«Горовиц был мне, как брат…». Письма Натана Мильштейна Владимиру Горовицу: от повседневности к творчеству - читать онлайн

От автора

Общение двух великих людей протяженностью в жизнь. Удачи и кризисы, восхождения и падения, творческий поиск и повседневность – все интересно, особенно, если это колоссы ушедшего века – Натан Мильштейн и Владимир Горовиц.

Из давних времен приходят к нам примеры вдохновенной и многолетней дружбы Давида и Ионафана, Руфи и Ноеминь, Иисуса и Лазаря, Марии и Марфы. Многократно описано товарищество Герцена и Огарева, Шаляпина и Рахманинова, Куинджи и Менделеева, Листа и Вагнера, Чайковского и Рубинштейна, Прокофьева и Мясковского.

Великие музыканты ХХ столетия Натан Мильштейн и Владимир Горовиц с юности и в течение всей жизни сохраняли дружеские отношения. Но их шестидесятивосьмилетняя дружба не имела такого «весомого» материального подтверждения в виде сотен писем, как, например, у Прокофьева и Мясковского. Весьма вероятно потому, что до 1925 г. они разъезжали по Советскому Союзу и играли в концертах чаще всего вдвоем, а в Европе и Америке – это было два или три раза (поэтому, наверное, из совместных записей в наличии только одна Соната Й. Брамса),

До отъезда. но уже с Сонатой Й. Брамса. Фото из архива Йельского университета.

а может быть и потому, что уже в довоенной Европе и, тем более, после переезда в Америку в 1939 г., каждый из них уже имел собственный концертный график и, хотя они поддерживали дружеские отношения, и время от времени проводили летние каникулы вместе (особенно в Европе, т.е. до отъезда в Америку), но почти не переписывались. У Натана Мироновича есть такое утверждение: «Но, в конце концов, мы решили, что заработаем больше, если будем выступать отдельно [11, р. 44]. Однако даже те немногие 10 писем, 1 открытка и 8 телеграмм1, написанные Натаном Мильштейном и адресованные Владимиру Горовицу, сохранившиеся в архиве Йельского университета2, представляют значительный интерес, так как проливают свет на характер взаимоотношений между двумя крупнейшими музыкальными фигурами ушедшего столетия и, в определенной степени, помогают дополнить те личностные качества, без которых невозможно создать полное представление о гениальных интерпретаторах, коими они оба остались в нашей памяти и записях.

Много лет назад подобную мысль высказал Владислав Ходасевич в своих лекциях о А. С. Пушкине: «Чтобы понять и оценить деяния поэта [музыканта. – Ю. З.], должно понять и изучить его личность. Для этого опять-таки – должно знать о нем все или хотя бы максимум возможного: происхождение, традиции, наследственность, воспитание, образование, среда, случайности личной жизни, литературные влияния, общественные и политические обстоятельства, среди которых жил. И вот все, что останется необъяснимым, неповторимым даже при условии, что все прочее будет повторено, и есть личность. То необъяснимое и чудесное, что рознит человека от человека, поэта от поэта [добавим: музыканта от музыканта. – Ю. З.]» [Цит. по: [80]].

И еще. Когда в руки мне попали письма Натана Мироновича к Владимиру Горовицу, появилось три «повода» комментировать их. Первое – это то, что два исполнителя, родившиеся почти в одно время, одинаковой социальной среды, первые годы даже концертирующие совместно, представляют собой как бы разные типы исполнительства: безусловно, романтический – Горовица и более широко романтический – Мильштейна3. Второй, не менее сложный вопрос, относящийся больше к области социальной психологии, возникает, когда знакомишься с биографиями музыкантов – это взрывчатое, истерическое порой, почти маниакальное отношение Горовица к своей карьере (бесконечные «антракты», жалобы на публику и свою артистическую тяжелую жизнь) и спокойное (внешне), уверенное концертирование всю жизнь Мильштейна. Наконец, то, что привлекает внимание всех, кто сталкивался с проблемой профессионального становления концертирующего исполнителя: «раннее» становление и сложившийся концертный объем репертуара у Мильштейна и стремительное (за три года) становление Горовица4.

С 1921 по 1925 гг., почти четыре года, молодые музыканты Н. Мильштейн и В. Горовиц гастролировали по стране. Бывало, что аккомпанировал скрипачу Владимир Горовиц, чаще – его сестра Регина. Первые годы в эмиграции – тоже вместе: во-первых, общий импресарио Александр (Саша) Мерович, во-вторых, то многое, что связало этих двух таких разных молодых людей – единая социальная среда, из которой вышли оба, сходное воспитание, фанатическая любовь к музыке, стремление удержаться и сделать карьеру на Западе.

Первый слева: Александр Мерович. Photo courtesy Stainway&Sons.

И даже то, что в тридцатых годах они стремились проводить лето близ виллы Сенар, тянувшись к С. В. Рахманинову, посещая его, играя ему, беседуя с ним – тоже было естественным проявлением их «русскости», их взращенности на одних и тех же идеалах, как музыкальных, так и личностных.

Литература о двух великих музыкантах – это, прежде всего, тысячи рецензий, интервью, культурологических эссе. О пианисте написаны книги Гленна Пласкина (1983)5, Гарольда Шонберга (1992)6 и Дэвида Дюбаля (1994)7. Натан Мильштейн, несмотря на восторженные рецензии, не удостоился развернутой биографии, но успел надиктовать свои воспоминания, увидевшие свет еще при жизни скрипача, известному своими книгами о музыкантах Соломону Волкову8.

Сводя все, что написано об этих двух выдающихся музыкантах ХХ столетия, можно ограничиться двумя выдержками из обширного славильного потока.

«Человеческий и творческий облик Натана Мильштейна – благороднейший из существующих, невероятно тонкой лепки. Рядом с ним такие выдающиеся мастера, как Менухин, Коган, Кремер, даже Хейфец кажутся недостаточно гибкими, толстозвучными, приблизительными, какими-то «широкими» и, в целом, достаточно грубыми для того, чтобы иметь прецедент не пройти сквозь игольное ушко в музыкальный скрипичный рай…

˂…˃ Наверное, таким и должен быть подлинный аристократ пушкинского толка, каковым представляется мне Натан Мильштейн: всеотзывчивым, легким, всепрощающим, влюбленным и – без дряни психологизма на кончике волоса»9

«Я не колеблюсь, называя его одним из величайших пианистов, которые когда-либо существовали. Будь я юношей или даже человеком средних лет, я не ставил бы себя на позиции судьи, но, имея возможность услышать Листа и Рубинштейна в своей молодости, я могу совершенно свободно утверждать о гении – Горовице – как о Короле Королей среди пианистов, которые существуют и когда-либо существовали»10 – ….

В подготовке этой книги приняли участие многие профессиональные музыканты, историки, библиографы и просто сочуствующие. Конечно, в первую очередь, следует поблагодарить сотрудников музыкальной библиотеки Йельского университета (Irving S. Gilmore Music Library, Yale University).

Особые слова благодарности приношу доценту Санкт-Петербургской консерватории им. Н. А. Римского-Корсакова Александру Пироженко, заместителю директора Государственного архива Одесской области Людмиле Белоусовой, а также сотрудникам Киевского института музыки им. Р. М. Глиэра Лилии Мудрецкой, Виктории Нечепуренко, Людмиле Федоровой, Ирине Полстянкиной, Виктории Павловой, Ирине Ярощук за помощь, оказанную в работе над книгой.