На следующее утро, когда солнце только-только показалось из-за горизонта, Альберт и Эрика уже сидели за столом напротив друг друга. Альберт разложил перед собой несколько листов бумаги, на которых собирался записывать рассказанное Эрикой. Девушка нервничала – прошедшая бессонная ночь не принесла никаких гениальных идей. Она все еще не знала, о чем рассказывать Альберту. Но самое главное – она до сих пор не до конца понимала, для чего ему нужен ее рассказ. «Если бы знать, можно было хоть что-то правдоподобное придумать», – думала она.
– Итак, – начал Альберт, – я жду от тебя правдивых и максимально развернутых ответов на мои вопросы. Даже если в какой-то момент ты почувствуешь изменение своего эмоционального состояния, все равно не останавливайся, продолжай рассказывать. Я могу предположить, что наш разговор может вызвать у тебя как положительные, так и отрицательные эмоции, в зависимости от того, чем закончился твой опыт. Но ты должна понимать, что от сказанного тобой зависит во многом и твоя, и моя жизнь.
– В смысле? – Эрика удивленно посмотрела на Альберта. – Я не очень понимаю, как моя влюбленность связана с твоей жизнью.
– Это ключ. Тот, кто первым найдет ключ к восприятию печатного текста всеми категориями людей, получит гораздо больше, чем просто деньги и власть. Думаю, ты себе просто не представляешь, какие силы управляют этим миром. А я представляю в полной мере. И очень хочу быть к этим силам как можно ближе.
– Какие силы? Ты имеешь в виду власти? Верховное Правительство?
– Неважно. У нас сейчас другая задача, так что сосредоточься. Первый вопрос: когда в последний раз у тебя проявлялись симптомы влюбленности?
Эрика замерла. Мозг начал лихорадочно соображать и внезапно нашел решение. Впрочем, оно было настолько очевидным, что потом Эрика долго удивлялась, как не додумалась до него сразу. Видимо, сказывалась характерная для этого времени года в Д-Республике апатия и заторможенность, усиленная пережитым за последние дни.
– Они проявляются и сейчас, – с серьезным видом кивнула Эрика.
– Отлично, – оживился Альберт, – значит, впечатления будут наиболее свежими. Хотя погоди… Всего пару дней назад ты валялась в постели и ничего не хотела делать. Это никак не вяжется с общей теорией о том, что влюбленность дает иммунитет от д-болезни, – он нахмурился. – Первый вопрос, и ты уже врешь? Что за дела?
– Я не вру, – опустила глаза Эрика. – Просто симптомы появились только вчера.
– Вчера? Интересно… Вообще я не планировал узнавать личность объекта твоих эмоций, но вчера ты вроде не выходила из дома, – он пристально посмотрел на нее. – Да ладно?
Но Эрика только тряхнула головой:
– Давай, поехали дальше.
Альберт пару секунд смотрел на стол перед собой, словно осуществляя невероятно сложный вычислительный процесс. А потом вновь переключился на свой лист бумаги с вопросами.
– Дальше. Какие очевидные изменения эмоционального фона наблюдаются на первых этапах состояния?
– Чего? – округлила глаза Эрика.
– Какое настроение у тебя сейчас? И как оно меняется в зависимости от времени суток?
– Нормальное у меня настроение. То есть я хотела сказать, очень спокойное, стабильное даже. Хочется все время поднимать уголки губ и растягивать их в стороны, – и она неумело изобразила улыбку.
– Это называется «улыбаться», – кивнул Альберт. – Судя по всему, в школе вас этому слову не учили. Оно было убрано из школьной программы лет десять назад. И примерно тогда же его перестали употреблять в повседневной речи. Когда-то уже за произнесение этого или однокоренных слов можно было получить штраф и увеличить сумму своего личного долга в несколько раз. Я уже не говорю о том, что в Д-Республике мало кто умеет или хоть раз в жизни испытывал желание растянуть губы в улыбке. Я удивлен, что ты знаешь – как это.
