…сидит во мне Гришка,
жить люблю, а не умею.
Александр Блок.
I.
Как ты, невская вода, холодна!
Всё иду, иду ко дну. Нету дна.
Хоть бы чуточку тепла. Нет тепла.
Видно, весь уже сгорел я дотла.
Ни рукой не шевельнуть, ни ногой,
Словно я уже не я, а другой.
Словно жизнь моя была, да сплыла,
Словно в Балтию с водой утекла.
Ты вернись, хоть на секунду, вернись,
Ты вернись ком мне, уплывшая жизнь,
Чтобы воздух был во рту, как всегда,
А не льдистой Малой Невки вода.
Но иду, иду ко дну. Нету дна.
Как ты, невская вода, холодна.
Как растёкся по тебе страшный миг,
Словно жизнь моя, и мал и велик…
* * *
Четверть водки на тесовом столе;
Огурцы, стакан, отец в полумгле;
Под божницею лампадка горит;
Захмелев, отец чудно говорит:
«Подрастай давай, сынок, подрастай.
За узду ловчее счастье хватай.
Но не наших, не крестьянских кровей,
А схватить из лучшей жизни умей.
За кобылкой вороной да сохой –
Этот жребий откровенно плохой.
Будешь спину до могилушки гнуть,
Никуда из борозды не шагнуть…»
«А куды же надо, тятька, шагать?» –
«А туды, где хозяёв не видать.
Где свободою дыши и дыши,
Хошь, гуляй, а хошь, на печке лежи».
* * *
Я мальчонка был ужасно больной.
Вечно мокрая постель подо мной,
А позднее, как нагрянет весна,
Изнурительные ночи без сна.
Звали все меня в селе «сопляком»,
Словно в горле был я каждому ком.
Издевались надо мной, как могли,
И в отместку злую – кражи пошли.
А воруешь – так учись выпивать,
А по пьянке станешь с девками спать,
А поспишь, так будешь крепко побит.
Я поныне теми драками сыт.
* * *
Но однажды странник шёл по селу.
В своих бедах я признался ему.
Он сказал: «Такой совет тебе дам –
По окрестным походи монастырям.
Исповедуй свои беды-грехи,
Корку грязи перед Богом стряхни.
Может статься, где-нибудь у мощей
Исцеленье встретишь боли своей».
* * *
Как любил я, путь-дорожка, тебя!
То под ветром ты, пылищу клубя,
То под солнышком лежишь, разморясь,
То в песок ты превращаешься, то в грязь.
По тебе любой приятно брести,
Посох нищенский сжимая в горсти,
Да котомку поправляя плечом,
Да мечтая ни о ком, ни о чём.
Знать, об этом тосковал мой отец,
Чтоб не пашня, а душистый чебрец
Без заботушки твой радовал глаз,
А дорожка всё вилась да вилась.
* * *
Я немало обошёл монастырей,
Исповедовался в немощи своей,
Но недолго я задерживался в них,
Очень редко находя там святых.
Не для Бога жили старцы, для себя,
Лишь одно своё тщеславие любя.
И вино у них, и девки – грешный чад.
Вот куда уже дошёл мирской разврат.
Но совру я всё же, если утаю –
Повстречал я там и тех, кто в жизнь мою
Божьим светом яркопламенным вошли
И от горестной юдоли увели.
И учился я у них, как надо жить,
Как делами люду грешному служить,
Как Всевидящему душу открывать,
Как с колен в молитве долгой не вставать.
* * *
Верхотурский монастырь. У мощей
Симеоновых я с болью своей.
«Симеоне, чудотворец святой,
Сжалься, друг, хотя бы ты надо мной!
Довели меня болезни, довели,
Стал я обликом темнее земли.
Дай мне силы. Буду Богу служить
Верой, правдой. А иначе не жить…»
Так лежал я, может, час, может, два,
Только чую – просветлела голова,
Только чую – тело силой налилось.
С этих пор и житие началось…»
* * *
Я в Покровское вернулся домой,
Тайный скит себе построил лесной,
Всё молился да молился в скиту,
Помня милость Симеонову ту.
Но однажды мне явился Господь:
«Осеняю твою грешную плоть,
Открываю на людей очеса,
Будешь дивные творить чудеса.
Но всесилие твоё до тех пор,
Пока в сердце не накопится сор,
Пока зло в тебе добро не затмит,
Пока помнить будешь тайный свой скит…»
* * *
Я на крыльях на небесных к жене.
Хорошо, легко и весело мне.
Радость в сердце так и прёт через край:
«Покатаемся на лодке давай».
Лихо лодку в быстрину оттолкнул,
А что вёсла позабыл – не смекнул.
Над неловкостью смеётся жена,
Да не знает, что мне сила дана.
Помолился я Христу горячо,
А жена в испуге: «Гриш, это чо?»
Видит – лодка без хлопот и забот
Против быстрого теченья плывёт…
II.
Как ты, невская вода, холодна!
Всё иду, иду ко дну. Нету дна.
Хоть бы чуточку тепла. Нет тепла.
Видно, весь уже сгорел я дотла.
И уже надежды нет никакой.
Лёд, как панцирь, по-над Невкой-рекой.
И, как панцирь, ледяная вода,
Холоднее и мучительней льда.
Миг ещё, и сам я в лёд превращусь,
И прости, прощай, Великая Русь,
И прости, прощай, Царица и Царь,
И Царевич, молодой государь.
Ледяной водой уже не дышу,
Скоро, скоро путь земной завершу.
Только жизнь свою докончу смотреть,
Тут и время насовсем умереть…
* * *
Слух по миру быстрой птицей летит –
Про меня, про чудеса и про скит.
Кто сказал, кому, с какой такой тоски,
Но повадились в Покровку ходоки.
Дальше больше. Вот однажды в село
Миллионщицу с прислугой занесло.
День, другой в моём семействе гостит,
А потом за чаем мне говорит:
«Убедилась я, ты, Гриша, святой.
До Казани ты поедешь со мной.
Мой дружок архимандрит Феофан
Интересный на тебя строит план».
* * *
Вот в Казани у купчихи живу.
С Феофаном говорю наяву.
От волнения напал, было, бзик.
Ну а вышло – неплохой он мужик.
Говорит: «Ты там повздорил с попом…»
Я сказал: «Ну да, поспорил о том,