Тали Авонемес Люби меня
Сердца, как цветы. Их нельзя открыть силой. Они должны раскрыться сами!
1
Сколько себя помню, всегда самостоятельно принимала решения. Старалась ни от кого не зависеть. Не искала советов или наставлений. Не просила в долг, и сама не открывала сердце или кошелек.
Но самое главное никогда не позволяла обижать себя. А если необходимо, могла и сдачи дать!
В данный момент разработала целую схему по спасению профессиональной репутации. Да, я не планирую продолжать карьеру бухгалтера. И плевать какие рекомендации мне предоставят. Но! Оставаться преступницей. И уж тем более доводить абсурдные обвинения до суда не позволю.
Несколько раз пыталась обсудить этот вопрос с генеральным директором фирмы. Но он оооочень занятой чел. Аж бесит. Прям единственный во всем мире такой занятой. Остальные вола гоняют от безделья. Капец.
Поднимаюсь по лестничному пролету. Лифт не вариант. Там охрана и камеры. Необходимо как можно ближе подобраться к самому главному офису. Без лишних расспросов и взглядов.
Сабуров Иван Сергеевич сто процентов на своем рабочем месте. Отсутствовал в офисе целую неделю. Отправлялся в какую-то жутко секретную командировку. Сегодня, в это время не назначено никаких совещаний. От разговора не отвертится. Ну или выкинет меня из фирмы с помощью охраны. По-другому не отступлю.
Меркулова Юлия Викторовна. 25 лет. Совершенная одиночка по жизни. Живу одним днем. Здесь и сейчас.
Начало самостоятельной жизни было не самым легким. Снимала коммуналку в старой тараканьей долине. С алкашами соседями под боком. На кухне вообще фильм ужасов можно было снимать. По всей стене следы взорвавшейся сгущенки. Ну и дорисовки особо креативных жителей. Поэтому в той комнатушке лишь ночевала. И то не всегда. Искала подработку в ночные смены: охрана, уборщица, официантка. Шаг за шагом карабкалась по лестнице взросления. Сдирала коленки в кровь. Обламывала зубы, ногти. Меняла работу каждые пару месяцев. Пыталась учиться. Училась. Бросала. Всегда одна. Всегда все сама.
Я бухгалтер. Не главный, но вполне себе приличная должность. В достаточно известной и звучной компании по производству всех видов упаковок. Есть даже отдел художественной ковки, где изготавливают шкатулки с невероятным орнаментом. Обслуживаем международные корпорации. Сотрудничаем с авиакомпаниями и логистическими фирмами.
Так вот. Здесь работаю уже год. Даже чуть больше. И все, понимаете, абсолютно все меня устраивает. Коллектив. Хоть и те еще змеюки, но родные. Общие вечеринки, склоки в рабочем чате. Сплетни возле кофемашины или в туалете. Страсти кипят. И я по-тихому верчусь, как могу.
Оплачиваю не хилую ипотеку. Которую, получила не совсем честным способом. Встречаюсь с симпатягой-работягой, секс по расписанию. И самое важное. Самое ценное для меня – занимаюсь тем, что люблю.
Реставрация. Да, именно. Не восстановление или починка старых вещей. Реставрация. Это мое хобби. Мое увлечение. Мой фетиш. И есть шанс наконец-то найти работу по своему желанному профилю. Приходилось работать в музее. Именно в мастерской. И даже во время учебы практику проходила в реставрационной студии. Очень понравилось. Иметь дело со старыми вещами, создавать из них нечто новое. Реставрировать иногда приходится без оплаты. Но это затягивает, увлекает. И помогает забыть повседневное однообразие. А главное отключиться от воспоминаний.
Бухгалтерия это не мое. Совсем. Зарплата привлекла. И просто так бросить работу не могу. У меня, кстати мама из бухгалтерской среды. Отец слесарь-тракторист. И куча братьев, сестер. В общем родственников тьма!
На фабрике начался жуткий переполох. Аудиторская проверка и подготовка к продаже. Слух пустили, что всех на фиг уволят. Я не слушаю сплетни. Не понимаю их смысл.
Наш глав бух Матрена Васильевна мастерица узнавать все из первых уст. И каждое слово требует подтверждать письменно. Так что я в курсе, что в фирме все отлично. Просто наш генеральный решил всех немножечко растормошить. Приподнять задницы. Заглянуть в тайники нашей рабочей атмосферы. И потрясти! А что? И так случилось, что все косяки свои начали выкладывать, желающие покаяться. При чем, сдавали не только себя, но и друг друга.
Мне признаваться не в чем. Чиста. Яки ангельский лик. По крайней мере, надеюсь, что мои косяки не всплывут.
Кстати, лик у меня совершенно противоположный. Черные, как смола волосы. Подкрашиваю. Седые волосы появились и заполонили и без того неприглядный цвет. Короткая стрижка. Ненавижу всю эту мутотень с бантиками, заколочками. И лохмы, лезущие в лицо, не люблю. А раньше носила косы. Не для себя. Теперь нет в них смысла.
Так что я обычная. Середнячок. Не высокая. 163 см. Нормальная фигура. Размерчик М-очка. Люблю танцевать и петь караоке. Но без свидетелей.
Но жить спокойно не дают. Не получается по принципу не трогайте, а я не трону вас. Замутили против меня какое-то странное дело. Как заявила наша Матрена завели на меня дело. Пока внутри корпорации. Пока! А что будет дальше никто не знает. Она меня успокаивает. И рычит, чтоб не смела поднимать шум. Обещает все замять. Вот только ей зачем обо мне заботиться? Здесь каждый сам за себя!
2
Буквально врываюсь в просторную приемную. Этаж самый что ни на есть последний. Вид открывается умопомрачительный. Обалдела, когда увидела впервые. Я тогда устроилась подрабатывать по ночам, в этой же фирме. Уборщицей. Пару месяцев спать некогда было. Но в итоге меня попросили лучше заниматься своими прямыми обязанностями.
