Кто проторил дорогу к пакту? - читать онлайн

Мифология о советско-германском договоре о ненападении от 23 августа 1939 года занимает одно из важнейших, если не ключевое, место в системе антисталинской мифологии. На эту тему «перестарались» едва ли не все русофобствующие и антисоветские силы. И чином от ума и чести освобожденные высшие иерархи советской власти, прежде всего три самых заклятых врага СССР- России – А.Н. Яковлев, Б.Н. Ельцин, М.С. Горбачев. И подлый сброд отпетых негодяев, именовавший себя Съездом народных депутатов. И так называемые демократы – агентура влияния «вашингтонского обкома». И, естественно, русофобствующие историки-антисталинисты как в России, так и на Западе.

Наворотили, навертели вокруг этого договора такие Эвересты лжи и фальсификаций, что не приведи Господь!.. Доктор Й. Геббельс, небось, на том свете от зависти лопается… Как же, столь мелкого пошиба людишки, а гляди-ка, самого Геббельса переплюнули, да еще и Гитлеру нос утерли! Ведь то, чего те не смогли достичь с помощью плана «Барбаросса», они добились, так сказать, «мирным путем» – демонтировали-таки Союз Советских Социалистических Республик.

Колоссальную роль в этом геополитическом бандитизме сыграл именно съезд негодяев, к сожалению, именовавшийся Съездом народных депутатов. Это именно они своими подлыми, предательскими решениями инициировали процесс геополитического развала нашей Великой Родины. И ведь единственное, что «смогли инкриминировать» Сталину – так это некий отход от каких-то принципов ленинской внешней политики!? Ведь вместо «инкриминирования» Сталину несуществующей и никогда не существовавшей вины надо было посмертно еще раз дать ему Героя Советского Союза! Потому что он действительно откровенно похерил ленинские принципы внешней политики. Потому что ленинская внешняя политика, как и ее принципы, – это безудержное предательство высших интересов единственной в мире единой, подлинно трансконтинентальной евразийской державы! Потому что, в отличие от Ленина, Сталин, подписывая договор о ненападении в рамках существовавших тогда международно-правовых форм и правил, пошел на такой договор, приобретая, точнее возвращая, то, что веками принадлежало России! А потом еще и по итогам войны юридически закрепил возврат исконно русских территорий.

Ленин же за свою, слава богу, короткую после октябрьского переворота жизнь умудрился трижды предать высшие интересы России! Дважды подписал с немцами крайне унизительные, запредельно грабительские договоры: Брест-Литовский договор от 3 марта 1918 г., «узаконивший» как оккупацию тевтонами, так и варварское территориальное и экономическое ограбление страны, отбросившее ее к временам Московского царства, и договор 27 августа 1918 г., узаконивший исторически беспрецедентное финансовое ограбление страны в пользу тевтонов! Слава Богу, что, вопреки этой предательской политике, революции, в кратчайшие сроки ставшей подлинно русской, в которой к тому же возобладало державно мыслящее крыло, все-таки удалось в основном отстоять территориальную целостность страны.

Но даже после, к сожалению, не достигшего поставленной цели покушения Ленин вновь согласился на исторически беспрецедентное расчленение России и «эвакуацию» из ее состава громадных по площади территорий и дальнейшее ограбление России Западом на так называемых законных основаниях!

В отечественной историографии очень мало известно о визите в феврале 1919 г. специального представителя Антанты и президента США – Уильяма Буллита. Во время секретных переговоров с ним Ленин вновь дал согласие на территориальное ограбление России! Согласно мемуарам У. Буллита, кстати, принципиально не расходящимся с тем, что было опубликовано еще при Сталине, Ленин в беседе с ним открыто заявил, что-де возглавляемая им Советская Россия готова отказаться от контроля над 16 принадлежавшими царской империи территориями!? То есть, по сути дела, «вождь» подтвердил преемственность своих действий еще от временщиков-предателей, именно при которых и был инициирован процесс децентрализации и расчленения России через так называемое право наций на самоопределение! Подтвердил свое согласие с крайне грабительскими условиями Брест-Литовского договора, в который на словах «метал» все мыслимые и немыслимые критические стрелы! Далее «гениальный вождь» разъяснил У. Буллиту, что он имеет в виду следующие территории:

– Польши, что было полностью бессмысленно, так как дефакто Польша и так ушла из состава России, да и сам «вождь» тому не мешал – в том была суть залога лояльности окружавших его поляков. К тому же еще 11 ноября 1918 г. Польша официально провозгласила свою независимость;

– Финляндии, что было еще более бессмысленно. Независимость Финляндии была провозглашена еще 31 декабря 1917 г., причем по инициативе Ленина и К°. Правда, затем от всей своей «горячей финской души» Финляндия самым «сердечным образом поблагодарила» Россию… интервенциями (одни только «карельские авантюры» 1920–1922 гг. чего стоят!) и насильственным отторжением жирных кусков русской территории;

– Румынии, что вообще было форменной глупостью, допущенной скорее всего самим У. Буллитом, так как речь могла идти только о Бессарабии, которую под шумок оттяпала Румыния. Сама Румыния, как известно, никогда не входила в состав Российской империи. Буллита можно «понять» именно в том смысле, который не устает пропагандировать наш знаменитый юморист-сатирик Михаил Задорнов: как американцу, Буллиту что Румыния, что Бессарабия – один хрен;

– Прибалтики (всей), где Антанта открыто меняла германские войска на свои;

– половину Украины;

– Западную Белоруссию;

– весь Кавказ;

– весь Крым;

– весь Урал;

– всю Сибирь;

– Мурманскую губернию, включая и сам порт!

Более того, в своих мемуарах Буллит указывал, что «Ленин предлагал ограничить коммунистическое правление Москвой и небольшой прилегавшей к ней территорией плюс город, известный теперь как Ленинград»! Хуже того – вождь предлагал США также и Камчатку, так сказать, «для экономической утилизации»! В результате получилось, что «вождь» уже лично «воскресил» условия к тому времени дважды (Германией и самим Лениным) расторгнутого позорного Брест-Литовского договора, даже им крайне резко раскритикованного! Более того, «вождь» пошел слишком уж далеко. Ибо речь пошла уже и об Урале, Сибири и Камчатке! Если сравнить предложения Ленина, выдвинутые в беседе с Буллитом, с тогдашними планами, например Великобритании, то без труда увидим едва ли не полное совпадение: «В интересах Британии, чтобы Россия была как можно меньше. Любые ее части, которые захотят от нее отделиться, должны быть поддержаны в этом – Кавказ, Украина, донские казаки, Финляндия, Туркестан, и прежде всего Сибирь, страна будущего, продолжение Американского Дикого Запада… Когда их независимость будет признана, будет легче принимать меры, чтобы “гарантировать” эту “независимость”»[1]. К слову сказать, планы США в то время (да и сейчас тоже) ничем не отличались от британских. Фактически «гениальный вождь» выразил готовность вернуться в геополитический ареал бытия периода возникновения самой Москвы и даже более того – на уровень конца XI века или даже Х! Проще говоря, выразил готовность попросту вычеркнуть практически 1000 – тысячу лет! – Истории России!!! И при этом еще умудрился назвать У. Буллита своим другом, а намерения американских и антантовских властей грабить Россию – «добрыми»!?

И ведь знали же – Горбачев и Яковлев – об «этих нормах ленинской внешней политики», но тем не менее с трибуны съезда убеждали сидевших в зале, что это самая правильная политика!? А они и рады были проголосовать за уничтожение Родины! Но при этом обвинили Сталина, который жизнь свою положил на алтарь Отечества, за укрепление его мощи, авторитета и безопасности! Обвинять Сталина, который даже в стихах прославлял Россию?!

Но псевдодепутаты жутко торопились именно в 1989 году. А знаете почему? Во-первых, потому, что в 1989 году исполнилось 100 лет со дня принятия всемирным масонским конгрессом, который проводил Ф. Энгельс, плана уничтожения России! Вплоть до состояния РУССКОЙ ПУСТЫНИ! С конца XIX века вся сволочь западная старательно делала все, чтобы уничтожить Россию, но взамен получили могучий Советский Союз! В конце концов, еле-еле сообразили за целый век, что Россия-СССР не та страна и не то государство, которые действительно можно уничтожить путем завоевания, то есть с помощью оккупации. Такая страна может быть побеждена лишь внутренней слабостью и действием внутренних раздоров. Достигнуть же этих слабых мест политического бытия можно лишь путем потрясения, которое проникло бы до самого сердца страны! Увы, так оно и случилось. Державу загубили беспрецедентные НИЗОСТЬ И ПРЕДАТЕЛЬСТВО ВЫСШЕЙ ЭЛИТЫ ТОГО ВРЕМЕНИ!

Во-вторых, потому, что в международном праве действует априори всеми признаваемое правило, суть которого в следующем. Если то или иное государство в течение не менее полувека удерживает, тем более на согласованных с другими государствами юридических основаниях, какие-либо территории в своем составе, то по истечении полувека эти территории автоматически переходят в статус органически неотъемлемой составной части территории данного государства! А в 1989 и 1990 годах как раз и истекал полувековой рубеж, ибо территории Западной Украины, Западной Белоруссии, Прибалтийских республик и Бессарабия были законным образом возвращены в состав СССР в 1939–1940 гг.!

А то, что они были возвращены именно законным образом, еще в самом начале войны подтвердили сами же западные негодяи. К примеру, в Архиве Службы внешней разведки РФ хранится любопытный документ – секретный меморандум от 28 января 1942 г., составленный британским министром иностранных дел Антони Иденом для внутренних нужд правительства Великобритании. Так вот, в этом документе А. Иден предлагал своему правительству услышать и понять жесткие требования Сталина о необходимости признания и закрепления западных границ по состоянию 22 июня 1941 г., так как у СССР есть неопровержимые аргументы: «он требует только того, что являлось русской территорией: Прибалтийские государства сами голосовали за присоединение к СССР, а финская и румынская территории были предоставлены Советскому Союзу по договорам, законно заключенным с Финляндией и Румынией»![2]

Законность же возврата Западной Украины и Западной Белоруссии была признана, к примеру, все той же Великобританией еще в 1939 г. Тогдашний министр иностранных дел Великобритании, ярый русофоб и антисоветчик лорд Галифакс, выступая в палате лордов с сообщением о советско-германском договоре о ненападении от 23 августа 1939 г. и его последствиях, заявил, что «действия советского правительства заключались в перенесении границы, по существу, до той линии, которая была рекомендована во время Версальской конференции лордом Керзоном». И далее подчеркнул, что это не только исторические факты, но и неоспоримые исторические факты[3]. А не потерявший к тому времени своего политического веса и авторитета на международной арене, в прошлом отчаянный враг Советской России, бывший премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж отписал 28 сентября 1939 г. польскому послу в Лондоне Э. Рачиньскому следующее: «Русские армии вошли на территории, которые не являются польскими и которые были аннексированы Польшей силой после Первой мировой войны… Различие между двумя событиями (то есть между германским нападением на Польшу и вводом советских войск. – А. М.) становится все более очевидным для британского и французского общественного мнения. Было бы преступным безумием ставить их на одну доску»[4]. Ллойд Джордж прекрасно знал и понимал, что написал. Ведь именно он и спровоцировал в 1920 году нападение Польши на Советскую Россию, и он же стоял за кулисами Рижского прелиминарного договора, по которому Польша отторгла упомянутые территории под эгидой Антанты. Но вот что поразительно. Прожженный враг СССР, он прекрасно знал всю подноготную этой истории и потому еще в 1939 г. считал преступным безумием попытки поставить на одну доску нападение нацистской Германии на Польшу и ввод советских войск после того, как польское государство испарилось в мгновение ока. Однако спустя полвека Горбачев и Яковлев не без удовольствия вступили на путь этого преступного безумия. Как же! Для этих катастройщиков даже их любимый Запад им не указ!

