Всю первую половину дня я упорно изображала обычную серую мышь. То есть сидела тихо, периодически негромко шуршала бумагами и вздрагивала от каждого шороха. К счастью, начальнику было не до меня. Сначала он громко орал за закрытыми дверями кабинета на призрака-охранника, потом с бухтением и воплями убирал стационарный переход, после этого отправился в традиционный обход по академии. Я так понимаю, чтобы все остальные здесь работающие, не дай боги, не расслабились и не забыли о существовании начальства.
Пока Арион фон Расс отсутствовал, я наслаждалась – это были самые спокойные и плодотворные полчаса за весь мой рабочий день. Васик мирно стоял на окне и дожевывал стащенную из коробки печенюшку, я подшивала дела и наслаждалась тишиной. А потом ректор вернулся и внезапно вспомнил о моем существовании.
– Итак, моя тихая и, к удивлению, ничего не натворившая цветочница. Ты сегодня пристойно справилась с работой уборщицы и доказала, что, наверное, из тебя бы вышла неплохая жена. Пылюку на подоконниках протерла, цветочки полила… Все, кроме своего монстра, – его ты не иначе как кровищей ночами поишь. Бумажки в стопочки сложила красиво и аккуратно, а теперь пришла пора поработать по специальности и доказать, что диплом твой честно заслуженный, а не купленный в ближайшей подворотне у талантливого мага. Хотя печать на нем стоит, и с виду совсем настоящая, а я подделку определить могу.
Я сглотнула и кивнула. В глазах дрожали слезы, но я сдерживалась и молчала. Не хватает еще продемонстрировать свою слабость. Не дождется. Ни за что не покажу, что мерзкий тиран меня довел.
– Куда ты приехала работать? – хитро поинтересовался он. Не понимая, где кроется подвох, я послушно ответила:
– В магическую академию.
– Правильно. Заведение у нас учебное, соответственно, все мы следуем некоторым правилам. В обязательном порядке, в числе прочего, разрабатываем программы к новым учебным курсам. С этим все очень строго. Причем не только у меня, но и на министерском уровне. Мои преподаватели в большинстве своем – люди дисциплинированные и программы уже сдали. Еще бы не сдали! – Он нехорошо усмехнулся. – Нет программы – нет отпуска. Но есть среди нас те… – Ректор помрачнел и обиженно засопел, – кому отпуск без надобности, и они программу по курсу некромантии не сдали до сих пор. А меня ругают в министерстве. Тебе сейчас предстоит наведаться к профессору Сазейру и объяснить ему, что программа должна быть у меня на столе. Самое позднее – через неделю!
С каждым словом голос ректора становился чуть громче, и я поморщилась.
– Он еще в прошлом году ее должен был разработать. Он пришел к нам в феврале и всю весну, а это, считай, практически полностью второй семестр, читал предмет без программы. Вот как так? Предмет есть, а программы нет. Непорядок!
– Ну зачем же так кричать? – тихо спросила я и осторожно взяла из рук ректора папку, которой он размахивал так, словно пытался прибить стадо мух. И тут до меня дошло, кто такой профессор Сазейр и почему мне казалось, что я уже слышала это имя.
Ректор с гаденькой усмешкой удалился к себе в кабинет, а я так и осталась стоять с папкой посреди приемной. Руки тряслись, губы – тоже, а колени подкашивались. Первым порывом было схватить Васика, покидать вещи в чемодан и сбежать к шушелям из этой проклятой академии. Хотя почему – к шушелям? К мамочке с папочкой и их пухлому блокноту со списком женихов. Для меня даже подвенечное платье уже было заготовлено. Как раз на такой случай.
Безрадостные перспективы меня отрезвили. Я выдохнула, смахнула слезинки с ресниц, взяла с подоконника Васика, решительно направилась к кабинету ректора и постучала в дверь.
– Можно?
– Нет, Мира! Нельзя! Пока не поговорите с профессором Сазейром, ничего вам нельзя. Идите уже!
– Но я Васика хотела вам оставить… – Я все же заглянула в кабинет и испуганно ойкнула, встретившись взглядом с раздраженным ректором.
– И зачем мне нужна твоя кусачая герань? Чтобы она сожрала что-то нужное? Нет уж!