Крепко прижимаю папку с документами к груди. Грудь у меня не сильно заметная. Пуш-ап мне в помощь. Зато я стройная. И ножки классно смотрятся в мини кожаной юбчонке. Даже мэйк сегодня подобрала боевой. Облегающий топ под тонкой кожанкой с рукавом три четверти. Зарплата у меня вполне приличная, чтобы обеспечить себя и не считать копейки.
Загар не помешал бы. Вообще тогда была бы боевая мулатка в черном. Кожа не видела солнца уже несколько лет. Раньше на деревенских просторах круглый год, как цыганка выглядела! Все изменилось. Бесконечная работа. Словно вампир от дневного света прячусь. Вот и хожу бледная, почти прозрачная.
Делаю знак стоп, рукой, для секретарши. Она встает и принимает боевую позу. Высоченная девица. В теле. Такая прилизанная блондиночка. В очечках от версаче.
– Нет. Полина, вы меня не остановите. Прекрасно знаю, что Сабуров на месте. И пару минут вполне в состоянии уделить.
– Да кто ты такая, чтобы тебе время уделять! Стой! Кому говорю! Меркулова!
Полина пытается преградить путь. Я ниже ее ростом, изворотливее. Быстро оказываюсь с той стороны двери. В кабинет Сабурова влетаю, как победитель.
Мужик крутой. Как не посмотри. Не красавец. Нет. Если только на обложку федерального бизнес журнала. Блин. Он там уже красовался. Фирма наша в лучших рейтингах по креативу и продажам. Филиалы, заводы, ну и так куча всего по мелочам. Хотя по возрасту он пару лет меня старше.
Вальяжно восседает в своем эксклюзивном кожаном кресле. Пуговицы темно-серой рубашки верхние расстегнуты. Галстук ослаблен. Пиджак перекинут через спинку кресла. Темные волосы слегка взъерошены. И глаза. Мамочки. Его чертовы глаза. Он разглядывает меня. Разговаривает по телефону. Одной рукой держит трубку. Другой рукой щелкает по клавиатуре компьютера. Сабуров реально занят. Кажется, из макушки дым валит. У фирмы неприятности? Или у шефа день не удался? Вообще, его заместитель основными вопросами занимается. Сабуров часто в разъездах. Контракты заключает.
А переговоры точно не простые. Он говорит…что это? Арабский? Он знает арабский? Мы выходим на мировую арену? Ах, да! Закупаем новые материалы. Где и у кого еще никто из наших не в курсе.
Я прижимаю спиной дверь, в которую все еще тарабанит Полина. И отступать не собираюсь. Руку за спину завожу и защелку поворачиваю. Пусть перебесится там.
Иван Сергеевич вскидывает свою по-мужски сильную ладонь. И пальцами, своими красивыми и длинными, указывает мне на выход. Кольца нет. Он же вроде как женат. Мне то какое дело!
Махнула головой. И опустила глаза.
– Я не спешу, Иван Сергеевич. Подожду. Когда вы кончите… говорить.
Щеки заливает алый цвет. Пипец. Вот дура! Пришла на войну. А теперь готова бежать сверкая пятками. Кажется, я его боюсь. Сабуров реально подвергает сомнению любую уверенность! Он порабощает одним взглядом. Ноги к полу приросли. Не могу с места двинуться.
Думала, сейчас брызгая слюной выгонит. Но о чудо! Вижу, как разговор закругляется. И дикая, нахальная улыбочка озаряет серьезное лицо мужчины. Он хорош. В своей ауре управленца. Высокий, сильный. Всегда одет с иголочки. Стрижка стильная. Руки ухоженные. Эти пальцы. Словно пианист. Хотя слышала, он на самом деле умеет на пианино бренчать. Хорош гаденыш.
Поднимается с места. И движется ко мне. Не спешит. Понимает, не куда спешить то. Прибьет. Прям размажет по стеночке. Или просто выкинет за дверь.
Широкий кожаный ремень плотно облегает его торс. Красивая такая пряжка, со странными элементами, похожими на сжатый кулак. Не совсем бизнесменский стиль. Сабуров сегодня как дитя ночи. Весь в темном. А глаза у него зеленые. На фото цвет искажается или наоборот слишком яркий. И я впервые так близко к этому человеку. Лицо четко вырезанное. Словно скульптор долго вырабатывал каждую морщинку. Густые брови и глубоко посаженные глаза. Если приглядеться, то заметны темные впадины под глазами. И кожа, словно слишком сильно натянута. Он уставший. Словно не спал долгое время. И это можно увидеть только вот так близко.
Он мне кого-то напоминает. Выражение лица сбивает с толку. Но я точно уже видела этот подбородок. Квадратный, с еле заметным шрамом. Легкая щетина скрывает резкие линии. Губы. У этого мужчины довольно мягкие линии губ. Нижняя чуть полноватая. Черт! Такой парень только присниться может, такой девушке, как я.
Нет! Он не мужчина! Он генеральный директор. И сейчас только этот человек способен решить мою проблему. Матрена меня в порошок сотрет. Возможно, был смысл сначала к Зукаеву пойти. А я через все головы нагло перелезла.
Глаза зеленые. Как трава в августе. Да. Точно. Не самая яркая. А именно изумрудно-янтарная. Уже согретая солнцем. По его лицу сложно прочитать эмоции. Да и не особо в этом сильна. И все же. Странно смотрит. Растерянность быстро сменяется надменной пустотой.
– Ты заблудилась, крошка?
3
Отхожу от двери. Вздыхаю, закатив глаза. Выгонит. Точно выпроводит за дверь!
Сабуров открывает защелку. Открывает дверь и сообщает Полине, что все хорошо. Отлично.
