Стоя на вершине Стоглавого утёса, наречённая Алаур Бренна Фаэр, последняя из дома д’Хану, наблюдала, как врезаются молнии в тела живых и неумерших далеко внизу.
– Будьте вы прокляты, – прошептала она. – Будьте прокляты все, кто мнил себя настолько безупречным и настолько сильным, что не желал слушать об угрозе. Будьте прокляты те, кто предпочитал ненавидеть друг друга и тратить время на склоки, вместо того чтобы объединить силы и выступить против общего врага.
Красные, белые и жёлтые, молнии разрезали небо на десятки фрагментов, косами смерти сплетались между собой и расплетались уже у самой земли – только для того, чтобы поразить новую цель. Один за другим снаряды чистой разрушительной силы падучими звёздами врезались в землю по обе стороны от королевы.
Алаур оставалась неподвижна – вопреки собственным словам она и мысли не допускала о том, что заклятие врага может ударить в неё.
Там, под ногами, протянулось плоскогорье Ареноа – бесконечная равнина, которую обитатели Бладрейха считали своим юго-восточным плацдармом – а дроу, обитатели Обсидиановых гор – границей своих владений на северо-западе.
Много веков прошло с тех пор, как наземные войны заставили народ дроу перенести большую часть своих поселений под горы. Много веков минуло с тех пор, как пала диктатура великих жриц. Менялись законы и обычаи, но сами дроу оставались теми же, что и прежде. И ненависть между кланами оставалась сильнее любой ненависти к обитателям наземного мира.
– Мы никогда не вернёмся на землю, – тихо произнесла Алаур, наблюдая, как очередная молния расщепляет надвое скалу. – До тех пор, пока ненависть в наших сердцах сильнее любви. До тех пор, пока жажда власти сильнее любви к свободе.
– Госпожа! – голос гонца, бегущего вверх по склону, с трудом разорвал поток безрадостных мыслей.
Алаур прищурилась, вглядываясь в полуночный сумрак. Несмотря на бесконечные всполохи цветных огней разглядеть лица бегущего она не могла. От грохота снарядов закладывало уши, и Алаур с трудом слышала собственный голос, когда задавала вопрос:
– Кто меня зовёт?
Не услышали её и те, кто стоял по обе руки от королевы.
Алаур продолжала щуриться. Двое стражей беззвучно выступили вперёд, заслоняя её от возможной атаки. Королева не шевельнулась, даже не высвободила скрещенных на груди рук. Так и стояла, пока не сумела рассмотреть белоснежные волосы бегущего, собранные в высокий хвост. Острые уши, одно из которых, надорванное с краю, украшали три серебряных серьги. Ещё одна такая же отсвечивала в брови. Чёрный доспех мерцал обсидиановыми пластинами в отсветах пламени. За спиной виднелся колчан, из которого торчали стрелы с разноцветным оперением: красные – смоченные в масле, зелёные – пропитанные ядом, синие – зачарованные магией льда. Лук мужчина сжимал в тонких пальцах, руки его были протянуты к королеве.
– Кхару! – выкрикнула Алаур, с трудом перекрывая грохот взрывов. Она наконец-то узнала гонца.
– Моя королева! – молодой, по меркам дроу, воин упал на одно колено, не обращая внимания на два направленных на него изогнутых клинка.
Алаур изобразила рукой изящный, но торопливый жест, давая стражам понять, что опасности нет.
– Мой верный друг… – тихо произнесла она и, опустившись на корточки, протянула руку разведчику. – Встань. И говори, что тебя привело.
– Я боюсь, мои новости вам не понравятся, госпожа, – произнёс Кхару, не поднимая глаз. Зрачки его сверкнули в сторону, очерчивая фигуры двух других молчаливых спутников королевы, и Алаур поняла – он не хочет говорить при них.
– У нас нет ни времени, ни возможности сожалеть о чём-то и таиться, – сказала Алаур, не скрывая горечи. – Говори. Что бы не случилось, мне лучше узнать об этом сейчас.