Я начала ныть:
– Ну вы его поставьте в стороночку и дайте ненужную бумажку. Он будет занят и никого не тронет. Вдруг его снова шушель обидит?!
– Ага! Может быть, его еще погулять вывести?!
– Погулять не нужно! Ну как я с ним пойду? А если он кусок профессора откусит? Что делать-то будем?
– А он может? – несколько испуганно уточнил Арион фон Расс.
– Понятия не имею. – Я пожала плечами. – Кто же его знает. Васик все ест. А профессор – он ведь малость неживой.
– Поставьте на стул! – недовольно скомандовал ректор и показал, на какой именно. Отсюда Васик не должен был ни до чего достать.
Я оставила свой цветочек и поспешила к двери, надеясь, что не грохнусь в обморок в самый неподходящий момент.
Я честно пыталась не бояться. По коридору шла уверенной походкой, только побледнела чуточку – об этом мне поведало огромное зеркало в холле. Коридоры академии были пусты. Народ разъехался на лето, и остались лишь самые большие энтузиасты или те, кто провинился и был за это лишен отпуска. Ну и обслуживающий персонал. Как ни странно, меня уже узнавали, вежливо кивали и раскланивались. Зажимая под мышкой пухлую папку с документами, я понимала, почему. Личная помощница – звено между начальником и подчиненными. Гадостную новость можно сообщить ей и не огрести по первое число. И с неприятной просьбой придет она, а не начальник – и это очень удобно. Можно тактично отказаться. Крайней всегда останется помощница.
Я все это знала давным-давно, но только тут поняла, насколько катастрофичным может быть подобное положение вещей. Быть вечно крайней у начальника-тирана по-настоящему страшно.
Профессор-лич обитал, как и полагается умертвию, практически в склепе. Его кабинет, аудитория и личные апартаменты располагались в подвале. Мне пояснили, что он всю весну вел занятия в обычных аудиториях, но на следующий учебный год вытребовал себе личные удобные апартаменты. Кстати, меня до глубины души поразила история о том, как он воскрес. Оказывается, его случайно подняла – и ключевое слово тут «случайно» – дочка ректора. В этот момент я начала немного понимать Ариона фон Расса и ему сочувствовать.
Если изначально мне показалось, что быть дочерью тирана сомнительное удовольствие, то сейчас я осознала, что ректор и дочка – одного поля ягоды. И неизвестно, кому повезло, а кому – не очень.
Темный коридор с узкой каменной лестницей вел в подвал. Расположенные на стенах магические светильники давали совсем немного света, и было жутковато. Несколько поворотов, три двери, за которыми находились складские помещения, и я добралась до места назначения.
Я долго медлила перед дверью во владения лича. Топталась на месте и думала, как решиться постучать. Что потом сказать, как себя вести с не первой свежести трупом, который ходит и говорит? Нужно поблагодарить за то, что он донес меня до моих апартаментов, или не стоит акцентировать внимание, все же в обморок я упала, увидев его? Стоит извиниться за свое поведение или все же разумнее промолчать?
Может, просто сразу перейти к делу? А дело, как я поняла, неприятное. Предполагаю, вредный герр ректор уже подходил к профессору-личу с просьбой составить программу и был послан в далекие дали. Не знаю, сколько бы времени я мялась возле двери еще, если бы она сама не распахнулась у меня перед носом – резко и неожиданно, вырвав меня из состояния задумчивости.
Я отпрыгнула, вскинула голову и уставилась в полыхающие алым глазницы. Безгубый рот искривился в кровожадной усмешке, и я опять допустила ту же ошибку, которую и в прошлый раз. Вот была готова к тому, что увижу, но эффект неожиданности все же сыграл злую шутку. Я не успела морально подготовиться, громко заорала и хлопнулась в обморок. Правда, предварительно протянула личу папку с документами.
Когда пришла в себя, сразу же испытала неловкость. Ну разве так можно? Мне же с ним работать дальше, а я второй раз в обморок падаю! А ну как он расскажет ректору, и что тогда делать? Идти паковать чемоданы из-за собственной нелепой впечатлительности? Надо с собой бороться и учиться не реагировать столь остро.
Я медленно открыла глаза и чуть снова не отключилась. Непонятный ветерок, который заставил меня очнуться, доносил запах тлена. Сверкающий сочувственным оскалом лич заботливо обмахивал меня папкой с документами. Я не заорала лишь потому, что потеряла дар речи, в горле застрял комок.
