Монако
Воздух искрился от фотовспышек – четырехпалубная лодка «Принцесса Океана» швартовалась в порту Монте-Карло. На променаде собрались зеваки. «Может, на этот раз повезет? Как же хочется их увидеть, знаменитостей этих…» – думал мужчина с седыми висками, провинчиваясь сквозь людскую толпу. «Вот бы туда попасть, уж я бы…» – пронеслось в голове толстухи, расталкивающей народ локтями, чтобы пробраться поближе к судну.
*****
Самолет сделал крутой разворот и пошел на посадку. Канны, Антиб – знакомые изгибы береговой линии заставили ее улыбнуться. И как же ей всего этого не хватало! Все же Шотландия такая холодная и унылая…
На мгновение Таш вновь перенеслась на съемочную площадку. Длинноволосые босоногие феи в полупрозрачных одеяниях кружились в мокрой от дождя дикой траве. Между ними, словно стая лесных кабанов, проносились толстые рыжебородые гномы. А под обрывом, в бушующем северном море, нагие сирены с серебристыми чешуйчатыми хвостами поджидали обессилевших странников. Неделя киношного волшебства пролетела как не было, и Таш наконец-то ждал заслуженный отдых. А может, время чудес не закончилось?
Едва самолет зашел на глиссаду, Таш нетерпеливо включила телефон. «Черт, деньги за съемки так и не перевели!» На банковском счету красовался жирный минус. «Не хватит даже на такси!».
Машина съехала с автострады А8 в сторону Ле Турби. И все-таки как это было мило со стороны Вивьен организовать ей шофера. «Странно, почему мы свернули здесь?» – подумала Таш. Водитель, как будто прочитав ее мысли, пояснил по–французски: «Большой трафик, мадам. Иначе попадем в пробку. Гран–При, сами понимаете, все перекрыто».
Он был прав. На время Формулы 1 Монте-Карло превращался в одну большую пробку. Местные жители сбегали подальше от суматохи, и город заполоняли толпы назойливых туристов. Суета, нарушавшая привычно-размеренный ритм деревни, была сравнима со вселенским потопом. Узкие извилистые улочки, по которым проходила гонка, становились похожи на туннели из-за металлических заграждений, возведенных по сторонам. В порту и окрестностях как соты в улье вырастали многоярусные трибуны. Город был парализован, и добраться из одного конца в другой становилось невыполнимой задачей.
Очутившись на авеню Принцессы Грэйс, Таш приоткрыла окно. Теплый бриз ворвался в машину, дохнув утренней влажностью. Вместе с бризом в окно влетела гигантская муха и, проделав круг вокруг головы Таш, уселась ей на прямо на нос. «Ну вот, а я только подумала, что на этот раз все будет по-другому».
Тяжелую стеклянную дверь заклинило. Консьержу пришлось нажать посильнее, чтобы отворить трехметровую глыбу. Он чертыхнулся, оглядев мокрые от недавно прошедшего дождя мраморные ступеньки, и нехотя спустился к припарковавшемуся у входа «мерседесу».
– Мадам, мой коллега сейчас подойдет, чтобы помочь вам с чемоданами. Четкая субординация, помноженная на чувство собственной значимости, не позволили ему выполнить не соответствующую рангу работу. Пока водитель выгружал из багажника чемоданы, Таш решила укрыться от палящего солнца в тени навеса. Телефон не переставал чирикать. Одно за другим сыпались сообщения Анны с фотографиями со вчерашней вечеринки в Каннах. «Интересно, это Джулиан МакДональд?» Таш разглядывала усыпанный блестками прозрачный наряд Беллы Хадид, который завтра глянцевые издания бесстыдно нарекут «платьем». «И зачем я надела в самолет шпильки?» Взявшись свободной рукой за поручень, она лихо поставила ногу в черном кружевном сапожке на ступеньку, как вдруг почувствовала, что теряет равновесие.
Раздался лязг телефона, хрястнувшего о мрамор, и в следующее мгновение Таш сидела на мокрой земле.
– Вы не ушиблись? – Таш подняла голову. Вот он, тот, из-за кого она грохнулась… Молод, русые кудри… Так спешил к ее чемоданам, что сбил ее с ног… Ее окутал запах сандалового дерева.
– Вы не могли бы поаккуратнее? – ответила она по-французски, поправляя свою одежду. Подол платья-рубашки предательски распахнулся почти до пояса. – Заберите, пожалуйста, чемоданы, квартира номер двадцать семь.
– Конечно, мадам.
Пока носильщик помогал ей подняться, она успела рассмотреть его складную фигуру и … коричневые мокасины «Тодс». Он вышколено пошел к машине, чтобы забрать стоящие на мокром асфальте чемоданы. «Теперь я понимаю, почему консьерж не захотел возиться с моим багажом, если тут даже носильщики носят «Тодс», – ухмыльнулась она про себя.
Каролина ждала ее в прихожей.
– Моя дорогая! – Таш кинулась ей на шею. – Со мной приключилась наиглупейшая история.
Каролина застыла в ожидании подробностей. Как это было в стиле Таш: заинтриговать и тут же забыть, о чем говорила!
Выдержав паузу, Таш продолжила:
– Я умудрилась грохнуться прямо перед твоим домом.
Каролина встревожено посмотрела на подругу.
– Но меня спас ваш носильщик. Настоящий греческий бог!
Тихий, с легкой хрипотцой голос Таш диссонировал с ее внешностью. От красивых девушек невольно ждали бойкости и уверенности в себе. Ее же низкий голос выдавал едва заметную робость.
Каролина улыбнулась:
– Надеюсь, ты догадалась потерять туфельку, чтобы твой бог смог тебя найти?
Таш расхохоталась.
– Ну уж нет, но я сообщила ему номер квартиры, куда принести чемоданы. И, – продолжила она, – кстати о туфельках, я и не знала, что у вас даже носильщики носят «Тодс».
