Поскольку я написал, что призыв избавил меня от неприятных заданий на работе, я не мог не вспомнить о прохождении службы в ее рядах. И я решил написать рассказ о своей службе в рядах вооруженных Союза.
Поскольку я был призван после окончания вечернего отделения геологического факультета МГУ, мне, к этому времени, "стукнуло" 25 и, побывав уже в нескольких геологических экспедициях на Колыме и, будучи не юнцом, а взрослым парнем, я отнесся к призыву, как к очередному приключению. Тем более, что перед моим призывом вышел указ о новом сроке в 1 год для призывников, окончивших ВУЗы, в которых не было военной кафедры. А по окончанию службы – присвоения офицерского звания "лейтенант". Интересно, что после прохождения мною службы, этот приказ был отменен. Так что мне повезло вовремя родиться!
Сейчас, оглядываясь на прошлые годы, я бы назвал всю службу как ряд нелепых… как бы это помягче сказать… курьезов, что ли.
Начну с того, что по прибытию в военкомат, нашу группу пришедших отвезли на приемный пункт непонятно куда, где во дворе за высоким забором собралось человек 200-300 призывников. Жить и ночевать определили в здании, видимо, бывшей школы, где была столовая и большие комнаты с деревянными широкими лавками для ночлега. Кормили нас из алюминиевых мисок с алюминиевыми ложками какой-то жидкой баландой с перловкой, а каша была тоже перловая. Ни матрасов, ни одеял не было. Так что приходилось всю ночь ворочаться на этом жестком ложе.
Каждый день приезжали "покупатели" – военные из различных частей Союза и отбирали из списков тех, кто им подходил по специальности. Кто-то, таким образом, уезжал, кто-то прибывал с новой партией призывников, но определилась некая группа, которую никак не разбирали. В такой группе находился и я. Покидать расположение призывного пункта было запрещено, но, кто поумнее и посмелее, перемахивал вечером через забор и сбегал на ночь домой. Утром они возвращались. А я, воспитанный в глупой серьезности происходящего, не решался на это, хотя переночевать дома на мягкой софе, да еще и с молодой женой было бы куда приятнее.
Так мы провели в ожидании минимум неделю… Собралась наша группа из таких невостребованных десятка два. Был даже один водолаз, уж его-то почему не брали, непонятно… Но вот, собрав всех скопом, нас выдернули из призывного пункта и погрузили в железнодорожные плацкартные вагоны. Поезд тронулся и колеса застучали… Я, будучи поопытнее молодняка, сразу забрался на верхнюю койку, где можно было рассматривать унылые пейзажи за окном и дремать, когда захочется, а не сидеть впритирку на нижних полках.
Покидать вагоны было запрещено. Двери были заперты. Состав, бывало, подолгу стоял на полустанках, пропуская встречные и попутные пассажирские и грузовые составы. Кормили нас из полевой кухни, куда за едой на всех бегали выделяемые сержантом наряды. Еда была тоже простецкая. Сержанты, сопровождающие нас, прошлись по вагону и собрали с каждого по рублю-полтора якобы на домино и шашки. И мы, по неопытности, сдали. А кто поумнее, сказали, что денег нет и от них отстали. Шашки, шахматы и домино были, оказывается, полжены нам, карты запрещены. Сержанты пустили собранные деньги на выпивку, а из наших "умельцев" некоторые умудрялись на стоянке вылезти из окна и сбегать в ближайший магазин… Так что часть вагона была постоянно "навеселе".
Куда нас везут, нам не сообщали – военная тайна! Дело было в ноябре, но поскольку холоднее не становилось, мы поняли, что везут куда-то на юг. Деньги у призывников потихоньку кончались и тогда они стали продавать верхнюю одежду. На остановках под окнами вагонов вечно бродили какие-то мужики… И я тоже продал за 3 рубля свое осеннее полупальто, поскольку не было смысла возвращать его домой в Москву, как нам было обещано.
Но, наконец, нас выгрузили из вагонов и повезли в расположение части. Был поздний вечер, потихоньку стемнело, а нас построили на плацу и поскольку, видимо, не ожидали нашего приезда, продержали не нем часа два-три. Видимо, что-то не было подготовлено. Наконец всех отправили в баню и, забрав гражданскую одежду, выдали обмундирование.
Утром нас подняли, выгнали "топлес" на зарядку, затем "взводам туалет и оправиться", умывание и завтрак.
Я заметил, что за забором стоит отдельно станция РЛС с большой антенной, а на заборе большой красный плакат "Наша часть первая засекла самолет-разведчик Пауэрса!" Было чем гордиться!
Затем прибывших стали распределять по специальностям. Оказалось, что это "Учебка" – Учебная часть, готовящая специалистов ПВО ракетных частей. Расположена она в небольшом городке Куляб под Душанбе. Срок обучения – 6 месяцев. Специальности – радиотехники и стартовики.