Несмотря на приказ, Кхару медлил – он знал госпожу достаточно хорошо. Алаур не была ни злой, ни эгоистичной. Она искренне любила их потерявшийся в собственных дрязгах народ. И кто бы что не говорил о королеве, Кхару не хотел причинять ей боль.
– Не бойся за меня, – так же негромко продолжила Алаур, – всё самое страшное, что могло произойти с дочерью дома д’Хану давно уже со мной произошло.
– Боюсь, моя королева, вы недооцениваете того, что случилось только что. Того, что нас ждёт. И того, что продолжает происходить сейчас внизу. К началу боя нам казалось, что силы равны. Но носферату владеют магией куда более тонкой и опасной чем та, что подвластна нам. Чем та, какой мы могли ожидать.
Алаур нахмурилась и перевела взгляд. Теперь через плечо Кхару она смотрела на залитую кровью долину. В воздухе пахло озоном. Ветвистые молнии разрезали небо. Пламя бушевало на чёрных камнях, пожирая тела погибших.
– Говори, Кхару, – мрачно приказала она. – Что бы там ни было, мы не отступим. Нам попросту некуда отступать. Я не позволю своему народу вечно прятаться в горах.
«Не отступим…» – с тоской подумала она про себя, – «Если только Миления, королева-мать, не отдаст другой приказ…»
– Воины носферату как и мы способны управлять стихиями холода, ветра, воды и огня. Как мы и предполагали, им недоступна земля. Но все эти силы, как и другие известные нам школы магии – лишь малая часть их мастерства, – Кхару сделал паузу, не решаясь продолжить, но поймав напряжённый взгляд королевы, всё-таки договорил: – Они способны управлять разумом, госпожа. Покоряясь их силе, наши воины поднимают мечи против братьев.
– Покоряясь их силе? – не сдержав бессильной ярости, Алаур стиснула кулаки. – Стоит ли пенять на зеркало, коли рожа крива? Может, предатели попросту используют слухи, чтобы запугивать друг друга – и этими же слухами оправдывают желание избавиться от личного врага? Говоришь так, как будто не знаешь наших солдат… – Алаур замолкла, внезапно осознав, что какова бы не была истина, Кхару не виноват в том, что происходит там, внизу.
– Как бы там ни было, моя госпожа, – Кхару опустил взгляд к её ногам, облачённым в высокие сапоги с отделкой изсеребра, – наши воины могут ненавидеть друг друга, но они слишком боятся Богиню, чтобы нарушить её волю и обратиться на службу её врагам.
Алаур бросила быстрый взгляд на женщину, стоявшую у неё за плечом – и снова посмотрела на долину.
– Договаривай, – потребовала Алаур. – Что так напугало тебя?
– Наши отряды разбиты, королева, – Кхару замолк, не смея взглянуть ей в глаза. – Нам не удержать перевал. Армии дроу больше нет. Ваш супруг и его мать погибли. У нас не осталось королевы, кроме вас.
Алаур молчала несколько бесконечно долгих секунд. Свобода и страх в одно мгновение навалились на неё неподъёмной ношей, но там, внизу, продолжалось сражение, и медлить было нельзя – она, королева, должна была принять решение сейчас.
Алаур выпрямилась и произнесла громче, перекрывая шум битвы:
– Так что же ты хочешь мне сказать?
И Кхару, после недолгой паузы, ответил так же, в полный голос, позволяя всем присутствующим в ставке услышать последние слова:
– Госпожа, наша армия пала! Королева и её сын… королева Милления… мертва. Её сын, Элауг Эт Зау, отправился к богине следом за ней.
Услышав последние слова, Алаур оторвала тяжёлый взгляд от долины, полной мертвецов, и посмотрела на главу отряда разведчиков.
– Кто теперь правит подземным миром? – спросила Алаур. Кхару молчал несколько секунд, затем упал на одно колено и приложил руку к груди.
Алаур обернулась на Вейла, сурового мужчину с двумя клинками за спиной, стоявшего по левую руку от неё. Тот медленно повторил жест Кхару.