Но ведь и Горбачеву, и Яковлеву все это было известно. Но тем не менее по заказу своих заокеанских хозяев они спровоцировали вакханалию подлого, политически преступного и подпадающего под юрисдикцию Уголовного кодекса осуждения договора о ненападении. И тем самым инициировали не столько даже сам процесс центробежного националистического сепаратизма, сколько процесс геополитического демонтажа СССР! И думали (или думают), что Запад будет им благодарен!?

Однако если кому-то и кажется, что историческое сражение на бескрайних просторах Евразии завершено, то он сильно, очень сильно ошибается! Нет, не завершено! Более того. Даже близко не подошло к этому. Прежде всего потому, что истинный защитник России и Сталина – это сама История. Ею неустанно и всегда разрешаются в пользу России и Сталина все испытания и споры. Не говоря уже о том, что ожесточенная борьба за Подлинную Историческую Правду продолжается! Идет широкомасштабное активное контрнаступление огромного количества честных историков, которые своими великолепно аргументированными трудами очищают Историю родного Отечества от всякой грязи, лжи и фальсификаций, не боясь даже самой горькой Правды. Даже если от нее и скулы сводит!

Осмелюсь и я, автор этих строк, внести свою скромную лепту в это благородное дело. И потому представляю на суд читателей новый проект «Мифы пакта Молотова – Риббентропа», который состоит из трех книг. Его особенностью является то, что анализ мифов на эту тему осуществлен в режиме разведывательно-исторического расследования.

Два слова об особенностях этого тома. Точно соответствующее историческим реалиям понимание того, почему Сталин пошел на подписание договора о ненападении с Германией, зависит от адекватного реалиям истории восприятия и понимания всего комплекса мотивов и причин, в силу которых Сталин вынужден был пойти на такой шаг. К тому же только на фоне ситуации в мире и вокруг СССР, не говоря уже об общеисторическом фоне, включая и его геополитический аспект как основополагающий. Именно поэтому автор и уделил огромное внимание анализу всего комплекса этих мотивов и причин. Без этого просто физически невозможно что-либо понять. Надеюсь, усилия автора были не напрасны. Начнем с мифа-лоцмана.

Миф-лоцман. Сразу же после образования антигитлеровской коалиции западные демократии предложили сурово покарать нацистских преступников, но Сталин не принял эту позицию, но в то же время неоднократно предлагал западным странам расстрелять всех военных преступников без суда и следствия, проводя одновременно обструкционистскую политику в вопросе о наказании главных военных преступников. Однако когда дело дошло до реализации идеи международного суда над нацистскими преступниками, Сталин пытался навязать такую его модель, чтобы не допустить в процессе суда обсуждения невыгодных для СССР вопросов, потому что всю войну панически боялся, что документы о его сговоре с Гитлером в 1939 г. станут известны и разоблачат его как поджигателя войны. [Анализ мифа-романа осуществлен с помощью материалов, изложенных в книге Н.С. Лебедевой «Подготовка Нюрнбергского процесса», М., 1975, а также собственных данных автора.]

Так уж устроен человеческий разум, что после многолетней «промывки мозгов» с трудом, если не того тяжелее, воспринимаются любые попытки рассказать правду об исторических событиях. Это не упрек, тем более кому бы то ни было. Это всего лишь констатация факта. Однако констатировать факт это одно, а вот преодолеть барьер, который воздвигнут этим фактом, – совсем иное. А преодолеть надо. Но преодолеть его надо объективно, чтобы не было ни малейшего давления на сознание читателей.

Ведь под идеологическим давлением извне обвинения Сталина и СССР в развязывании Второй мировой войны, к которой они, видите ли, тщательно готовились, стали едва ли не априорной аксиомой Истории. То есть якобы тем самым очевидным, что не требует каких-либо доказательств. Хорошо. Всего лишь в порядке проявления доброжелательности в научно-историческом споре только на мгновение допустим, что эти обвинения могут иметь право на жизнь. Но вот ведь какое дело получится. Если допустить это как якобы нечто возможное, так тут же со всего размаху треснемся лбом об удивительный парадокс. Если сокрытие Подлинной Правды Истории о том, кто конкретно повинен в развязывании Второй мировой войны, было выгодно Советскому Союзу и Сталину, то почему на протяжении всей войны именно и только они жестко, категорически и принципиально непрерывно настаивали только на гласном международном суде над нацистскими военными преступниками, особенно главными?! Почему на протяжении всей войны Великобритания и США настаивали сугубо на гангстерской разборке с нацистскими преступниками. особенно главными – где поймали. там и расстреляли без шума. суда и следствия?! Почему столь недостойную Сталина. как выдающегося государственного деятеля планетарного масштаба. идею гангстерской разборки приписали в итоге непосредственно ему?! Почему фактически до взятия Берлина Красной Армией Великобритания и США никак не соглашались с предложениями Сталина о проведении гласного международного суда над главными нацистскими военными преступниками – ведь это же была в высшей степени справедливая идея?! Почему Великобритания и США. едва ли не в прямом смысле с зубовным скрежетом и под давлением Сталина и СССР согласившись в конце концов с этой идеей. самыми первыми выдвинули беспрецедентно категорически жесткие запреты на свободу слова для подсудимых на международном процессе. особенно Великобритания?! Почему. наконец. при анализе захваченных дипломатических документов Третьего рейха Государственный департамент США в первую очередь был озабочен тем. чтобы избежать «возможного конфуза для британского правительства»?![5] Да и неизбежного конфуза для США тоже. Наконец. почему именно США и Великобритания. а вслед за ними и Франция стали инициаторами секретного соглашения четырех участников антигитлеровской коалиции. в соответствии с которым не допускалось обсуждение ряда неудобных для них вопросов. Подчеркиваю. не Сталин. а именно западники были инициаторами этого соглашения. на которое Иосиф Виссарионович дал принципиальное согласие. имея в виду главное – успешное проведение международного суда над нацистскими преступниками.

Не желаете ли поломать голову над этими загадками?! Если вы согласны, то соблаговолите ознакомиться с нижеприводимым анализом мифа-лоцмана, прежде чем начнем анализ самих мифов о том, кто проторил дорогу к советско-германскому договору о ненападении. Превентивное изложение анализа мифа-лоцмана необходимо прежде всего для того, чтобы четко и однозначно стало понятно, от какой конкретно ответственности Великобритания и США хотели начисто отвертеться.

Итак, все дело в том, что на Западе-то прекрасно знали, что они натворили, провоцируя Вторую мировую войну, как они стремились канализировать гитлеровскую агрессию сугубо против СССР, как оказывали помощь Третьему рейху, в том числе и тем, что гарантировали фюреру безнаказанность однофронтового разбоя против Советского Союза вплоть до 1944 г. (и ведь сдержали же свое слово, мерзавцы) и т. д. и т. п. Собственно говоря, именно поэтому-то они и пытались вывести нацистов из-под неотвратимости сурового возмездия, которого требовали народы мира, особенно СССР.

Но нынче-то на Западе делают вид, что не СССР разгромил Третий рейх, а «доблестные янки да какие-то там англичане», а у нас меж тем царит даже не «свобода слова», а вакханалия злобного критиканства под маской «свободы слова». Ну, а что было в действительности?! А вот что.

Для начала позвольте привести аргументацию в разоблачение подлой болтологии о том, что-де Сталин предлагал западным странам расстрелять всех военных преступников без суда и следствия. Да, действительно, факт такого разговора в реальности имел место. Произошло это на Тегеранской конференции 1943 г. Однако это было отнюдь не серьезное, а именно язвительно шутливое предложение Сталина. Сам Черчилль в своих мемуарах привел этот случай. Во время ужина лидеров «Большой тройки» в апартаментах Сталина разговор зашел также и о послевоенной судьбе нацистских военных преступников. Сделав абсолютно непроницаемое лицо, Сталин как бы на полном серьезе предложил, что после победы в войне необходимо как можно быстрее казнить немецких генералов и офицеров как военных преступников. И в заключение этой «мысли» заявил, что таковых должно быть не менее 50 тысяч. Импровизация Сталина имела серьезную подоплеку. К тому времени он уже прекрасно знал, что руководители США и особенно Великобритании отчаянно стремятся не допустить какого-либо международного суда над нацистскими военными преступниками, особенно над главарями Третьего рейха и рьяно пытаются протащить идею о немедленном их расстреле, как только они попадут в плен. Из дальнейшего анализа читатели сами увидят, что тогда происходило. Вот Сталин и решил не столько подкузьмить союзников, сколько в оригинальной форме дать им понять, что нельзя скатываться на такой путь. Необходимы лишь общепризнанные международно-правовые формы для сурового наказания нацистских военных преступников. Иначе это будет не возмездие за преступления, а уличная месть.

Увы, Черчилль далеко не сразу понял, что его подначивают по очень серьезному поводу. Надувшись, он с возмущением – вот же «артист» хренов! Ведь именно он более всех настаивал на немедленной казни пойманных военных преступников без суда и следствия! – заявил: «Подобный взгляд коренным образом противоречит нашему английскому чувству справедливости! Англичане никогда не потерпят массовых казней!»

Надо отдать должное Рузвельту. Этот, судя по всему, мгновенно понял, что Сталин в курсе западных передряг по вопросу о наказании нацистских военных преступников, и потому неожиданно для англичан поддержал Сталина. Однако Черчилль, по-прежнему не понимая сути подначки и самого факта подначки, еще больше вознегодовал. Тогда Рузвельт не без элегантной издевки над своим британским коллегой заявил: «Необходимо найти компромиссное решение. Быть может, вместо казни пятидесяти тысяч военных преступников мы сойдемся на сорока девяти тысячах?»

Тут Черчилля наконец-то осенило, что над ним откровенно иронизируют – все-таки не зря еще в юношеские годы педагоги считали его туповатым, – и, обидевшись, вышел в соседнюю комнату и встал у окна. В мемуарах он затем указал, что внезапно почувствовал, как кто-то тронул его за плечо. Обернувшись, он увидел Сталина и Молотова. Улыбаясь, но глядя британскому бульдогу в глаза, Сталин сказал, что он пошутил, но резюме выдал серьезное: «Крепкая дружба начинается с недоразумений».

Вот что в действительности произошло и вот почему появился дурацкий миф о том, что-де Сталин предлагал союзникам казнить всех нацистских военных преступников без суда и следствия. В действительности же Сталин вплоть до конца войны был практически единственным из лидеров «Большой тройки», который с первых дней требовал гласного международного суда над нацистскими военными преступниками. И никогда не сходил с этой позиции. Реальный разговор о судьбе нацистских военных преступников между Черчиллем и Сталиным действительно состоялся. Только вот на этот раз не Сталин, а Черчилль на полном серьезе и без какой-либо тени намека на какую бы то ни было шутку предложил казнить их всех без суда и следствия. И тут же получил вразумляющий отлуп со стороны Сталина, который заявил, что «не должно быть казней без суда: в противном случае мир скажет, что мы их боялись судить». На это Черчилль возразил, мол, возникнут большие трудности международно-правового характера. И опять получил вразумляющий отлуп, ибо Сталин ответствовал, что «если не будет суда, они должны быть приговорены не к смертной казни, а к пожизненному заключению». Вот так «диктатор» Сталин преподал урок подлинной демократии главе правительства «старейшей демократии в мире». Ну а о том, как развивался этот вопрос на протяжении всей войны, далее будут свидетельствовать нижеприводимые факты.

