В покоях принцессы Виолетты стены заледенели изнутри, невзирая на раскаленные угли в жаровнях и пышущий жаром камин. Искрящиеся узоры выглядели как хищные птицы с острыми зубами на клювах. Император Севера показывал свой гнев. Показывал, что ничто не спасет его невесту, если она не покорится его воле.
Так стоит ли сопротивляться?
Летта запахнула поплотнее рысью шубу, накинутую на плечи, погрузила пальцы в мягкий мех. Подарок молодого горного мага, ее телохранителя, защищал от холода лучше жаровни. Ей показалось, что волоски меха чуть светятся. Или это играли, отражаясь, небесные сполохи?
Этой ночью ласхи устроили феерию, отмечая помолвку своего императора. Радужные сияния разливались на полнеба, играли, рисуя сверкающих коней и небесные сады, свивались в живые узоры, непрерывно меняющиеся, словно по приказу божественного дирижера. Северная ночь убийственна для смертных. Но и прекрасна.
Виолетта сидела в кресле у окна, любуясь в небесах сияющим рисунком зримой речи, из которой не понимала ни слова. Но не могла отвести глаз, пока не продрогла.
– Ваше высочество, вам нужно поспать, чтобы утром, хотя и, конечно, весьма условным в полярную ночь, выглядеть достойно, – напомнила принцессе ее камер-фрейлина, леди Исабель.
Обе фрейлины, Исабель и Эбигайл, спали тут же, хотя им была отведена отдельная комната. Но в покоях госпожи царил такой адский холод, что дамы объединились, невзирая на статусы, перетащили жаровни и сдвинули диван и софу поближе к ложу принцессы.
– Да, Исабель, – кивнула Виолетта. И горько усмехнулась: – Марцела так и не вернулась.
– Нет, госпожа.
Третья фрейлина, сопровождавшая невесту из отчего дома к жениху, леди Марцела, после бегства госпожи с торжественного ужина в честь помолвки осталась сидеть на коленях императора.
Большее унижение Виолетте трудно было представить, но она уже не сомневалась, что мстительный владыка Севера придумает для нее еще что-нибудь.
И все из-за ее просьбы почтить память короля Роберта, ее погибшего отца. Просьбы соблюсти вековые традиции и отложить свадьбу на время ее траура. Разве она многого просила? Какой-то год! Всего лишь год.
И теперь Виолетта задумалась: а куда так торопится император Алэр? Насильно ее взять в жены он не может – договор заключен магический. Но упрямство невесты его так взбесило, что Алэр решил принудить ее так или иначе. И свой шантаж начал с соблазнения леди Марцелы. Мол, раз Виолетта отказалась ускорить свадьбу, то греть его постель будет ее фрейлина.
Девушка стиснула кулаки, чувствуя, что бессильный гнев мешает ей дышать.
Надо поспать. Надо быть на высоте и не позволить могущественному мерзавцу и его своре смеяться над ней. Над ее заплаканными глазами и опухшим лицом, над хлюпающим носом шестой дочери короля Роберта.
Но, когда сияния и фейерверки угасли, возвращая черному бархату неба звездный блеск, а по дворцу и над северной столицей пролетел мелодичный хрустальный звон, оповещавший о начале дня, Виолетта все еще не сомкнула глаз.
* * *
Не спала и леди Исабель, сквозь ресницы наблюдая за императорской невестой, чей безукоризненно красивый профиль с точеным носом и округлым высоким лбом выделялся на фоне мерцающих сполохов окна.
Мало ли… Полновесная магическая клятва, взятая с фрейлины королем Робертом, заставляла быть втройне бдительной, пока шестая дочь Роберта не родит, а ее ребенок не получит огненное благословение от брата, унаследовавшего трон и магию.
Ах, если бы не клятва, если бы король, этот проклятый рыжий бык, не проявил неожиданную прозорливость в самый последний момент! Наверняка ему кто-то подсказал, науськал. И этот проницательный «кто-то» не может быть никем иным, как вейриэном, наставником принца Лэйрина.