Таш подошла ближе к Каролине.
– Мне очень жаль, что все так вышло с Хью. – Она крепко сжала ее руку. – Но, я должна тебе признаться, – Таш взглянула на нее из-под длинных ресниц, – я рада, что ты здесь со мной, и наконец-то свободна от этих нездоровых отношений.
– К сожалению, это только начало, – спокойно отозвалась Каролина. – Впереди – долгая и тяжелая битва.
Когда Таш вышла из душа, чемоданы ждали ее в спальне.
– Я сама застелила белье. Домработница придет только завтра. – Каролина села на край кровати. – В теперешней ситуации приходится экономить на всем.
В ее открытом взгляде не чувствовалось ни горечи, ни сожаления. Таш присела рядом и обняла ее за плечи.
– Ты же знаешь, что во всем можешь на меня положиться. Деньгами, к сожалению, я тебе помочь не могу – сама знаешь, какие у нас гонорары. Да и папа что-то совсем сдал, рисует в последнее время только библейские сюжеты, а кому они сейчас нужны? Всем же попы голые подавай! – Таш приподняла край махрового полотенца, в которое была завернута, и легонько хлопнула себя по ягодицам. – А вот в уборке квартиры мне нет равных. Так что можешь сэкономить на домработнице, пока я тут. – Ее взгляд остановился на стоящих возле шкафа чемоданах. – Когда успели их принести?
– Носильщик принес, пока ты плескалась в душе, – рассмеялась Каролина. – Я хотела было его удержать… но… его ботинки были так же далеки от «Тодс», как он сам – от греческого бога. Может, галлюцинации – это последствия твоего падения?
Таш на секунду задумалась над словами Каролины, но тут же звонко расхохоталась.
– Я здесь всего пару недель, – лицо Каролины приняло серьезное выражение, – а мне уже несколько раз непрозрачно намекнули, каково мне придется. Жены друзей Хью устроили мне бойкот. Он заблокировал все счета, чтобы я не смогла платить адвокату – хочет оставить меня без гроша, – ни один мускул на ее красивом лице не выражал злость или обиду. – Даже малознакомые люди отменили свои приглашения на гонку. Он хочет меня этим задеть, как будто не понимает, что это последнее, что меня интересует.
Таш понимающе кивнула.
– И нет надежды на мировую? – робко спросила она.
– Ни единого шанса. Но я буду биться до конца!
– И как он мог так измениться?.. – вздохнула Таш.
Она вспомнила их сказочную свадьбу здесь, в Монако. Всего четыре года назад казалось, что их ждет долгая счастливая жизнь, пока смерть не разлучит…
– Он был таким с самого начала, просто я была слишком молода и наивна, чтобы это понять.
Через двадцать минут девушки спустились в гараж. Таш оглядела подругу. Элегантный стиль Каролины, облаченной в белые льняные брюки, шелковый топ и балетки, был уместен скорее в английском Оксфордшире, нежели в блестящем Монако, где женщины норовили подчеркнуть свои роскошные формы облегающими туалетами. Всего за пять минут черный «Астон Мартин», о существовании которого Хью, по всей видимости, забыл, домчал их до клуба «Монте–Карло Бич». Раскинувшийся на небольшом мысе, прямо перед Рокебрюном, «Бич Клаб», несмотря на свое название, формально находился на территории Франции. Благодаря этому, казалось бы, незначительному факту, он мог похвастаться большей территорией, чем клубы самого Монако, где каждый сантиметр земли был на вес золота. Клуб представлял собой отель и полоску заасфальтированной береговой линии, называемой «пляжем». На «пляже» в несколько рядов выстроились полосатые тенты, которые можно было арендовать на год или на сезон. Представители старшего поколения прятались от дневного солнца в тени навесов, дети резвились возле бассейна, молодежь лениво прогуливалась по розовым дорожкам клуба.
Таш глазела по сторонам. Ее густые каштановые волосы развевались на ветру, длинные стройные ноги в кружевных шортах ловили восхищенные взоры проходящих мимо мужчин и завистливые взгляды женщин. Если бы они только знали, что под загорелым телом, тонкой талией и полной грудью, подрагивающей в такт ее шагам, скрывалась застенчевая девочка, которая еще пару часов назад не знала на какие шиши она доберется до Монако.
Ресторан был полон. Как всегда, в канун Гран-при в Монако съезжался бомонд со всего мира. Гран-при с доисторических времен застолбил себе место в светском календаре любого уважающего себя джет-сеттера, выступая логическим продолжением кинофестиваля, проходившего по соседству в Каннах. Европейский бомонд зачастую жаловал своим вниманием лишь сам Гран-при, путешествие до которого на машине из близлежащих Милана или Женевы занимало всего несколько часов, или час лету из Парижа и Лондона. Американские же джет-сеттеры перебирались в Европу в середине мая, начиная свое турне с Канн, перемещаясь в Монако на Гран-при, дрейфуя на «Роллан Гаррос» в Париже, а затем, на остаток июня, и в Лондон, где один за другим проходили торги современного искусства, теннисные турниры, гонка «Формулы-1» и множество мероприятий, приуроченных к этим событиям. В июле и августе не обремененные работой отдыхающие курсировали по Средиземноморью, а те, чье участие требовалось для принятия важных бизнес– решений, отбывали август в Хэмптонс.