В знаменитом заявлении Молотова 22 июня 1941 г. уже содержалась идея уголовной ответственности германских фашистских правителей за развязывание агрессивной войны: «Вся ответственность за это нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германское фашистское правительство»[6]. В декларации Советского правительства от 24 сентября 1941 г. указывалось на недопустимость того, чтобы «шайка вооруженных до зубов гитлеровских разбойников, возомнивших и объявивших себя высшей расой, безнаказанно громила города и села, опустошала земли, истребляла многие тысячи и сотни тысяч мирных людей во имя осуществления бредовой идеи господства гитлеровской банды над всем миром»[7]. В нотах Советского правительства от 25 ноября 1941 г., от 6 января 1942 г. и от 27 апреля 1942 г. сообщалось о зверствах, превосходивших по своей жестокости все известноеранее в истории, и вся ответственность за них возлагалась на преступное гитлеровское правительство[8]. В них подчеркивался систематический, заранее запланированный и санкционированный германским правительством и военным командованием характер этих преступлений и содержалось заверение, что Советское правительство и его органы ведут подробный учет злодейских преступлений гитлеровской армии. В ноте от 27 апреля 1942 г. на основании трофейных документов сообщалось, что планы и приказы фашистских захватчиков предусматривают всеобщее ограбление населения нашей страны, полное разрушение городов и деревень, захват земли, рабско-крепостнический труд и кабалу для советских людей, насильственный увод в Германию на принудительные работы нескольких миллионов советских граждан, ликвидацию русской национальной культуры и национальных культур народов Советского Союза, насилия, пытки и массовое истребление советского населения, военнопленных и партизан[9]. В ноте заявлялось, что гитлеровское правительство и его пособники не уйдут от суровой ответственности и от заслуженного наказания за все их неслыханные преступления против народов СССР и против всех свободолюбивых народов[10]. Неотвратимость уголовной ответственности гитлеровцев за их злодеяния нашла свое выражение и в совместной декларации правительства Советского Союза и правительства Польской Республики о дружбе и взаимной помощи от 4 декабря 1941 г. В ней устанавливалась неразрывная связь между наказанием нацистских преступников и обеспечением прочного и справедливого мира[11].

Заявления об ответственности гитлеровцев за их злодеяния были сделаны также и правительствами Англии и США 25 октября 1941 г. При этом Ф. Рузвельт отметил, что зверства, применяемые фашистами, чтобы распространить свой «новый порядок», «могут посеять только семена ненависти, которые в один прекрасный день приведут к суровому возмездию». У. Черчилль же подчеркнул, что «возмездие за эти преступления отныне должно стать одной из целей войны»[12]. Обратите внимание на то, что Рузвельт дал какую-то общую формулировку, а верный «традициям» несносного британского словоблудия Черчилль и вовсе ляпнул нечто невразумительное. Потому что из его слов было непонятно, кому возмездие, не говоря уже о том, что месть – не самый лучший советчик в мировых делах. Как выяснилось впоследствии, все эти лишь только внешне общие на первый взгляд заявления имели дальнюю стратегическую цель. Постепенно ее контуры стали вырисовываться.

В начале декабря 1941 г. в ответе американскому послу при польском эмигрантском правительстве А. Биддлу по вопросу о наказании нацистских преступников государственный секретарь США заявил: «Мы не хотим в настоящее время связывать себя какими-либо совместными протестами против нарушения прав человека на оккупированных территориях»[13]. Не правда ли, хороши заокеанские «демократы»?!

Поняв, правда с небольшими интеллектуальными затруднениями, что зарвались, западные страны сделали «реверанс» принципу справедливого возмездия за преступления против человечества. 13 января 1942 г. в Сент-Джеймсском дворце в Лондоне собралась межсоюзническая конференция представителей девяти оккупированных нацистами стран с целью принять декларацию о наказании военных преступников[14]. Заседание проходило в торжественной обстановке, в присутствии премьер-министров и членов правительств этих стран, министра иностранных дел Великобритании, послов СССР, США и Китая при эмигрантских правительствах и представителей некоторых других государств[15].

В декларации, принятой конференцией, отмечалось, что Германия и ее союзники установили в оккупированных странах режим террора, выражающийся в массовых депортациях и убийствах мирного населения, казнях заложников, жестоких преследованиях, что находится в противоречии с общепринятыми взглядами и законами цивилизованных народов. От имени правительств девяти стран декларация объявила:

– одной из основных целей войны является «наказание путем организованного правосудия тех, кто виновен и ответственен за эти преступления, независимо от того, совершены ли последние по их приказу, ими лично или при их соучастии в любой форме»;

– подписавшие ее правительства «исполнены решимости в духе международной солидарности проследить за тем, чтобы виновные и ответственные, какова бы ни была их национальность, были разысканы, переданы в руки правосудия и судимы и чтобы вынесенные приговоры были приведены в исполнение»[16].

Небезынтересно отметить, что правительства девяти стран, подписавших декларацию, обратились в конце июля 1942 г., в частности, к Ватикану с призывом сделать еще одно серьезное предупреждение виновникам злодеяний. Однако обращение девяти стран к Ватикану так и не нашло отклика со стороны папы Пия XII, хотя США и Англия провели определенный зондаж с целью добиться публичного выступления папы с осуждением фашистских зверств. В ответ Пий XII лицемерно заявил, что любые конкретные указания относительно зверств нацистов могут лишь ухудшить дело!?[17] Между прочим, такую политику Ватикан вел до конца войны, после чего попросту отпустил все грехи нацистов. Главный католик, не приведи Господь, если не того хуже!

СССР же твердо стоял на принципе неотвратимости сурового наказания нацистских преступников. В Заявлении Советского правительства от 14 октября 1942 г. выражалась готовность поддержать практические мероприятия союзных правительств по наказанию военных преступников и указывалось на необходимость оказывать взаимное содействие в розыске, выдаче, предании суду и суровому наказанию гитлеровцев и их пособников, виновных в организации, поощрении или совершении преступлений на оккупированных территориях. В тексте Заявления, в частности, подчеркивалось: «Всему человечеству уже известны имена и кровавые злодеяния главарей преступной гитлеровской клики – Гитлера, Геринга, Гесса, Геббельса, Гиммлера, Риббентропа, Розенберга и других организаторов немецких зверств из числа руководителей фашистской Германии. Советское правительство считает необходимым безотлагательное предание суду специального международного трибунала и наказание по всей строгости уголовного закона любого из главарей фашистской Германии, оказавшегося уже в процессе войны в руках властей государств, борющихся против гитлеровской Германии». И вот после этого Заявления Советского правительства Великобритания и США показали себя во всей, так сказать, западнодемократической красе.

Советское предложение о создании международного трибунала для суда над главными военными преступниками было встречено в штыки правительствами США и Великобритании. К примеру, послу Великобритании в СССР «для его личной информации» была направлена специальная депеша по этому вопросу. В ней говорилось: «… Имеются серьезные возражения… против создания специального международного суда по делу главных военных преступников и что Гесс – не подходящая фигура для этой цели, поскольку он находился в Англии с 10 мая 1941 г., в то время как наиболее злостные преступления, включая и все те, что были совершены в России, были совершены позднее»[18]. Ишь как англосаксы забеспокоились! А причина была в следующем. Правительство Великобритании создало специальный комитет при военном кабинете по вопросу о военных преступлениях. В его состав вошли: лорд-канцлер Д. Саймон[19], министр иностранных дел А. Иден, член британского военного кабинета сэр Стаффорд Криппс[20], постоянный заместитель министра иностранных дел А. Кадоган, генеральный прокурор Д. Самервел, королевский адвокат Д.М. Файф и другие ответственные лица. По предложению английского правительства участие в работе комитета принимал и американский посол в Лондоне Д. Вайнант. 29 июля 1942 г. комитет представил рекомендации, в которых говорилось: «Предложение о каком-либо международном суде для наказания военных преступников должно быть решительно отклонено. Уже достаточно хорошо выявились необязательность и нежелательность создания нового юридического органа для суда над военными преступниками. Комиссия должна быть органом по собиранию фактов и составлению периодических докладов правительствам Объединенных Наций и Сражающейся Франции…»[21] Вот как!

Вопрос о предании главных военных преступников суду специального международного трибунала обсуждался 5 ноября 1942 г. английским послом А. Кларком Керром в длительной беседе с И.В. Сталиным. Посол заверил главу Советского правительства, что пребывание Гесса в Англии не будет использовано правительством Великобритании для заключения сепаратного мира с Германией, и пытался доказать нецелесообразность предания главных немецких преступников суду международного трибунала. А. Керр сообщал, что «хотя Сталин был удовлетворен этими заверениями, тем не менее он не отказался ни в коей мере от своей идеи, что лидеры стран оси, виновные в военных преступлениях, должны быть судимы международным трибуналом»[22]. 24 ноября этот вопрос обсуждался английским послом с наркомом иностранных дел СССР. В.М. Молотов согласился с А. Керром, что для учреждения такого трибунала необходимо и сотрудничество Соединенных Штатов, однако это не исключало предварительного обсуждения вопроса между правительствами СССР и Англии с целью достижения взаимопонимания. В.М. Молотов отнесся резко отрицательно к предложению посла наказать главных военных преступников после окончания войны не в соответствии с приговором международного трибунала, а в результате совместного политического решения[23].

Постоянный заместитель министра иностранных дел Великобритании А. Кадоган в декабре 1942 г. вручил послу СССР И.М. Майскому памятную записку, посвященную вопросу о наказании военных преступников. Английское правительство, гласила она, придерживается точки зрения, что наказание вражеских лидеров должно быть решено как политический вопрос совместно всеми Объединенными Нациями в конце войны, в то время как преступники не столь значительные должны быть судимы в местных судах заинтересованных стран[24].

Правительство США было полностью информировано о вышеупомянутых беседах и разделяло точку зрения Форин Оффис[25]. Вместе с тем оно, видимо, опасалось выступать официально против предложения Советского правительства относительно создания международного трибунала. Заместитель государственного секретаря США С. Уэллес, комментируя на пресс-конференции заявление Советского правительства от 14 октября, выразил удовлетворение по поводу того, что Соединенные Штаты и Советский Союз сходятся относительно принципа, предусматривающего предание суду лиц, ответственных за страшные зверства. Он заявил, что, вероятно, все заинтересованные страны пожелают в ближайшее время принять участие в консультации по вопросу о процедуре и организации подобного рода судебных процессов[26].

Вопрос о наказании нацистских военных преступников постоянно находился в поле зрения Советского правительства. В докладе Сталина 6 ноября 1942 г. определялись основы политики СССР по отношению к Германии. Подчеркивалось, что советский народ не ставит перед собой задачу уничтожения Германии, но преследует цель ликвидации фашистского государства и его вдохновителей, уничтожения гитлеровской армии, разрушения ненавистного «нового порядка в Европе» и наказания его инициаторов. «Пусть знают эти палачи, что им не уйти от ответственности за свои преступления и не миновать карающей руки замученных народов»[27], – отмечалось в докладе. Таким образом, задача справедливого и сурового наказания фашистских главарей стала важным элементом всей политики Советского Союза.