Черноглазый и холоднокровный красавец Рагар – вот кто виновен в том, что утонченная дочь герцога Лескара теперь в полном смысле слова прозябает на краю земли, где одна ночь длится полгода!
Исабель вспомнила холодный и острый, как лезвие ножа, взгляд вейриэна, перехватившего ее у дверей в покои принца Лэйрина. И всю ту безобразную сцену вспомнила, и снова содрогнулась от ужаса.
Она в тот вечер принесла принцу записку от принцессы Виолы и решила воспользоваться шансом, сделать шаг по пути, который ей пророчила старая бабка-шаманка и ее родной отец, который спал и видел на голове его единственной дочери королевскую корону. Получить ее был лишь один довольно простой путь – влюбить в себя юного принца Лэйрина и выйти за него замуж.
Все другие короны мира охранялись традициями престолонаследия или к ним невозможно было пробраться чужачке с шаунской кровью и магией.
У самих шаунов женщины не допускались к прямой власти, а быть первой госпожой гарема и всю жизнь провести в дрязгах и змеиных интригах – не та участь, о которой мечталось умнице Исабель.
У союзных шаунам зеленых магов при всем их многообразии имелась неизменная традиция – трон наследовали только дети с инсейской магией.
Аринты… У них княгиня мало чем отличалась от служанки. Женщина обязана вести дом и хозяйство, пусть это и дворец, готовить супругу самолично утреннюю кашу, следить за детьми и защищать их с мечом, если понадобится. Исабель не представляла себя ни с мечом, ни с поварешкой.
Северные маги – вековые враги шаунов. Да и о трехсотлетнем императоре умница Исабель уже была наслышана и прекрасно понимала, что ей не по зубам ни этот во всех смыслах отмороженный маг, ни его дети. Да и какой смысл, если страдавший паранойей император Алэр имел дурную привычку казнить наследников по мере их приближения к заветной короне?
А в Белогорье королевой может стать только горная ведьма – риэнна. Они и своих-то женщин не торопились возводить на пустовавший полтора века трон.
И что остается в мире?
Только небольшое, слабое, но очень выгодно расположенное королевство Гардарунт и единственный наследник, кронпринц Лэйрин. И что с того, что мальчишка на четыре года младше честолюбивой южанки и знать не знает о ее существовании?
Узнает.
Влюбится.
Женится.
Исабель красива, знатна, умна и осторожна. Она – маг. Она знает некоторые южные тайны и поможет в переговорах с шаунами. Она знает все секреты гардарунтского двора и станет идеальной опорой горному дикарю. Кто еще, как не она?
А став королевой, она осуществит мечту тайных покровителей ее семьи, да и всех шаунов – вернет желтому пламени оккупированные огненными королями земли. И весь Гардарунт впридачу, вплоть до Белых гор. А если вспомнить, что и сами Белые горы формально еще в составе королевства, то откроются совсем головокружительные перспективы… О, Исабель оставит свое имя в веках, ее будут помнить и боготворить, пока горит в шаунских очагах желтое пламя!
К гардарунтской короне юная Исабель начала восхождение загодя, в пятнадцать лет, когда еще и самого кронпринца не было в Найреосе, отсиживался в далеких горах. Но ни мудрейший отец южной красавицы, ни бабка-шаманка, ни сама девушка не сомневались: принц вернется в Найреос и получит корону из огненных, но сильно ослабевших рук Роберта.
Он и вернулся.
Вот только недолго радовалась Исабель. И даже не успела начать на мальчишку настоящую охоту, как двадцатилетнюю герцогскую дочь в принудительном порядке назначили камер-фрейлиной Виолетты, невесты северного императора, и выпроводили из Гардарунта в бездушные северные льды.
Только потому выпроводили, что вейриэну Рагару не понравился взгляд Исабель, искоса брошенный на принца Лэйрина. Так глупо попалась. Один только взгляд. Задумчивый, приценивающийся… Исабель лишь на миг забылась, улетела в мечтах. И ее скогтил белый коршун.