Из разговора с руководящими нами сержантами я понял, что элитная специальность – это стартовики и мне захотелось попасть именно туда, а учить морзянку в радиотехнических совсем не хотелось. И, когда майор, к которому нас вызывали по списку прибывших и распределяющий нас по подразделениям, спросил, смогу ли я несколько раз подтянуться на турнике, я ответил, что "могу". Посмотрев на меня внимательней, он спросил:
– А "выжим силой" сделаешь?
– Сделаю.
– А "подъем переворотом"?
– Сделаю.
Он сделал какую-то запись в списке и вызвал следующего.
Так я попал в стартовое подразделение. Наше дело заключалось в принятии машины с ракетой "земля-воздух" и перегрузку на стартовую установку, расположенную в открытом бетонированном окопе…
Но до этого было еще далеко! Надо было нас научить маршировать и выполнять команды. На второй день нашего пребывания в "учебке" нашей ротой руководил один из сержантов, который показался мне парнем симпатичным, но каким-то недостаточно опытным, юным и "нежным". Разбив нас взводами по 4 человека, он стал командовать каждому: – "прямо", "направо", "налево", "кругом".
Получив команду "прямо", а я оказался впереди идущим, я зашагал вперед, а он, командуя другими, отвлекся и не заметил, что мы дошли до конца площадки… Я же, не получая дополнительной команды, приученный к строгому выполнению команд и не видя, что творится сзади, продолжил движение вперед, прямо через ограждающий площадку коротко подстриженный кустарник…
– Стой!.. Стой!.. – закричал нам сержант, сразу забывший про все команды.
Его неопытность подвела меня и к крупной оплошности (очередному курьезу). Поскольку мы поздно легли, уже ночью, нас пожалели и уложили на второй вечер на час пораньше. Но инструктаж был какой-то слабый. Нам как-то недоходчиво юный сержант объяснил, что перед подъемом нужно сначала поднять сержантов, а затем состав роты. Назначенный дежурить на ночь дневальным "на тумбочке", помня сказанное нам на инструктаже: "Солдат должен спать 8 часов" и хоть и видя, что в расписании стоит четкое время подъема, я, растерявшись, все же решил поднять состав. Зажег свет в казарме и заорал:
– Батарея, подъем!.. Батарея, подъем!
Все повскакали с коек, сержанты не понимая, что случилось, все же оделись быстрее всех и вывели состав на улицу для зарядки. Выяснив у меня причину раннего подъема, сержант, учитывая мою неопытность, сказал:
– Ладно! Лучше раньше, чем позже! Но в дальнейшем придерживайся расписания, а сержантов поднимай на 5-10 минут раньше.
И пошли дни занятий…
Маршировку по плацу и физические комплексы, мы чередовали с занятиями в классе, постепенно изучая "теорию" – внутреннее содержание ракеты и принцип ее действия. Все было элементарно и совершенно непонятно, зачем нам это знать чисто практически.
Наше дело было забежать в окоп, перевести ракету с машины на установку и убежать. И какие токи текут в этой ракете и куда, нам было практически наплевать. И если основной состав взвода крутил какие-то ручки перевода ракеты, то мне, как командиру взвода, было вообще нечего делать…
– Имитируй деятельность! – обучал меня сержант. – Забеги в окоп, оглядись, как бы проверяя, нет ли крупных камней в окопе, запрыгни на подножку установки и осмотри ее поверхность, не попало ли туда чего… На все про все норматив в секунды и надо успеть. Вот этот норматив мы и отрабатывали, до автоматизма…
Время от времени, назначенный на сутки дежурным (дневальным) по батарее, нам приходилось принимать и сдавать дежурство. Перед сдачей, мы мыли бетонные полы в казарме. Вымыть их было делом нехитрым – мочишь большую тряпку в ведре с водой и тащишь ее волоком за собой, как полотно. И не раньше это надо было сделать, и не позже… Сделаешь раньше, останутся разводы, а сделаешь непосредственно перед приемкой, проверяющий приходит, полы мокрые, а ждать у него времени нет…
Или вот, поручили нам как-то плац водой полить, чтобы не пылил. Выдали ведра, а водичка из крана у казармы течет тонкой струйкой. Пока ведро наполнишь, пока разбрызгаешь – он опять сухой. Я все недоумевал, почему воду в кране побыстрее не включить? Или, вообще, не полить плац из шланга? Потом согласился, правильно говорят: – Чем бы солдат ни занимался, лишь бы не сидел без дела…
И еще у меня была проблема – мне было тяжело бегать. Выдыхался быстро. Состав роты подобран был из ребят долговязых, на турнике они как сосиски висели, а пробежать километр им было делом плевым. А у меня все наоборот и в шеренге при построении я стоял почти последним. Так что, по началу, во время утренней километровой пробежки вокруг стадиона, после комплекса физических упражнений, я просто срезал углы по стадиону. Но к концу учебы я все же потихоньку втянулся.