Вивьен, добрый ангел, пославший за ней машину в аэропот, сидела в компании трех мужчин. Всегда с безупречной укладкой, она была одной из тех женщин, которых ни «Шанель», ни «Валентино» не делали скучными. В прошлом году на праздновании ее сорокапятилетия – впрочем, за точность цифр Таш не ручалась – не было ни единого свободного места. Гости слетелись из самых разных уголков земного шара, для того чтобы выразить почтение этой удивительной женщине. Никто не задавал вопросов по поводу ее «темного» прошлого. Слухов вокруг нее клубилось много, но все они сходились в одном: Вивьен Гольдштейн, в девичестве Лоренс, будучи совсем юной, быстро сообразила, что молодость и красота не вечны, а держаться на плаву придется долго. Хотя она и представлялась как бывшая модель, по рассказам старожилов Нью-Йорка, деньги, влияние и связи были получены ею совсем иным путем, а именно – шантажом. Ведь, как известно, для достижения желаемого нам не хватает скорее настойчивости, нежели средств, и Вивьен была прекрасным этому примером.
В возрасте двадцати одного года Вивьен Лоренс, подрабатывая эскортом, еле сводила концы с концами. До тех пор, пока одна известная нью-йоркская мадам не представила ее одному известному влиятельному политику. Естественно, в возрасте и, естественно, женатому. После пятилетнего романа и дорогих подарков Вивьен потребовала более солидных вложений в свою жизнь, а конкретно – в недвижимость, на что политик, к ее огорчению, ответил отказом. На тот момент он уже нашел более молодую и более сговорчивую замену и попросил Вивьен освободить съемную квартиру. Вивьен была в бешенстве, но сдаваться было не в ее правилах. Она нашла молодого адвоката, занимавшегося вопросами выселения из квартир, и вдвоем они пригрозили политику громким процессом, на что он, в очередной раз, сказал нет. Разразился громкий скандал, о котором трубили все газеты и который почему-то затих так же быстро, как и начался. Сведущие люди утверждали, что политик заплатил молодым людям кругленькую сумму. Молодой адвокат Харви Гольдштейн обзавелся своей практикой, а Вивьен вышла за него замуж. Поговаривали, что адвокат испытывал страсть к мужчинам. Тем не менее у пары родилась дочка Стелла, чрезвычайно похожая на престарелого политика, сходство с которым никто никогда не подмечал вслух. За прошедшие с того времени почти двадцать лет состояние пары приумножилось благодаря успешным сделкам Харви, обеспеченных связями Вивьен. Сделки не отличались особой прозрачностью, но вдаваться в подробности никто не хотел. Влияние Вивьен разрослось до такой степени, что ни одно значимое светское мероприятие не проходило без ее участия. Гламурный образ жизни и доступ к сильным мира сего позволяли ей – за определенное материальное вознаграждение – сводить друг с другом «нужных» людей. Ах, если бы вы знали, сколько сделок было заключено с ее легкой руки, сколько сложилось прекрасных пар, сколько браков было разрушено!..
Едва завидев девушек, Вивьен поднялась из-за стола и устремилась к ним навстречу.
– А вот и наши красавицы… – Она подвела Каролину и Таш к столу. – Как же я соскучилась по нормальным людям. До сих пор не могу прийти в себя после Канн, так устала от всей этой кутерьмы и выскочек. Каждый пытается что-то втюхать, куда-то попасть! Никакого достоинства! Кстати, познакомьтесь, – Вивьен повернулась к мужчинам, – это мои друзья из Нью-Йорка и Кейптауна. – Мужчины встали, чтобы поприветствовать дам.
Хорошо поставленным голосом и с отточенным годами мастерством Вивьен начала представления.
– Миссис Свенсен-Янг. В прошлом – Мисс Швеция. Вы все, наверное, знаете ее мужа, миллиардера Хью Янга.
– Бывшего мужа, – деликатно поправила ее Каролина.
Вивьен вопросительно взглянула на нее.
– Мы разводимся, – скромно улыбнулась Мисс Швеция.
Ни на миг не смутившись, Вивьен продолжила:
– Наташа или в простонародье Таш, – она выразительно посмотрела на Таш, – наша куколка, к тому же имеющая степень магистра, правда, не припомню, в какой области, – рассмеялась Вивьен, – в общем, сочетание красоты и ума.
Таш застенчиво улыбнулась.
– Все познакомились, можно садиться, – распорядилась Вивьен, не дав мужчинам шанса представиться. – Теперь я могу продолжить жаловаться на этот ужас в Каннах. – Я помню былые времена, когда из Нью-Йорка до юга Франции просто так было не долететь. Не было этих вшивых трехзвездочных гостиниц по пятьдесят евро за ночь. Юг Франции был гораздо привлекательнее. Особенно в мае. А сейчас, вы только посмотрите, – она окинула взглядом сидящих вокруг людей, по всей видимости, олицетворявших падение нравов на юге Франции, – на Амфар1 собирается весь сброд. Каждый проныра-стилист, пробивший себе дорогу в фэшн-индустрии своей ориентацией, – Вивьен почему-то бросила взгляд на Таш, – приводит туда жен нуворишей, которые оплачивают билеты ему и себе в обмен на шапочное «знакомство» с мировой элитой. Они садятся в засаду, выжидая подходящий момент, чтобы подскочить к третьесортному селебрити и представить ему новоиспеченную «светскую львицу» или гламурную жену чиновника или олигарха. – Она сделала глубокий вдох. – Правда, теперь «львицы» сменили амплуа на дизайнеров одежды, инста-блогеров и психологов.
– Но, Вивьен, так было всегда, – вмешался высокий брюнет, сидевший от нее по правую руку. – Ведь проще купить славу, вместо того, чтобы ее заслужить. Как только на карте мира появлялась новая страна с растущей экономикой и высоким уровнем коррупции, разворовавшие народные деньги элиты тут же спешили прилипнуть к мировому бомонду.
– Я с тобой согласна, Ричард, но у них хотя бы были манеры… Сейчас же эти выскочки половину времени проводят в туалетах, припудривая носики. – Вивьен многозначительно закатила глаза.
