Квази Эпсилон. Друид - читать онлайн

Глава 1

Я подошел к частоколу, ограждающему деревню от остальных земель. Нагу пришлось отпустить, чтобы не распугать деревенских. Но и тут не обошлось без неожиданностей: только я об этом подумал, как змея подползла вплотную и из ее пасти выпал тонкий, но острый клык на кожаной тесьме. А затем Нага удалилась, исчезнув в камнях. Судя по виду, это какой-то талисман, но зуб был полым внутри. Ладно, потом разберусь.

Ворота никто не охранял, поэтому и спросить про ближайший корабль до какого-то города было не у кого. Деревня оказалась немаленькой, больше пятидесяти домов расположенных вдоль берега. В центре деревни росло единственное дерево, которое я увидел на этом острове. Раскидистая яблоня находилась как бы на возвышении. Ухоженная и огражденная каменным кругом. На возвышение с яблоней вела лестница, сложенная из валунов. Видимо, это дерево было некой достопримечательностью поселка, и местные жители всячески ухаживали за ним. Однако на яблоне почему-то не было ни одного плода, хотя сезон вполне располагал к этому…

Вскоре в деревне нашелся абориген. Высокий дородный мужик лет чуть за сорок, с примитивными татуировками по всему телу и медно-желтой бородой, заплетенной в косы, с двумя бронзовыми кольцами, вплетенными в самые толстые пряди.

– Полного невода, гёрд, – поприветствовал я его, как мне сказал Рандом.

Если честно, было слегка стремно говорить какие-то фразы, которые обычному человеку могут показаться смешными. Да и кто знает, может, у Восьмого проснулось чувство юмора, и он решил так подшутить надо мной. В любом случае лучше выглядеть нелепо, чем сразу загубить разговор плохим отношением к себе.

– Буревестник добр, сети целы и паруса полны, – ответил местный, и я выдохнул.

Он протянул руку для рукопожатия, и я ответил ему. Рукопожатие у островитян оказалось непривычным: для него нужно было не пожать руку, а обхватить собеседника за предплечье. Получался этакий двойной захват.

– Арте… – я представился настоящим именем и мгновенно получил от системы порцию боли. Система не могла меня разконнектить, но прислала свой нагоняй за имя из реала. Внушительно, чтобы осечься, но я все же закончил, пожимая руку. – Ём.

– Мьёрх, – ответил мой новый знакомый, посчитав паузу в имени задуманной. – Впервые слышу такое имя, Арт Ём. Откуда ты, Арт Ём?

– Издалека, – отбрехался я. – Мьёрх, скажи, как далеко крупный порт? Мне в земли скивов надо.

– По виду ты чистый остгёрд, и обычаи знаешь, а имя у тебя чужое… Так где находится это твое «Далеко»? – Мьёрх почуял, что я решил сменить тему и ему это не понравилось.

Рыбак сильнее сжал мое предплечье, не прекращая рукопожатие. Что-то в этой моей отмазке не понравилось островитянину. И Мьёрх продолжил допрос.

– Уж не с островов ли Кайто ты, земляк? – Его взгляд исподлобья просто кричал, что согласие грозит мне шикарными проблемами.

– Я не знаю, откуда я, – импровизировать пришлось на ходу, и для придания веса своим словам, я так же не отпускал руку аборигена и не отводил глаз. – Я помню только имя. Очнулся на берегу, слонялся и жрал траву, пока не вышел сюда.

Моя история не выдерживала никакой критики и шаталась, как клише западных фильмов, не обремененных сюжетом. Но что поделать, если мне только эта версия и пришла в голову. И Мьёрх начал ее расшатывать.

– Если ты память потерял, земеля, то откуда знаешь, что тебе надо в край скивов? Неувязочка, земеля. – с радостью в голосе произнес островитянин и достал из-за спины кривой, но длинный нож.

Вот попал так попал. Видимо, сейчас меня будут не просто бить, заподозрив в гражданстве какого-то острова Кайто, меня собираются резать! И ведь нет гарантии, что умерев, я не возрожусь на этом острове и не повторю такую же судьбу. Что за день-то сегодня такой? Когда же он наконец закончится?

Оружия у меня с собой не было, поэтому я схватил первое, что попало под руку. Это оказался клык на кожаной тесьме. Мьёрх отпустил мою руку и отскочил, я последовал его примеру. Как-то так вышло, что абориген стоял на пути к выходу из деревни, отрезая мне путь. Я едва не споткнулся о лестницу из валунов, ведущих к яблоне. Костяшки пальцев даже побелели от усилия, с которым я сжимал подаренный недавно клык.