И все бы ничего, но в середине срока учебы положено было пробежать 3 км с полной выкладкой и оружием, а потом сдать зачетом на время по нормативу. Я сразу понял, что не смогу пробежать… А прибежать к финишу нужно было группой, не растягиваясь. Так что, пробежав половину расстояния, я повернул обратно. Ребята добежали до поворота назад, догнали меня и перегнали… Они даже забрали у меня СКС. На финише я долго не мог отдышаться, в горле просто огнем полыхало, так горело…
Но как сдать зачет? И тогда я придумал сходить в медсанчасть и пожаловаться на головные боли от нагрузок. И получил справку об освобождении от физических нагрузок.
Но как сдать 6 км? От подготовительной пробежки я как-то открутился, а когда стали сдавать зачет, отбежав с километр от части, я «нырнул» в овраг… Недалеко впереди увидел еще две торчащие в овраге головы… Дождавшись своих, выскочил из оврага и, присоединившись к последним из группы и взяв у них два карабина, добежал до финиша.
В процесс обучения входили упражнения с карабином и стрельбы.
Знающий толк в оружии еще по экспедиции, где на время полевых работ, мне выдавали боевой карабин калибра 7.62 мм, я не мог относиться к положенного мне в учебке карабина СКС калибра 5.6 мм безразлично.
Я даже нашел как-то в Верхоянье берданку калибра 10.8 мм, оставленную прямо на земле на временной стоянке каким-то местным оленеводом или охотником. Такие винтовки были на вооружении царской армии во время войны с Турцией. Затем их сменили «мосинки». Приклад от времени был серый, высохший и легкий, а затвор было не вынуть. Ствол с затвором я отмочил в керосине, а приклад покрасил и покрыл лаком. Гильз не было. Но один из геологов, имевших такую, сказал, что с ней можно смело на медведя в кустах ходить. И научил, как переделать гильзы охотничьего карабина 8.2 мм под берданочные. Я отлил 32 граммовые пули и мы испытали ее, привязав, на всякий случай, веревочкой за курок. Дернул… Все в дыму… Порох-то дымный… Но все в порядке, работает…
Выстрелил просто в галечную косу, так целая борозда осталась… Мощная штука! Но гильзы плохо вынимались и надо было поработать «притиром» в патроннике. Я и притир достал, но руки-то тоже нужно умелые иметь, и навык работы с ним. Короче, с расточкой патронника ничего у меня не вышло. И от греха подальше, чтобы у меня не возникло неприятностей, я просверлил дырку в патроннике снаружи. Теперь можно было хоть на стенку на ковер повесить. Красивая, все-таки, вещь!
СКС был настолько красив, прикладист, легок и удобен, что мне было даже жаль громко стучать прикладом об асфальт плаца, как этого требовал сержант. Громко стучать нужно было для наглядности и форса, а я все боялся, не треснет ли приклад от такого стука… В оружейной комнате мы постоянно разбирали и собирали затвор, смазывали его и ствол маслом и я все удивлялся его конструкции – какие-то болванки с пружиной внутри… Раз, два и разобрал. Раз, два и собрал.
А точности и кучности боя я поразился на стрельбах, куда нас вывозили пару раз за полгода. Я стрелял хорошо и на стрельбах в тире от экспедиции держал третье место. А здесь я с легкостью и без усилий поразил мишень в "яблочко".
Жаль, патронов выдали всего штуки три… я бы еще пострелял.
А еще, в порядке политпросвещения и воспитания в любви и гордости за Родину и Армию, нас выводили в клуб городка для просмотра художественных фильмов.
Это дело я любил, сам был киноманом и фильмы, как ни странно, показывали довольно интересные. На мой взгляд, конечно.
Так, если многие я уже видел, но смотрел с интересом, мне запомнился, например, фильм "Белый взрыв" о выполнении боевой задачи в горах во время Великой Отечественной. В главных ролях были молодые Гурченко, Никоненко, Джигарханян, и даже Высоцкий. А впечатление было такое, что, по непонятным причинам, такой патриотический фильм долгое время пролежал "на полках".
Я сам как-то в экспедиции снял любительской 8 мм камерой фильм о полевой жизни геологов и назвал его «Геологи на Колыме». Получился фильм хоть и не очень качественный, но довольно внятный и с нехитрым сюжетом. Захотев показать его своим сослуживцам, я попросил жену прислать мне катушки с пленками. И вскоре получил посылку.