Каролина и Таш переглянулись. Обе представили, какие манеры демонстрировала двадцать лет назад сама Вивьен, шантажируя своего престарелого любовника.
– Сегодня вечером большая вечеринка на лодке у нашего друга Альберто Висконти. – Ричард знал, что жалобы Вивьен не прекратятся как минимум час, и решил сменить тему разговора, – мы все приглашены.
При упоминании знакомого имени рука Каролины сильнее сжала половинку лимона, которую она выдавливала на карпаччо.
– Я не была бы так уверена по поводу «всех», – равнодушно уронила она, протирая мокрые от лимона руки салфеткой, – его секретарь позвонил мне неделю назад и отменил приглашения на все вечеринки Гран-при.
– Секретарь Альберто? Но почему? – недоумевал Ричард.
– Из-за Хью, – произнес низкий нерешительный голос.
Все взоры за столом обратились в сторону шатена с добродушно–круглым лицом, молчавшего большую часть разговора. Марк – это ему принадлежал нерешительный голос, – словно стесняясь повышенного внимания к себе, кротко опустил глаза. Но тут же, поняв, что, возможно, перешел дозволенные границы, посмотрел на Каролину, пытаясь угадать ее реакцию.
– Именно так, – ответила Каролина, увлеченно доедая остатки карпаччо.
Воодушевившись ее реакцией, добряк добавил:
– Как это в стиле Хью, – и, напугавшись собственной храбрости, отвел взгляд.
Каролина была заинтригована. Казалось, этот мужчина хорошо знал Хью. Сам же Марк, неожиданно осознав, что последняя ремарка вызвала в женщине неподдельный интерес к его персоне, залился краской. Сказанные им слова требовали пояснения, но он не знал, с чего начать.
– Я позже вам объясню, – сбивчиво промолвил он.
Присутствие Каролины действовало на него странным образом: он смущался и нервничал. Словно она была неким уравнением, которое он непременно должен решить.
Каролина улыбнулась, и шальные искорки заиграли в ее глазах. Марк поймал этот непринужденно-озорной взгляд и быстро отвернулся, опасаясь выдать свое стеснение.
*****
С балкона десятого этажа, удобно устроившись на деревянном шезлонге, Таш смотрела на синюю гладь моря. Яхта Альберто Висконти медленно скользила в сторону порта. Таш вдохнула теплый влажный воздух и закрыла глаза. Она представила, как всего через несколько часов будет танцевать на этой яхте в своем шикарном платье с серебристыми ручейками из стразов. Как загремит музыка вальса и мгновенно заглушит перешептывания гостей, любопытствующих, кто же эта незнакомка. Как она закружится в вихре танца, пытаясь разглядеть лицо своего партнера.
– Чему ты улыбаешься? – Ее грёзы были прерваны Каролиной, только что закончившей свой туалет. Длинное черное платье с глубоким разрезом дополнялось лишь красной помадой.
Таш бросила взгляд на стоявшие рядом с шезлонгом усыпанные кристаллами туфли.
– Ты не дала мне домечтать, а я как раз пыталась рассмотреть лицо своего прекрасного принца, но, я надеюсь, – она повела взглядом на туфли, – мне не придется из-за него терять эту туфельку. Я потратила на эти «Лабутен» все свои сбережения.
– Сумасшедшая… Ты должна быть экономнее. Не следует спускать последние деньги на туфли. – Каролина назидательно сдвинула брови. – Не представляю, как ты позволяешь себе такой образ жизни на модельные гонорары.
*****
Яхта Альберто Висконти почти скрылась за мысом Форума Гримальди.
Всего неделю назад в этой квартире на десятом этаже дома номер двадцать семь по авеню Принцессы Грейс Каролина Свенсен-Янг, высокая, статная, с точеными чертами лица, стояла, прислонившись к стене.
– Спасибо, что предупредили, – Каролина повесила трубку. На секунду в ее оливковых глазах промелькнуло отчаяние, но, взяв себя в руки, она прошептала сквозь зубы: – Еще посмотрим, кто кого.
Это было уже пятое по счету отозванное приглашение за последние несколько дней. Хью выполнял свое обещание. Когда за три дня до этого он получил письмо из адвокатской конторы Андреи Пеклтон, известной победами в самых громких бракоразводных процессах, он тут же набрал номер своей все еще супруги и, не дождавшись ответа, прокричал на автоответчик:
– Ты еще пожалеешь об этом, дешевая сучка! Без меня ты – никто! И очень скоро ты это поймешь…
Каролина оглядела комнату. Тут и там громоздились нераспакованные коробки с вещами, недавно доставленные из Лондона. На секунду она закрыла глаза, и перед ней вновь всплыло побелевшее от испуга лицо мальчика за миг до того, как он выпрыгнул из ее супружеской кровати и скрылся за дверью в ванной. Вздрогнув, она отпрянула и поспешила на воздух – от балкона тянуло желанной свежестью. Она уставилась на только что приплывшую белоснежную парусную красавицу «Принцесса Океана», гордо бросившую якорь возле Форума Гримальди. Всего пять минут назад секретарь Альберто Висконти, владельца яхты, по телефону проинформировал Каролину, что, «к глубочайшему сожалению синьора Висконти, в лист приглашенных для просмотра гонки «Формулы-1» внесены изменения: власти потребовали ограничить количество гостей на лодке, и синьор Висконти крайне огорчен, что не сможет увидеть миссис Янг у себя на мероприятии».
*****
Своего будущего мужа-миллиардера Хью Янга Каролина встретила четыре года назад. Худощавый шатен с веснушчатым лицом и взглядом нашкодившего школьника. В свои сорок он носил какую-то подростковую одежду, что лишь усугубляло нескладность его фигуры. Единственный отпрыск могущественного рода, он беззаботно прожигал молодость на танцполах Ибицы и Сен-Тропе, пока однажды его жизнь круто не изменилась.