Алаур посмотрела направо, туда, где, скрывая лицо под низко надвинутым капюшоном, стояла прекрасная Эления, глава касты жрецов. Эления несколько секунд глядела королеве в глаза из полумрака капюшона, а затем тоже опустилась на одно колено.
– Мир праху Королевы, – произнесла Эления размеренно, – да здравствует Королева!
Губы новой королевы дрогнули. Она ни на грош не верила этой присяге– и точно так же не знала, следует ли верить двум другим.
– Что же вы молчите? – спросила Алаур, переводя взгляд с одного на другого. – Ты, Эления, скажи. Что твои боги советуют нам теперь?
Эления безмолвствовала, и по её красивому и равнодушному лицу Алаур, как ни старалась, не могла прочитать ничего.
– Кхару?
Кхару тоже опустил взгляд. Всё, что мог, он уже сказал.
Алаур прикрыла глаза, силясь успокоить бешено стучащее сердце. «Королева», – думала она. «Королева без армии, в королевстве которого нет. Где каждый точит против каждого меч». Алаур никогда не избегала интриг. В землях дроу избежать их было попросту невозможно. Повидала она и достаточно войн – хотя ни одна из них не была такой масштабной как та, что нынче подступила к границам королевства. Всю жизнь она ощущала себя проигравшей – проигравшей собственному супругу и его матери, захватившим власть, которая по праву принадлежала дому д’Хану.
– Вейл! – Алаур распахнула глаза и, вскинув голову, повернулась лицом к последнему из стоявших рядом. Ледяной ветер взметнул её белоснежные волосы, и вспышки пламени отразились в зрачках.
Алаур смотрела на дроу, который некогда был советником её отца, но тот молчал. Королева стиснула зубы, чувствуя, что готова сорваться на крик
– Вейл, я жду твоего совета, – холодно повторила она.
И без того тонкие губы собеседника сжались в едва заметную черту.
Алаур видела, как стискивают сильные пальцы рукоятку кривого клинка. «Неужели и он меня предаст?» – пронеслось в голове. В одно мгновение её одолел страх. Алаур не собиралась отступать. Не собиралась сдавать город. Не собиралась подчиняться врагу – но она не знала, как может продолжить борьбу.
Вейл, наверное, знал. Но хотел ли? Алаур не видела подобной решимости в его прищуренных глазах.
– Я не провидец, – сухо ответил Вельд. – Если вы ждёте, что я дам вам ответ на вопрос, на который ответа нет, королева, то вы обратились не к тому, – Вейл скосил глаза на Элению, – могу лишь поделиться своими суждениями, а волю богов пускай вам раскроет кто-то другой.
Алаур стиснула кулаки.
– Вы все говорите, что признаёте меня королевой, но отказываетесь мне помогать?
– Я не отказываюсь, – возразил Вейл, – лишь предупреждаю, что смертен, как и все. И посоветовать вам могу лишь то, что в силах смертных. А вам, в свою очередь, может не понравиться мой совет.
Алаур разглядывала Вейла, пытаясь прочитать значение этих слов по его лицу. Потомок такого же древнего рода, как и её собственный, Вейл, пожалуй, тоже мог бы претендовать на престол – если бы только не был мужчиной. Женщин в старшей ветви дома Тай Кайен не осталось. Приведённая в дом жена здесь бы не подошла. Но Алаур знала, что не в этом причина верности Вейла её матери. Они вдвоём помнили ещё те времена, когда дроу вели войны по всему материку. Когда её народ был народом воинов и не прятал голову в песок.
Облачённый в обсидиановый доспех, с белоснежными длинными волосами, трепещущими на ветру, и тёмно фиолетовым плащом, развевавшимся за спиной, Вейл сам походил на одного из воинов древности, каких вдоволь можно было отыскать на страницах книг – но в жизни Алаур не встречала ещё ни разу. «Он не только мог бы быть королём», – необыкновенно отчётливо осознала Алаур. – «Он и справился бы лучше меня». Алаур невольно покосилась на жрицу, которая никогда бы не допустила в королевстве дроу такого позора.