Англосаксонские же «союзнички» по антигитлеровской коалиции в это же время пытались навязать иную политику. К примеру, в ходе переговоров Ф. Рузвельта с министром иностранных дел Великобритании А. Иденом в Вашингтоне в марте 1943 г. был затронут и вопрос о наказании главных военных преступников. Государственный секретарь США К. Хэлл выразил надежду, что союзники смогут найти способ избежать длительных судебных процессов над фашистскими главарями после войны, что те, кто будет захвачен, должны быть тотчас же без шума расстреляны[28].

Это заявление не встретило возражения ни со стороны Ф. Рузвельта, ни со стороны А. Идена. Вот это уже чисто западная «демократия»: нацистские мавры свое дело сделали и могут быть без шума расстреляны! Ну, вот как тут не выругаться в адрес этих хреновых «демократов»?!

Продолжая свою принципиальную политику, Советское правительство в ноте от 11 мая 1943 г. довело до сведения всех народов мира новые факты и документы о неслыханных злодеяниях, чинимых нацистами над угнанными в Германию советскими мирными гражданами, и заявило о неминуемом возмездии за эти преступления[29].

12 октября 1943 г. У. Черчилль направил Ф.Д. Рузвельту и И.В. Сталину письма, в которых предлагал принять декларацию, предусматривающую возвращение гитлеровских палачей на места их преступления и суд над ними в соответствии с законами тех стран, против которых совершались эти преступления. Однако в предложенном английским премьер-министром проекте ничего не говорилось о наказании главных военных преступников, чьи преступления не связаны с определенным географическим местом. Напротив, указывалось, что декларация к ним не относится. Поэтому весьма важной была поправка, предложенная Советским правительством 25 октября 1943 г. Поправка предусматривала, что главные военные преступники «будут наказаны совместным решением правительств союзников»[30]. Эта формулировка еще не предопределяла форму наказания – в результате суда или политического решения союзников, – поскольку у правительств трех великих держав не было к этому времени согласованного мнения по данному вопросу. Однако она временно заполняла правовой вакуум, который явно хотел сохранить Черчилль. И вовсе не случайно. По свидетельству Г. Трумэна, Черчилль вновь пытался убедить Сталина попросту расстрелять главных военных преступников без суда[31]. Но ведь и США не отставали. Государственный секретарь США К. Хэлл впоследствии писал о своей позиции на Московской конференции министров иностранных дел стран антигитлеровской коалиции: «Если бы я выбирал путь, я бы предал Гитлера, Муссолини, Тодзио и их основных соратников военно-полевому суду. И на рассвете следующего дня произошел бы исторический инцидент»[32]. И только под давлением Советского правительства, настаивавшего на судебном процессе[33], была подписана «Декларация об ответственности гитлеровцев…». Проще говоря, у «союзничков» в голове постоянно вертелась мысль о каких-то гангстерских разборках – расстрелять без суда и следствия там, где поймают нацистских преступников, и баста! И все концы в воду!

Но Советский Союз не только добивался четкого формулирования принципов ответственности и наказания военных преступников, но и первым стал принимать практические меры для выполнения своих торжественных обязательств. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1942 г. была образована Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР[34]. Указ предусматривал, что в задачу Чрезвычайной государственной комиссии входит полный учет злодейских преступлений нацистов и причиненного ими ущерба советским гражданам и социалистическому государству, установление личности немецко-фашистских преступников с целью предания их суду и суровому наказанию; объединение и согласование уже проводимой советскими государственными органами работы в этой области. Комиссии предоставлялось право поручать надлежащим органам производить расследования, опрашивать потерпевших, собирать свидетельские показания и иные документальные данные, относящиеся к преступным действиям оккупантов и их сообщников. Председателем комиссии был назначен секретарь ВЦСПС Н.М. Шверник, ее членами – А.А. Жданов, писатель А.Н. Толстой, академики Е.В. Тарле, Н.Н. Бурденко, Б.Е. Веденеев, И.П. Трайнин, летчица В.С. Гризодубова, митрополит Киевский и Галицкий Николай.

16 марта 1943 г. была утверждено положение о Чрезвычайной государственной комиссии, где сообщалось, что ЧГК собирает документальные данные, проверяет их и по мере необходимости публикует материалы о нацистских преступлениях и материальном ущербе, что она издает распоряжения и инструкции по вопросам, входящим в компетенцию комиссии. Указывалось, что в необходимых случаях ЧГК будет иметь своих уполномоченных в союзных республиках, которые будут подчиняться непосредственно ей. Предусматривалось, что к составлению актов должны привлекаться представители советских, хозяйственных, профсоюзных, кооперативных и других общественных организаций, рабочие, колхозники и служащие. Для ведения дел Чрезвычайной государственной комиссии создавался секретариат в составе:

а) ответственный секретарь[35];

б) отдел по учету злодеяний, совершенных немецкими оккупантами и их сообщниками против граждан Советского Союза;

в) отдел по учету ущерба, причиненного колхозам и совхозам;

г) отдел по учету ущерба, причиненного промышленности, транспорту, связи и коммунальному хозяйству;

д) отдел по учету ущерба, причиненного кооперативным, профсоюзным и другим общественным организациям;

е) отдел по учету ущерба, причиненного культурным, научным и лечебным учреждениям, зданиям, оборудованию и утвари религиозных культов;

ж) отдел по учету ущерба, причиненного советским гражданам;

з) инспекторский отдел;

и) архив комиссии[36].

3 апреля 1943 г. был утвержден штат комиссии в количестве 116 человек и смета в сумме 2 млн 669 тыс. рублей.

В соответствии с положением от 16 марта 1943 г. в республиках и областях также были созданы местные комиссии по расследованию преступлений немецко-фашистских захватчиков, которые действовали в тесном сотрудничестве и под руководством Чрезвычайной государственной комиссии[37]. К началу 1944 г. действовало 19 областных и республиканских комиссий[38].

Чрезвычайная государственная комиссия сразу же приступила к работе и собрала массу доказательств преступлений фашистских захватчиков. В работе по составлению актов о преступлениях гитлеровцев и установлению ущерба, причиненного захватчиками, приняло участие свыше 7 млн человек – рабочих, колхозников, инженеров, техников, деятелей науки, культуры, священнослужителей и др.[39] Акты составлялись в соответствии с подробно разработанными Чрезвычайной государственной комиссией инструкциями о порядке установления и расследования злодеяний немецко-фашистских захватчиков и по установлению размеров ущерба. Чрезвычайная государственная комиссия рассмотрела и изучила 54 тыс. актов и свыше 250 тыс. протоколов опросов свидетелей и заявлений о злодеяниях фашистов. По данным этих документов, только на территории Советского Союза фашистские палачи убили и замучили во время оккупации миллионы мирных советских граждан и военнопленных. Комиссия рассмотрела около 4 млн актов об ущербе, причиненном немецко-фашистскими захватчиками, который составлял 679 млрд рублей (лишь прямой ущерб). На основании материалов расследований Чрезвычайная государственная комиссия составила список руководителей и непосредственных исполнителей преступлений немецких захватчиков, а также лиц, эксплуатировавших советских людей.

Опираясь на многочисленные акты, документы, вещественные доказательства, Чрезвычайная государственная комиссия опубликовала за время своей работы 27 сообщений о злодеяниях гитлеровцев, совершенных ими на территории СССР и Польши. Эти сообщения и опубликованные комиссией два тома документов еще раз показали всему миру звериное лицо фашизма, представлявшего смертельную опасность для всего человечества[40]. Акты и сообщения Чрезвычайной государственной комиссии стали одним из важнейших доказательств обвинения в Нюрнберге. Сотрудник комиссии С.Т. Кузьмин был включен в состав советской делегации на процессе.

Собранные ЧГК материалы уже в 1943 г. позволили провести судебные процессы над военными преступниками в Харькове и Краснодаре[41]. А в 1945–1946 гг. и в других городах – Киеве, Минске, Риге, Ленинграде, Смоленске, Брянске, Великих Луках и др. При этом особо следует отметить роль судебного процесса в Харькове как первого юридического прецедента наказания нацистских военных преступников. Этот процесс являл собой реализацию деклараций союзников о наказании военных преступников и придавал необратимый характер правительственным заявлениям. В то же время харьковский процесс оказал своего рода давление на правительства союзников, делая невозможным отказ от проведения подобных процессов. Именно здесь впервые со всей определенностью было заявлено, что ссылка на приказ начальника не освобождает от ответственности за совершение военных преступлений.

Небезынтересно отметить, что посол США в СССР А. Гарриман в донесении госдепартаменту подчеркивал, что «процесс не оставляет сомнения в намерении советских властей привлечь к ответственности германское правительство и верховное командование за преступления и зверства, совершенные их именем и по их приказу». Он сообщал также, что американские корреспонденты, присутствовавшие на харьковском процессе, были убеждены в виновности обвиняемых, обоснованности предъявленных обвинений и отмечали строгое соблюдение судом юридических норм[42]. Посол рекомендовал использовать этот случай для проведения широкой кампании протестов против военных преступников.

Однако ни госдепартамент, ни военное министерство не только не сочли нужным поддержать это предложение, но и даже выразили серьезную озабоченность[43]. Вопрос рассматривался Лондонским политическим военно-координационным комитетом, который решил, что следует в любом случае избегать повторения процессов, «на которых бы делались заявления, что они входят или выходят за рамки Московской декларации»[44]. Правящие круги Англии и США опасались, как бы их не заподозрили в причастности к осуществлению практических мер по наказанию военных преступников, проводимых Советским правительством. Хуже того. На Западе стали раздувать миф о том, что-де в СССР якобы проводится политика массовых казней, в связи с чем стали выражать деланные «беспокойства» и «опасения»[45].

Правительства Англии и США по-прежнему не торопились, например, с организацией Комиссии Объединенных Наций по военным преступлениям, о создании которой было объявлено еще в октябре 1942 г.[46] Такая политика западных держав вызвала серьезную критику и давление со стороны прогрессивных сил. Поняв, что далее уже просто нелепо уклоняться от решения вопроса о наказании нацистских преступников, 20 октября 1943 г., на встрече представителей союзных стран и доминионов, состоявшейся в Лондоне, была учреждена Комиссия Объединенных Наций по военным преступлениям. Однако ее первое заседание состоялось только 18 января 1944 г.[47] В состав Комиссии Объединенных Наций по военным преступлениям вошли представители 17 стран. Советский Союз участия в работе комиссии не принимал, так как его Чрезвычайная государственная комиссия успешно выполняла те же задачи, что и Комиссия Объединенных Наций.

В задачу Комиссии Объединенных Наций входили сбор и изучение доказательств военных преступлений и сообщение о них союзным правительствам, а также разработка рекомендаций по процедуре наказания военных преступников. В компетенцию комиссии не входило непосредственное расследование военных преступлений на местах. Все материалы она получала от национальных органов. Комиссия лишь определяла, достаточно ли имеется доказательств виновности того или иного лица для включения его в список военных преступников. Комиссия не имела полномочий возбуждать уголовные дела против преступников или судить их. Все это относилось к компетенции национальных органов. Для выполнения своих функций комиссия создала три основных комитета: комитет по фактам и доказательствам (для составления списка военных преступников и собирания документальных доказательств), комитет по санкциям (для разработки мер по обеспечению расследования, ареста, суда и наказания лиц, виновных или ответственных за военные преступления) и юридический комитет (для консультаций комиссии и заинтересованных правительств по юридическим вопросам). Кроме того, были созданы комитет по финансам, исследовательский и издательский комитеты[48]. Но основная работа комиссии в ходе ее деятельности сосредоточилась в комитете по фактам и доказательствам. Английское предложение создать параллельно с комиссией и независимо от нее технический комитет для разработки принципов наказания военных преступников вызвало энергичное сопротивление.