В одно прекрасное утро, проснувшись – а лет ему было тогда двадцать восемь, – Хью решил быть трезвым до последнего своего дня. Никто так и не узнал, что побудило его стать на праведный путь. Одни говорили, переборщил с наркотиками, чуть было концы не отдал, другие – что спьяну кинулся с ножом на подругу, и влиятельным родителям еле удалось замять дело в полиции. Как бы то ни было, с того прекрасного дня ни одна капля алкоголя и ни один грамм кокаина не проникли в его организм. Семейные связи и врожденный нюх распознавать потенциальные возможности в бизнесе помогли ему провернуть несколько крупных сделок: свести нуворишей из развивающихся стран с крупными политическими фигурами из Европы и Америки. Вместе они учредили фонд, которым Хью успешно управлял и по сей день. Он слыл заядлым холостяком и тяготел к моделям, с особым трепетом выделяя несовершеннолетних девственниц из Восточной Европы.
Каролина к тому времени успела поработать моделью, получить корону «Мисс Швеция» вместе с грантом на продолжение обучения в Кингс Колледж в Лондоне. В свои двадцать три, благодаря короткой стрижке, вздернутому носику и мальчишеской фигуре с маленькой грудью, она выглядела на каких-нибудь там семнадцать. Хью был сражен. Высокая, красивая, молодая, игривая, она бесконечно отвергала его ухаживания, предпочитая ровесников из университета. Он приглашал ее на свидания и засыпал подарками, но Каролина, воспитанная в лучших традициях шведского социализма, не привыкла ставить материальные ценности во главу угла. Его щедрость не производила на нее должного впечатления, и это еще более распаляло его любовное пламя. Так продолжалось около полугода. Но наконец ему представился случай распушить хвост.
Младшая сестра Каролины Ханна жила в Нью-Йорке со своим бой-френдом, молодым художником из Мексики. Сестры что ни день перезванивались, и, когда Ханна несколько раз не вышла на связь, Каролина забеспокоилась. Консьерж сообщил, что не видел их вот уж неделю. Каролина не находила себе места. Родители не знали, что делать. Они обратились в полицию, но полиция отказалась что-либо предпринимать, пока с момента исчезновения не истечет достаточно времени.
Когда Хью позвонил ей в пятницу в полдень, она была на грани отчаяния. Всхлипывая, она рассказала ему о том, что случилось.
– У тебя есть американская виза? – было первым, что он спросил.
– Зачем мне виза? Я гражданка Швеции, виза мне не нужна, – удивилась она его наивности.
– Не беспокойся, нет проблем.
Спустя четыре часа они были в воздухе на пути в Нью-Йорк. Параллельно над делом работали частные детективы. Полиции были даны инструкции без промедления «открыть кейс об исчезновении».
– Извини, что самолет такой некрасивый, это не мой, – извинился Хью за чуть потертые сидения частного самолета, единственного свободного на тот момент в Хитроу. – Мы не могли лететь на моем: он не зарегистрирован на американскую корпорацию и тебе понадобилась бы виза.
Красота самолета была последним, что интересовало сейчас Каролину. Однако отзывчивость и оперативность Хью сработали в его пользу.
В Нью-Йорке детективы отрапортовали, что ее сестра в полной безопасности вне зоны действия сети в Эквадоре на экотрипе. Каролине ничего не оставалось, как провести с Хью уикенд, после которого в Лондон они вернулись как пара. Еще через месяц он сделал ей предложение, а летом они сыграли свадьбу.
*****
Спустя два года после свадьбы Хью, привыкший обладать и распоряжаться всем, что он имел, счел жену одним из своих приобретений, которое, как и все прочие, должно было находиться в его полном распоряжении. С каждым днем он позволял себе все больше и больше, требуя от нее безусловного подчинения. Он перестал скрывать свои романы, пеняя ей на ее якобы недостаточную сексуальность. Скандалы сменялись бурными примирениями и его раскаянием. И затем все повторялось. Новые унижения, оскорбления и очередные романы. Ночами она рыдала в подушку, стесняясь поделиться с кем бы то ни было своей бедой. Ведь это только ее вина в том, что она нежеланна. Лишь долгие сессии с психотерапевтом смогли убедить ее в обратном, что причиной его агрессивности была вовсе не она, а его биполярность и нарциссизм. Ее попытки отправить Хью к психотерапевту вызывали в нем еще большую ярость. В конце концов, поведение его стало невыносимым. После очередной безобразной ссоры Каролина улетела к родителям в Швецию, но через неделю, растроганная его беспрерывными звонками и просьбами о прощении, решила обрадовать его сюрпризом – вернулась.
Зная, что Хью должен быть на работе, она отперла ключом дверь и прошла прямиком в гардеробную. Из спальни послышался звук включенного телевизора. Хью? Он дома? Она отворила дверь. Телевизор и правда работал. Она поискала глазами пульт. И тут услышала легкий шорох. С кровати, из-под голубого сатинового одеяла, на нее смотрели испуганные глаза, прикрытые длинной челкой. После секундного замешательства из постели выскользнуло худое обнаженное тело. Каролина застыла на месте. Подросток лет шестнадцати, чуть не сбив ее с ног, быстро прошмыгнул в ванную. Послышался шум воды.
Очнувшись, она дрожащими руками нашарила в сумке телефон. Полиция! Но был ли он непрошенным гостем? Поразмыслив пару секунд, она решила подождать, что будет дальше. Когда-то же он выйдет из ванной? Мысли метались. Каролина судорожно прокручивала в голове возможные сценарии того, чему она оказалась невольной свидетельницей. До ее прихода мальчик, судя по всему, чувствовал себя в постели вполне вольготно, так что мысль о незаконном вторжении была отвергнута. Не походил он и на сына домработницы, решившего пожить жизнью хозяев, пока те на работе. Всеми способами она пыталась отогнать от себя последнюю, самую омерзительную мысль… Но правда становилась все более очевидной. Каролина поразилась внезапно охватившему ее спокойствию. Что ж… Коли так… И все-таки она решила сделать звонок. Абонент на другом конце не заставил себя ждать.
