Дочка любила нюхать цветочки. И не важно, росли они на кусте, размещены на статуе или вообще нарисованы. Как-то Мила шла с ней по улице и наблюдала картину. Во время прогулки маленький мальчик с бабушкой подошли к цветущему кусту и нещадно начали обрывать на нем листочки и желтые цветы. Ладно бы на букет, а то просто бросали под ноги. Потоптались по ним и ушли.
Мила всегда говорила детям, что растения вокруг растут для красоты и гармонии, их не обязательно рвать, можно просто понюхать и тут же настроение улучшится. Зато они поднимут жизненный тонус еще кому-то.
Малышка, видя такую картину, направилась к оборванному кустику. Ну, – думает мама, дурной пример заразителен, – сейчас последует ему. Но Вера подошла, подняла цветочек, понюхала, попыталась прилепить обратно на кустик. Не получилось. Тогда она положила его в лужицу:
– Пусть водичку пьет. А-то засохнет.
Мила с дочкой иногда срывали одуванчики, и дули на них:
– Мамочка, смотри, зонтики разлетаются в разные стороны.
– Это наши приветики к Наташе и Илье спешат.
– А вон совсем в другую сторону полетел.
– Наверное, его понесло к бабушке.
– К бабуле – это хорошо. Она добрая. И пироги у нее вкусные. А когда мы к ней в гости поедем? Она уже, наверное, ждет нас?!
– С чего ты так решила?
– Но я – то уже хочу к ней.
– Ты, наверное, по выпечке соскучилась? Неделю ее у нас не было.
– И по ней тоже.
– Так давай займемся этим сегодня. Помогать будешь?
– Угу, я люблю с тобой работать. А какие ты, мамочка, больше любишь: с капустой, с картошкой или сладенькие, с яблоками?
– Всякие нравятся. Особенно с капустой и мясом. У меня все бабушки отлично пекли: у одной с капустой-мясом хорошие получались, у другой сладкие красивые и вкусные выходили.
– А я люблю с яблоками. И с капустой тоже ничего. А какие сегодня сделаем?
– Вот сейчас и посмотрим в холодильнике, что у нас есть? Потом решим, с чем они будут.
– Чур, я смотрю. – Подскочила со стула девочка, встала на цыпочки. И открыла дверцу:
– У-у, – вытянула она губы, – яблок всего один и один, – стала она загибать пальцы.– Этого
не хватит.
– Маловато, конечно. На большой надо где-то штук шесть. Мы сможем сделать только маленький – для тебя.
– Ура! У меня будет собственный пирог.
– А капуста у нас есть? – Спросила мама, хотя уже внизу на полке заметила вилок сама.
– Ее у нас, хоть пруд пруди.
– Пруд пруди – это сколько?
– Бабушка всегда так говорит, когда много.
Понятно. Всякий раз, как в гостях побывает бабушка, у Верочки в речи появлялись новые выражения. И вообще, девочка заметно подросла, стала болтушкой. Если раньше из нее слово лишнее трудно было вытянуть, теперь они лились, как из рога изобилия.
Мама с дочкой поставили опару. Она подошла. Затем замесили тесто. И поставили в теплое место возле печки. А пока сидели за столом и беседовали.
Тут в прихожей щелкнул замок, зашаркали чьи-то ноги. Девочка побежала на разведку:
– Ура! Мой папочка родненький пришел.– Непосредственность Веры била через край. – А мы зато с мамой тесто поставили. Будем пироги печь. Тебе какая начинка нравится?
– Да мне все равно, золотце, – поцеловал шалунью папа.
– Ну, правда?
– Тогда с капустой.
– Мамочка, и папе с капустой нравятся. Вся семья прям капустная какая-то подобралась, – она закатила вверх глаза. Потом схватила отца за руку и потащила на кухню.
– Вот, смотри, – подняла она полотенце над тестом.– У нас уже все готово. Почти.
– Ух ты! Какие вы молодцы.
Мила спросила:
– Ты голодный или подождешь выпечку?
– Лучше подожду! Перекусил по дороге.
– Мам, а мы что, одни пироги будем лопать? Давай хоть Наташу и Илью с детками позовем? – изобразила на лице странное выражение Вера.
– А что, идея, – поддержал дочку папа. – Они уже должны с работы вернуться.
И позвонил детям с проводного телефона.
– А какие кружки на стол ставить? – Суетилась помощница.
– Самые красивые – в крапинку, наверное.
– А можно я и платье новое в горошину одену?
– Почему бы и нет?! Семейное чаепитие- это почти праздник.
Мила радовалась, что у них с мужем теперь есть такая смышленая дочка. Все ей интересно, во всем старается разобраться или помочь. До этого было тоскливо как-то и не с кем даже поговорить. Теперь они опять читали вслух книги, беседовали с ней и учили стихи.
Она вспомнила:
– Доченька, а не хочешь папе рассказать стих, который мы только что выучили:
– Папа, хочешь послушать?
– Конечно, как же без стишка-то.
Дочка подбоченилась:
– Новый чай я заварила
И Назара пригласила.
Чай отличный, ароматный,
И на вкус такой приятный!
Сын попробовал, скривился,
Аромату удивился:
– Вкус какой-то необычный,
Он мне очень непривычный…
– Я купила лучший сорт:
В чай добавлен бергамот!
Выпил чай сынок Назар
И, обиженно сказал:
– Выпил всё до дна, но что-то
Нет в стакане бегемота»!
– Ну, как? – заглянула в глаза отца рассказчица.
– Какие вы с мамой молодцы! И пирог испекли, и чай вскипятили. Еще и стих выучили! Я и не знал, что вы такие шустрые!
В прихожей кто-то зашаркал ногами, заплакал малыш.
– А мы тоже слышали стихотворение. Молодец, учись всему, что мама дает. Она многое знает, – сказал Илюша, внося маленького сыночка и укладывая его на диван в гостиной.
– А вы Мойдодыра читали? – Поинтересовалась вошедшая в комнату Наташа с пирогом на разносе и вареньем в большой розетке – уже успела в помощницы записаться.
– Да! И не раз! Это моя любимая книжка, – стала ерзать на месте Верочка.
– А мы с мамочкой еще и играли потом в Мойдодыра, – сообщила старшая сестра, заканчивая подготавливать стол к трапезе.
– Как это играли?
– А ты у мамочки спроси. Она у нас любит всякие творческие штучки.
– Мам, а мы с тобой поиграем так же, как ты с Ильей и Наташей это делала?
– Обязательно, милая. Только не сегодня. Я что-то очень устала.
– Все готово, прошу всех к столу, – наконец последовал Наташин призыв.
Илья, как мальчишка, подскочил с места:
– С детства обожаю чаепития. Когда мы были маленькими, бабушка всегда перед ним говорила:
На Руси – один зарок,
Кроме всякой пищи:
Утром – чай, в обед – чаек,
Вечером – чаище.
– Жалко, что она сейчас не с нами, – вздохнула Наташа. – Икает, наверное, там от того, что мы ее вспоминаем?!
– А я вот узнал, что чай у нас появился не так давно. До 17 века о нем и не знали. Потом завезли в Сибирь, потом появился у зажиточного населения России. Он всегда ассоциируется с самоваром, плюшками, пирогами, тортами и баранками. В купеческих семьях его вообще пили из блюдца, считая, что так он быстрее остывает.
– Вот и мы сейчас за чаем и душевной беседой будем отдыхать.
Все расселись по местам, И приступили к смакованию пирогов с чаем. Ни с чем не сравнить встречу родных и близких просто так, за общим семейным столом. Настроение поднялось в разы, на душе стало тепло и радостно.
Форточка в комнате была открыта и, несмотря на тюль, из нее появилась вдруг божья коровка:
– Ой, мамочка, какая красивая мушка прилетела, – подскочила дочка с места.
Наташа засмеялась:
– Это не мушка, а божья коровка.
– А можно ее поймать и на ладошке подержать?
Гостья, как по заказу вдруг спикировала на стол, и опустилась прямо возле чашки Верочки.
– Ой, какая она красивая, прямо как мое новое платье в горошек. – Девочка приподнялась, взяла платьице с двух сторон за подол, и прокрутилась вправо-влево, показывая себя в платье во всей красе.
От умиления за столом заулыбались.
А она потом выдала:
– Если это коровка, она должна тогда в стаде пастись?! Но она такая маленькая, что большие коровы ее раздавят.
Все обескуражено смотрели на нее, не зная ответа на каверзный вопрос. Тут Илья нашелся:
– Верочка, но коровка-то божья? Поэтому и пасется она не в земном стаде, а в божьем. там никто никого не давит. Кроме того, она летать умеет.