Теперь все зависти от меня! Как убедительно смогу донести информацию. Мне терять особо нечего. Скорее всего после этой выходки увольнение обеспечено. Да пофиг. Я что работу не найду.
Фыркаю вслух. Оборачиваюсь и к стене спиной прижимаюсь. Потому что Сабуров почти вплотную ко мне стоит. Нарушает мое личное пространство!
– Прошу прощения, Иван Сергеевич, – просачиваюсь бочком мимо Сабурова. Подхожу к столу и шлепаю на него свои бумаги. – Дело не терпит отлагательств. Вот. Здесь собраны все необходимы доказательства абсолютной моей невиновности. – он молча ходит и слушает. Ходит медленно, рассматривая меня. Отворачивается. Снова взглядом сверлит. Он какие-то решения уже принимает. Да что ж за тахикардия. Сердце сейчас пробьет горло! – Я Меркулова. Юлия. Бухгалтер…
– Я в курсе кто вы такая. Юлия Викторовна. Напрасно вы вот так без предупреждения врываетесь. Не уточнили настроение начальника. Не удосужились продумать мелочи.
– О. Вот лично пришла проверить. Ваше настроение. – язык точно у меня, как помело. Метет все подряд, что в голове не застревает. На фига такое ляпнула!
Сабуров очень быстро оказывается рядом. Так что зажимает меня между столом и своим телом. Длинные ручищи по обе стороны от моих бедер. Приходится резко вздернуть голову. Аж, перед глазами звезды заморгали. Его горячая ладонь тут же скользнула по моей пояснице. Любовный роман или фантастика? Зачем он так часто нарушает границы? Зачем все время в глаза заглянуть пытается. Это же первая встреча. Знает меня, как его подчиненную. Отлично. Но вот такая близость вряд ли входит в регламент компании.
– Несколько раз записывалась к вам на аудиенцию. Но вы отменили!
– Видимо, был занят. – голос звучит резковато и предупреждающе. Ага. Я тоже нарушила его границы, притащившись сюда. Отыгрывается.
– Это вопрос не будничной тематики. Это моя жизнь и репутация. – пыжусь, как гусыня. Пытаюсь строгости придать голосу. Но он подводит. Скрипит. Не много веду плечами, стараясь высвободиться.
Не отходит. Шея уже затекла. Ладонями упираюсь в его торс. Плотный и жесткий. Внутри проплывает нечто болезненно жгучее. Такой азарт разыгрывается. Пальцы покалывает от желания пощупать. А лучше проникнуть под полы рубашки. Вытянуть ее из-за пояса брюк. На миг опускаю голову. Но мужчина тут же за подбородок мое лицо вновь поднимает.
– Глазки то скрывают мыслишки совсем не рабочего порядка. – пальцами поглаживает кожу возле губ. От горячей кожи его пальцев искрит по внутренностям. Сглатываю. Нервная пружина сжимается в животе. Прямо смотрю в зеленые глаза. Не понимаю, что происходит. Словно, заинтересован во мне. Да бред же! Сабуров звезда. Недостижимая. У него есть семья. Не знаю, насколько «семья», но точно есть. И все же. Как-то жадно пожирает взглядом.
Отступает, посмеиваясь. Проверял мою реакцию? Так я нормальная. Мужиками интересуюсь. И прекрасно понимаю наши весовые категории. Он мне может быть интересен. Я ему – вряд ли. Вот мой Кирилл. Ну как мой. Временный. Не пытаюсь постоянства искать в отношениях. Кирилл Авдеев чуть старше, разведен. Веселый парнишка, с которым легко. Он начальник производства на заводе. Вот это мой уровень. И по интеллекту, и по жизни. Сабуров это нечто темное и далекое для меня лично.
Присаживается на свое место. Разводит руками.
– Вперед, мадам воительница. У вас пять минут ровно. Отсчет пошел.
Выдыхаю. И без остановки начинаю свой расклад. На меня пытались свалить серьезные потери. Просто словно призрак деньги исчезли со счетов. Но! Документы были. Все подтверждения неоправданных закупок. И только я делала такие копии. Пригодилось. Даже Матрена не знала о моих собственных копиях. Хранила я их здесь, в сейфе. Сканировала и складывала в папочку. Давно пора было этот осиный рой разогнать.
– Юлия Викторовна. Знаешь, кто причастен? Мой зам? Зукаев? Он подписал договор, не проверив, кому перечисляются средства?
– Не обязательно он. Я пыталась отследить всю линейку происходящего. Есть некоторые мелочи, которые необходимо выяснить. Но одно знаю точно, договор заключен. И деньги я перечислила не по фейковому счету. А по реальному, с печатью и подписью. И вот здесь все документы есть.
– Откуда я знаю, что именно эти документы не подделка?
– Я фиксировала не только основу. Но и всю переписку. И это не единственный подобный случай.
– Почему раньше не сообщила об этом?
– Шутите? Иван…Сергеевич. Я и сейчас пришла лишь с заявлением об уходе. Вот оно, кстати.
– Ты думала это с моей подачи. – не спрашивает. Утверждает. И да, я так думала. Возможно, и сейчас сильно рискую. Он легко теперь может уничтожить мои хилые попытки защититься. И сдать именно меня. Не теряя своих верных подручных. Сабуров и Зукаев вместе начинали это дело. Учились вместе. Они оба учредители и основатели. Но есть и другие, в силах состряпать план махинаций. Но тут и дураку понятно. Я могу быть лишь козлом отпущения. Провернуть все это одна мне не по возможностям!
– Я бухгалтер. Знаете там, циферки, дебет, кредит…голый расчёт. Все. И говорить об этом пыталась. И с вами. И с начальником финансового отдела.
– Мы все пьяные что ли были?
– Вы бы хоть иногда спускались со своего олимпа. К простым смертным. Много чего нового еще узнаете. Я пойду.