Не сразу. Южанка еще лелеяла мечты до того дня, как пришла в покои принца с запиской от принцессы. К Лэйрину ее не пропустили.
– Леди Исабель, отдайте послание мне, я передам кронпринцу, – сказал вейриэн Рагар, протянув руку так, что перегородил вход в апартаменты принца. И словно ожег взглядом угольных глаз. – И примите мой совет, леди. Не приближайтесь к его высочеству даже в мыслях. Забудьте ваши честолюбивые планы. Ваши и вашего семейства. И ваших покровителей. Рекомендую вам стать верной опорой гардарунтскому трону, но не посягать на него. Тогда у вас будет блестящее будущее.
– Я не посягаю, – пролепетала побледневшая девушка.
– Я рад, что вы меня поняли.
Несколько реплик, перечеркнувших ее будущее…
Теперь Лэйрин уже стал королем Гардарунта. Вряд ли советники будут тянуть с коронацией.
Вот где ей надо быть. Но…
Но южанка была умна, и растрачивать душевные силы на сожаления не собиралась. Она умела читать рисунок дюн судьбы, непрерывно меняющийся под ветрами перемен и крыльями Песчаного Дракона, покровителя песчаных магов.
Ей нужен другой план.
И вот уже девять дней южанка его обдумывала. Он состоял всего лишь из трех пунктов.
Первое – не допустить свадьбы императора Севера и появления огненного наследника.
Второе – убить Алэра или отстранить его от власти.
Третье – выйти замуж за кронпринца Игинира и в итоге стать императрицей.
Это может оказаться куда лучше жалкой гардарунтской короны, потускневшей в тени Белых гор. Горцы никогда не допустят самостоятельного правления Лэйрина, слишком большую власть они над ним имеют. А уж его смуглую королеву они тем более оттеснят, и план покровителей по возвращению оккупированных северных территорий, ради которого они и подняли из нищеты семью Исабель, надо признать нереальным. Южанка видела Таррэ и прекрасно понимает, что шауны – большие мечтатели. Как и ее отец. А значит, ее личные планы надо менять, ей нечего ловить в тени равнинного трона.
Все, что ни делается, можно повернуть себе во благо. Вот и ее путешествие на Север станет дорогой к заветной короне. И даже ее южная кровь – не препятствие, были у императора Алэра и шаунки в постели. А принц Игинир тем более не станет нос воротить, с его-то дипломатическим опытом. Он как раз оценит родословную и магические таланты своей будущей жены.
Примирить Север с Югом, создать небывалый магический союз, сжать клещи и раздавить Белые горы – это неожиданный и гениальный шаг, которого никто из врагов даже помыслить не мог!
Отец бы одобрил такой замечательный план, – улыбнулась Исабель, глядя на тонкий профиль принцессы. Вот только в ее замыслах не было места императрице Виолетте.
Но пока дочь Роберта действует так, как нужно южанке, Исабель будет ей помогать.
* * *
За час до завтрака в покои принцессы постучалась служанка. Так было принято в императорском дворце: слуги будили господ, чистили ночные горшки и меняли жаровни. Лишь к императору никто не смел сунуться, пока Алэр не вызовет сам. Остальные подчинялись традиции.
Младший лорд Яррен, в этот час охранявший гостевой этаж, впустил служанку и, взглянув на Виолетту, перебравшуюся в гостиную, неодобрительно покачал головой:
– Вы опять не спали, ваше высочество?
Она отмахнулась:
– Поверьте, фьерр Ирдари, в такую длинную ночь, как здесь на Севере, я еще успею выспаться.
Юноша хмуро предложил:
– Вы позволите помочь? Я не целитель, но последствия бессонной ночи сумею снять. Ни к чему демонстрировать всему двору вашу слабость. Вам же не нужны насмешки за спиной?
– Насмешки?
– Разумеется. Все хищники воспринимают красный цвет как сигнал к агрессии. А ваши красные глаза и нос…
– Поняла. Я приму вашу помощь, фьерр.
– Она будет дорого стоить. За прекрасный внешний вид на одно утро придется отдать полчаса жизни. Не будущей, а уже прожитой. Духи возьмут у вас воспоминания о ней. Но вы сами можете выбрать, что отдать. Согласны?
Виолетта ни на миг не задумалась:
– Конечно! Вы еще спрашиваете! Это же лечение не только тела, но и души!
– Осторожнее, принцесса. Каждое воспоминание – это кирпичик, из которого складывается здание вашей личности. Вы можете пожертвовать завитком отделки, но не фундаментом. И даже узор, который вы сотрете, обеднит вас.
– Я с радостью отдам некоторые воспоминания, они мне не нужны, – решительно заявила Летта.
– Тогда прикажите вашим фрейлинам оставить нас на несколько минут.
Через четверть часа принцесса выглядела как свежайший, только что распустивший лепестки бутон. Ни следа ночных переживаний в ясных как солнечный день голубых глазах и на чистом личике со здоровым нежным румянцем.
– Что это за чудесная магия, фьерр? – полюбопытствовала принцесса, любуясь собой в зеркале. – Если о ней узнают гардарунтские дамы, вам прохода не будет.
– Дамы не узнают, миледи. Мы не будем никому говорить, не так ли? – усмехнулся полукровка. – К тому же, это магия риэна, а Белые горы не всем готовы протянуть руку помощи.
– За плату, – напомнила принцесса, вернув усмешку.
– Плату взяли дýхи, не я.
* * *
В трапезную Виолетта явилась вовремя, и ее порадовала досада на лице императора, которого явно покоробил подчеркнуто свежий, выспавшийся и веселый вид его невесты. Сам он выглядел слегка помятым и чем-то сильно недовольным.
А его новая наложница, леди Марцела, к завтраку не явилась, и Летта не стала спрашивать о ее самочувствии.
– Вижу, вы хорошо провели эту ночь, моя прекрасная невеста? – процедил Алэр сквозь зубы.
– Да, восхитительно, благодарю.
– За что?
– За ваше внимание.
Она хотела добавить «не ко мне», но не решилась дерзить столь откровенно.
Успеется.
Император вяло ковырнул вилкой в тарелке какой-то белый сгусток, похожий на подтаявшее желе. Перед Виолеттой стояли тарелки с иной пищей, более привычной людям, и принцесса принудила себя съесть кусочек омлета, хотя аппетита не было.
Она давилась, но ела. Понимала, что сил больше взять неоткуда. Это не отцовский замок, где она могла втихаря наведаться на кухню, где сердобольный главный повар всегда держал под рукой для короля корзинку с бутылью вина и свежей закуской, а для младших принцесс – фрукты и пирожки с вишней или яблоками. Здесь Летте придется довольствоваться тем, что она сумеет проглотить под прицельными взглядами императора и его снежно-ледяной свиты.
Но спокойно позавтракать ей не дали.
– У меня есть для вас подарок в честь нашей помолвки, дорогая невеста. – Император щелкнул пальцами, и к нему торопливо подошел слуга с бархатной подушечкой в руках. На таких обычно подносят государям короны, а принцессам – диадемы и драгоценности. Но на синем бархате лежало дамское зеркальце в роскошной раме, усыпанной алмазной крошкой и переливающейся в свете волшебных огней. С обратной стороны к раме крепилась откидная опора.
Император поставил зеркало рядом с тарелкой принцессы так, чтобы она видела в нем его отражение. Летте показалось, что его глаза светятся предвкушением. Какую пакость он ей приготовил?
Летта лихорадочно вспоминала правила сложного северного этикета. Должна ли она сейчас отдариться на глазах у придворных? И чем же? Отцовская сокровищница далеко, да и она совсем пуста. А в ее сундуках с приданым хранится только свадебный подарок. Разве что использовать что-то из даров для принцев или… челяди?