Однако очень быстро западная политика двойных стандартов, за которой явственно проглядывалось откровенное нежелание участвовать в наказании нацистских преступников, вошла в открытую конфронтацию с деятельностью этой комиссии. Дело в том, что, получая в процессе работы многочисленные сообщения из разных стран о зловещих преступлениях оккупантов, комиссия встала перед необходимостью расширения рамок своей деятельности. Но правящие круги США и Англии стали оказывать давление на Комиссию Объединенных Наций по военным преступлениям, препятствуя активизации ее деятельности и тормозя всю ее работу. Так, в мае 1944 г. по инициативе американского представителя Г.К. Пелла комиссия единогласно решила обратиться в Форин Оффис с предложением распространить компетенцию комиссии на преследование за преступления, совершенные фашистами против своих сограждан по национальным, религиозным или политическим мотивам [83]. При этом имелось в виду, что правительство Великобритании выступит в качестве инициатора дискуссии по данному вопросу среди правительств Объединенных Наций. Как вы думаете, каков же был ответ? Отрицательный ответ министра иностранных дел Англии А. Идена пришел лишь через пять месяцев. Но в сентябре 1944 г. и вновь единогласно комиссия приняла решение рекомендовать создание трибунала Объединенных Наций для суда и наказания главных военных преступников[49]. Председатель комиссии сэр С. Херст, выступая в прениях, отрицательно отозвался об этом проекте, но голосовать против него не решился. На этот раз Идену для отрицательного ответа потребовалось три месяца. В октябре 1944 г. комиссия ходатайствовала перед Форин Оффис о созыве межсоюзнической конференции по проблеме наказания военных преступников, но и это предложение успеха не имело [50].

Раздраженное активностью комиссии и желая укрыться от справедливой критики за спиной США, английское правительство сделало хитрый шаг. В памятной записке английского посла в Вашингтоне от 26 декабря 1944 г. говорилось следующее: «Некоторые члены комиссии, видимо, придерживаются точки зрения, что рекомендации комиссии игнорируются правительством его величества, и, очевидно, пришли к заключению, что правительство его Величества не желает преследовать военных преступников слишком уж усердно… Было бы весьма желательно, если бы правительство его Величества было в состоянии заявить, что… правительство США разделяет его точку зрения»[51]. Госдепартамент США также игнорировал рекомендации комиссии и даже не отвечал на ее запросы[52].

Дальше обструкционистская политика США и Великобритании потекла в русле юридической казуистики, чем западные «демократии» всегда славились. К примеру, когда на комиссии было выдвинуто предложение об обвинении лидеров стран оси в подготовке и развязывании Второй мировой войны и квалификации этих деяний как тягчайшего преступления, то большинство членов комиссии под давлением своих правительств высказались не только против такого предложения. Они заявили, что-де в настоящее время агрессивную войну можно рассматривать лишь как грубое нарушение элементарных принципов международного права, но не как международное преступление! И в дальнейшем неоднократные попытки узаконить эту юридическую мысль приводили к тому, что под давлением правительств США и Англии развязывание и ведение агрессивной войны не признавалось тягчайшим военным преступлением.

Еще весной 1944 г. ответственные чиновники Форин Оффис в ходе переговоров с заместителем государственного секретаря Э. Стеттиниусом признавали, что в стране существует «меньшинство на крайне правом фланге, которое рассматривает большевизм как подлинную угрозу Европе и отстаивает необходимость сильной Германии после войны»[53]. Не решаясь выступать открыто за сотрудничество с фашистскими режимами, именно эти силы выдвигали всякого рода аргументы с целью предотвращения суда над немецкими военными преступниками и облегчения их участи. Они всячески старались доказать, что не существует юридического основания для суда над немецкими военными преступниками, вплоть до того, что была выдвинута идея территориальной юрисдикции, в соответствии с которой граждан стран оси могут судить лишь их собственные суды. Противники наказания военных преступников выдвигали много других аргументов, из которых наиболее распространенными были следующие:

1) события международной политики не могут быть предметом юридических решений, а поскольку война – средство политики, то к уголовной ответственности за ее развязывание привлекать нельзя;

2) принципы «nullum crimen sine lege»[54]и «ex post facto»[55], то есть что в 1939 г. агрессивная война не считалась еще международным преступлением и, следовательно, привлечение к уголовной ответственности тех, кто развязал Вторую мировую войну, было бы нарушением этих основных принципов права;

3) доктрина государственного акта, в соответствии с которой все действия, предпринятые от имени государства, не подлежат суду третьего государства, доктрина, исходящая из признания абсолютного суверенитета государства, не связанного никакими нормами международного права;

4) принцип иммунитета глав государств, в соответствии с которым глава государства мог быть осужден лишь национальным судом;

5) преступное действие, совершенное в соответствии с приказом начальника, не может рассматриваться как преступление.

В результате получался замкнутый круг – глав государств судить нельзя, у них иммунитет, правительство и военное командование действовали от имени государства – следовательно, неподсудны, а все остальные преступники действовали в соответствии с приказами и также не отвечали за свои действия.

На Западе не только отрицали юридическую правомерность наказания военных преступников, но договаривались даже до того, что немецкие фашисты не несут и моральную ответственность за свои чудовищные преступления. Так, в английском журнале «Раунд тейбл» (судя по всему, журнал принадлежал британской масонской ложе «Круглый стол») была опубликована статья (без подписи), в которой утверждалось, что немецкие руководители, развязавшие войну в 1939 г., не несут за это моральной ответственности, так как в то время якобы не существовало решительного осуждения войны. В статье не при знавалась моральная ответственность и тех, кто совершал преступления, действуя в соответствии с приказом начальника. Зато наказание фашистских преступников в целях предотвращения подобных преступлений в будущем авторы не считали морально оправданным. В статье утверждалось, что фашистским главарям и даже сотрудникам гестапо будет трудно, если не невозможно, предъявить юридические обвинения, так как они «не являются преступниками ни с точки зрения международного, ни с точки зрения государственного права»[56].

Особенно старалось католическое духовенство и католическая печать Англии, озабоченные проблемой создания «дружественной Германии», оплота антикоммунизма, требовали «милосердия» к фашистским преступникам, взывали к «всепрощению». Католические епископы Англии, Уэльса и Шотландии в своем заявлении от 22 февраля 1945 г. писали, что «карающий мир принес бы вред нациям-победительницам»[57]. Архиепископ Кентерберийский не только призывал к прощению врагов, но и выражал «опасение», что страны-жертвы будут применять суды Линча по отношению к поверженным противникам [58].

Сравните позицию католического духовенства и Русской Православной Церкви. За наказание военных преступников выступали и представители православной церкви. Поместный собор Русской Православной Церкви, избравшей Патриарха Московского и всея Руси, обратился 2 февраля 1945 г. к христианам всего мира с призывом бороться за суровое и справедливое наказание гитлеровских преступников. Этот призыв был поддержан и представителями всех православных автокефальных церквей, присутствовавшими на соборе. Они осудили попытки тех, особенно Ватикана, кто в своих выступлениях стремился оградить фашистскую Германию от ответственности за совершенные ею преступления и взывал к милосердию по отношению к гитлеровским преступникам[59].

Некоторые американские и английские политики и юристы предлагали предоставить наказание военных преступников самим немцам, чтобы не вызывать в них «враждебных чувств к союзникам»[60]. Более того. Стали предприниматься попытки прямого выведения даже из-под угрозы наказания нацистских преступников. Так, была предпринята попытка исключить из круга военных преступников всех квислинговцев и лиц, виновных в массовом истреблении своих сограждан по расовым, политическим и религиозным мотивам[61]. Хуже того, дело докатилось до того, что руководство комиссии стало отказываться от внесения в этот список самого Гитлера. Отвечая на вопрос, включен ли Гитлер в список военных преступников, председатель комиссии сказал: «Я вынужден отказаться отвечать на вопросы об отдельных военных преступниках»[62]. И даже когда его уволили с этого поста, председатель комиссии все равно утверждал следующее: «Несомненно, Гитлер – военный преступник. Я не вижу другого решения вопроса. Тем не менее, комиссия, действуя в соответствии с директивами, не включила нацистских лидеров в число нескольких сот военных преступников, против которых после года работы уже было подготовлено обвинение»[63]. Вот так англосаксы пытались спасти о сурового, но исключительно справедливого возмездия своих подопечных – главарей нацистского режима Германии!

Вплоть до конца 1944 г. правительства США и особенно Англии весьма неохотно шли на практические действия по подготовке суда и наказания военных преступников. Раньше это пытались объяснить тем, что союзники по-разному относились к войне. Для Советского Союза его противником была не просто Германия, но прежде всего германский нацизм, наиболее реакционная, шовинистическая форма империализма. Для правящих кругов Запада это была борьба за сохранение своей государственности, за устранение Германии и Японии как империалистических конкурентов и восстановление там старых порядков, свободных от «крайностей фашизма». Все это, конечно, имело место быть. Однако в действительности все было гораздо проще. Прежде всего и во-первых, следует твердо помнить (в дальнейшем читатели лично убедятся в том, почему это надо твердо помнить), что германский национал-социализм и его фюрер Адольф Гитлер – прямое порождение открытой и особенно тайной политики Великобритании и США. Более того. Это прямое порождение Версальского договора 1919 г., которым якобы завершилась Первая мировая война. Хуже того. Адольф Гитлер и германский национал-социализм злоумышленно были приведены к власти в Германии именно же стараниями США и особенно Великобритании. Приведены к власти именно с той целью, чтобы они развязали войну против СССР ради его уничтожения во имя реализации идеи установления англосаксонского господства во всем мире, чего Гитлеру, естественно, не сообщали.

Во-вторых, перед нападением на СССР Великобритания (вполне возможно, что и не без консультаций с США) гарантировала Гитлеру безнаказанность однофронтового разбоя против СССР вплоть до 1944 г. И именно соблюдению этой договоренности были посвящены все действия правительства Великобритании, вплоть до того, что Черчилль нередко шел наперекор политике Рузвельта, который не во всех деталях знал об этой подлой договоренности. Именно по этой причине Великобритания отчаянно боролась против открытия второго фронта в 1941–1943 гг., навязывая к тому же совершенно бессмысленные его варианты. И лишь только тогда, когда на Западе наконец-то поняли, что СССР и без союзников в пух и прах разгромит Третий рейх и станет единственным победителем и освободителем в этой войне, который единолично будет сурово, но в соответствии с международным правом карать нацистских преступников, правительства Великобритании и

США скрепя зубами пошли на открытие второго фронта и создание международного суда для нацистских преступников. Потому как поняли, что если Советский Союз осуществит это справедливое правосудие в одиночку, то не только десятикратно увеличит свой международный авторитет главного победителя и освободителя, но и на весь мир разоблачит всю грязную, но именно же англосаксонскую подноготную Второй мировой войны. И не надо думать, что это какой-то перебор со стороны автора. Не автор, а именно же сами англосаксы еще в 1945 г., да и до этого тоже, совершенно однозначно раскрыли все свои карты, причем именно так, как автор их и описал. У нас едва ли столь уж широко известно, что, доподлинно зная, что конкретно натворило против мира и человечества Объединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии в своем безумно преступном стремлении разжечь Вторую мировую бойню и повернуть ее на Восток, самым последним – в мае 1945 г. – из правительств государств – лидеров антигитлеровской коалиции согласившееся на проведение международного суда над нацизмом и нацистскими военными преступниками, Правительство Их Британских Величеств самым первым выдвинуло жесткое требование о резких ограничениях на свободу слова для подсудимых Нюрнбергского трибунала! Знаете, чего оно больше всего опасалось? «Обвинений против политики Великобритании вне зависимости от того, по какому разделу Обвинительного акта они возникают»![64] Но особенно британская сторона опасалась обвинений в адрес «так называемого британского империализма Х!Х в. и начала ХХ в.». Так оно и говорилось в английском меморандуме от 9 ноября 1945 г.![65] Но ладно бы только британское правительство так засуетилось. А то ведь куда рак с клешней, туда же и конь с копытом. Американский представитель на Нюрнбергском процессе Р. Джексон, не моргнув и глазом, заявил практически то же самое: «Я полагаю, что этот процесс, если на нем будут допущены дискуссии о политических и экономических причинах возникновения войны, может принести неисчислимый вред как Европе… так и Америке»[66].

