Кто там шагает правой? - читать онлайн

Разный Маяковский

«Милостивые государыни и милостивые государи!

Я – нахал, для которого высшее удовольствие ввалиться, напялив желтую кофту, в сборище людей, благородно берегущих под чинными сюртуками, фраками и пиджаками скромность и приличие.

Я – циник, от одного взгляда которого на платье у оглядываемых надолго остаются сальные пятна величиною приблизительно в десертную тарелку.

Я – извозчик, которого стоит впустить в гостиную, – и воздух, как тяжелыми топорами, занавесят словища этой мало приспособленной к салонной диалектике профессии.

Я – рекламист, ежедневно лихорадочно проглядывающий каждую газету, весь надежда найти свое имя…

Я – …» – так провоцировал и дразнил читателей двадцатидвухлетний поэт в статье «О разных Маяковских» летом 1915 года. Дерзкий вызов был брошен на «Вечере пяти» в петербургском кабаре «Бродячая собака» ещё 11 февраля, когда поэт довел публику до обморока экспрессивными образами и ненормативной лексикой стихотворения «Вам!». Ахматова, вспоминая то событие и чтение Маяковского, писала, что таким и запомнила его – красивым, молодым, большеглазым – среди шокированной публики: он «стоял на эстраде совершенно спокойно и, не шевелясь, курил огромную сигару…»

Действительно, у него незабываемое лицо, которое и сейчас узнаётся мгновенно. Лицо незаурядного человека, которое, даже если бы этот человек не был поэтом, приковывает взгляд. А он был гениальным поэтом – Маяковским. Что же касается желтой кофты, то да, искусством визуальной актуализации вещей Маяковский овладел задолго до современных перформансов и инсталляций и отлично умел сделать костюм, повседневные реалии быта эффектными и яркими, обыгрывая одни и те же предметы и образы в словах и образах. Жёлто черная полосатая кофта и цилиндр мгновенно выделили его талант в число заметных и знаменитых. Вызывающая, богемная одежда молодого поэта скрывала бедность и была одновременно выразительным художественным жестом:

И вот уже второе столетие – и нравится, и жжётся. Причем в разное время – разными своими стихами и проявлениями темперамента.

Так какой же он, Маяковский?

Творческая персонификация Маяковского может быть представлена самыми разными образами его поэзии. В ранней лирике это «бесценных слов мот и транжир» в вызывающей желтой кофте; поэт «с душой, натянутой как нервы про`вода»; заморский страус или крикогубый Заратустра; и даже «не мужчина, а облако в штанах» и т. д. Продолжают эту галерею образов «не для денег родившейся» герой Джека Лондона с киноплаката одноименного фильма, а потом «летающий пролетарий», стихотворец, запросто беседующий солнцем, или «людогусь», разговаривающий с Эйфелевой башней. Влюбленный Щен и советский человек завод, «вырабатывающий счастье». – это тоже Маяковский. А еще «ассенизатор и водовоз», и он же – автор поэм «Владимир Ильич Ленин» и «Хорошо!».

Он всегда жил и писал, как будто на площади, на трибуне, на подмостках сцены, обращаясь ко всем и рассказывая о себе. «Я!» – так называлась его первая книга, куда вошли четыре стихотворения (1913). «Я сам» – это уже его автобиография, где события тридцатипятилетней жизни, изложенные лаконично и кратко, сведены всё к той же ясной позиции: «Я – поэт. Этим и интересен. Об этом и пишу. Об остальном – только если это отстоялось словом».

И в этой роли – роли Поэта – он убедителен, неподражаем, хотя она для него не единственная. Его поэтический дар был оттенен и отточен многими способностями и талантами: художник, публицист, драматург, актер, оратор – и всегда смотрящий в будущее борец за новое искусство и его продвижение в массы. Словами его друга и соратника, поэта Бориса Пастернака, новизна у него была «климатически в крови».

Когда футуристическое время сменилось советским, Маяковский, зачисленный литературной критикой в «попутчики», оставался в авангарде борцов за новое искусство. Работал агитатором и пропагандистом в газете, рекламе, плакате, писал публицистические пьесы обозрения, высмеивал пороки молодого государства и будто сквозь «увеличивающее стекло» сатиры показывал мещанские и бюрократические замашки своих сограждан.

Государственные задачи он решил сделать своими творческими задачами и жестоко поплатился за это.