– Любит Арион над сотрудниками издеваться, – прошелестел лич, увидев, что я очнулась. – Причем к каждому находит свой, особенный подход. Меня вот программу заставляет разрабатывать, хотя знает, что я и при жизни не любил заниматься подобными неприятными вещами. Вас – ко мне отправил и убил сразу двух зайцев.
Лич отступил, кинул папку на стол и расположился в кресле возле погасшего камина.
Почувствовав, что опасность миновала, я немного осмелела и поинтересовалась, пытаясь осмотреться и понять, куда попала:
– Каких?
Вокруг было сумрачно, промозгло, и я готова была спорить, что сейчас нахожусь в гостях у лича. Похоже, он снова меня перенес на руках. В этот раз, правда, не в мои апартаменты, а в свои. Вот же шушель, как неловко!
Дивана у лича не было, кровати – тоже, зато в наличии имелся каменный саркофаг с подушечкой и шелковыми простынями. Вот там я и лежала. Признаться, было удобнее и комфортнее, чем на каменном полу в коридоре, но сам факт заставлял сердце сжиматься, и мне было очень сложно контролировать себя. Я не орала и не бежала лишь потому, что чувствовала слабость, а из саркофага с высокими стенками так просто не выскочишь.
– Вас напугал и в неловкое положение поставил, и меня подловил, – медленно пояснил лич. – Его-то бы я сразу отправил куда подальше с программой, например, в министерство. Я тут, так сказать, на добровольных началах преподаю, денег не получаю, штатной единицей не числюсь, и зачем мне программы писать? А вас отправить к этому тирану без результата не могу, вам и так не посчастливилось у него работать.
– Так, может быть, вас того… – поинтересовалась я. Вид лича уже не вызывал оторопь. Я по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке, но уже не была близка к обмороку.
– Упокоить? – буднично поинтересовался лич.
– Нет-нет! – поспешила я поправиться. – Ни в коем случае! Я другое имела в виду. Трудоустроить.
– Трудоустроить? – Предложение, похоже, поразило профессора до глубины души. – Дорогая моя Мира, а зачем же мне нужны эти лишние телодвижения и хлопоты? Увольте от подобного счастья. Сейчас программы – моя добрая воля. Как только я буду работать официально, они превратятся в унылую обязанность. Нет уж. Мне нравится, как Арион за мной бегает. Согласитесь, у него премерзкий характер, кто-то же должен доставлять ему такие же неприятности, какие он привык доставлять другим. Вы со мной согласны?
– Наверное… – Я осторожно села, все же чувствуя себя очень неловко. Было стыдно, страшно и чуточку противно.
Руки дрожали, ноги – тоже. Естественно, когда я начала вылезать из саркофага, то зацепилась носком туфли за бортик, рыбкой полетела вперед и вниз, лихорадочно замахала руками, сбила что-то на столе и вцепилась в первое, что попалось под руку, – рукав лича.
Удержаться все равно не вышло. Увлекая профессора за собой, я рухнула на пол. Единственной мыслью было: «Лишь бы не сломать ценного и бесплатного сотрудника академии».
К счастью, лич оказался на удивление прочным и даже умудрился изловчиться и не упасть на меня сверху, а устоять на ногах.
– П-п-ростите… – прошептала я с пола и взвыла в голос, когда заметила, что папка с документами, которую я принесла личу, выпала у него из рук на стол. Падая, я задела чернильницу, и теперь на бумагах расплывалось огромное чернильное пятно.
– Вот что за шушель?!
– Ну не совсем чтобы шушель. – Лич посмотрел на меня строго, и я снова едва не рухнула в обморок. Все было не просто плохо, все было ужасно.
– Это мое вечное невезение! – На глаза навернулись слезы.
– Правда, что ли? – уточнил лич, который брезгливо держал двумя пальцами листочки и задумчиво наблюдал, как на пол с них падают жирные чернильные кляксы. – И давно вам так не везет?
– С момента получения диплома! Что бы я ни делала, все получается…
– Как сегодня. Да?
– Обычно еще хуже, – покаялась я.
– Подойдите сюда! – скомандовал лич и выкинул пришедшие в негодность документы в мусорную корзину.