О каком же неисчислимом вреде Европе и Америке изволил говорить Джексон? Ведь давно подмечено, что если по обе стороны Атлантики начинают говорить в унисон об одном и том же, то как минимум неспроста. А тут ведь не только в унисон, а чуть ли не дословное совпадение.

Но тут нам поможет сам Черчилль. Разъясняя роль Запада в разжигании Второй мировой войны, он охарактеризовал ее следующим образом: «В истории, которая, как говорят, в основном представляет собой список преступлений, безумств и несчастий человечества, после самых тщательных поисков мы вряд ли найдем что-либо подобное такому внезапному и полному отказу от проводившейся пять или шесть лет политики благодушного умиротворения и ее превращению почти мгновенно в готовность пойти на явно неизбежную войну в гораздо худших условиях и в самых больших масштабах»[67]. Это он насчет того, что вытворяли западные «демократии» в межвоенный период, когда СССР едва ли не круглосуточно пытался достучаться до их сознания, предлагая создать действенную систему коллективной безопасности и противодействия нацистской агрессии. Увы, западные «демократии» делали вид, что не слышат. Так что все верно сказал У. Черчилль.

Р. Джексон – главный обвинитель от США на Нюрнбергском процессе

Список преступлений, безумств и несчастий человечества, которые натворили западные «демократии», был столь безумно обширен, что именно они-то и занялись тем, чтобы противодействовать подлинному правосудию Нюрнбергского трибунала. Надеюсь теперь понятно, чего они боялись, противодействуя созданию механизма сурового возмездия нацистским преступникам?!

А что касается непосредственного создания Международного военного трибунала для суда над главными немецкими военными преступниками, то здесь следует отметить выдающийся вклад советской юридической науки. Ученые Советского Союза еще в сентябре 1943 г. собрались на специальную сессию Академии наук, посвященную ответственности фашистской Германии за злодеяния и ущерб, нанесенный агрессией. Основные доклады были сделаны академиками И.П. Трайниным и Е.В. Тарле, в прениях выступили члены Государственной чрезвычайной комиссии академики Б.Е. Веденеев, Н.Н. Бурденко, А.Н. Толстой и др.[68]В трудах советских ученых А.Н. Трайнина, Н.Н. Полянского, И.П. Трайнина, В.Н. Дурденевского, Д.Б. Левина, Е.А. Коровина, Б.С. Маньковского и других были теоретически разработаны материально-правовые и процессуальные вопросы суда и наказания военных преступников. Советские юристы выдвинули и научно обосновали идею уголовной ответственности за подготовку и развязывание агрессии, доказали несостоятельность применения доктрин государственного акта, приказа начальника и территориальной юрисдикции к военным преступникам. Государство и народ в целом могут нести лишь политическую и материальную ответственность, но не уголовную; уголовная неуязвимость государства за развязывание войны и совершенные в ходе ее преступления обусловливают уголовную ответственность лиц, в руках которых сосредоточилась власть в государстве, и конкретных исполнителей военных преступлений – таков был главный вывод, сделанный советской юридической наукой.

Еще в феврале 1943 г. известный советский ученый Н.Н. Полянский представил Чрезвычайной государственной комиссии проект «Организации уголовного преследования за преступления, связанные с войной»[69]. В нем указывалось, что гитлеровское руководство, ответственное за посягательства на самые устои международного мира и установленную соглашениями систему международных отношений, должно предстать перед международным уголовным судом. Подчеркивалось, что только приговор такого суда прозвучит как «слышный всему человечеству голос мирового общественного мнения»[70]. Полянский отмечал, что основное назначение такого суда заключается в том, чтобы «вскрыть все пружины заговора, который привел к еще небывалому в истории потрясению всех устоев достигнутой человечеством культуры, чтобы проследить щупальцы страшного чудовища гитлеризма и извлечь их из тела тех государств, в которые они уже успели проникнуть, чтобы явить миру… со всей возможной объективностью леденящую ужасом картину человеческих зверств, совершенных вероломными зачинщиками войны»[71].

Как только этот справедливый замысел был опубликован, тут же западные «доброхоты» нацизма резво засуетились, дабы спасти от сурового возмездия не столько даже самих нацистских преступников, сколько самих себя.

В проекте со всей подробностью характеризовалась организация такого суда, процедура расследования и слушания дела. Н.Н. Полянский подчеркивал при этом, что даже в соответствии с немецкими законами главные военные преступники подлежат суду тех стран, против которых они планировали и направляли эти чудовищные преступления[72]. Работы советских ученых, и в первую очередь А.Н. Трайнина, публиковались не только советской, но и зарубежной прессой и находили положительный отклик среди прогрессивных юристов мира[73]. Заслуги советских ученых в разработке идеи уголовной ответственности за развязывание агрессивной войны, идеи, положенной в основу устава Нюрнбергского процесса, признавали даже реакционные деятели[74].

В результате массированных усилий Советского Союза и прогрессивной мировой общественности советское предложение о проведении международного суда над главными военными преступниками стало не только преобладающим, но и единственным. Более того. Даже на Западе поняли, наконец, что нацистские военные преступники должны быть судимы и наказаны приблизительно так, как это было сделано русскими[75].

Однако, понимая неизбежность наказания военных преступников, западные державы в буквальном смысле слова отчаянно сопротивлялись организации публичного международного судебного процесса, на котором ущерб мог быть причинен далеко не одной только фашистской Германии. Они понимали, что гитлеровское руководство настолько скомпрометировало себя, что не может пригодиться ни в каких политических комбинациях. Личная судьба этих преступников и негодяев уже не волновала их, и они не возражали против того, чтобы справедливое возмездие настигло их. Но публичный процесс, на котором подсудимые получили бы право защищаться с помощью опытных адвокатов и предъявлять документы и свидетелей, таил в себе сплошь негативные для Запада неожиданности. На Западе резонно и всерьез опасались, что на международном процессе вскроются позорные для западных держав страницы истории международных отношений. Проведение процесса таило в себе и другую опасность – установление прецедента привлечения к уголовной ответственности глав государств за развязывание агрессивной войны в будущем. Особенно опасались такого процесса правящие круги Великобритании. Они понимали, что в ходе публичного разбирательства неизбежно встанут вопросы об их предвоенной политике сговора с фашистской Германией, подталкивания ее к войне против Советского Союза, в частности мюнхенское предательство. У. Черчилль, выступая в палате общин 4 октября 1944 г., отметил: «Нет уверенности, что для таких преступников, как Гитлер, Геринг, Геббельс и Гиммлер, следует принять процедуру суда»[76]. Еще более определенно высказался А. Иден в письме, направленном Комиссии Объединенных Наций по военным преступлениям: «Правительство Его Величества глубоко сомневается, особенно принимая во внимание фактор времени, в желательности и целесообразности учреждения межсоюзнического трибунала путем заключения специального договора на этот счет»[77]. 28 марта 1945 г. Иден заявил в палате общин, что, если английские солдаты захватят Гитлера, они могут сами решить, застрелить ли его на месте или привести живым[78].

20 марта 1945 г. лорд Эддисон, изучавший данную проблему по поручению палаты лордов, отметил, что наказание главных военных преступников имеет первостепенное значение, но в то же время высказался решительно против предания их междуна- родному суду. «Я совершенно уверен, – заявил он, – что если метод суда будет принят в вопросе наказания главных военных преступников, мир столкнется с серией длительных процессов, идущих один за другим, которые в конце концов вызовут чувство отвращения и омерзения у любого человека. Я искренне надеюсь, что этот метод не будет принят… Чрезвычайно важно, чтобы главные военные преступники были названы и наказаны решением союзников»[79]. Эту точку зрения поддержали граф Пирс, лорд Моэм и особенно архиепископ Йоркский, который буквально раскрыл все карты: «Я бы хотел видеть этих людей вне закона. Не следует организовывать публичный процесс со всеми его сенсациями и возбуждением. Те, кто поймают их, должны после установления личности сразу же предать их смерти»[80]. Выступивший в заключение прений лорд-канцлер Д. Саймон полностью одобрил такую линию[81]. Англичане упорно гнули свою линию на то, чтобы попросту расстрелять нацистских преступников, особенно главарей, не устраивая никакого следствия и уж тем более судебных процессов. Аналогичную позицию занимали и руководящие политические деятели США. За казнь без суда выступали государственный секретарь США Корделл Хэлл, председатель Верховного суда США X.Ф. Стоун, министр финансов Г. Моргентау и даже сам президент США Ф.Д. Рузвельт[82].

Такая точка зрения находила, увы, сторонников не только в правящих кругах. Ее придерживались даже искренние противники фашизма, многим из которых такое решение казалось весьма радикальным и справедливым. Весь суд – это спор между обвинением и защитой о том, виновен или не виновен подсудимый. Но какие могут быть споры по поводу виновности нацистских главарей? Полагая целесообразным исключить бесполезную, по их мнению, трату времени на судебное разбирательство, они предлагали простое на их взгляд решение: расстрелять гитлеровское правительство на основании согласованного административного акта?![83]

Однако предложение о замене судебного процесса административным решением не могло удовлетворить Советское правительство. Как, впрочем, и большинство принципиальных противников нацизма, придававших огромное значение именно гласному публичному процессу. Суммарная казнь на основе административного решения могла отвечать лишь цели возмездия за преступления, могла быть лишь заключительным актом войны. Но, будучи сама по себе противоправной, она нанесла бы ущерб укреплению законности и безопасности в послевоенном мире. И что самое важное, народы мира стремились к полному и окончательному разгрому фашизма, не только военному, но и морально-политическому. Этой цели отвечал только гласный судебный процесс над нацистскими главарями.

Неуклонно следуя своей линии обеспечения быстрого и справедливого суда и наказания военных преступников, правительство Советского Союза включило в соглашения о перемирии с Финляндией, Румынией и Болгарией пункты, предусматривающие сотрудничество правительств этих стран с советским главнокомандованием по задержанию лиц, обвиняемых в военных преступлениях, и суду над ними[84]. Одновременно правительство СССР призвало нейтральные страны закрыть границы для военных преступников. Так, например, 29 июля 1943 г. Советское правительство направило правительствам Турции и Швеции ноту, содержавшую призыв не предоставлять убежища Муссолини и другим преступникам войны. Советское правительство заявило, что оно «будет рассматривать предоставление убежища, помощь или содействие таким лицам как нарушение принципов, за которые борются Объединенные Нации и которые они решили осуществить всеми средствами, имеющимися в их распоряжении»[85].

