Удивительно, почему перевод «Эсфири»,[2] наделавший много шуму в городе в эпоху своего появления, и о котором теперь воспоминают только тогда, когда видят его на сцене, никем не удостоен разбора – хотя из уважения к подлиннику. Известно, что Расин написал трагедию сию для детского театра и она, по плану, завязке и характерам, принадлежит к слабейшим произведениям знаменитого автора; но прекрасные стихи, особенно в лирическом роде, в ней встречающиеся, ставят оную наряду с хорошими трагедиями. Из сего видно, что в переводе ее надлежало преимущественно стараться о сохранении сей прелести. Русский переводчик, вероятно, мог бы перевесть «Эсфирь» гораздо лучше. В доказательство сего приведем некоторые места его перевода; любопытные могут сличить их с оригиналом:
Кичливый Артаксеркс рабу свою венчал,
И гордый перс к ногам еврейской дщери пал.
Или:
А я, гнушаясь лжи и лесть оставя им,
Молилась господу и плакала пред ним.
Или:
Скучая почестьми, сама себя ищу,
К стопам предвечного с мольбою повергаюсь
И смертных суетных забвеньем наслаждаюсь.
Брега священны Иордана!
Любимы господом поля!
Наследье древня Ханаана,
Чудес обильная земля!
Высоки холмы, тучны долы,
Издайте гласы и глаголы:
Навек ли мы отчуждены
Драгия отчия страны?
Или:
И в бегстве не найдут спасенья,
И мраз и глад им путь препнет,
И ангел божий, ангел мщенья