На чёрном нагруднике Вейла красовался старинный знак танцующих с клинками – овитое змеёй мировое древо. Рукоять клинка, который, должно быть, передавался из поколения в поколение, как у всех старших воинов великих домов, испещряли чёрные драгоценные камни – слёзы валькирий. И в то же время, глядя на тонкие пальцы своего ближайшего соратника, Алаур с тоской думала о том, что этот клинок, должно быть, много десятков лет не покидал ножен. Если он не заржавел, то лишь потому, что дроу слишком следят за собой, чтобы таскать на церемонии заржавленный меч. Алаур представила, как взлетает вверх и сверкает во всполохах пламени его драгоценное лезвие, и усмехнулась собственным мыслям. «Никогда», – подумала она. «Воины нашего народа так же стары, как и сам народ».
– Разве не ты должен вести наши армии в бой? – спросила Алаур, старательно скрывая разочарование, грозившее пролиться наружу через её голос. – Мы – древний и воинственный народ. Я – королева, но я – женщина, а даже в подгорном королевстве война исконно была делом мужчин. Так скажи – что нам делать теперь?
Вейл отвёл глаза.
– Наша армия разбита, – повторил он. – Я не придумаю, как победить в одиночку тысячи носферату, моя госпожа. Я не маг, и не смогу ответить на вопрос, как рассеять их колдовство.
Алаур в отчаянии закрыла глаза. Она владела магией и в это мгновение судорожно пыталась найти ответы на те вопросы, на которые другие отказались отвечать. «Если бы только у меня было время…» – с тоской думала она.
***
Алаур обвела окруживших её дроу взглядом, в котором читалась чистая ярость. Развернувшись в сторону равнины, она замахнулась и с глухим рыком швырнула в бездну сгусток воздуха. Раскручиваясь и увеличиваясь в размерах с каждым метром, вращающийся диск стремительно набирал силу урагана, чтобы далеко внизу столкнуться с молниями и пламенем, бушевавшими на поле битвы.
У самого подножия холма, рядом с тем местом, куда врезался снаряд, показались из ущелья трое бегущих существ – один, чернокожий и светловолосый, безусловно принадлежал к народу дроу. Двое других, темноволосых и светлокожих, с яркими тонкими губами – к племени вампиров.
Алаур молча наблюдала за тем как разгорается схватка, и только когда дроу начал проигрывать, с яростным рыком воздела руки и запустила в направлении поля битвы ещё два снярада. Вращаясь, шары клубящегося воздуха толкнулись в тела носферату и отнесли их на десяток шагов назад.
– Что в них такого, что мы не можем их победить? – спросила она, резко разворачиваясь к своей свите.
Ответом ей снова стала тишина.
– Королева? – с горечью произнесла она. – Королева чего? Королева уничтоженного народа? Королевства, которое принадлежит Империи Крови?
Она снова обвела всех троих разъяренным взглядом. Белоснежные волосы Наречённой взлетали на ветру и колыхались, будто клочья снежной бури.
– Что же вы замолкли, мои верные, мои преданные друзья?
Первым голову поднял Вейл. Глаза генерала сверкали в отблесках молний, будто стальные клинки.
– Если вы так считаете – то да.
Алаур глухо зарычала, собрала в ладони ещё один сгусток воздуха, но тут же раздавила его в пальцах, натолкнувшись на полное безразличие в глазах своего генерала.
– Приказывайте, – сказал Кхару спокойно из-за её спины.
– Приказывать? – Алаур обернулась к юноше, нервно сжимавшему пальцы на тетиве лука. – Что я могу приказать теперь, когда вампиры стоят у стен Керр-Иса? Я говорила… Я говорила, что нужно ковать мечи из серебра. Я говорила, что они придут с севера. У нас было время. У нас была армия. У нас были силы. Но тогда вы не просили меня приказывать, не так ли?
Она замолкла, обводя ненавидящим взглядом своих командиров.
– Ваша ярость бессмысленна, – проговорила Эления холодно, сверкнув из-под капюшона синевой глаз, – мы – лишь руки Наречённой Богини Пауков. Доколе волей Наречённой было сохранять мир – мы сохраняли мир. Если теперь вы прикажете убивать – мы будем убивать.
– Убивать… – под ледяными взглядами советников Алаур успокоилась внезапно и резко. – По-твоему, это поможет, Верховная?
Жрица молчала.
– Или вам всем всё равно – погибнете вы или выживите?
– Мы все – лишь руки твои, – произнесла Эления с напором, но в этой преданности Алаур чудилась лишь фальшь.
– Вейл, – бросила она, тяжело дыша, – что ты предложишь?
Вейл посмотрел на королеву, не поднимая головы.
– Вы можете принять бой, моя госпожа. Если мы успеем стянуть солдат из южных форпостов, возможно, ставка выстоит.
– А город?
– Город сгорит.
Алаур окинула взглядом вековые, ни разу не павшие под натиском врага стены древнего города. Керр-Ис был символом. Его падение стало бы падением народа дроу.
– Ещё, – бросила она.
Вейл помолчал.
– Вы можете сдаться, – сказал он тихо.
Алаур метнула в него свирепый взгляд.
– В этом случае город выстоит, моя королева. Но вы… – он замолчал и Эления продолжила за него.
– Как победитель тот, кто ведёт войско вампиров, может предъявить право на вашу силу.
– На мою силу, – повторила Алаур непонимающе.
Некоторое время советники молчали.
– Он может потребовать ритуала передачи власти, – закончила Эления.
– Мы не допустим этого, – торопливо добавил Вейл.
Алаур всё ещё не понимала. Вейл и Эления переглянулись, будто уступая друг другу право дать объяснения, но никто из них так ничего и не сказал.
Алаур отвернулась и сверху вниз посмотрела на поле битвы.
– Что ж… – проговорила она медленно, – что бы там ни было, у нас нет времени ждать. Каждую минуту наши люди умирают в этой бесполезной войне, – она опустила веки, пытаясь смириться с тем, что должна сказать, – Кхару… отправьте гонца. Передайте, мы просим перемирия.
Алаур развернулась и посмотрела на долину, где рассеянные по чёрным камням остатки армии дроу метались в поисках путей для побега.
«Какой смысл бороться за тех», – подумала Алаур, – «Кто не хочет бороться за себя?»
Она стиснула кулаки и закрыла глаза, но стоило королевеопустить веки, как сильная рука с жилистыми пальцами сжала её плечо.
– Ты решила правильно, девочка моя, – услышала она голос Вейла над самым плечом.
– Правильно? – переспросила Алаур с горечью. – Что же ты сам не подаришь им своё тело и свою душу? Что же не пожертвуешь честью, чтобы спасти свой народ?
– Честь не имеет цены, – вторгся в разговор низкий женский голос и, открыв глаза, Алаур со злостью посмотрела на жрицу. – Не имеет, – продолжила Эления, – потому что её никто не станет покупать. Главное выжить. А тот, кто жив, всегда сумеет нанести ответный удар.
Алаур покачала головой. Ей больше не хотелось спорить. Этот бой был проигран. Не тот, что внизу – а её личный бой за право быть свободной и решать, каким будет её народ.
– Так учит твоя богиня? – только и спросила она ехидно.
– Не только моя, – возразила Эления, – богиня всех подземных королев.
Алаур открыла глаза и опять посмотрела вниз. Она не хотела быть королевой подземного мира. Дроу, о которых она мечтала, жили на поверхности земли.
– Может быть и есть мудрость в её словах, – признала она вслух и стиснула зубы, продолжая наблюдать, как мчится через поле всадник на сером ящере. Белый флаг трепетал над его головой. Флаг, который Алаур, будь её воля, не подняла бы никогда.
«Может быть, и есть», – повторила она про себя. – «Только я обойдусь без мудрости подлецов. Пусть наземники думают о дроу что захотят. Ты права, Эления. Я ещё жива. И, покуда теплится в моих жилах кровь, я сумею нанести ответный удар… Всем моим врагам. Тем, что живут на земле. И тем, что прячутся под горой».
– Да будет так, – произнесла она вслух. – Пусть воплотится воля богини. Моей рукой.