Взяв у ребят из радиотехнической роты, а она располагалась в соседней зале казармы, киноаппаратуру и, пригласив всех желающих, я показал в классной комнате фильм всем собравшимся. Кассеты затем убрал в тумбочку у кровати.
Дело в том, что с нас собирали иногда по рублю и покупали какую-нибудь нужную, но дорогую вещь. Телевизор, например. А командир радиотехнической роты, капитан, собрал со своей роты по рублю на эту киноаппаратуру и снимал свою роту на занятиях и учениях.
И вот, будучи как-то дежурным по батарее, он прошел с обходом по казарме, проверяя заправку коек и содержимое тумбочек. Ничего лишнего в них держать не полагалось, только умывальные принадлежности.
А тут кассеты с кинопленкой! Уж не диверсионный ли пропагандистский материал?
Он забрал их и просмотрел. Вечером вернул и сказал, что держать лишнее не положено. И я отправил кассеты домой. но скоро случился какой-то праздник, на котором наша «учебка» должна была промаршировать по центральной части города, показывая выучку, боевой дух и слаженность – в честь знаменательной даты.
И капитан, вручив мне кинокамеру, поручил запечатлеть на кинопленку процесс парада с упором на свою роту. И я без стеснения, как заправский кинооператор, запечатлел этот процесс, начиная с выхода роты из ворот части, затем строевой шеренги на центральной площади и, после торжественного митинга за мир и дружбу между народами. строевого марша с площади обратно в часть!
Жаль только одну кассету дал, я бы побольше поснимал!
Как-то нас построили на плацу и объявили, что весь состав учебной части должен добровольно сдать по стакану крови на благо Родины. Медики приехали к нам в часть и процедуру эту проводили у нас, маршировать никуда не пришлось. Было немного страшновато. Все мы побаивались уколов. Но шеренга за шеренгой подходили к пункту сдачи и по очереди, с подрагивающими коленями, входили в приемную.
Юный сержант даже упал в обморок… Но на миру и смерть красна! И я вошел, стараясь не показывать страха. Лег на кушетку и протянул руку… Все оказалось безболезненно… Народу было много и врачи еле успевали… Подойдя ко мне, они заметили, что с меня накапало даже больше, чем положено… Иглу сняли, я поднялся. Почувствовал только какое-то тепло в организме. В комнате на выходе нам дали по стакану сладкого чая с печеньем и освободили на день от физических нагрузок.
Я понимал, что сдача крови очень нужна медицинским учреждениям, но где они брали такое количество, чтобы обеспечивать всех нуждающихся, просто недоумевал. Ведь никаких доноров не хватит. Теперь понимаю! Армия снабжает!
Можно еще рассказать, как я съездил в отпуск… Причина прискорбная!.. Меня вызвали в администрацию и показали телеграмму о смерти моего младшего брата… я даже растерялся.
Не буду вдаваться в подробности, но происшествие это явилось даже каким-то облегчением в его судьбе…
В штабе полка я получил командировочное на 10 дней, авиабилет и суточные. Приученный к различным перелетам на работе, я без труда долетел до Москвы, но на похороны, как оказалось, опоздал. Отпуск есть отпуск, да еще в самый холодный месяц для Таджикистана, мне только в радость…
А вот без очередного курьеза и здесь не обошлось. По прилету, я поехал в центральный военкомат, чтобы отметить командировочное удостоверение. Одевать шинель мне не хотелось и поверх форменного костюма я одел пальто и пыжиковую шапку. Точного расписания работы военкомата я не знал и, оказалось, приехал ко времени закрытия… Приемщица очень удивилась, что я не в форме и заметила, что мне повезло, что дежурившего патруля уже нет. За нарушение формы я легко мог попасть на гауптвахту. А военный патруль и гауптвахта Москвы славились своей жесткостью – придраться могли и к пустяку. Так что мне нечаянно повезло…
А вот при закрытии командировочного мне пришлось деться в гражданское уже сознательно: уже одевшись, я никак не мог найти свой солдатский ремень и пришлось опять надеть пальто и ехать опять к закрытию… И мне опять повезло!
Приученный уважать дисциплину, я приехал в часть точно в срок. Но, как я понял, если бы я опоздал на пару дней, никто бы на это внимания и не обратил бы.
А приехав в "учебку", я удивился, что наша рота на занятиях изучает все тот же раздел методического пособия, что и при моем отъезде.
Но в конце пособия мы должны были изучить электрическую схему действия ракеты и это оказалось действительно сложно. Понять, а, главное, запомнить как, откуда и куда текут токи, по каким перемычкам они переключаются и какие предохранители от чего предохраняют… это было невозможно… Мы сидели над схемой месяц и зубрили, зубрили, зубрили. А ведь нам экзамены сдавать! По всему пройденному курсу! Сержант понимал это и, поэтому, откровенно сказал нам: