На следующее утро Василя тщательно готовилась к собеседованию, выбирая, что надеть. Опыт собеседований научил ее одному важному правилу: нельзя выглядеть лучше, чем менеджер по подбору персонала. И хотя в этот раз собеседование собирался провести руководитель отдела продаж, Василя все равно решила выглядеть насколько возможно неприметнее при ее росте в метр восемьдесят. Она остановила свой выбор на брючном льняном костюме кремового цвета и белой блузке. Длинный пиджак был нужен, чтобы скрыть ее женственные формы, а мешковатые брюки были комфортными в такую жару. Волосы она закрутила в скромный пучок. Из макияжа только немного светло-розовых румян, чтобы не казаться бледной.
«Не буду говорить Ляле, что иду на собеседование, а то, если не возьмут, опять расстроится», – решила она, вглядываясь в отражение блестящей двери шкафа, пытаясь рассмотреть себя целиком – большого зеркала в съемной квартире у них не было. Еще одно зеркало было в лифте, где Василя успевала за те пятнадцать секунд, что лифт спускался с девятого этажа, рассмотреть себя под ярким светом ламп. С тех пор как они переехали из родного города, она научилась быть неприхотливой в быту.
– Ты куда-то собираешься? – Услышав нескончаемый скрип двери платяного шкафа, к Василе, прихрамывая, подошла младшая сестра Ляля.
– Да так, просто надо в Москву съездить, – ответила Василя.
– Василек, такой скрип стоит, что можно подумать, что ты на свидание собираешься. – Вытянув руку, она провела по плечу сестры и «увидела» шершавый льняной материал. – Этот костюм ты надевала только на работу.
– Ты у нас такая догадливая! Да, собираюсь на собеседование. – От слепой сестры невозможно было ничего утаить.
– Да какая разница, в чем идти? Главное же, что ты умная и трудолюбивая и всегда доводишь начатое до конца, они еще спасибо тебе должны сказать, что ты к ним придешь, – искренне поддержала младшая сестра.
– Встречают все равно по одежке.
– Только глупые! Надо уметь слушать и слышать о чем человек говорит, а как он выглядит – это всего лишь картинка, которая может смениться в любой день.
– Я с тобой полностью согласна, но есть стереотипы, которые изменить невозможно… Ладно, Алек, мне пора, а то могу опоздать. Что тебе привезти?
– Мне кажется, мы обе не откажемся от мороженого в такую жару.
– Это точно!
– Счастливо тебе, Василек, я помолюсь за тебя.
– Спасибо, сестричка, ну, пока! – Она поцеловала Лялю.
Собеседование прошло удивительно легко, хотя и необычно. Сергей оказался приятным молодым человеком лет двадцати пяти. Сначала он провел презентацию проекта, а потом начал по очереди задавать вопросы десяти соискателям, которых одновременно пригласил на собеседование. Получилось так, что Василя осталась последней в этой очереди. Вместо вопросов об опыте работы и образовании, Сергей почему-то стал спрашивать о впечатлении, которое произвели предыдущие кандидаты. Но Василя деликатно обошла стороной обсуждение незнакомых людей, ответив ему, что каждый из кандидатов проявил себя в соответствии с уровнем образования и опыта работы. Она постаралась обратить его внимание на свои навыки, которые могли бы принести проекту пользу. Неизвестно, что на самом деле понравилось Сергею в Василе, но он почему-то сразу пообещал ей перезвонить вечером и сообщить результат.
– Уже сегодня примите решение? – Василя не смогла скрыть своего удивления.
– Просто нам сотрудник нужен срочно, и мы не можем долго тянуть, – признался Сергей.
– Буду рада вашему звонку, и спасибо за то, что пригласили, было приятно познакомиться, – ответила Василя, улыбаясь.
Они попрощались, и Василя вышла из офиса. Когда она вернулась домой, младшая сестра сидела на кухне у плиты и слушала звуки, исходящие от чайника. Она узнавала момент закипания чайника по шипящему звуку пара.
– Ты для меня чай хочешь заварить? – обняла сестренку Василя.
– Нет, для кота, – засмеялась Ляля. – А мороженое будет?
– Ой, извини, я совсем забыла, но сейчас схожу в магазин, – спохватилась Василя.
– Это подождет, давай сначала чай попей, отдышись.
– Да, по чаю соскучилась.
– Понравилось там?
– Да, офис стильный. Стены кирпичные, не оштукатуренные, мебель белая дизайнерская, лампы стальные, все в минималистском стиле.
– И что хорошего в этом стиле? Я бы постоянно о кирпичи билась, мне наши обои больше нравятся!
– Ну, сейчас это модно.
– И неуютно!
– Ну, немного темновато, конечно, – согласилась Василя.
– А зимой еще и холодно! – продолжила практичная Ляля.
– Но до зимы еще надо дожить, – с улыбкой ответила Василя. – Мне же пока предложение о работе никто не сделал, только собеседование прошла.
– Да, если что, из дома ковер возьмешь на зиму, на стенку повесишь, – пошутила Ляля. Обе сестры рассмеялись.
Василя заварила зеленый чай с мятой, и они принялись за чаепитие – ритуал обязательный до, во время и после ответственных встреч и событий. Без чаепития жизнь в этой татарской семье остановилась бы.
– А как тебе Сергей, который звонил?