Ни президент США Ф.Д. Рузвельт, ни премьер-министр Великобритании У. Черчилль не смогли игнорировать широкого международного резонанса действий Советского правительства. И со своей стороны вынуждены были предупредить нейтральные страны, что предоставление убежища главным военным преступникам и их помощникам несовместимо с принципами, за которые ведут борьбу Объединенные Нации, выразив одновременно надежду, что ни одно нейтральное правительство не разрешит использовать свою территорию для сокрытия военных преступников [86].

Небезынтересно отметить, что аналогичная нота была направлена Ватикану. Однако папа Пий XII, так же, как правительства Турции, Швейцарии и Аргентины, отказался дать заверения, что Ватикан не предоставит убежища военным преступникам[87]. После крушения фашизма в Италии и позднее, после поражения нацистской Германии, многие военные преступники укрылись в Ватикане. Постепенно с подложными документами различных «благотворительных» католических организаций их отправляли в страны Южной Америки, спасая от справедливого суда[88].

Тем не менее наиболее влиятельные деятели Великобритании по-прежнему пытались вывести из-под уголовного преследования нацистских преступников, в том числе и главарей Третьего рейха. В этом плане весьма характерен составленный лордом-канцлером Англии Д. Саймоном по поручению военного кабинета Великобритании и его главы У. Черчилля меморандум от 4 сентября 1944 г. В нем наряду с неуместным упованием на то, что главные военные преступники будут уничтожены либо самими немцами, либо покончат самоубийством, лорд-канцлер, который в свое время дал «зеленый свет» агрессии Гитлера на Восток, указал, что «метод судебного процесса, обвинения и юридического приговора совершенно неподходящ для ведущих и наиболее злонамеренных лидеров, таких, как Гитлер, Гиммлер, Геринг, Геббельс и Риббентроп. Помимо огромных трудностей, связанных с созданием суда, формулированием обвинения и сбором доказательств, вопрос об их судьбе – политический, а не юридический»!? Более того. Саймон по-прежнему настаивал на внесудебной негласной расправе над главарями Третьего рейха, считая, что «этот метод будет единственным заслуживающим одобрения и оправданным в деле с небольшой группой лидеров, о которых известно, что они несут ответственность за руководство войной, и которые имели полномочия ставки отдавать распоряжения, утверждать или потворствовать чудовищным злодеяниям, которые были совершены»[89]. Вот объясните, пожалуйста, как после всего этого называть эту тварь, которая именовалась лордом-канцлером?!

Фактически одновременно в правительственных кругах США и Англии были составлены два документа, решительно отвергавшие идею проведения международного судебного процесса над главными военными преступниками и предлагавшие казнь нескольких нацистских лидеров на основе административного решения союзников. Этот вопрос рассматривался президентом США и премьер-министром Великобритании на заседании II Квебекской конференции 15 сентября 1944 г. При этом было решено направить главе Советского правительства предложения лорда-канцлера Саймона как выражающие точку зрения правительств США и Англии[90]. В соответствии с этим решением У. Черчилль составил проект телеграммы И.В. Сталину, в котором излагались основные принципы меморандума Саймона и содержались некоторые комментарии к ним. Английский премьер-министр писал: «Не находите ли Вы, что следовало бы подготовить список, включающий, скажем, 50 или 100 лиц, чья ответственность за руководство или санкционирование всех преступлений и зверств установлена самим фактом их высоких официальных постов? Этот список не был бы, конечно, окончательным. Новые имена могли бы добавляться в любое время»[91].

У. Черчилль предложил на выбор два варианта – решать совместно судьбу каждого из нацистских лидеров, как только они попадут в руки союзников, или заранее составить список таких лиц, которых любой офицер в ранге генерала после установления их личности распорядится расстрелять в течение часа, не докладывая командованию. Мотивировалось преимущество этого метода следующим: как только список главных военных преступников будет опубликован, массы германского народа поймут, что между ними и их руководителями союзники видят большое различие, что в свою очередь приведет к подрыву авторитета и влияния руководства, восстановит немецкий народ против них и таким образом поможет разгрому Третьего рейха[92].

Правда, Черчилль струхнул отправить такую телеграмму Сталину. Вместо этого вместе с А. Иденом он в октябре 1944 г. отправился в Москву с целью добиться санкционирования Квебекского соглашения Советским Союзом. Во время этого визита впервые Советскому правительству был предложен англо-американский план расчленения Германии, одобренный в Квебеке. Однако ни в Москве, ни на каких-либо других международных совещаниях англо-американской дипломатии не удалось навязать свои планы Советскому Союзу. Окончилась провалом также попытка английского премьер-министра заручиться согласием Советского правительства с предложениями, изложенными в меморандуме Саймона от 4 сентября 1944 г. и одобренными Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем. В беседе с Черчиллем Сталин однозначно подчеркнул, что наказание главных военных преступников должно быть осуществлено в соответствии с решением суда![93]

Притихнув на время, англосаксы вновь вернулись к попыткам вывести нацистских преступников из-под уголовного преследования по суду на Ялтинской конференции 1945 г., на которой Черчилль вновь стал настаивать на внесудебной казни нацистских преступников. В ответ Сталин вновь указал, что главные военные преступники должны предстать перед судом. На Крымской конференции президент США занял двойственную позицию. С одной стороны, не отрицал необходимость наказания. Но в то же время пытался протащить идею о том, что-де процедура суда «не должна быть слишком юридической». Более того, настаивал на том, чтобы «при всяких условиях на суд не должны быть допущены корреспонденты и фотографы»![94]

Короче говоря, вплоть до завершения Крымской конференции только СССР и Сталин, как глава Советского правительства, были единственными, кто жестко, последовательно и принципиально защищали идею проведения международного судебного процесса над главными военными преступниками. В конечном итоге именно твердая позиция Советского Союза привела к коренному изменению ситуации. США, в частности, хотя и не без двойственного подхода, но все-таки принялись за разработку идеи международного трибунала и организации его работы.

Однако Великобритания по-прежнему в буквальном смысле отчаянно пыталась противодействовать реализации этой идеи. И даже тогда, когда США всерьез, казалось бы, взялись за разработку идеи о международном суде над нацистскими преступниками, а произошло это в середине марта 1945 г., и направили в Лондон соответствующего представителя, У. Черчилль и лорд-канцлер Д. Саймон по-прежнему решительно настаивали на том, чтобы незамедлительно казнить шесть-семь нацистских главарей. По их мнению, это было предпочтительнее, нежели длительный судебный процесс. К примеру, Д. Саймон, не стесняясь, выразил свою точку зрения следующим образом: «…Я обеспокоен перспективой длительного процесса, в ходе которого будут обсуждаться разного рода вопросы – юридические и исторические, – могущие привести к существенным противоречиям и спорам в мире, к непредвиденной реакции»[95]. Проще говоря, руководители Великобритании по-прежнему настаивали на немедленной казни нацистских преступников, особенно главарей Третьего рейха, лишь бы только концы в воду. В конце концов эта позиция нашла свое отражение даже в правительственном меморандуме Великобритании от 23 апреля 1945 г., в котором говорилось: «Правительство его Величества внимательно обсудило аргументы, которые были высказаны в пользу какой-либо из форм предварительного судебного процесса. Но правительство его Величества глубоко обеспокоено также трудностями и опасностями, связанными с таким курсом, и… полагает, что казнь без суда более предпочтительна»[96]. Более того. Правительство Великобритании выразило опасение, что проведение публичного процесса «может обратиться против союзников» и дать возможность обвиняемым «обосновать свои действия событиями прошлого».

Только жесткая, принципиальная и неуклонно проводившаяся в жизнь позиция Советского правительства и лично Сталина по вопросу о суровом возмездии для нацистских преступников в конечном счете безальтернативно вынудила западные державы принять эту точку зрения и перейти к конкретным действиям в этом направлении. В результате на конференции в Сан-Франциско в начале мая 1945 г. Великобритания также в принципе дала свое согласие на проведение международного суда над главными военными преступниками.

Однако при этом Сталин превосходно разыграл одну карту. По его указанию советская дипломатия, поддерживая американскую точку зрения о необходимости наказания нацистских преступников, которая, если уж честно, была не американской, а советской, одновременно негласно предоставила американской стороне шанс выдвинуть саму идею организации работы международного трибунала. На совещании министров иностранных дел СССР, США и Англии 3 мая 1945 г. американский представитель от имени правительства США выступил с инициативой о создании организации и выработке процедуры для наказания главных военных преступников, а также передал советской и английской делегациям проект предлагаемого соглашения и меморандум.

По возвращении в Москву в записке на имя Сталина Молотов изложил основные положения американского проекта и предложил принять его за основу для последующих переговоров. Но только при условии внесения в него указанных в записке поправок и дополнений. Вот текст этой записки Молотова:

«Товарищу И.В. СТАЛИНУ

7 июня 1945 г.

Американский представитель Розенман 3 мая в Сан-Франциско предложил представителям СССР, Великобритании и Франции начать переговоры о заключении соглашения о наказании главных военных преступников, вручив одновременно проект этого соглашения. Основные положения проекта следующие:

1. Учреждается Международный Военный Трибунал из представителей держав, участников Контрольного Совета для Германии – для суда над руководителями держав оси и их главными агентами и соучастниками (ст. 15), преступления которых не связаны с определенным географическим местом (ст. 5). Всякие отводы, основанные на том, что обвиняемый являлся или является главой или иным главным должностным лицом государства, не должны приниматься во внимание (ст. 10).

2. Для подготовки материала обвинения и установления лиц, подлежащих суду Международного Военного Трибунала, образуется следственная Комиссия из представителей СССР, США, Англии и Франции.

3. Международному Военному Трибуналу подсудны дела официальных и неофициальных фашистских организаций гестапо, СС. Трибунал может признать ту или иную организацию преступной и вынести об этом приговор, который будет считаться неоспоримым при последующем привлечении к уголовной ответственности участников той или иной организации.

4. Соглашение должно быть подписано Советским Союзом, США, Англией и Францией. Члены Объединенных Наций приглашаются присоединиться (ст. 1–2).

5. Международный Военный Трибунал “может заседать в любой части Германии, Австрии или Италии или какой-либо иной стране, с согласия этой страны” (ст. 17).

Считаю возможным принять американский проект Соглашения в качестве базы для переговоров, при условии внесения в него следующих поправок и дополнений:

1. Исключить пункты “с” и “d” статьи 12 о подсудности организаций. Лучше предоставить Союзному Контрольному Совету право признания преступными, роспуска и запрещения таких организаций.

2. Дополнить проект новой статьей о том, что участники Соглашения обязуются передать в распоряжение Трибунала любое лицо, подлежащее суду и находящееся в их власти.

3. Указать, что Следственная Комиссия использует материалы национальных комиссий по расследованию злодеяний военных преступников, подлежащих суду Международного Трибунала.

4. Установить, что члены Международного Трибунала и Следственная Комиссия председательствуют на своих заседаниях поочередно.

5. Предусмотреть вступление соглашения в силу со дня его подписания.

Прошу утвердить приложенный проект ответа американскому правительству, в котором дается согласие Советского Правительства на переговоры и на принятие американского проекта в качестве основы. Одновременно наш ответ содержит как вышеуказанные поправки, так и ряд других мелких поправок и дополнений, улучшающих американский проект Соглашения. В. Молотов»[97].