– Нет. Ты остаешься.
Из кабинета вышла под шипение Полиночки. Она прям готова меня придушить. В этой фирме скоро у многих такое желание появится.
4
Бесит. Реально бесит! На общих встречах проявляла инициативу. Несколько раз подсовывала Зукаеву нужные документы. Он даже не смотрел в мою сторону. Пару раз мне сама Матренушка шепнула – закрой свой рот. И какие из этого могла выводы сделать? Вся верхушка в сговоре. Из-за частого отсутствия генерального творится полный беспредел.
Ну а теперь вопрос стал ребром. Матрена общалась с начальником охраны. И подозрительно в мою сторону посматривала. Да, рыльце мое в пушку. Еще при устройстве на работу сделала неверный шаг.
Сабуров оставил меня на своем месте до полного разбирательства этого мутного дела. Черт. Вляпалась называется. Если это так важно, почему раньше никто не разбирался?
Меня не отстранили. Хотя вопрос об этом уже поднимали. Так просто я могла быть услышана? Добиться аудиенции, и все? Ох, чует моя задняя часть ниже спины, не все так гладко.
Все руководящее окружение Сабурова его друзья. Или кто они? Однокурсники. Сослуживцы? Иногда жалею, что не слушаю сплетни. Поспрашивать некого. Не к Матрене же идти. Давно всех от себя разогнала. Даже кофе в одиночестве пить приходиться. Сабуров. Сабуров! Из головы теперь не выходит. Почему он такой уставший? Болен что ли. Этот его взгляд. Тени под глазами. Где я его видела?
А с другой стороны, даже мысли его читать не нужно. Он в шоке. И не особо рад происходящему. Естественно, ему проще всех оставить сухими, а меня утопить. Легко так и не принужденно.
Домой неслась в предчувствии новых открытий. Когда-то пришлось отрубить связь с прошлым, с домом, семьей. Просто уйти. Без оглядки. И из этой фирмы уйду так же. Без сожалений. Но правды добьюсь. Если Матрена причастна, то пусть она и отвечает.
Из маршрутки чуть в лужу не свалилась. Торопилась домой. Вчера приходила милая молодая девочка. И слезно просила помочь вернуть воспоминания. Фотографии. Сильно потертые временем. Ее прабабушка и прадедушка. В те времена много экземпляров фото не делали.
Трещины, заломы, и серьезные потери изображения. Вечер провела в своей любимой лаборатории. Недавно открыла ее для себя. Ребята, с кем учились на художественном факультете, открыли фотостудию. И при этом организовали лабораторию по реставрации. Конечно, для серьезных заказов возможностей мало. В музее реставрировали картины. Старинные полотна. Здесь же лишь мелкие изделия приходилось возвращать к жизни. Сейчас доступны современные цифровые технологии. И это очень интересное направление.
Кое-какие штрихи доделывала дома. Отвлеклась от происходящего на работе.
Сварила куриный супчик. Включила сериальчик. Жизнь продолжается. Но кто знает, как будет дальше. Я совсем одна в этом большом городе. Когда-то сбежала из деревни. От родителей. Не смогла жить в болоте прошлого кошмара. Боль, потеря. Одиночество. Там не на что было рассчитывать. Николай. Его лицо почти стерлось из памяти. Помню лишь смех. Когда кружил меня на руках и смеялся. Хорошо же помнить только светлое о тех, кого нет. Уже не грустно от воспоминаний. Лишь тоскливая нега греет душу. И тянет сердце.
Вздрагиваю от звонка в дверь. Телефон молчит. Никого не жду. Соседи? Есть тут буйная тетка, никому не дает покоя. Но она тарабанит сначала в потолок, а затем в дверь. А тут звонок. Я в коротких шортиках, маечке. Фартучек с мухоморами. И половник в руке. Собиралась супчик налить в тарелку.
Подхожу к двери. Домофон в подъезде есть. Скорее для общего фона. Дверь все равно всегда открыта или просто сломана. Глазка на моей двери нет. Вообще само полотно сплошная насмешка, тончайшая фанерка. Открываю. И блин замираю. Каменею даже правильнее сказать.
Половник выпадает из руки. Но его подхватывает мой неожиданный гость. Сабуров. Собственной персоной.
Подшофе. От него пахнуло ароматом алкоголя. Дикая смесь. Его собственный запах кожи, аромат мужского парфюма. Он входит в квартиру без разрешения. Вручает мне половник. И бутылку виски.
– Симпатичные мухоморчики. Где тут руки помыть? Чем угощать будешь?
– Не совсем те вопросы, которые меня волнуют. Вы заблудились, Иван. Сергеевич?точно. сбились с курса!
– Дерзишь начальнику. Вернее, начальнику твоего начальника! – приближает ко мне свое лицо, сердце ухает в район горла, а потом резко вниз, – Иван. – голос Сабурова превращается в мягкую патоку, – Или Ванечка. Как тебе нравится, Юленька. Мы же не на работе.
– Правильно! Не на работе. Это моя квартира. Не закусочная. И я не пью крепкие напитки. И в моей квартире лишь один начальник. Я.
Остается лишь догадываться, насколько сильно этот нежданный гость зол на мою персону. И злость его больше похожа на отчаяние. Явиться к подчиненной, которую он собирался засудить, не входило в его планы. И точно Сабуров не мечтал выкинуть из своей жизни всех тех, с кем прожил свои лучшие годы. Засудить? Брр! Суд для меня это хуже любой казни! Всеобщее оправдание и взгляды чужих людей. Ладошки аж вспотели. Постараться быть поласковей? Может, есть шанс все остановить или исправить?
– Квартира? Громко сказано! Это помещение сложно назвать квартирой. – ну и пусть моя квартира лишь студия. Зато моя. Каждый уголок, тараканы и звуки за стенами. Здесь все мое. Катился бы в свой роскошный особняк, или где он там проживает. Сюда его никто не приглашал! Но эти мысли слова проглатываю. Растягивая на лице улыбочку.