– Я в нашей спальне, – ледяным голосом сообщила она. – Твой несовершеннолетний любовник заперся в ванной, и мешает мне принять душ. – Это было первое, что пришло ей на ум. Произнеся это, она отключилась, и села на край постели, не испытывая ни ненависти, ни ревности. Лишь чувство глубочайшего отвращения постепенно овладевало ею. Жуткая усталость давила на плечи. Посидев, она подошла к двери ванной и постучала.
– Эй! Я ухожу. Можешь выходить! – Она даже прониклась сочувствием к этому мальчику. Вот уж, наверное, вообразил себе все самые страшные варианты исхода дела.
Выйдя из дома, Каролина не стала терять времени даром, и прямиком поспешила в контору миссис Пеклтон. Это имя не раз звучало в кругу знакомых в связи с мультимиллионными бракоразводными процессами. По счастью, у той оказалась свободная минутка. При упоминании фамилии Янг, лицо Андреи Пеклтон расплылось в довольной улыбке: развод? Чудненько. Дама мгновенно прикинула размеры ставок. Клиентке она посоветовала немедленно собрать вещи и переехать из дома, вызвавшего у нее «глубочайшие эмоциональные переживания», в одну из их общих с мужем квартир, в которой ей хотелось бы проживать в дальнейшем. Первым же рейсом Каролина улетела в Монако.
*****
Ресторан «Остельри Жером» в деревне Ле Турби был маленьким семейным бизнесом. Всего на десять столов, и за одну из самых вкусных кухонь в мире гид Мишлен присвоил ему две звезды.
– Молодец, что надела невысокие каблуки, – Ричард заглянул под стол проверить туфли Таш. – Сегодня нас ждет длинная ночка. Хорошо, что идти недалеко. Ведь лодка Альберто на первой линии… – Как бы невзначай упомянул он . Такая парковка на период Гран-при, откуда гонка была видна как на ладони, обходилась Альберто в копеечку. Таш умиляла наивность Ричарда, на полном серьезе полагавшего, что весомость его знакомых, позволявших себе такие траты, добавляет веса и его персоне. Ведь для Альберто это был сущий пустяк, тогда как для Ричарда – недоступная роскошь.
– Я не уверена, что готова к длинной ночи.
Это был первый день отдыха Таш после изнурительных недельных съемок в дождливой Шотландии. Впереди ее ждали насыщенные выходные.
– Ты приехала с новыми силами. Это мы, вымотанные фестивалем, уже на последнем издыхании.
Интересуясь, почему Таш не приехала в Канны, Ричард не забыл упомянуть все мероприятия, которые она пропустила. Ей показалось, что, всякий раз произнося название очередного светского раута, Ричард возбуждался от ощущения собственной значимости.
– Я работала. В Шотландии, – Таш робко поправила волосы. Ее не наигранная скромность только раздувала его чувство превосходства.
– Весьма многозначительное заявление из уст столь юной девушки, – произнес он с некоторой снисходительностью. – Когда же ты будешь наслаждаться жизнью? Сейчас самое время. Тебе надо гулять до рассвета и брать от жизни все, что можешь взять, как будто этот твой день – последний. Это говорю я, человек в два раза старше тебя. Сколько тебе лет? Двадцать – двадцать три?
– В июле исполняется двадцать семь.
Ричард уже успел выдать всю нужную информацию о себе и решил поподробнее разузнать о своей собеседнице.
– Ну а что вы снимали, в Шотландии?
– Эпизод одного телесериала. Им нужны были модели с натуральными темными волосами, белой кожей и светлыми глазами. Оказалось, таких не так много, – неохотно ответила Таш. Ей не нравился Ричард. Не нравились его хвастовство, его тон, надменность. С каждым его вопросом ей становилось все скучнее.
– Да уж, редкое сочетание. И кого вы играли?
– Сирен… – Она достала телефон и сделала вид, что ей срочно надо ответить на сообщение.
– Вы ходили голые? – голос Ричарда нарочито понизился в хрипловатость. – У тебя есть фотографии?
– Ричард, съемки строго конфиденциальны. Даже если бы у меня и были фотографии, я не смогла бы их вам показать.
Таш развернулась в другую сторону.
За весь ужин она так больше и не повернулась к Ричарду, несмотря на его многочисленные попытки привлечь ее внимание. Она отлично знала этот типаж. Они вечно крутятся вокруг моделей, думая, что это прибавит им сантиметры в трусах и количество нулей на банковских счетах.
Музыка с «Принцессы Океана» разливалась по порту. На набережной змейкой выстроилась очередь желающих подняться на борт. На входе царила полная неразбериха. Охранники, проверявшие приглашения, не справлялись с потоком гостей, одетых во фраки и вечерние платья. Как обычно, на Гран-при количество приглашенных и просто желавших проскользнуть на вечеринку заметно превышало вместительность самой вечеринки.
Поскольку Альберто Висконти вычеркнул Каролину из списков, Марк, как настоящий джентльмен, предложил составить ей компанию на его собственной лодке, стоящей неподалеку. Выстояв очередь и, наконец, поднявшись на борт, Таш, сознательно потеряла назойливого Ричарда, повсюду следовавшего за ней по пятам. Вкусив дурманящий запах свободы, она забралась на самую верхнюю палубу. Здесь было немноголюдно. Вооружившись бокалом шампанского, она расположилась на дальнем диване в надежде побыть одной. Море и небо за ровными рядами подсвеченных лодок сливались на горизонте в одно черное пространство. Таш наслаждалась темнотой. Легкий бриз резвился в ее длинных волосах, а струйки из стразов на платье сверкали на свету словно серебряные чешуйки. Проходивший мимо официант долил в ее бокал шампанского. Сделав маленький глоток, она с удивлением обнаружила в нем привкус дуба. Интересно, какие еще ноты получится уловить? Ей показалось, что она почувствовала вкус и даже запах бисквитного торта, мысль о нем заставила ее улыбнуться. И, возможно, сандаловое дерево… Этот запах ей что-то напоминает. Но что?