– Мы сможем это восстановить? – тихо простонала я.
– Мы? – На лице лича мелькнуло удивление. – Мы – нет. Это программа по курсу несмертельных проклятий на следующий год, которую ректор подсунул мне в качестве образца. Ее делал аспирант Ариона Демион фон Аррис. Он сможет.
– Неужели из-за меня кому-то придется переделывать работу? – Мне стало плохо. Я ужасная! Отвратительная личная помощница!
– Ему не привыкать. – Лич отмахнулся. – Вы представляете, что такое быть аспирантом у нашего ректора? Демион – смышленый молодой человек, должен был оставить себе копию. Если у него ее нет, он дурак. А дураков надо учить. Подойдите сюда, Мира. Я вас не укушу! Что вы, ей-богу, как студентка-первокурсница!
Я не посмела возражать и осторожно, бочком, приблизилась к личу. Он обошел сзади и положил пахнущие тленом руки мне на плечи. Признаюсь, я закрыла глаза и принялась молиться, чего не делала никогда.
– Перестаньте! – раздраженно отозвался он. – Вы мне мешаете своим навязчивым бормотанием!
– Так я про себя!
– Без разницы. Все равно раздражает.
Я послушно попыталась перестать, но тогда в голову начали лезть самые разные мысли, от которых самой стало тошно. Лич снова не выдержал и посоветовал:
– Уж лучше молитесь, фон не такой беспокойный, хотя и раздражает порядочно.
Решив, что когда говорю, меньше думаю и, соответственно, меньше нервирую лича, я задала вопрос:
– А что вы, собственно, делаете?
– Ищу проклятие, – как ни в чем не бывало пояснил профессор и продолжил свои манипуляции.
– Проклятие? – удивилась я. – Какое проклятие?
– А это нам с вами расскажет Арион. Он же у нас в академии специалист во всем! – с издевкой резюмировал лич.
Я не поняла, сарказм относится ко мне и ситуации или к персоне ректора.
Профессор бесцеремонно схватил меня за руку и потащил к выходу. Я от этого действа в обморок не рухнула и поэтому возгордилась.
– И все же? – Я не отставала. Практически перешла на бег, чтобы успевать за профессором. – О каком проклятии вы говорите?
– О вашем. Или вы наивно считаете, будто невезучесть имеет естественные причины?
– Хотите сказать, меня прокляли?! – поразилась я настолько искренне, что лич хмыкнул.
– Странно, что вам самой это в голову не пришло. Неужели всю жизнь не везло?
– Мне всегда очень даже везло, – призналась я. – Иногда даже слишком. Самый простой билет на экзаменах, научный руководитель, к которому хотела попасть. Я думала, мое невезение – это расплата за чрезмерную везучесть раньше.
– Ваше невезение – следствие чьей-то зависти и злобы, – возразил лич. – Признайтесь, много врагов было? Я так понимаю, ваши проблемы начались после выпуска? Кого вы из одногруппников бесили?
– Ну многих. – Я пожала плечами. – Я легко поступила, легко училась и еще до написания диплома получила первое предложение работы. А у нас коллектив был преимущественно женский и завистливый.
– Что я вам могу сказать, Мира. – Лич развернулся и сверкнул глазами. – Вы влипли. Причем, похоже, очень давно.
– А как мне из этого вылипнуть? – несчастно уточнила я.
– Даже не знаю… Найти того, кто наложил проклятие.
– А если это не представляется возможным?
– Ну тогда вы долго не проживете. Однажды вам на голову упадет кирпич или вы поскользнетесь на вымытом полу. Смерть будет ранней и глупой. Стандартный исход для таких проклятий.
– Но я до сих пор жива…
В горле застрял ком. Перспективы вырисовывались нерадужные.
– И это чудо, я бы сказал. Наверное, это ваше врожденное феноменальное везение вступает в конфликт с проклятием.
– Что это значит?
– Это значит, что вы легко отделались.
Когда мы вошли в кабинет к ректору, то застали удивительную картину. Лич даже замер в проходе и жестом велел остановиться мне. Арион фон Расс стоял к нам спиной, что-то неразборчиво бормотал себе под нос и пытался скормить Васику простой карандаш. Я уже даже рот открыла, чтобы поинтересоваться, когда сообразила, чем именно занимается ректор. У его ног на полу валялись изгрызенные остатки карандашей, а ректор бухтел:
– Ну вот что же ты творишь-то, погань прожорливая! Говорю же тебе, по чуть-чуть и по кругу. Вот так…
Ректор магической академии, умнейший человек, гнева которого боялись даже в министерстве, с помощью моего Васика пытался точить карандаши.