– Я не знала. Просто захотелось так сделать, – соврала Эрика. Улыбаться ее научил уличный певец. Он улыбался ей, и от этой улыбки на сердце становилось удивительно тепло. Но в итоге его улыбка ничего не значила. Он все равно ушел в Лес.
– Любопытно, так и запишем, – пробормотал Альберт, быстро записывая сказанное девушкой. – Что насчет времени суток?
– Усиливается ближе к вечеру.
– Что с мыслями?
– Мысли все время привязаны к этому человеку. Ни о чем другом думать не хочется. Трудно концентрироваться на посторонних вещах.
– Смещение концентрации внимания на объект состояния, – пробормотал Альберт, быстро записывая слова девушки. – Какая эмоциональная окраска у этих мыслей?
– В смысле?
– Девочка, да ты элементарных вещей не знаешь! Мысли больше грустные, тяжелые или легкие и радостные?
– Э… радостные?
– Это ты меня спрашиваешь?
– Я просто не очень понимаю это слово. Но не грустные, это точно.
– Ладно, запишем, что радостные. Ты испытываешь при этих мыслях прилив сил, желание что-то делать, к чему-то стремиться?
– Да-да, именно так, – кивнула Эрика.
– Значит, точно радостные. Если в этот момент ты представишь себе что-то грустное – чью-то смерть, собственное будущее в этой стране, газетные новости – что ты испытаешь?
– Я… – Эрика замерла, судорожно пытаясь понять, что нужно ответить. Фантазия и обрывки рассказов школьных подруг помогли подыскать похожие на правду ответы на первые вопросы, но вот что касалось самого главного для Альберта – здесь начинались проблемы.
Перед мысленным взором проносились картинки ее жизни. Где, когда было хоть что-то похожее? В детстве? В школьные годы? В те счастливые месяцы, когда по дороге в школу она слушала песни уличного певца? А может быть, сейчас? Эрика посмотрела на Альберта и изо всех сил постаралась вызвать в себе теплые чувства к нему. У нее внутри тут же словно начали диалог две противоположные сущности. Одна искала, за что можно полюбить этого мужчину, другая – за что можно его возненавидеть.
Он ее спас. Он ее подставил и испортил все планы.
Он дает ей пищу и теплый дом. Но делает это далеко не добровольно – его принуждает Закон.
Он нашел ей работу. Но только после того, как она шантажом и уговорами заставила его это сделать.
Он использует ее для своих целей, которые ей не совсем понятны.
Он принес ей шоколад.
Последний фактор стал решающим, и Эрика выпалила:
– Я не испытываю абсолютно ничего по отношению ко всему этому. Оно словно перестает для меня существовать. Я могу думать только об одном, – и она явственно представила себе темный, большой и толстый кусок шоколада, который она отправляет в рот, предвкушая близкое наслаждение.
– Отлично! Теперь поговорим о частоте. Как часто могут возникать подобные состояния?
Эрика мысленно застонала – только выпуталась из одной проблемы, и тут же вторая. Ну откуда ей знать, как часто возникают такие состояния? «Ай, ткну пальцем в небо!» – решила она:
– Примерно раз в год.
– Продолжительность?
– Соответственно, год.
– Могут ли подобные состояния перекрываться? Говоря более простым языком, можешь ли ты быть одновременно влюблена сразу в несколько объектов?
Эрику как-то оскорбило, что этот высокомерный старикашка называет других людей, в которых она могла бы быть влюблена, объектами. Словно они не люди, а табуретки какие-то. «Сам ты объект!» – хотела было сказать она, но вовремя поняла, что это будет звучать очень двусмысленно.
– Я – могу! – провокационным тоном заявила Эрика. – Я вообще многое могу.
– Вообще-то это несколько расходится с другими моими данными, но практика всегда превыше теории, так что поверю тебе. Тем более что сейчас самое время перейти к этой самой практике. Я дам тебе почитать одну статью из Газеты, и ты расскажешь мне, какие эмоции она у тебя вызовет.