– Это особенное зеркало, моя леди, – шепнул венценосный жених, склонившись к девушке. – Не только для того, чтобы отражать вашу несравненную красоту. Это редкий магический артефакт, предназначенный для обучения. Он отражает картины, запечатленные на особых ледяных кристаллах. Вот на таких, это тоже мой вам подарок, учебный, – Алэр вытащил из кармана шестигранный кристалл, похожий на горный хрусталь с полмизинца величиной. – Надеюсь, вы не забыли о нашем договоре? Напоминаю, до дня нашего бракосочетания вы обязаны обучаться всему, что я сочту необходимым для моей будущей супруги. И сегодня у нас первый урок.
Не забыла. Слова императора отпечатались в ее памяти, словно были нанесены острым безжалостным резцом по камню: «У нас масса вариантов. Помолвка и очное обучение. Помолвка и заочное обучение через посредницу. Обучение без помолвки и брака и статус наложницы или, если ваши таланты меня впечатлят, фаворитки. И наконец, полноценный брак без посредницы. Никогда еще я не был столь щедр на предложения. У вас полная свобода выбора, моя дорогая, и никакого принуждения. Как и у ваших фрейлин».
– Прямо сейчас? – дрогнул ее голос.
– Я лишь покажу, как им пользоваться. Берете кристалл и вставляете в центр цветка в основании рамки. Вот сюда, – император коснулся плоской стороной кристалла шестигранной выемки внизу зеркала.
На раме тут же вспыхнул разноцветными искрами причудливый узор. Алэр нажатием пальца утопил кристалл в выемке до щелчка. Искры пришли в движение, перетекли на серебристую поверхность зеркала и сложились в картину.
Принцесса заметила, как придворные вытягивают шеи, пытаясь рассмотреть, что происходит во главе стола, а слуги, стоявшие за креслом императора, наоборот, отвернулись и опустили головы.
Виолетте тоже хотелось отвернуться, закрыть глаза, исчезнуть… потому что в зеркале отражалась не просто картинка, а движущаяся. Леди Марцела, выглядевшая не как леди, а как пьяная кабацкая девка, полуголая, с распущенной шнуровкой лифа и разлохматившейся прической, жадно целовала императора, а он снисходительно, со скучающей миной надменного лица, принимал ее поцелуи.
Но Летта не пошевелилась. Кровь отхлынула от ее лица, дыхание сбилось, словно ее ударили, пальцы задрожали, и она очень аккуратно, чтобы не выронить, положила вилку на край тарелки.
Император усмехался, внимательно разглядывая невесту. И лишь через минуту ее позора он нажал на торчавший из выемки рамы острый кончик кристалла, и тот выскочил наполовину длины из паза. Искры погасли, зеркало снова выглядело обычным зеркалом.
– Это ваш сегодняшний урок, дорогая невеста, – Алэр вынул кристалл и протянул его Летте. Она сидела как статуя. Тогда она сам взял ее вялую руку, вложил в ладонь омерзительный дар, сжал ее пальцы и, склонившись почти к самому лицу девушки, сказал: – К моему визиту вам надлежит просмотреть его полностью. Я спрошу с вас, насколько усвоен урок. И если мне покажется, что вы что-то пропустили, я продемонстрирую его уже на вас. Встретимся через два часа.
Он отстранился и сделал знак слуге.
– Отнесите зерцало в покои моей невесты.
Второй слуга, бережно и с поклоном забрал зеркало и уложил на подушечку. Оба направились к высоким двустворчатым дверям трапезной, как вдруг те распахнулись, и в помещение плотным комом влетел снежный вихрь, за ним ворвалась вопящая что-то невразумительное на языке ласхов маленькая принцесса Осияна, за ней – ее гувернантка, а последней вбежала запыхавшаяся служанка с оборванным поводком в руках.
Вихрь ловко уворачивался от Осияны и шарахался от гувернантки.
– Держи ее, держи! – наконец, разобрала Летта.
– Стойте, принцесса, остановитесь! – рыдала гувернантка, заламывая руки.
Вихрь, почти пойманный за кончик снежного хвоста, отпрыгнул, ушмыгнул за слугу с подушечкой, тот споткнулся, драгоценное зеркало соскользнуло и с дребезгом шмякнулось о каменный пол.