Сменив вызывающую кофту на респектабельный костюм, он по прежнему жил жизнью Поэта, подчиняя ей свое человеческое существование. Обожаемый молодежью – «Авторитетов не было, но был бог: Маяковский», как говорил его младший современник Лев Славин, – он при всей своей знаменитости вызывал настороженность власти, был фигурой спорной и далеко не самой удобной для официального признания.

Когда накал авангарда совпал с исторической ломкой, обрушивающей «тысячелетнее "прежде"», революционерам от искусства казалось, что именно им предстоит открыть людям новый «солнечный край непочатый», указать путь к нему: «Идем запутавшемуся миру на выручу!» Поэтому: кто там шагает правой? – это был вопрос выбора, прорыва, победы. Но не прошло и десяти лет, как Маяковскому самому пришлось отвечать на неудобные вопросы. «Держась левейшего, почему не партийный?» Или: «Ваши стихи непонятны пролетариату, для кого же вы их пишите?» В этом строю ему уже не было места.

И тогда, будто освобождаясь от всего лишнего и наносного, он сделал свой шаг левой… «через хребты веков и через головы поэтов и правительств».

После рокового выстрела 14 апреля 1930 года, потрясшего всю страну, он сначала был полузабыт, а потом назван «лучшим советским поэтом», что, безусловно, было правдой, но вычеркнуло из его биографии всё неудобное, острое, обремененное «порочащими связями». Следом наступило время, когда с «парохода современности» советского Маяковского скинули, предъявив читателям исключительно бунтаря и футуриста в образе «жгучего красавца» – в цилиндре и лайковых перчатках. Наконец, возник «Лиличкин» Маяковский, тем более что своей музе, Лиле Брик, он действительно посвятил всё им написанное. Как бы там ни было, в наш век Маяковский перешагнул уверенно, благополучно освободившись от идеологических скреп. Думается, что и мещанские, обывательские представления о нём ждет та же участь.

В этой книге – «разный Маяковский», хотя в ней лишь малая часть из написанного им. Шесть разделов отражают важнейшие темы его творчества:

Кофта фата – сюда вошли ранние стихи, в которых молодой бунтарь представлен как поэт, художник, узнаваемый «нахал в желтой кофте».

Любовь – это сердце всего – строка из письма Маяковского. Без этой темы невозможно представить себе ни одного поэта. «Громада любовь» – нерв лирики Маяковского.

Выволакивайте будущее – современник и глашатай революции, Маяковский навсегда останется ее поэтом, пристрастным и преданным. Он был нужен революции, как и она – ему: стопроцентное совпадение. В этом разделе стихи о мечтаемом будущем. Каким оно виделось поэту?

Идем путешествовать – он много ездил по стране и за рубежом, выступал, мечтал совершить кругосветное путешествие. Удивлялся и пристрастно сравнивал «их» настоящее с «нашим» будущим. Здесь стихи об этом.

Плохо. О дряни – в советской действительности ему многое не нравилось. К тому, что мешало идти вперед, раздражало глупостью и пошлостью, был беспощаден, обрушиваясь сатирой на пороки человеческого общества. С их «клопиной» обывательской сущностью Маяковский не хотел примириться.

Работа поэта – фантастическая по напряжению, целенаправленная и многофункциональная, как работа большого завода. Титаническая – как ни у кого в ХХ веке. О том, что такое поэзия, зачем и для чего она нужна он размышлял много, выдавая формулы о назначении поэта и поэзии одну лучше другой. Рабочее слово «мастер» было для него синонимом к слову «поэт».

Поэтическая речь Маяковского требует читательского усилия – думания, чувствования, погружения в ритмы и образы невероятного эмоционального накала. И этот опыт чтения у каждого свой – его нельзя преподнести извне.

Трудность и в том, что в его стихах много личного, пережитого – они наполнены людьми, реалиями быта, литературной борьбой, событиями социальной и политической жизни, на которые реагировал и откликался поэт. Поэтому некоторые подробности, обстоятельства, биографические пояснения и справки – капли из реки времени «по имени "Факт"» – собраны в комментариях и могут пригодиться для лучшего понимания произведений.

Он хотел был понят своей страной, своими чи-телями, был убежден, что переиграет время, не исчезнув из него до конца. И был прав: его читают, слушают, поют, увлекаясь мощной энергией, драйвом, размашистым шагом его стихов.

А сам он по прежнему маячит где то впереди: «…Едва ли кто нибудь из вас точно знает события конца XXI века.

А я знаю».

Лариса Алексеева