В ответе на предложения США 9 июня правительство СССР заявило о своем согласии с образованием международного трибунала для суда над главными военными преступниками и выразило готовность подписать соответствующее соглашение.

С 28 июня по 8 августа 1945 г. между правительствами СССР, США, Англии и Франции в Лондоне состоялись дальнейшие переговоры по вопросу о судебном преследовании и наказании главных военных преступников европейских стран. В директивах МИД СССР советской делегации к началу переговоров предписывалось настаивать на внесении в американский проект переданных ранее поправок советской стороны, а также ряда новых дополнений и изменений. Вот текст этих директив советским представителям при переговорах в Лондоне по поводу соглашения о наказании военных преступников, которые были направлены 24 июня 1945 г. заместителем наркома иностранных дел А.Я. Вышинским:

«На Лондонском совещании представителей Правительства СССР, США, Великобритании и Временного Правительства Франции по поводу Соглашения о расследовании преступлений и о наказании главных военных преступников советские представители должны руководствоваться следующим:

1. Поскольку имеется сообщение о том, что в проект Розенмана, врученный тов. Молотову в Сан-Франциско 3.V, Американским Правительством внесены изменения, советские представители должны тщательно изучить новый американский проект и представить Советскому Правительству свои предложения.

2. Настаивать на внесении в американский проект наших поправок, переданных тов. Громыко 9.VI.

3. Наряду с этим внести на рассмотрение совещания в Лондоне и настаивать на принятии следующих новых дополнений и изменений к американскому проекту:

a) в случае, если будет поставлен вопрос о расширении состава Международного Трибунала путем включения представителей стран, присоединившихся к Соглашению, допустить участие таких представителей в качестве пятого члена Трибунала по делам соответствующей страны;

b) право на представительство в Трибунале должны иметь в установленном ниже порядке лишь те присоединившиеся страны, которые принимали активное участие в войне против фашистской Германии и пострадали от фашистских злодеяний. Такими странами в первую очередь должны быть признаны: Украинская ССР, Белорусская ССР (по возможности также Литовская ССР, Латвийская ССР и Эстонская ССР), Польша, Югославия, Чехословакия и некоторые другие;

c) заседания Трибунала могут происходить на территории различных государств по решению Трибунала. Однако предпочтительной является территория того государства, в отношении которого данный обвиняемый совершил наиболее тяжелые преступления;

d) все официальные документы Следственной Комиссии и Трибунала должны составляться на английском, русском и французском языках, а также на языке той союзной страны, на территории которой происходит заседание Трибунала;

e) если заседание Трибунала будет происходить на территории одной из четырех союзных стран, то председателем Трибунала должен являться представитель этой страны в Трибунале. Судебный процесс в этом случае ведется на языке этой страны. Во всех других случаях председательствовать в Трибунале должны поочередно каждый из четырех представителей союзных стран, подписавших Соглашение, и процесс должен вестись на языке, избираемом по усмотрению Международного Трибунала;

f) уголовное преследование по преступлениям, предусмотренным ст. 6 американского проекта, должно возбуждаться Следственной Комиссией по предложению каждого из Правительств союзных стран – участников Соглашения или по инициативе Трибунала или Следственной Комиссии;

g) предание суду должно производиться Трибуналом на основании Обвинительного Акта, представленного Следственной Комиссией;

h) акты и документы комиссий, образованных в отдельных Союзных Государствах для расследования фашистских злодеяний, должны иметь то же правовое значение, что и акты, составляемые Международной Следственной Комиссией.

4. В развитие ст. 19 “в” американского проекта, содержащей нашу поправку к этому проекту, Соглашение должно предусмотреть обязательство Правительств – участников Соглашения принимать каждым в отдельности или совместно все необходимые меры для обеспечения выдачи Международному Военному Трибуналу военных преступников, оказавшихся на территории государств, не являющихся участниками Соглашения.

5. Внести на рассмотрение совещания предложение о том, чтобы между четырьмя Правительствами было заключено Соглашение об учреждении Международной Следственной Комиссии и Международного Военного Трибунала.

Постановления, регулирующие организацию и деятельность Следственной Комиссии и Трибунала, должны быть выделены в виде особого о них Положения, которое должно быть приложено к названному Соглашению.

6. В соответствии с п. 5 Соглашение должно быть сформулировано так:

1) “Правительства СССР, США, Великобритании и Временное Правительство Французской Республики согласились учредить для расследования преступлений и наказания главных военных преступников Международную Следственную Комиссию и Международный Военный Трибунал.

2) Утвердить прилагаемое к настоящему Соглашению Положение о Международной Следственной Комиссии и о Международном Военном Трибунале”.

7. В случае внесения какой-либо из делегаций на рассмотрение совещания новых предложений советские представители должны сообщать об этих предложениях Советскому Правительству вместе со своей оценкой и конкретными соображениями для получения необходимых указаний по этим предложениям.

8. Советские представители не должны без предварительного утверждения Советским Правительством принимать решений по вопросам, не предусмотренным настоящими директивами. Вышинский»[98].

Переговоры завершились заключением соглашения, включающего решение об учреждении Международного военного трибунала для суда над военными преступниками, преступления которых не связаны с определенным географическим местом. В качестве составной части соглашения был принят Устав Международного военного трибунала, в котором определялись его организация, юрисдикция и функции. Уставом предусматривалось также создание Комитета по расследованию дел и обвинению главных военных преступников. Главным обвинителем Комитета от СССР был назначен Р.А. Руденко, от США – Р.Х. Джексон, от Великобритании – Х. Шоукросс и от Франции – Ф. де Ментон.

К середине октября 1945 г. в результате кропотливой работы Комитета по сбору материалов для обвинения было подготовлено и единогласно принято обвинительное заключение против 24 обвиняемых. Прежде всего против Геринга, Гесса, Риббентропа, Деница, Йодля, Кейтеля, Розенберга, Кальтенбруннера, а также других. На состоявшемся по требованию советской стороны 18 октября в Берлине первом заседании Международного военного трибунала был принят обвинительный акт против главных немецких военных преступников. Одновременно было принято решение о признании преступными руководящего состава НСДАП, имперского правительства, ОКВ (Верховного командования вермахта) и генерального штаба, СА, СС, СД и гестапо.

Было решено также открыть судебный процесс в Нюрнберге не позднее чем через 30 дней.

20 ноября 1945 г. во дворце юстиции в Нюрнберге Международный военный трибунал начал суд над главными нацистскими преступниками. От Советского Союза в составе суда участвовали И.Т. Никитченко и его заместитель А.Ф. Волчков, от США – Ф. Биддл и Д.Д. Паркер, от Великобритании – Д. Лоренс и У.Н. Биркетт, от Франции – А.Д. де Вабр и Р. Фалько. В ходе 403 открытых судебных заседаний трибунала, на которых присутствовали многочисленные представители печати, были вскрыты тягчайшие преступления, совершенные гитлеровцами в годы войны. Неопровержимые факты вынудили подсудимых признать себя организаторами и участниками действий, признанных судом преступными, однако виновными они себя не признали. 1 октября 1946 г. судебный процесс над главными военными преступниками был завершен оглашением сурового приговора.

Надеюсь, теперь стало понятней, что не западные «демократии», а именно СССР и Сталин предложили сурово покарать нацистских преступников. Что не Сталин отклонял эту позицию, а именно же западные «демократии». Что не Сталин, а именно западные «демократии» отчаянно хотели избежать гласного международного суда над нацистскими военными преступниками. Что не Сталин, а именно западные «демократии» отчаянно пытались навязать идею о внесудебном и негласном расстреле главарей Третьего рейха. Что не Сталин, а именно западные «демократии» проводили яро обструкционистскую политику в вопросе о наказании нацистских военных преступников. Что не Сталин, а именно западные «демократии» хотели вывести главарей нацистского режима из-под уголовного преследования. Что, наконец, не Сталин, а именно западные «демократии» стремились не допустить обсуждения на его заседаниях невыгодных для себя вопросов, в том числе и о том, кто подготовил и спровоцировал Вторую мировую войну. Надеюсь, теперь понятно, что в действительности творилось накануне Нюрнбергского процесса.

А в заключение анализа блока упомянутых выше мифов хотелось отметить самое главное. Позиция западных «демократий» по вопросу о наказании нацистских военных преступников, прежде всего непосредственно Великобритании, есть суть свидетельство того, кто же на самом деле является подлинным виновником – наряду, естественно, с главарями Третьего рейха и даже в большей, чем они сами, степени, – развязывания Второй мировой войны! Именно поэтому-то западные «демократии» отчаянно стремились расстрелять без суда и следствия главарей нацистского режима! Как подсудимые, тем более на гласном международном суде, они были чрезвычайно опасны именно для западных «демократий»! Так что даже с этой точки зрения запредельно подлой является навязываемая нам извне всевозможной забугорной сволочью точка зрения о том, что-де СССР является виновником Второй мировой войны.

Ну, а теперь можно приступить и к детальному анализу мифов о самом советско-германском договоре о ненападении. Проще говоря, приступить к анализу всего того, огласки чего столь панически боялись англосаксы.

Если бы не Сталин, который подготавливал Вторую мировую войну во исполнение заветов классиков марксизма и самого Ленина о необходимости совершения мировой революции, для чего требовалась ситуация мировой войны (которую предвидел Ленин), то не было бы никакой необходимости подписывать с нацистской Германией спровоцировавший мировую бойню договор о ненападении.

Если бы не Виктор Суворов, который своим трудами «Ледокол», «День-М» и другими открыл новые горизонты в изучении Второй мировой и Великой Отечественной войн, то мы так и не знали бы подлинной истории.

Давно подмечено, что «с трудом приходят на ум мысли о том, что события далекого прошлого некогда ожидались в будущем»[99].

Так оно и есть в действительности. И из века в век повторяется одна и та же ситуация – мысли подобного рода действительно с колоссальным трудом посещают умы многих, особенно хулителей отечественной истории. Однако же какое нам может быть дело до этих, чином хулителей Истории Ее Величества России от ума освобожденных, если вопрос об ответственности за Вторую мировую войну по-прежнему является особо острым, особо актуальным?! Яростные споры и ожесточенная полемика на эту тему не прекращаются до сих пор, многие аспекты которой являются предметом жестких политических столкновений и в наше время. Соответственно нет иного выхода, кроме как пойти на изложение детального анализа предыстории Второй мировой войны, дабы показать, кто же на самом деле был виноват в ее развязывании. Однако не в академическом стиле и духе, а в режиме разведывательно-исторического расследования. Потому что, как отмечал О. Бальзак, «существуют две истории: лживая официальная история… и тайная история, где видны подлинные причины событий». И нам настоятельно необходимо осуществить тщательный анализ самых сокровенных, самых тайных анналов Истории, дабы понять подлинные причины всего того, что предшествовало заключению советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 г. и что последовало вслед за его подписанием. Не довольствоваться же нам в третьем тысячелетии подлыми резолюциями взбесившегося съезда сброда негодяев, которым верховодили предатели СССР! Этот сброд, за исключением верховод, ведь даже и не понял тогда, что натворил, к каким катастрофическим последствиям подвел Величайшую Державу мира, которые не замедлили сказаться, отправив на помойку Истории и их самих! Впрочем, черт с ними! Все равно Ее Величество Россия и Ее Великая История воздадут им по заслугам, а кое-кому уже воздали…