– Суп сварила. Будете? – еще с детства поняла, что спорить с пьяными пустое занятие.
– Будешь, – бубнит себе под нос. Исправляет меня. Но говорить с ним на «ты» язык не поворачивается.
Руки в карманах брюк, осматривается. Заглядывает в маленький отсек, где и расположена душевая кабина. Раковина только в кухонном углу. Там же рядом на плитке кипит мой супчик. Выключаю. Отхожу к окну. Окно в моей квартирке огромное. Низкий подоконник приспособила под очень удобное сиденье. По вечерам очень круто пить чай и смотреть на ночной город. Хотя дом напротив сложно городом назвать.
Нежданный гость мой молчит. Впитывает то, что видит. Считает? Могла ли такая нищебродка ободрать его крутую компанию.
А он гораздо худее, чем я думала. Высокий и худощавый. Но размах плеч и ладони широкие.
– Ваня. Так да? – его появление здесь это словно шутка. Сабуров вообще не вяжется с этой обстановкой. Но на мой тон беспечной девицы отзывается.
– Именно. – закатывает рукава своей темно- серой рубашки. А у меня сердце останавливается. Смуглая кожа. Слегка покрытые порослью. Рубашка уже без галстука и расстегнута сверху. А у меня появилось желание к нему прижаться. В принципе он кажется нереальным. Точно. Это сон. Сабуров на моей кухне? Это что за бред.
– Присаживайся, Юленька. Ты готовила, я поухаживаю.
– Вы…ты. Ванечка. – копирую его интонацию, – на меня страх нагоняешь? – нормального стола у меня нет. узкая небольшая стойка. Я ее разыскала на мусорке. Рассказать бы кому. Генеральный директор за помойным столом. Сейчас, конечно, это роскошная часть скудного интерьера. Покрытая лаком.
– Ну что ты, милая, – ставит передо мной тарелку с супом. Наливает себе. – есть проблемка. И решить, ее можешь только ты. – замечает резные ножки, – красивая вещица.
Он начинает есть. И с таким аппетитом. Достаю из холодильника сметану. Нарезаю хлеб со злаками. Руки слега трясутся. Понимаю. Что кушать сама не хочу. В горле суп застрянет.
– Вкусно то как. Сто лет не ел нормальной еды. Ешь скорее. – пришлось сделать, как говорит.
– А вы… ты не выглядишь сильно голодным.
Он усмехается. И смотрит так из-под бровей. Глаза зеленые сияют как молнии. Прошибают мое существо. Я стою. А хочется бежать.
– Голодовку не объявлял. Просто питаюсь по скудным ресторанчикам.
– А ну да. Помню наши пирушки на фирме. Сплошные фуа-гра и мраморная говядина.
– Юленька, не могу же я на сотрудниках экономить. – вытирает рот салфеткой. Встает. Смотрит на меня сверху вниз. А меня странно так подвыбешивать все начинает. Его обращение. Это ласковое «Юленька». Никто меня так никогда не называл! Ник постоянно звал меня Юка. Да. Я его Ник. Он меня Юка. Смешно. Но из его уст это звучало очень интимно и ласково. А «Юленька» для меня лично плохо воспринимается на слух. Как издевательтсво.
– Мое имя Юля. Юлия. Не Юленька, Иван Сергеевич! – грозно смотрю в его глаза. Улыбается. Откровенно так дергает верхней губой. И снова ко мне свое лицо приближает. Боже! Какие у него глаза. Словно нарисованные. И эти морщинки в синеве под глазами. Он словно прожил гораздо больше, чем свои годы. И снова его вопрос сбивает с толку.
– А компот будет? – отвлекает. И на мои претензии не отвечает. А в горле пересохло. И сказать нормально ничего не могу.
– Нет. Есть сок. Свежевыжатый. Апельсиновый. – сама подхожу к холодильнику.
– Отлично. Вискарик?
– Здесь вы его пить не будете. – наливаю в стакан сок и протягиваю ему.
– Кто мне запретит? – обхватывает длинными пальцами бокал. Вместе с моей рукой. Поднимает и пьет. Вижу, как движется его кадык. Капля сока стекает по подбородку. Сглатываю. Забирает бокал. Я медленно оседаю на стул. Он споласкивает бокал. И аккуратно ставит на мойку. Подходит. Встает очень близко. Мое лицо практически упирается ему в живот. И этот его мужской вкусный аромат теребит мои рецепторы. – Так кто мне запретит, Юленька?
– Я, например. – встаю. И получается так, что вдоль его тела поднимаюсь. Он очень близко. Снова руки в карманах. Не касается. Но весь его облик словно обволакивает. Подавляет. А спрятаться негде. И выгнать его не осилю.
– Вы протрезвели? Может, пойдете своей дорогой. С кем не бывает, по пьяни заблудился…
Договорить не дает. Шаг. Неотрывный обмен взглядами. Целенаправленно пришел. А пил потому, что хреново? Устал? Капец, как его колбасит.
5
– Есть проблемка, Юлечка. Сделай так, чтобы я окончательно всех твоих обидчиков выгнал.
– Моими руками хотите от предателей избавиться? – отдвигаю стул и отхожу. Кровать и шкаф с вещами скрыт от посторонних глаз. Вернее, шкаф повернут спиной. А на этой спине я нарисовала ромашковый луг. Он смотрит сейчас на те самые ромашки. Такое поле было в деревне, где я жила. На картине так же есть дерево с тарзанкой. И кусочек озера. Этот крошечный уголок когда-то был моим самым счастливым местом в жизни. Почему Сабуров смотрит так, будто знает это место.
– Ты хоть понимаешь, что они все часть моей жизни? – переводит взгляд на меня. Снова. Ближе подходит. Отступать не куда.
– Так я становится этой частью не собираюсь.
– И я о том же. Не резон мне тебе помогать.
– Вы сейчас бред несете. Вас обманывали. Воровали. И это была не я.
– Но ты стала тем, кто открыл мне глаза. И знаешь. Хочу сделать так, чтобы снесло крышу. Влюбиться в тебя. Чтобы пережить то, что ты мне открыла. – гипнотизирует взглядом. Как фокусник затягивает в мир иллюзий. И ведь легко купиться! Когда смотрит вот так открыто. Откровенно! Он сейчас не играет. Или это непризнанный актерский талант?! Как марионетка готова подчиняться. Двигаться в одном ритме. Дышать в такт друг друга. Потому что верю зеленым глазам. Верю. Нет и намека на усмешку или притворство. Не пьян он совсем. Пьянею теперь я. И это ой как не хорошо. Словно ладонью по соскам провел. Тепло по животу.
– У меня есть мужчина. – разворачиваюсь, пофиг! Хочу бежать. В его глазах такая на миг ярость мелькает. Пронзает насквозь. И понимаю, что он готов к броску. Обхватывает мое запястье. И я кручусь, как юла. Врезаюсь в него. Вскрикиваю.
– Значит, будет еще один. Я не против. – лицом утыкается в мое ухо. Дышит тяжело и часто. Руками мою спину исследует. Спускаясь ниже. Пальцы замирают на опасной грани. Там, где заканчиваются шортики.
– Уходите. – всхлипываю. Но не от страха. Нет. Хоть паника и кроет. И затемняет мысли. Но понимаю, в его руках есть сила. И переломить меня ему ничего не стоит. Но он очень бережно обращается. Сжимает. Гладит. Ни единого раза не превысил свои силовые давления.
– Выбор за тобой. И да. Никуда не пойду. У тебя останусь. Вдруг, к утру одумаешься.
Ну и что мне с этим делать? Хватка слабеет. Мужчина заходит за шкаф. И укладывается на мою скрипучую кровать. Вряд ли завтра утром он захочет того же самого. Хотя и сейчас он просто растерян. Расследование еще ведется. А значит, нет виноватых. Пока.
Я ненормальная. Вот что в такой ситуации делать? Вызвать такси! Вызвать того самого Зукаева! Телефон его знаю. А что делаю я? Укладываю мужика спать. Вытягиваю из его брюк ремень. Зависаю, рассматривая пряжку. Расстегиваю и снимаю рубашку. Шрам. Прямо в центре грудной клетки. Он совсем бледный и не четкий. Откуда он? Операция? Не удержалась, пальцами чуть коснулась темных волосков на груди. Кончиком ноготка по следу шрама веду. Еле заметный шрамик на подбородке. Почему он так изранен? Силен и слаб одновременно. Сабуров темная лошадка. Не особо рисуется и кичится своим богатством. Вот так запросто пришел к обычной сотруднице. К чужому человеку, в не самый благополучный район. И улегся спать? И уснул же. Сопит так прикольно. Какой соблазн прилечь рядом и опустить веки.
Стягиваю его носки. Пледом накрываю. Он вовсе не дурак. И знает, что делает. Увы, этого не знаю я.
В какой-то степени даже жаль этого человека. Он тащит на себе невероятный груз. Все, абсолютно все проблемы решает именно Сабуров. Не только рабочие. Но и личные проблемы сотрудников. В его руках сосредоточена не малая власть. И работать на этого человека легко и интересно. Наверное, поэтому я пришла к нему в кабинет. Зукаев слишком слащавый. Если Сабурова разгадать невозможно, то Зукаев еще более не понятная личность. И слушая отчеты на собраниях, не понимала, кто же из этих двоих важнее для фирмы.
Усаживаюсь на кровать. В моей каморке есть лишь одно спальное место. Укрываюсь другим пледом. Как-то пришлось на мебельной фабрике поработать. Перетаскала домой кучу кусков ткани. Нашила пледы, подушки. Продавала.
Ложусь так, что лицом к лицу мужчины. Протягиваю руку. Убираю. Не касаюсь. Не нужно этого.
Просыпаюсь я от того, что мне хорошо. Нежные поцелуйчики в шею сзади. В бедра упирается нечто твердое и настойчивое. Горячие ладони поглаживают живот и грудь. То, как он это делает неописуемый восторг. Стон срывается с губ. И так хочется поддаться этому безумию. Забыть все! И просто насладиться близостью мужчины. Кирилл никогда не оставался у меня. Слишком тесно. Я не позволяла оставаться.
Так что же так изменилось? За один день!
Противный скрип кровати выводи из полусна мгновенно. Легко выбираюсь из плена мужских рук. Он не удерживает. А спрятаться негде. Провожу ладонями по лицу. Боже. Я возбуждена. Так сильно, что готова продолжить. Но чертов разум не позволяет.
– Все равно это случится. Какая разница, когда, – Сабуров не особо торопиться. Закидывает руки за голову. А ноги у него длиннющие. С кровати свисают. Гулливер, блин! В стране лилипутов. Ведет бровями. Кол в брюках торчит внушительно. – И как, по-твоему, решить эту проблему? Юленька.
– Уходите. Сей час то вы точно трезвый. «Голова не болит?» —зачем спрашиваю такую ерунду. Плевать, как он себя чувствует. Он смущает меня! Выводит из равновесия! Вымораживает кости! Одновременно плавит мозг. Смотрю на него и слышу лишь свое сердце.
– А что? Полечишь? – ноток надежды в его голосе нет. Скорее, насмешка.
– Обойдетесь. Сегодня не выходной. Пора на работу. И вы…
Вскакивает. Очень быстро. И обнимает. Просто запутывает ладони в моих волосах. Дергает слегка. Чтобы лицо подняла. Чтобы впиться в мои губы своими. Целуется он как профессионал. Я и не подозревала, что так можно. Пружинистая буря нарастает внутри. Из груди рвутся стоны. Он пожирает мои губы. Покусывает. Зализывает. Я задыхаюсь. Под пальцами его жесткие волоски. Стальные мышцы. Я превращаюсь в пластилин. И позволяю лепить из своего тела любые формы. Изгибаюсь. Майка задирается.
6
– Так что, продолжаем, Юленька? Или продолжишь выкать? – он играет. Забавляется. Полумрак ночи отступил. Солнце слепит, лучами играя на поверхностях.
Отчего внутри готова взорваться?! От противоречивости происходящего. Обнять и покусать одновременно. Как этого человека можно было пожалеть! Он же настоящий зверь. Поставил цель и ведет охоту. Вот только добыча из меня слабенькая.
– Продолжу. Отпустите меня. – вытягиваю руки и упираюсь.
– Мне не стоило бы особого труда уложить тебя в кроватку. И сделать все, что пожелаю. Ты уже поплыла моя красавица. Всего лишь согреть твои пальчики поцелуями. Прикусить мочку ушка. Губы твои терзать нежностью.
– Что? – меня трясет. Колени подкашиваются. Но Сабуров легко переключается, начинает копаться в моих ящичках. Достает пакетик чая. Включает чайник. Не кофе? Наш директор не пьет кофе? Он игнорирует стоящую турку и зерна. Это моя квартира. Здесь каждый штрих создан для моего комфорта. Это мой мир! И здесь никому не позволено хозяйничать. Между кухонным уголком и шкафом уголок для работы. Угловой столик. И на стене фотографии. Есть фото моей семьи. Есть фото, которые реставрировала, но не забрали.
– Иван Сергеевич. Вы можете просто сказать, что от меня нужно? – он видит фотографии. На стенах по периметру развешаны небольшие картины. Две моих работы. Зимний пейзаж. И морской берег. И три картины, которые нашла на мусорке. Да. У меня даже бомжи знакомые есть. И они знают, что их добыча меня не интересует. Советуют и помогают в поисках. Вот Сабуров мог бы пообщаться с людьми, живущими возле помойки? Вряд ли.
Пальцами касается резной рамки на одной из картин. Да, сама вырезала. И это могу.
– Скажу. Скажу. Юленька, ты мой телефон не видела? – берет в руки помятую рубашку, недовольно рассматривает. Чистюля. Откидывает вещь. И вопросительно бровями дергает.
– Не было телефона.
– В машине оставил. Твой одолжи. Вызову водителя. Собирайся, вместе на работу поедем. – он не спрашивает. Распоряжается. Будто это филиал его корпорации. Капец. Хозяин жизни. Берет мой гаджет с зарядки и набирает номер.
– С вами не поеду.
– Поедешь. Как миленькая. – сообщает, где находится и отключается.
– Вам переодеться не мешало бы. Душ принять.
– Водитель привезет мне переодеться. Душ у тебя приму.
А вот эта мысль прошибает, как огнем.
– Вы спятили, да? Иван…
– Юль, вот еще раз выкинешь, поцелую. Андестенд?
Выделила ему полотенце. Открыла створку шкафа. И вот тут он увидел мужскую рубашку.
Дернул бровями. Я молча закрыла обзор.
– Я же сказал, не против! Так испугалась моей реакции, словно у тебя здесь плетка и ошейник висят. – а я против! Что посторонний мужчина так просто в мою жизнь врывается. И даже если плетка и ошейник! Какого черта он заглядывает мне в душу! Пробирается по крупиночкам за высоченную стену. Я эту стену, как муравей выстраивала. Лепила! И никого не пущу! Сердце давно окаменело. Так проще. Свободнее.
– Не ваше дело.
Оправдываться не собираюсь. Это вообще моя рубашка. Покупала ее для своего особенного образа. В моих шкафах никто вещи не оставляет. Кирилл приходит и уходит. Кроме него здесь и не было никого никогда.
Сабуров отправился в душ. Слышала, как чертыхается. Потому что тесно. Ударяется. Свалил полочку с шампунем. Ну да. Хихикнула. Заснять бы такое зрелище.
В это время успела привести себя в порядок. Переоделась. Платье. Сегодня хочу быть девчонкой в ожидании лета. Мягкий кардиган. И туфли с вязаной надставкой.
В квартире воровать нечего. Поэтому, как только слышу выходящего Сабурова, выскакиваю прочь. Увидеть его голым и влажным выше моих сил.
Да. Он завел меня. Как китайскую шкатулку. И да! Он легко мог бы продолжить. И я не смогла бы остановиться.
7
На работе все как обычно. Носы в компьютер. Жужжание принтеров. Аромат утреннего кофе. И беготня по коридорам. Друзей среди коллег у меня никогда не было. А сейчас и подавно. Вчерашний день словно не со мной случился. Я же всего лишь донесла правду! Почему в этом мире ее не ценят. И сделала бы я тоже самое, не коснись эта история меня? Знала же. Многое знала. Молчала. Все мы эгоисты. Каждый. Как бы сильно добрым не казался.
По местной линии звонит Полина. Генеральный вызывает. И просит захватить копию квартального отчета. Именно я! Ну блин! Вот почему он продолжает! Разбирайся со своими проблемами! Отстань от меня! Я аж подпрыгиваю. От нервного напряжения. Бессонная ночь. И все эти волнения! Я с ума сойду скоро!
Матрена к моему столу несется. Пыхтит, как паровоз. Глаза вокруг своей оси вращаются. Она у нас девушка на выданье. Ну как девушка. Лет сорок ей точно есть. Всегда при параде. Прическа идеальная. Ни единого волоска выбившегося. На лице тонна косметики. Бровки нарисованные ползут вверх.