– Привет, Русалка. Тоже сбежала? Прячешься от толпы? – приятный баритон прервал ее дегустацию. Таш обернулась. Но увидела лишь темный силуэт в ярком свете прожектора. Обладатель баритона приблизился, и она разглядела джинсы и голубой пуловер, надетый на голое тело. Когда мужчина наклонился, чтобы чокнуться с ней, Таш вздрогнула. Горло перехватило.
– Чемоданы в порядке? – Ироничная улыбка заиграла на его загорелом лице… Его смелый взгляд блуждал от ее испуганных глаз к глубокому декольте. Таш сгорала от стыда. Ее щеки пылали. И как она могла принять его за носильщика?! Как пренебрежительно она с ним общалась!.. Боже праведный …
– Я могу смотреть на море часами, – тихо сказал незнакомец, устраиваясь рядом с ней. – С детства. Я вырос в Южной Африке, – казалось, он и не ждал от нее ответов, – можно сказать, что меня воспитали пингвины. Милые птички, – рассмеялся он. Ей показалось, что в его голосе промелькнула тоска по тем беззаботным временам.
– Интересное ощущение, – Он глядел вдаль, – Тебе не кажется, что мы с тобой на необитаемом острове? – он развернулся к ней, чтобы рассмотреть ее внимательнее.
Смуглое лицо девушки было осыпано золотистыми веснушками, заметными даже в тусклом свете фонаря. Миндалевидные глаза под пушистыми ресницами влажно сияли. Она смущенно улыбалась, не произнося ни слова. Из динамика лился блюз.
– Потанцуем, Русалка?
Он взял ее за руку и потянул за собой. «Girl, I don't know, I don't know why, I can't get enough of your love baby2», – пел Барри Вайт. Таш кинула взор на ноги незнакомца и неожиданно ее разобрал смех. На нем были те же самые мокасины, что и днем.
– А!.. вот ты где, – интимность была нарушена Ричардом. – Мы уходим.
Ричард обращался к Таш, напрочь игнорируя присутствие ее партнера.
– Ты была права, тут нечего делать, Вивьен и Зак уже ждут нас на пирсе.
Незнакомец недоуменно смотрел на Ричарда. Тот встал рядом с ними, словно заявляя свои права на Таш. Заметив ее растерянность, он быстро взял ее под руку и повел к лестнице. Она безропотно подчинилась. Уже у самой лестницы ее вдруг охватило чувство, что она упускает что-то важное в своей жизни. И в последний момент, обернувшись, наконец, разлепила губы:
– М…мы… увидимся?
– Конечно, – широко улыбнулся в ответ незнакомец.
*****
Лодка Марка стояла неподалеку. Мужчины перешли на виски, а Каролина и Вивьен смаковали шампанское. Из салона был слышен джаз.
Каролина устроилась на соседнем с Таш шезлонге.
– Марк рассказал мне, откуда он знает Хью. – Каролина выдохнула дым от тлеющей в руке сигареты. Пепельница была полна окурков с кроваво–красными следами ее помады. – Много лет назад, когда Марк создавал свой первый фонд, его главный проект был в Ливии. И завязан он был на одного высокопоставленного чиновника, обеспечивающего поддержку Муаммара Каддафи. – Каролина потянулась за сумкой, чтобы достать очередную пачку сигарет. – Марк работал над этой сделкой несколько лет. Хью возник на последнем этапе, чтобы распространить его и на другие африканские страны. – Каролина закурила пятую за последний час сигарету. – Хью, используя свои связи, убедил Каддафи, что чиновник – это лишнее звено, впрочем, как и Марк, ведь все и так на мази. Каддафи засадил чиновника за решетку и разорвал договоренности с фондом Марка, заменив его на фонд Хью. А потом, – Каролина понизила голос и взглянула на Марка, что сидел чуть поодаль, – Хью попытался сфабриковать дело и обвинить Марка в финансовых махинациях, но, слава Богу, суд его оправдал.
Марк и Зак перебрались в салон, подальше от суеты шумного променада. Ричард расхаживал по лодке взад-вперед, то и дело, попадая в объектив туристов с прицеленными фотокамерами. Со стороны его можно было принять за хозяина лодки. Этот образ давался ему с легкостью. А Вивьен вполне могла сойти за хозяйку. Закурив очередную сигарету, Каролина бросила ироничный взгляд на гарцующую перед туристами парочку.
– Как же от них отличается Марк! – Она вздохнула.
Все это время Таш безотрывно смотрела на променад. В толпе она искала своего незнакомца. И представляла себе, как, проходя мимо, он увидит ее и уведет с собой.
*****
Золотистые сандалии Таш шлепали по дорожке клуба «Монте-Карло Бич». Кабана Каролины находилась во втором ярусе клуба в самом дальнем конце. Ветер раздувал полосатые зонтики и срывал с нарядных курортниц широкополые шляпы. Таш подошла к тенту. Одинаковые поло цвета морской волны с бежевыми слаксами на Анне и ее муже Нике заставили ее улыбнуться. В выборе гардероба чувствовалась рука Анны. Как коренная жительница Нью-Йорка, она считала созданный ею образ квинтэссенцией стиля Хэмптонс, излюбленного места для восхождения по социальной лестнице. Правда, Анна решилась внести небольшие акценты и дополнила образ замшевыми мокасинами в цвет поло и поясами «Эрмес». Таш усмехнулась. Вот что выдает нуворишей? Да, они подглядели и скопировали простой и элегантный стиль в модных журналах. Но не удержались и добавили немного «от себя».