При всем желании его с натяжкой можно было назвать хоть сколько-нибудь грозным оружием. А вот кривой кинжал у Мьёрха не выглядел игрушечным сувениром. Как назло, из домов на шум потянулись остальные жители. Народ валил из каждой лачуги, мужики, женщины, дети и старики. Всем было интересно, что за шум посреди деревни.

Мьёрх наступал, оттесняя меня все выше по лестнице к яблоне. Другие мужики не хотели вдаваться в подробности из-за чего спор, а просто встали на сторону односельчанина, вооружившись топорами и короткими кинжалами. Дело начинало принимать нешуточный оборот.

Молодой парень лет семнадцати, вооруженный не по годам увесистым топором, решил показать пример остальным и с завыванием бросился в атаку. Мьёрх хотел было его остановить и схватить за плечо, да не успел. Парень оказался слишком резвым. Но пробежать ему удалось только половину расстояния. Примерно на середине его словно молнией поразило, и он так и рухнул, как статуя, на песчаный пляж, держа боевую секиру в замахе.

Народ охнул, и мужики начали сжимать кольцо вокруг меня. Женщины выводили знаки руками, отгоняя нечистую силу, а мужики хотели побыстрее разобраться с чужаком. Вот только это падение не в меру ретивого юнца было загадкой и для меня. Ответ на этот вопрос не заставил себя ждать, и девятиметровый змей прополз между строем вооруженных рыбаков, заставив тех отпрыгнуть.

– Змей Мидгардс, – с придыханием воскликнули мужики, опустив оружие.

Мидгардс, как выяснилось позже, оказался посохом бога плодородия Кераста у северных и рыболовства южных островитян. Причем если южные почитали его как бога плодородия, который помогал растить скудный урожай на каменистых берегах, то северные чтили уже как бога, приносящего добрый улов и приплод у домашнего скота. Но далеко не все оказались так религиозны.

– Ага, а это, значица, сам Кераст, к нам пожаловал! – загоготал один из вышедших на шум детин. – Ну так посмотрим, какого цвета кровь у небожителя!

А дальше произошло совсем непонятное. Вместо того чтобы поддержать своего соратника, почти все мужики направили свое оружие на этого выскочку. Парень, видимо, оказался не совсем глуп и понял, чем разгневал своих односельчан, но поспешил реабилитироваться в их глазах, переведя немилость на гостя.

– Да вы посмотрите на этого убогого! Разве он может быть небожителем и отцом всего живого? – Мозгами, конечно, парень был сильно обделен, зато пел сладко. Прирожденный оратор. – А этот угорь морской хоть сколько-то похож на Змея Мидгардса, рожденного из ветви Дуба Кверк?

Выскочка, который только что едва не отхватил от своих соплеменников, начал давить на общество. В толпе снова забормотали, переговариваясь и посматривая то на меня, то на молодого оратора. Тот явно хотел разукрасить свои скучные будни линчеванием пришлого.

– Да он трус и сын трусов, изгнанный от Кайто, вот и клейма не носит! На пики его и в море, чтобы не осквернял землю Остгёрд, – не унимался горлопан.

Вот таких глупых, но очень жадных до чужой крови можно и нужно наказывать. Больно, обидно и желательно прилюдно, чтобы впредь такие мысли этот выродок держал при себе. Нет, искоренить их из его менингитной головушки уже невозможно. Зато можно научить держать поганый язык за гнилыми зубами.

Значит, Змей Мидгардс из ветви священного дуба, говоришь? Ну дуб не дуб, да и мы не в лесу, чтобы выбирать. Я ведь дендроид как-никак, хотя в этом мире их зовут друидами. А из деревьев у нас только яблони. Ну да ничего. «На безрыбье и рак рыба», – подумал я и отделил семечко от фаланги пальца.

Я не таился, пытаясь спрятать свои манипуляции. Наоборот, показательно вытянул руки и с хрустом отсоединил фалангу, ставшую семечкой. Народ ахнул от такого зрелища. Видимо, не видели ранее такого или подумали, что я осознанно пошел на самоистязание. Ну да ничего, чем больше пафоса увидит эта деревенщина, тем ярче приукрасят события, пересказывая их знакомым.