– Ну, да! Очень своеобразное мышление. Далеко пойдет наша Верочка, – помотал головой Илюша.
– А куда это я еще далеко пойду. Никуда я хочу. Мне и тут с вами хорошо.
Находчивости ей хватало.
Она быстренько насытилась и занялась кормлением, лечением и катанием на коляске «кукольных детей». Она делала это с такой заботой и рвением, что никто не мог отвести от нее взгляда.
Наташа улыбнулась:
– Наверное, наша Вера врачом станет!?
– Скорее всего, в ней просто кипит жизнелюбие и желание всем помочь.– Поддержал сестру Илья.
Вера тут же вопросительно посмотрела на маму:
– Почему врачом? Я никогда никому не вру!
Мама прижала малышку к себе:
– Врач, доченька, не тот, кто врет, а кто людей лечит. Их иначе еще докторами зовут и лекарями.
– Да? – Она обернулась к папе.
Тот согласно кивнул головой. Она вздохнула облегченно:
– Ну, тогда ладно, можно и детским доктором. И воспитателем в саду. Или учительницей в школе.
На следующий день малышку вызвали на прививку в поликлинику. Она вела себя сдержанно, вытерпела все процедуры стоически. За это медсестра сунула ей в руку конфету:
– Какая смелая малышка. Побольше бы таких детей. А то рыдают, вырываются, словно я их резать собираюсь. И в кого она такая?
– В папу я! Он даже, когда упал с лестницы и сломал себе ногу, не плакал, – громко ответила девочка.
Мама улыбнулась, прижав ее к себе:
– Наблюдательная ты наша!
Она поправила на ней одежду. А на улице спросила:
– Ну что, Верочка, понравилась тебе медсестра? Она же и прививку сделала, и угостила тебя.
– Угу! Только вот не знаю, понравится ли папе, что она меня исколола всю и делала больно.
Как-то пошла Мила с Верочкой на прогулку. У соседа были голуби. Он то и дело свистел им, хлопал в ладоши и даже подпрыгивал, когда выпускал в воздух. Они были совершенно разные. Одни походили на диких, другие с лохматыми ногами, с хохолком на голове. Они громко взмахивали крыльями, взлетая и возвращаясь в голубятню. А некоторые даже кувыркались в воздухе.
Мама с дочкой засмотрелись на красивых птиц, заворожено глядя вверх.
– А зачем люди держат голубей? Чтобы любоваться ими?
– По разным причинам: кому-то нравится их вид, а некоторым они нужны для питания.
– Какое там питание?! Они ведь малюсенькие! Вот куры, утки или гуси, – это да. Их мясо за один раз не съешь. Можно такую большую семью, как наша, до отвала накормить.
– Ну, да, ты права! Скорее, голуби нужны для красоты, наверное. А может, еще для чего-то.
Верочка замолчала, стала ходить кругами возле голубей. Потом вдруг выдала:
– Я поняла, для чего они нужны.
– И для чего же, интересно?
– А знаешь, они порядок везде наводят. Посмотри, всякие крошки, мусор везде клюют, воду из лужиц выпивают. А нам потом приятно ходить по чистым дорожкам.
– То есть, они вместо дворников у нас работают, получается?
– Ага.
Мила погладила дочку по голове:
– Ну, что, доченька, пойдем буквы учить из азбуки?
– Может, хватит уже, – скривила недовольно лицо малышка. Мы итак вчера и позавчера учили. Целых две буквы выучили.
– Солнышко, но их в азбуке 33. И чтобы научиться читать, надо все их знать.
Верочка вдруг вся согнулась:
– Ой, что-то у меня голова разболелась, – приложила она руку к ней.
Потом схватилась другой рукой за живот, и слезливо прошептала:
– И сердце хватает, спасу нет.
Мила подивилась ее хитрости:
– А где же у тебя сердечко, милая?
– Да вот же, – показала она на живот.
– Ох, и хитренькая ты стала, прямо лисичка-сестричка. Давай тогда отдохнем после прогулки. И приступим к занятиям. Наташа и Илюша очень любили заниматься.
– Мамочка, я тоже очень люблю все узнавать, а сейчас что-то кушать захотелось.
– Вот сейчас и поедим. На голодный желудок и жид даже удавился.
– А кто это «жид»?
– Есть такой хитрый народ – евреи. Их и называют так в шутку.
– А зачем он удавился?
– Никто не давал ему еду, он взял и лишил себя жизни, чтобы не страдать от голода.
– Бедный жид. У него не было такой доброй мамы, как у меня. Я не буду удавливаться, потому что ты меня всегда кормишь.
– Конечно, Верочка.
Когда Верочка впервые пошла в детский сад, она вечером пришла возбужденная и спросила у отца:
– Папочка, а у тебя на работе есть воспитатель или нянечка.
Он переглянулся с Милой, та прыснула в ладоши и отвернулась в сторону, чтобы не видела этого дочка.
И на полном серьезе ответил:
– Нет, у взрослых не должно быть ни тех, ни других,
– А кто же тогда ругает тебя, когда ты плохо себя ведешь?
– Я стараюсь быть хорошим.
– Ну, а вдруг? – подняла брови кверху малышка.
– Если уж вдруг, то начальник есть.
– А что, он в угол тебя поставит?
– Нет, скорее, на дверь может указать.
– Как это – « укажет на дверь».
– Значит, не будет у меня ни работы, ни денег.
Верочка посерьезнела:
– Тогда ты, папочка, лучше не балуйся.
Как-то после занятий, когда мама помыла голову, а Верочка наводила порядок в своем углу с игрушками, приехала из Ейска бабушка в гости:
– Что-то я по вам так соскучилась, что не усидела дома. Решила проведать своих любимых, – потормощила она Веру, целуя.
– Мы тоже, мамочка, давно мечтаем, чтобы быстрее пришло лето, – обнимая старушку, говорила Мила, – И завеяться к тебе на весь отпуск! А сейчас отдохни две-три минутки. Я досушу феном волосы.
– Иди, иди, милая, я хоть посижу немного с дороги.
Она села на диван в гостиной и вытянула уставшие ноги вперед:
– Как же у меня ступни гудят.
Верочка сначала пристально вглядывалась в ноги бабушки, сидя рядом с ней и обнимая ее за полный стан. Потом оглянулась в сторону ванной комнаты:
– Да нет же, бабуля, это не твои ступни гудят, а мамочкина сушилка.
Бабушка с мамой хохотали до слез, девочка им подхихикивала, но никак не могла понять, чего такого смешного она сказала.
Отсмеявшись, бабушка вспомнила:
– Знаешь, Мила, когда ожидала на автовокзале автобус, на соседнее сиденье сел старенький такой дедушка.
– Еще старше тебя? – удивилась внучка.
– Бабушка у нас молодая. Она еще ого-го какая, – засмеялась мама Веры.
И бабушка, улыбнувшись, продолжила рассказ:
– Разговорились мы о том, о сем. Потом он говорит:
– Вот вы говорите, не все люди на земле счастливы. А я думаю: мы ведь сами его творцы.
Я переспросила:
– Не поняла. Это как?
Он в ответ:
– У каждого человека на затылке сидит нужда, а на носу удача. Если мы приуныли, опустили голову вниз, – нужда перевешивает, и скидывает удачу с носа. А если встаем с утра в настроении, делаем зарядку, обливаемся холодной водой, улыбаемся наступившему дню и поднимаем голову вверх, распрямив плечи, тогда удача оказывается сверху, а жизнь становится счастливой.
Тут подошел к посадочной площадке мой автобус. С дедушкой мы расстались. А я всю дорогу думала: а ведь прав он, мы сами забиваем себе голову всякими предрассудками и переживаниями, думаем, как на наши действия отреагируют окружающие. И смотрим не вперед и вверх, а вниз, себе под ноги. От этого не видим, как прекрасен мир.
Верочка подскочила с места и стала тренироваться правильно ходить, чтобы счастье не покидало ее никогда. Она расправляла плечи и задирала нос кверху:
– Посмотрите, правильно?. Так надо держать голову?
– Именно так, – сказала мама.
– Даже тогда, когда хочется плакать от обиды или невзгод, – добавила бабушка.
Девочка, потренировавшись не склонять голову под грузом неприятностей, отправилась обучать своих кукольных сыночков и дочек мастерству держать при себе удачу, даже когда она так и хочет улизнуть от тебя к другому:
– Запомните, дети, раз и навсегда: ничто не должно заставить вас опустить глаза и голову вниз. Это самое главное. Так сказали мама и бабушка. Уж они-то плохого ни мне, ни вам не пожелают.