– Хороший парень, глупые вопросы не задавал, про личную жизнь не спрашивал, – с удовольствием отметила Василя, – волосы почти под ноль, с бородкой, в больших круглых очках и в широких штанах, похож на хипстера!
– Ничего себе, какой красивый! – пыталась представить его Ляля. – А он и правда гангстер?
– Я сказала он – хипстер, – Василя рассмеялась. – Это тоже сейчас модно. Они носят бороды, например, но это никакого отношения к религии не имеет. Кстати, в офисе все одеты в таком стиле, никаких пиджаков и галстуков.
– И ты тоже теперь такой должна стать?
– Зачем?
– Если они тебя возьмут на работу – ты должна выглядеть, как они. – Ляля могла бы приспособиться к любым условиям.
– Я буду такая, какая есть. А ты ешь, – Василя слегка стукнула тарелкой с бутербродами по столу перед Лялей и взяла ее за руку, чтобы уточнить, где находится тарелка. – Главное, мне показали кухню для сотрудников, где чай и кофе в неограниченном количестве, – с улыбкой сказала Василя.
– Ну, если чай бесплатно, тогда нам, татарам, точно понравится. – Ляля с удовольствием запивала чаем бутерброд. – А этот Сергей может быть тебе женихом, он высокий хоть?
– Алек, он тебе больше подойдет. Ему лет двадцать пять.
– Мне нужен разумный мужчина, а не мальчишка! – Ляля была практичной во всем.
– Разве пять лет большая разница? – Василя продолжала подшучивать над сестрой.
– Нужен мне больно этот гангстер. Своих женихов некуда девать. – как будто самоуверенно ответила Ляля и поджала свои пухлые губки. Ляля была похожа на маму: красивые миндалевидные зеленые глаза, аккуратный правильный нос и губы в форме сердечка.
Когда-то, еще до аварии, после которой Ляля ослепла, она считалась самой красивой девочкой в школе – мальчишки дрались за ее внимание, а школьная парта, за которой она сидела, была изрисована сердечками и признаниями в любви, домашний телефон постоянно был занят, потому что тайные воздыхатели звонили и молчали в трубку. Все это прекратилось в один день. Никто из тех мальчишек больше не появлялся у подъезда, не звонил. И подруги-одноклассницы тоже ни разу не навестили ее после больницы, узнав, что Ляля больше не может ходить. Отец, который был за рулем в той аварии, винил себя за происшедшее и, впав в депрессию, начал пить. Многочисленные родственники, узнав об ужасных последствиях аварии, как сговорившись, стали держаться как можно дальше от проблем некогда благополучной семьи. Друзья и соседи тоже быстро изменили отношение к ним – навещать и видеть, как они страдают, никто не хотел. Предложить помощь боялись, ведь она могла действительно понадобиться, а у людей хватало и своих забот. Огромный гостеприимный дом с цветущим садом быстро превратился в пустынный замок, куда редко кто заходил – разве что птицы продолжали прилетать каждое утро, чтобы полакомиться сочными ягодами и фруктами: теперь хозяйке дома было не до урожая вишни и яблонь, а малиновые кусты заросли, подмяв под себя цветы вокруг.
Только мама молилась и верила, что Ляля снова будет ходить и видеть. Увозя Лялю из родного Касимова на лечение в Москву, она также надеялась, что вдали от бывших близких друзей и родственников одиночество и обида отступят, и это поможет дочери быстрее восстановиться.
Они продали дом в спешке. Все знали, что это вынужденная мера, поэтому цена за один из самых лучших домов в старой татарской слободе, расположенной на живописном берегу Оки, была ниже, чем он заслуживал. Но мама не стала торговаться и выжидать – каждый день здесь был теперь только во вред Ляле, и ради нее она была готова распродать все за бесценок и раздать все, что осталось без покупателей, но могло пригодиться соседям. Мама оставила только книги и, упаковав их в коробки вместе с семейными фотографиями, отвезла в деревню в старый родительский дом. С собой они взяли только самое необходимое.
После многочисленных операций и лечения в течение нескольких лет произошло чудо – Ляля начала снова ходить, но вернуть зрение было невозможно, утверждали врачи. «Когда просто нет боли – это уже счастье», – однажды услышав эту фразу от Ляли, Василя проплакала всю ночь и запомнила эти слова навсегда. Может быть, поэтому она редко плакала. Бытовые трудности и жизненные разочарования не вызывали у нее сочувствия к себе, ведь это были мелочи по сравнению с тем, что когда «просто нет боли – это уже счастье».
Ляля окончила школу на домашнем обучении. Иногда ее приглашали в московскую школу для незрячих детей, где она была закреплена, на новогодние представления или театральные постановки. Встретив в школе ровесников, у которых были такие же трудности, Ляля перестала стесняться и смогла принять свою новую жизнь и приспособиться к ней. Мама с радостью повторяла: «Слава Богу! Наш тюльпанчик1 вновь расцвел!» Ее надежды оправдались – у Ляли появились новые друзья, и она сдала на «отлично» все школьные предметы. Получив аттестат, Ляля поступила на исторический факультет педагогического института и заочно окончила его.
Разговор двух сестер за чаепитием продолжился до позднего вечера. Они мечтали вслух об интересной работе с хорошей зарплатой и дружным коллективом как о шансе, который изменит к лучшему их незатейливую жизнь.