И все замерли.
Изумленный вихрь отвлекся на блеснувший алмазами артефакт. Остановился и осторожно его обнюхал. Теперь, в малоподвижном состоянии лохматое снежное нечто обрело очертания маленького упитанного дракончика с полупрозрачными крылышками и хрустальным гребнем на спинке.
– Вот видишь, что ты натворила, Зигги! – укорила принцесса и немедленно вцепилась в гребень. Но тут гувернантка ухватила саму принцессу, а вихрик пискнул, рванулся, и Осияна не удержала.
Снежный дракончик, в котором Летта с трудом опознала подаренную ей крошку эйхо, тем временем успел оглядеться, узрел хозяйку и с восторженным писком ринулся к ней.
– Зигги, нельзя! – завопила маленькая принцесса, вырываясь из рук гувернантки.
Поздно. Эйхо, остановить которого не осмелился никто, даже онемевший при виде разбитого артефакта император, уже прыгнул на колени к Виолетте и смачно облизал ей лицо.
Попытавшись заслониться, императорская невеста вскинула руки, забыв о кристалле. Хрусталь блеснул в воздухе и был на лету проглочен прожорливым детенышем.
Алэр только зубами скрипнул от досады.
– Простите, ваша многоликость… я… нечаянно… простите, – спохватилась гардарунтская принцесса. – Мне так жаль!
Она с трудом сдержала ликование и зарылась в мягкую пушистую шерсть чудовищно подросшей Зигги. Эйхо опять ее выручила. И так вовремя! Как она тут оказалась?
– Объяснись, дочь, – потребовал император сквозь зубы. Скулы свело от гнева. У его ног ярились белые смерчи, разевали пасти, как клубок разъяренных змей. Парочка таких змей повернула к Летте головы со сверкающими клыками и явственно шипела.
Эйхо крутанулась на коленях принцессы и рыкнула на них. Змеи, шипя, опустились и больше не лезли.
– Папочка, прости! – Осияна потупила голову. – Я пришла покормить Зигги. Ты же знаешь, у ее новой воспитательницы нет магии, вот я и подумала… Теперь-то мне уже можно кормить Зигги, после ее привязки, не голодать же ей…
– Осияна! – император попытался прервать словесный поток.
– А она вдруг как вырвалась! – заторопилась принцесса. – Поводок откусила и вырвалась! Это же эйхо, она же маленькая, я за нее испугалась! А что тут произошло? Она же к хозяйке побежала, так ведь? Фиалке было плохо? Иначе с чего бы эйхо заволновалась?
– Какой еще фиалке? – буркнул Алэр.
– Виолетта на языке людей срединной равнины – это же фиалка, фиолетовый цветок! – девочка бросила на Летту лукавый взгляд и опустила ресницы. А морозный узор на ее розовой щечке вдруг замерцал, как магическое зеркало, и плавно перетек в изображение цветка, о котором шла речь.
– Осияна! – снова рыкнул император. Но взял себя в руки. – Ступай к себе.
– А Зигги?
Услышав свое имя, эйхо забеспокоилась, заскулила, прижавшись к груди Летты.
– Можно эйхо останется у меня? – спросила принцесса. – Раз уж мне ее подарили?
– Эйхо не дарят, – Алэр бросил на невесту злой взгляд. – Это не вещи и не животные, чтобы их дарить. Это ущербные дети. Но раз уж произошла магическая привязка к вам, то вы можете взять на себя ответственность за детеныша. Ее нянька поможет вам с уходом.
– Спасибо! – с искренней радостью поблагодарила Летта. – А Зигги не будет плохо от того, что она съела ваш кристалл?
Прекрасное лицо Алэра на миг перекосилось, но тут же разгладилось, а в глазах снова засветился огонек предвкушения.
– Ничего не будет. Это не природный кристалл, а магический. Через два часа будьте готовы к моему визиту, дорогая невеста. Мы все-таки проведем урок.