Ваню хоронили на деревенском кладбище всем селом. Вереница машин растянулась на сотни метров. Ко дню похорон у матери не осталось слез. Когда в гроб готовились забивать гвозди, она упала на грудь сына и рвала на себе волосы, сетуя на горькую судьбу за то, что не дала ей пережить родное дитя. Лишь первые комки земли упали в могилу, зарыдал отец. Крупные мужские слезы выкатились из глаз, больше не стесняясь людей.
Андрей присутствовал на похоронах. Ваню он при жизни не знал и, приехав на кладбище, хотел не попрощаться с усопшим, а посмотреть на живых: изменятся ли люди из-за случившегося?
Он стоял в сторонке, в одиночестве переживая за мать и отца умершего парня.
– Нет, не вижу понимания. Не дошли до глубинного смысла, не поняли», – сверлила мозг одна и та же мысль.
– Надо поговорить, городской, – тронув Андрея за плечо, сказал Митька.
– Слушаю.
– Он был моим другом. Я рос с ним с детства, за одной партой сидел, и все в один момент ушло.
– Не объясняй. Я все понимаю.
– А ты смог бы по…
– Даже и не сомневайся. Я к этому давно готов. Готов настолько, что ты даже не представляешь насколько, – проговорил Андрей.
– Но ты ведь не знаешь, о чем я хочу тебя попросить.
– Да, не имею ни малейшего понятия, – сказал Андрей, посмотрев на своего собеседника испытующим взглядом. – Но полжизни бы отдал, если бы ты намекал на спиртовиков.
– Опа? – искренне удивился Митька. – Ну ты, в натуре, даешь. В точку попал. – Он быстро отвел глаза и злобно посмотрел в сторону. – На их совести смерть парня. Месть гадам.
– Не говори так. Возмездие – вот подходящее слово… Здесь не самое подходящее место. Давай встретимся сегодня в семь часов на берегу за Малым мостом. Там все и обсудим.
– Лады. Только обязательно приди.