Значит, Кераст, отец всего живого, хозяин Змея Мидгарса? Ну что ж, будем следовать легенде до конца. Пусть потом вспоминают, как своими глазами, вот на этом месте, видели Бога, явившего им чудо. На вытянутой ладони я продемонстрировал семечку, которая была похожа на зрелый дубовый желудь, а затем несколько по-театральному приложил ее к стволу яблони.

Было видно, что за деревом отлично ухаживают, удобряют и поливают пресной водой, но это дерево далеко не молодо, и перестало плодоносить вряд ли в этом году. Экрана управления растением в этой игре не было предусмотрено, поэтому я понадеялся на сущность друида. И она не подвела. Крупный зрелый желудь практически сразу сбросил шляпку и пустил корешки в тело дерева.

Вот и славно, подумал я и представил, каким бы могла стать эта яблоня. Но как назло, из головы не выходил священный дуб, о котором только что шла речь. А еще с детства знакомые всем русскоговорящим детям стихи Александра Сергеевича про это дерево, про кота и золотую цепь. Про русалку и дружину из тридцати трех богатырей. Я рассчитывал на то, что яблоня начнет цвести, и этого уже хватит, чтобы избавиться от клейма приблуды неизвестно откуда и получить в глазах рыбаков статус если не Бога, то их приближенного.

А еще не грех пролистать, хотя бы поверхностно, историю и познакомиться с основными традициями народов этого мира. Как я только что убедился, это будет далеко не лишним и избавит меня от вот таких вот казусов.

Яблоня, видимо, уловила мои мысли про монументальность, и плети корней зашевелились, расползаясь за пределы круга. Дерево не изменилось в верхней части, но зато превратилось в спрута у земли, отвоевывая у безжизненного камня территорию и вгрызаясь в грунт.

У меня открылся новый навык «Покровитель растений», теперь созданные мною растения прорастали в два раза быстрей.

Как и ожидалось, темный народ островитяне, увидев такое, побросали оружие и принялся чертить в воздухе охранительные знаки. Больше никто не помышлял зарубить пришлого и отправить на дно залива с камнем, привязанным к ногам. Вот и хорошо, правда, жалко было потерять уровень. Ну да ничего, как-нибудь переживем. Все-таки лучше прослыть полубогом и потерять уровень, чем умереть от слепой ярости рыбаков, и, возможно, не единожды.

Ну а дальше все произошло как по нотам. Мьёрх упал в ноги, прося милости не для себя, но для детей. Его примеру последовали и остальные жители, а я… Ну а что, не скрою, мне такой контраст понравился. Если раньше я только и делал, что убегал и скрывался от сильных мира сего, то теперь, видимо, Фортуна повернулась ко мне лицом. Теперь я был если не Богом, то уж точно его наместником для этих людей. Яблоня все продолжала и продолжала разрастаться, в листве появились белые цветочки, а Нага уже оплела ствол, будто пародируя Библейский сюжет.

Не скрою, все, что происходило, мне импонировало, мое самолюбие взыграло и позволило вдоволь насладиться. Для меня как для дорогого гостя был нагрет огромный бассейн в заливе у моря. Впервые встречаю горячую ванну такого фасона. В монолитном теле камня была выдолблена чаша бассейна, заполненная водой. Также под этой чашей для купания имелся подкоп с углублением, куда мужики сносили китовый жир. После заполнения жиром нижней чаши, в нее помещалась тряпица, служившая фитилем этой масляной лампе гигантских размеров. Огонь под купелью грел воду в бассейне, и, признаться, я даже задремал в теплой воде.

Пока полубог Арт Ём принимал водные процедуры, все поселение с мала до велика суетилось в приготовлении Великого Праздника. Грядущее пиршество грозило порядком истощить запасы небогатых островитян. Но все эти крохи, мелочи, по сравнению с великим даром, который Арт Ём принес их селению.

Чахнувшая и медленно умирающая яблоня, единственное дерево на небольшом острове, сейчас напитывалось силой и росло. Уже к вечеру его крону украшали красные плоды, тянувшие раздавшуюся крону к земле. Деревья плохо росли в каменистой почве островов, и лес для строительства и кораблей закупался с материка. А уж тем более плодовые деревья, те и подавно считались гордостью и святыней любого острова. И теперь нет сомнений, что эта маленькая безымянная деревушка рыбаков станет процветающим портом, обретя такое чудо.

А вечером, при свете факелов чадивших в лунное небо, начался праздник под шум волн. Мне была предоставлена церемония срыва первого плода с яблони, и я, под радостные крики толпы, запустил зубы в спелую мякоть. Праздник был на славу, наверное, это лучшее, что могли себе позволить небогатые моряки. Но праздновать до конца я не остался, глаза слипались, и усталость валила с ног. Поэтому, откланявшись, я ушел в дом местного старосты Велла, чтобы погрузиться в сладостные чертоги Морфея.

Дима открыл левый глаз, правый, как оказалось, заплыл, и, потрогав лоб, нащупал подсохшую корку от трех параллельных рассечений. Тут же в голове всплыла милая русоволосая девушка в полотняном платье и с котомкой в руках. А потом поющая лесная красавица обратилась в хищника с бурой шерстью, и как итог – он сейчас лежал тут с тремя отметинами от когтей на лице и избитым телом, на любое движение отзывавшемся болью. Кстати, где это тут?

Шея при повороте ныла, но оглядевшись, Дима понял, что находится в каком-то бревенчатом строении, больше похожем на кладовую. Пакля между бревнами, бусы из сушеных грибов, веники каких-то трав и маленькое окошко, затянутое полупрозрачной слюдой, освещало дневным светом эту крохотную комнатушку.

Во-первых, он находится в людском поселении и его худо-бедно перевязали, это хорошо. Во-вторых, на космос все это мало походило, скорее, на какое-то темное средневековье, а это уже плохо. И еще хуже то, что он понятия не имеет, как сюда попал. Дима вспомнил, как попытался встать после ранения в голову в гранитной пещере еще на Еве, в окружении друзей. А дальше он очутился в глухом таежном лесу и первый человек, который ему встречается, обращается в зверя и отправляет его в нокаут во второй раз за два дня.

Он бы и дальше лежал, не двигаясь и регенерируя, но на ноги его подняла Великая Сила – Любопытство. Интерфейс подсказал, что в отключке он провел чуть больше часа и до полной регенерации ему потребуется еще столько же времени. Флинт открыл дверь, сколоченную из грубых досок и, щурясь от дневного солнца одним глазом, вышел на улицу.

Дима и впрямь оказался в деревне, вот только все дома в этом селении находились как бы под корнями исполинских деревьев. На ум приходили только гиганты секвойи или баобабы, но нет, это были дубы и ясени. Видимо, дерево сажалось на землянку и со временем оплетало ее корнями, становясь могучими стенами и крышей. Но сколько же столетий нужно для этого?

По улицам, мощеным крупной морской галькой, сновали местные жители. Ни ников, ни уровней над их головами не было, словно это не игра, а настоящий мир.

Дима еще раз оглядел свой интерфейс и убедился, что находится в виртуальности. Только в какой-то другой, отличной от Квази Эпсилон.

Жители ходили в простой холщовой или льняной одежде, развешивали у домов стираное белье, вокруг бегали и играли дети, размахивая деревянными мечами и палочками. Причем детская игра велась не только на улицах, но и в кронах гигантских деревьев. Но никто из взрослых не спешил ни снять, ни пожурить сорванцов за столь опасные игры.

Плинтус оказался за дверью и, завидев хозяина, начал по-кошачьи ластиться, стараясь лизнуть в щеку шершавым языком. А еще на улице, помимо женщин и детей, появились несколько мужиков. Они окружили двор землянки Димы. Из-за их спин вышел суховатый старик в сопровождении двух отроков. Вся троица была одета не так, как все остальные жители, поэтому Флинт определил их как жрецов или лекарей: балахоны с высоким воротом, с поясом из толстой пеньковой веревки, на котором висят различные вещи непонятного назначения и нож с коротким изогнутым лезвием. Из-за высокого ворота виднелись одни глаза.

У старшего, сухопарого старика, в одежде было одно отличие, выдававшего в нем главного: пуговицы из потемневшего серебра на воротнике балахона. У остальных его спутников пуговицы были костяными.

Старик и завел разговор, его голос по-старчески дрожал и слегка приглушался массивным воротом.

– Откуда ты, смуглый, и зачем прибыл на землю Росомах? – глаза у старика выцвели и слезились от старости.

– Я – Флинт, прибыл я сюда… – тут Дима решил немного соврать. – Не знаю, как прибыл, очнулся в лесу с Плинтусом, ну с енотом моим, услышал пение и окликнул девушку, а она… – Дима решил умолчать о видении. Кто его знает, какие порядки у этих ролевиков или аборигенов. Уж больно напрягало отсутствие никнеймов и уровней.

– А меч тебе зачем, если ты ничего скверного не помышлял? – старик прищурился и поджал губы в тонкую нитку.

– Так что мне, саблю нужно было выбросить? Так я и бросил, чтобы не пугать девку, и сейчас жалею, – попаданец подсознательно провел рукой по подсохшим шрамам и чудом не задетому заплывшему правому глазу.

В мыслях Дима сокрушался, что бросил свою саблю. Тогда бы ему было чем ответить тому оборотню.

– Мечу годно в ножнах быть, коли ничего дурного не умыслил ты, чужак, – дед гневно повысил голос и тоже как бы невзначай взялся за камышовую тростинку, висевшую на поясе из бечевки.

– Хотел бы я увидеть те ножны, что удержат «Шипы Акации тернового венца», – усмехнулся Флинт. Он сам много раз пытался сделать ножны, но сабля раз за разом разрезала их, словно простыню. – Сабля режет любые ножны, потому я и ношу ее в руках.

– Не сочиняй нелепиц, чужак, – возмутился старик, уже отвязав тростинку, похожую по размерам на шариковую ручку. – Вересь, сходи, принеси меч. Ткнем чужого мордой в его ересь, – обратился он к тому из подручных, что был помладше.

Парень ничего не ответил, только кивнул и скрылся за стоящими стеной мужиками. Здоровые, хорошие богатыри, словно списанные из былин и детских сказок. Тот, что постарше, чем не Илья Муромец? Или этот, молодой, но видно, что спокойно может кости на палец наматывать, разве не так должен выглядеть Алеша Попович?

Парнишка вернулся через пару минут, неся саблю на широкой доске на вытянутых руках. Видно, боязно ему было после Диминых слов к ней прикасаться. Оно и лучше, кто его знает, как поведет себя «Акация» в чужой руке.

– Ну что, приблуда, готов признать, что нагло врал? – дед затряс своим сухоньким сморщенным кулаком с зажатой тростинкой перед лицом Димы. – Давай посмотрим на то, какой хваленный у тебя меч, богатырь, – уже с издевкой в голосе, произнес из-за высокого ворота этот старикан.

– А ты не боишься, что я возьму, да и?… Я же, как ты сказал, приблуда чужеземная, – Флинт озвучил подозрительную для него вещь.

То, что этот выживающий из ума старикан вот так вот, сам, вооружает подозрительного пришлого, никак не вязалось с происходящим в этой ситуации. По-хорошему, он должен приказать заковать Флинта в кандалы или хотя бы вооружить окружавших молодцов копьями или арбалетами. Но все мужики вокруг были здоровы, как молодые медведи, и абсолютно безоружны.

– Как будто ты что-то сможешь сделать с этой железякой, или без эвоной, – с сарказмом в голосе передразнил его жрец.

Ну раз этого выжившего из ума старика не беспокоила его собственная безопасность – это сугубо его дело. Поэтому, пожав плечами, Дима взялся за рукоятку своей Акации. Холодная стальная рукоять приняла руку хозяина, как влитая. Плинтус шагнул назад, чтобы не задеть ненароком храмовника, Флинт, превозмогая боль, несколько раз взмахнул саблей по-гусарски над головой.

– Мы не девки, нечего перед нами выеживаться. Лови! – произнес старикан и бросил в довесок подкову.

Акация не подвела и рассеченная пополам подкова упала на траву. Жрец охнул и отступил, а Дима не удержался, закрутил саблей мельницу. Вот это и была его ошибка: удалое владение саблей было расценено как акт агрессии, и полдюжины мужиков начали на месте обращаться в таких же тварей, что вырубила его в лесу.

Но прежде чем удалые медведеподобные оборотни накинулись на него, тот сухопарый старичок проявил несвойственную гибкость. Подскочив, он приложил тростинку, которую все время крутил в руках во время беседы, к своим губам. Это тростинка оказалась неким подобием духового оружия, только выстреливала она не ядовитым дротиком, а выпускала облако какой-то бурой пыли.

Дима задержал дыхание, но это его не спасло. Глаза заслезились, а лицо вспыхнуло, будто от ожога. А дальше последовал вдох, обжегший легкие и третья за сегодняшний день потеря сознания.