Таш познакомилась с Анной в Нью-Йорке задолго до ее замужества, через общую подругу Катю. Под маской надменности Таш сумела разглядеть в Анне ум и проницательность. Анну же покорили искренность и доброта Таш. Образованные и начитанные, они любили подтрунивать над Катей – то заманив на лекцию по философии на французском языке, на которой, несмотря на отличное знание французского, Катя не поняла ни слова; то отдав ее на растерзание экспертам современного искусства на благотворительном ужине в музее Метрополитен. Эти шалости сблизили девушек еще больше, и они поняли, что их дружба продлится вечность.
Хотя природа не одарила Анну модельной красотой, но смилостивилась над ней при раздаче ума. Анна быстро смекнула, что статус, который являлся для нее мерилом всего, обитает вовсе не на неделях моды, а в Принстоне, и четыре года своей жизни посвятила изучению литературы.
Анна потягивала апельсиновый сок.
– Мы наконец-то отдохнули от суеты Канн, – своим зевком Анна выразила смертельную усталость от напряженного графика Каннского кинофестиваля, точнее, от бесконечных вечеринок, на которых ни ее присутствия, ни присутствия ее мужа Ника, не имеющих ни малейшего отношения к киноиндустрии, вовсе не требовалось.
Таш уже в третий раз за день рассказывала ей подробности вчерашнего вечера и, не находя себе оправдания, корила судьбу:
– Какая же я мямля!, – она сморщила от досады носик. – Как же я позволила этому ужасному Ричарду увести себя как маленького ребенка? Мы даже не представились. Теперь, плакали и Фэйсбук, и Инстаграм.
– Успокойся.
Анна развалилась на полосатом шезлонге, спрятав лицо от солнца под газетой «Файненшл Таймс».
– Еще увидишься со своим носильщиком. Тоже мне, нашла из-за кого расстраиваться! Даже имени не знаешь. Может, он и правда носильщик или стюард на лодке? Здесь по вечеринкам ходит кто попало. – Она осуждающе посмотрела на проходившего мимо работника пляжа.
– Пойду-ка я окунусь, – обиженно протянула Таш. – И, между прочим, у него аристократический акцент.
Скучающие хозяева соседних тентов лениво повернули головы, наблюдая за перемещением по пляжу «новенькой морячки» – девушки в «слишком откровенном» белом в синюю полоску купальнике. Эстафету осуждения подхватили и «тела» на пирсе, напоминающем лежбище морских котиков. Морячка на секунду застыла и наклонилась вниз, словно что-то проверяла, затем нырнула рыбкой в воду и красивым кролем поплыла к горизонту…, то бишь к краю загона, заботливо огороженному сетью от кишащих в Средиземноморье медуз. «Вечно эти месячные начинаются в самый неподходящий момент! Да я еще и в белом купальнике, – думала она по пути к буйкам. Она взглянула на сети. – Неплохо бы такие заградительные сети поставить и на берегу, спасая отдыхающих от ядовитых взглядов наземных горгон».
Таш смотрела вдаль. Небольшая парусная лодка раскачивалась на волнах. Таш показалось, что на палубе она увидела девушку. Ее белоснежное платье развевалось на ветру. Она прикрыла плечи роскошной шелковой шалью. Неожиданный порыв ветра сорвал шаль с ее хрупких плеч. Но теперь она была не одна, белокурый парень обнимал девушку сзади, защищая своим теплом от шквального ветра. Так они стояли… Она тонула в его объятиях, чувствуя себя защищенной от бед и напастей. Буек качнуло сильнее – налетевший порыв ветра заставил Таш открыть глаза. Она тоскливо посмотрела в сторону горизонта и поплыла обратно.
Когда Таш вернулась, Анна все еще недоумевала, как подруга с такой молниеносной скоростью успела присвоить своему носильщику титул и наделить его акцентом представителей высшего класса.
– Стюарды вполне могут быть голубых кровей, правда, Ник? – Анна повернулась к мужу, который наконец-то нашел применение «Файненшл Таймс» по назначению.
– Что дорогая? – Ник отвлекся от своей газеты.
– Могут ли стюарды быть голубых кровей? – повторила она.
– Дорогая, в современном мире нет места ни классовости, ни расовой и социальной принадлежности. Твои рассуждения делают тебя вульгарной. – Ник снова уткнулся в газету.
– Ник, – Анна подергала его за руку, – именно поэтому ты принадлежишь ко всем возможным членским клубам мира, чтобы там пообщаться с черными рабочими из Стратфода? И сейчас мы лежим не на общественном пляже, а в закрытом клубе, благодаря членству Каролины, – Анна оседлала любимый конек политических и социальных споров с Ником.
– Любимая, это просто ради удобства и комфорта, а вовсе не из-за социального расслоения. Все люди равны.
Анну раздражала политкорректность Ника. Родившись с серебряной ложкой во рту3, он любил порассуждать о классовом равенстве. По мнению Анны, его чрезмерное уважение ко всему работающему на них персоналу, в особенности к повару, которого он считал милым другом, было просто нелепым. Домработница крутила им как могла, до тех пор, пока в дом не пришла Анна и не расставила все по своим местам. Она сразу же ввела, если не классовую, то хотя бы рабочую субординацию, где домработница как минимум исполняла обязанности, вмененные ей работодателем, а не наоборот.
– Ты себе, как обычно, нафантазировала. Встретишь его опять, если судьба, – Анна легла и прикрыла лицо полотенцем, тем самым показывая, что разговор окончен.
«Если судьба…» – вздохнула Таш.