– Арион, – начал лич. – Тебе точилку, что ли, подарить на ближайший праздник? Что ты дурью маешься?
Ректор вздрогнул, скривился, но не подал виду, что наше появление застало его врасплох. Он с удовольствием обозрел очередной, на сей раз остро отточенный карандаш и заметил:
– А вы, профессор Сазейр, не острите. Не подарите вы мне точилку, так как не на окладе. Средств у вас необходимых не имеется.
– А вот эта милая девушка говорит, что меня надо трудоустроить, – даже не задумавшись, сдал меня лич.
Я сглотнула, поймав угрожающий взгляд ректора, и попятилась. Естественно, наткнулась на полку и обрушила бы все, что на ней стояло, если бы меня не удержал лич.
– Вот что с ней делать, а? Ходячая катастрофа! – простонал Арион фон Расс, задав профессору риторический вопрос, но лич совершенно серьезно ответил:
– Что-что? Либо отправлять куда подальше, чтобы грех на душу не брать, либо избавлять от проклятия.
– Не нужно меня никуда отправлять! – пискнула я и спряталась за спину лича. Внезапно я поняла: он меня пугает значительно меньше, чем ректор.
Арион фон Расс смотрел на меня, словно на клопа, – явно решал, прихлопнуть на месте или не поганить ковер. Кажется, даже Васик его раздражал меньше.
– Вот как вы думаете, профессор Сазейр, – протянул ректор, демонстративно отвернувшись от меня, – в агентстве специально подсунули мне бракованную секретаршу или у них, как всегда, само так получилось?
– Арион, ты себе льстишь! – прошелестел профессор и шагнул в сторону, оставив меня беззащитной перед пронизывающим взглядом черных глаз ректора. – Решай, что будешь делать. Но так это оставлять точно нельзя. Она себя угробит и тебе академию спалит. А я еще не воспитал достойную смену.
– Все не теряешь надежды, что тебя кто-то упокоит? – хмыкнул ректор. – Вряд ли дождешься.
– А потому что набираете не пойми кого! Ты заявления на отделение некромантии видел? Через одно – сопливые девчонки!
– Не переживай, – с несвойственным ему флегматизмом отозвался Арион. – Половина из них отсеется на первом же этапе экзамена, который будешь принимать ты. Вон, от твоего вида даже секретарши в обморок падают. Или вы думали, я не в курсе? – Ректор мерзко хихикнул, но тут же собрался и продолжил, сменив тему: – А среди оставшихся вдруг будет та самая жемчужина, ради которой не грех перелопатить кучу навоза?
– Сам-то себе веришь? – поинтересовался лич и удалился, а я осталась наедине с ректором ожидать приговора.
Почему-то я была на сто процентов уверена, что возиться он со мной не станет. Одно дело – невезучая секретарша, другое – секретарша проклятая. В учебном заведении такую бомбу замедленного действия держать чревато.
– Паковать чемоданы? – уныло уточнила я.
– Что же ты, Мирочка, так быстро хочешь от меня сбежать? – поинтересовался ректор тихим, вкрадчивым голосом.
Я ойкнула и отступила, пугаясь его напора.
– Потому что проклятие… а тут дети…
– Ну, во-первых, до детей у нас с тобой еще долгих полтора месяца, а во-вторых, эти дети сами кого хочешь проклянут. Поэтому я предлагаю тебе сейчас идти к себе в комнату и отдохнуть. Герань свою не забудь, она мне тут не нужна, а вечером ты составишь мне компанию за ужином.
Не успела я возмутиться, как ректор добавил:
– Кстати, я цветуй твой слегка подпортил. – И как ни в чем не бывало отошел к столу.
Я взвыла и кинулась проверять Васика. На каждом его листочке был зверски выцарапан непонятный знак.
– Вы! – возмутилась я. – Вы! Как вы могли!
– Зато шушель не увидит. Так что спасибо скажите.
Спасибо я говорить не стала, сунула цветочный горшок под мышку и гордо удалилась.