Мила тяжело вздохнула:
– Знаешь, мама, мы с Васей как-то задумались: в жизни все так зыбко, как у родителей Веры, например. Доли секунды… Кажется, это так мало и так молниеносно… И кто-то в миг остается сиротой. Но кому-то эти доли секунды спасают жизнь, оберегают от плохих последствий.
Бабушка тоже с грустью в голосе поддержала:
– Ты права, дочка, в молодости мы как-то мало об этом задумываемся. А когда появляются собственные маленькие детки, и то и дело норовят куда-нибудь залезть, что-то натворить, где-то нашкодить, тут уж начинаешь задумываться: видно и правда кто-то нас оберегает.
– Что-то мы завели не очень хороший разговор. Того и гляди, носы опустятся… Они засмеялись и пошли готовить ужин на стол, скоро должен прийти Верин папа. И неплохо бы к этому времени испечь хотя бы оладьи к чаю.
Чуть погодя, пришел с работы Василий, радостно встретился с тещей. Он всегда был доволен, когда она приезжала. Таких умных женщин, как она, еще поискать. Когда-то давно, еще поначалу создания семьи, у них с Милой иногда случались столкновения. Именно благодаря теще все осталось позади. Она умело помогала дочке и зятю разрешать их проблемы, давала дельные советы.
Назавтра должно было наступить весеннее утро. С вечера на улице было тепло. Вера с надеждой смотрела перед сном в темное окно, словно ожидала увидеть появления весны в полной красе, как в детском саду, когда выходила какая-нибудь симпатичная девочка в красивом наряде с цветами в венке или в руках. И все понимали, что это пришла весна.
Погода в конце зимы менялась «со скоростью света». Утром, например, тепло и светло, радовалось все живое, а чуть позже ледяной ветер, дождь или снег нарушали природную идиллию. Становилось зябко и сыро.
Вчера весь день светило солнце и радостно пели птицы. А сегодня утром всей семьей выглянули в окно – вокруг стало белым-бело и дул ледяной промозглый ветер.
Верочка с обидой в голосе спросила у папы:
– Ничего не пойму. Сегодня должна быть весна, а на улице снег. А вчера была еще зима – жарило солнце. А что же будет тогда завтра? Снова зима или наступит, наконец, весна?! Или, может, лето?
Год за годом дочь становилась старше. Она росла общительная, смышлёная и добрая. У родителей с нею существовала особая связь. И пусть от ее излишней привязанности, а иногда и капризов, они иногда уставали. Но когда она сладко сопела в кроватке, – не было нежнее и милее человечка.
Мила с Василием радовались, что она появилась когда-то в их жизни.
– Я вот все думаю, как бы мы жили без нее? Ну, читали бы, в кино ходили, растили
огород и при этом скучали. Теперь интерес какой-то появился.
Мила вздохнула с улыбкой на лице:
– Это ни с чем несравнимо: обнимешь ее, поцелуешь, в чистые глазки заглянешь – вся усталость проходит. И сразу появляются новые силы и желание жить.
– Она наша. И этим все сказано, – подхватил ее слова муж.
– Я поражаюсь ее сообразительности и хитрости.
– Ну да! Мы наивно полагали: научим ее чему-то, будем воспитывать. Оказалось, нет, она наш учитель! Она согрела наши сердца, которые, чего греха таить, от проблем стали почти ледяными и наполнила жизнь смыслом. Жаль, конечно, ее младенческие годы прошли без нас. Мы не видели первую улыбку, не при нас она гулила, не были свидетелями появления первого зубика и не слышали начальные осознанные слова. Не знаем, что она сказала раньше: «мама» или «папа».
– А, может, «баба». У нее ведь еще и бабушка была. И братишка. Все было и растаяло, как сон. Один миг – и ничего не стало, – засомневался муж, вздыхая.– Мне кажется, она была смешной, когда впервые пошла своими ножками.
– И мне. Она ведь не худенькая. А, значит, качалась и махала руками, как балансиром.
Мила настолько отождествила Верочку со старшей дочерью, что кажется, все о ней знала и все видела собственными глазами.
– Представь себе, я такого же мнения. Говорят: нельзя полюбить чужого ребенка. Ерунда все это. Я люблю ее, как собственную. И это чувство не описать словами, оно не поддается объяснению.