– Что ты ему вчера наплела? Зачем вызывает? Меркулова! Тебя спрашиваю! Зачем Иван Сергеевич приглашает младшего по должности бухгалтера?! У тебя другие обязанности!
– Если бы это касалось Вас, Матрена Васильевна, вызывали бы не меня. – не была я такой смелой раньше. Внимание вопрос. Этой смелости отчаянной мне придает заявление, оставленное вчера в кабинете генерального? Или его появление в моей квартире? Что из этого заставляет развязать язык и оскалить зубы.
Матрена выпрямляется так. Задирает нос. И с высока меня рассматривает.
– Ага. У крошки тихони прорезались коготочки. Корона не давит? Меркулова, одно удачное посещение генерального…
Не даю договорить. Тоже перед ней во весь рост выпрямляюсь. И вся бухгалтерия наблюдает эту эпическую сцену. Готовы делать ставки?! Кто из нас полетит пинком под зад. Ха.
– Не говорите того, о чем пожалеть можете, Матрена Васильевна. – поджимает яркие губы.
– Квартальный отчет зачем ему? Что происходит? Я же выясню. Лучше сама скажи. – в самом начале своей работы здесь опасалась ее. И гнобила она меня не хило. За каждый косяк, как кота бездомного носом тыкала. Но научилась обходить острые углы. Научилась быть незаметной. Но Сабуров снова перевернул все к черту!
– Может, вместе пойдем? Спросите у Сабурова лично?
Фыркнув, отходит. И ногтем по столу стучит.
– Мы еще поговорим, Меркулова. Вопрос о твоем отстранении уже поднимался на совещании.
Молчи, шепчу себе. Ну промолчи, а! Юль, ты же терпеливая девочка. Понимаешь, что эта грымза ищет повод поскандалить!
– И все же. Я пока еще здесь!
Подхватываю документами и мчусь на выход. Платье из мягкой хлопковой ткани плавно колышется по бедрам. Покрой трапеция мой любимый. Чуть прикрывает колено. И цвет мне очень идет. Вчера была роковой героиней. Сегодня нежный цветочек. Из макияжа лишь тушь и блеск на губах.
В лифте сталкиваюсь с Зукаевым. Вот как это работает? Никого раньше не видела так близко. Я же просто мелкое звено. Среди множественного персонала. С чего такие теперь совпадения! Зукаев местная звезда. Бабник беспощадный. Напоминает Адриано Челентано. Он даже ходит так же, пританцовывая. Словно пружина! Всегда улыбается. Открывая белоснежные зубы. Глазки блядские. Колоритный персонаж.
С улыбкой смотрит на меня. Я лишь поздоровалась. И его ответное привет не очень дружелюбно прозвучало. Он знает? Уже знает? Наверняка, начальник охраны его поставил перед фактом. Господи. Вот зачем мне все это надо! Уволилась бы по-тихому. И все! Ага! А ипотеку кто платить будет? А родителям помогать! А жить на что? По помойкам с бомжами тусоваться. Там хорошо. Тихо. И никто не лезет. Прикусываю губу. Что ж так лифт тащится то! Бочком к дверцам двигаюсь.
– Цветочек аленький! – Зукаев прикасается костяшками пальцев к рукаву кардигана. Не опуская своей улыбочки. – хорошо спалось, Юлия Викторовна? – знает мое имя.
– Магнитные бури, знаете ли, покоя не дают. – выдыхаю, выскакивая из лифта.
В кабинет генерального войти не успеваю. Потому что Сабуров, собственной персоной, входит в приемную позади меня! Как? И делает нечто охренительно невероятное. На глазах у офигевшей толпы! Генеральный! Директор! Меня обнимает! Целует в щеку. Ласково так. Смотрит в глаза. Улыбается. И вкладывает в руку мои, блин, ключи!
– Твои ключики, дорогая. Что же ты утром так быстро убежала? Не поцеловала на прощание? А душ у тебя очаровательный! Как и сама квартирка. Солнышко мое. Сегодня опять у тебя переночуем? – у меня один вопрос на языке вертится. Он сошел с ума? Может, пора проверить мозг? Или мне все это сниться? Зачем он делает такие закидоны? Зачем переворачивает мой собственный мирок!
Я реально онемела. Все внутри похолодело. Никогда. Понимаете, никогда в своей скучной жизни не приходилось становиться центром важнейших сплетен! Центром жалости и слезливых взглядов была! Даже до драки дело доходило. Когда родственники Николая меня в его смерти обвинили. Да. Было такое. Мама сама лично попросила меня свалить из деревни по-тихому. Чтобы им жилось спокойнее. Было все это! Но тогда был смысл! Боль от потери! Тогда реально у всех мозги вытекли от слез!
Но такого фееричного шоу играть не приходилось! А происходящее сейчас это именно шоу! Но какие причины или цели? Как играть-то! С визгом убежать прочь. Или чмокнуть негодяя в ответ!
А Зукаев и Полиночка это практически наше местное радио! Громкоговоритель новостей! Блин! Вот уж влипла по полной! Зачем?
Глаза у меня чуть из орбит не выскочили.
Иван Сергеевич заталкивает меня в свой кабинет. Со словами: Ребят, все позже! Я занят.
Прижимаюсь спиной к входной двери. По всему телу словно мерзкие змеюки ползают. Под кожей шевелятся. Так не спокойно и противно от происходящего.
– Зачем вы это сделали? Как же… ваша жена? Как я теперь вообще по коридору смогу пройтись? Да меня ваши местные дамы… – точно знаю, что среди девочек есть его любовницы! Да! Не одна! А любовницы! Бывшие, настоящие! Всегда было плевать! И вникать в это не собираюсь. Зачем он меня в это дерьмо вляпал! Прям так мощно, лицом в болото! – с женатыми я принципиально не встречаюсь. А с генеральными и подавно. Знаете ли шумиху не особо люблю.