С этими словами Альберт положил перед Эрикой заранее подготовленную Газету, где была напечатана статья под названием «Где живется хуже, чем в Д-Республике?». Статья была вполне стандартной – она состояла из множества утверждений, которые сложно было проверить, что компенсировалось сильной эмоциональной составляющей:
«Все мы иногда задумываемся о том, как живут люди в других странах. Когда-то власти запрещали людям даже знать о том, что где-то там, за границами нашего государства, есть другие люди и страны. Но старики еще застали те времена, когда перемещаться можно было не пешком и не на велосипедах, а на более быстрых видах транспорта: автомобилях, поездах и даже самолетах. Сейчас это звучит фантастично, но факт остается фактом – сегодня мы отброшены во времени на много веков назад, и прошлые возможности передвижения нам больше не доступны.
Мы не можем точно узнать, что там, в других государствах. Мы можем лишь смутно догадываться, смаковать рассказы наших родственников, помнящих старые времена, передавать их слова из поколения в поколение. И вместе с тем – оплакивать свое бессилие перед обстоятельствами. Нет, нам никогда больше не узнать, что там, за далекими границами! Мысли об этом посещают всех нас, наполняя сердца грустью и скорбью.
Мало того – самые умные и образованные люди нашего государства, к сожалению, уверены в том, что ситуация будет становиться лишь хуже до тех пор, пока мы не расплатимся со всеми долгами. А потому для каждого из нас нет ничего важнее работы, которая помогает не только уменьшить сумму долга, но и ускорить течение времени.
Бесконечная жизнь нам не дана, но это только к лучшему. Страшно даже представить себе вечное страдание, которое люди заменяют словом «жизнь». Мы все прекрасно знаем, как обстоят дела на самом деле.
Чем короче жизнь, тем короче страдание.
Внимание! Прерывать жизнь искусственно в непредусмотренных для этого местах запрещено Законом».
– Что ты сейчас чувствуешь? О чем думаешь? – быстро спросил Альберт, увидев, что девушка дочитала текст до конца.
Оторвавшись от текста, Эрика вдруг с удивлением отметила, что у нее в голове словно щелкнул переключатель. Что-то внутри среагировало на ключевые слова «оплакивать», «бессилие», «грусть», «скорбь», «страдание» и тому подобные, запустив режим плохого и подавленного настроения. Но привычные для таких случаев безнадежность и отчаяние не успели завладеть ее сознанием. Возникший в нем образ темного сладкого шоколада был настолько великолепен, что все отрицательные эмоции словно раскидало в стороны взрывом внезапного откровения: Эрика была по уши влюблена в шоколад!
– Я думаю только о своем «объекте», – улыбаясь уже более уверенно, Эрика посмотрела прямо в глаза Альберту.
– И… что ты о нем думаешь? – Альберт впервые выглядел несколько смущенным.
– Я думаю, что он прекрасен! Я думаю, что отдала бы все на свете, чтобы каждый день иметь возможность просыпаться и видеть его рядом с собой. Жизнь без него для меня теперь кажется скучной и горькой. Он – само совершенство, и на свете нет никого лучше! – выпалила девушка, улыбаясь все шире.
– Мы закончили, – быстро пробормотал Альберт, собирая свои листы в одну стопку. – Спасибо за помощь, она мне очень пригодится, – с этими словами он вышел из комнаты, оставив Эрику наедине с мыслями о шоколаде.
А еще о том, как приятно оказалось поставить на место этого высокомерного экспериментатора.
Зайдя в свою комнату, Альберт плотно прикрыл дверь и тяжело вздохнул. Общение с особями женского пола слишком выматывает. Нужно как можно быстрее найти эффективный способ воздействия на их мозг, и тогда у него появится шанс избавиться от этой так некстати появившейся содержанки.
Ветер в голове, минимум знаний и максимальная склонность к выборочной концентрации внимания на объекте, благоприятном для спаривания – неужели все они такие?
«Нет, конечно, – подумал Альберт, случайно коснувшись взглядом белого конверта, на котором ровным почерком было написано его имя и адрес».
Конечно, нет.