Глава 3. Христианская кончина

"Бабушка". Автор: skhakirov из Донецка, Украина. 9.09.2007г.


Прошло три года со дня описываемых событий. Полюшка подросла, окрепла, ей исполнилось 10 лет. Уже не было такой работы в доме по хозяйству, в огороде, в поле и на покосе, которою бы мать с ней не разделяла. Только Дарья Ивановна с каждым годом становилась все слабее и слабее.

«Такая уж доля нам, старикам, слабеть, да умирать, а вам, молодым, расти и крепнуть и жить дальше. Да будет на все воля Божия! – так иной раз говаривала она Поле. – Жизнь души жизнью земной не кончается. После смерти душа со всеми своими мыслями, чувствами, словами и делами будет жить в вечности. И на что способна – то и получит. Забывала душа Бога, отрекалась от Него словами и делами – будет жить без Бога в вечности. А какая в вечности без Бога жизнь и так понятно: в великой тесноте, в скорби. Только Господь дает истинную радость, чистоту и жизнь настоящую. Богоотступник же диавол радости и жизни дать не может, он – человеконенавистник и человекоубийца из покон веков. Один Господь, наш Праведный Судия, любит человека и милует больше, чем кто-либо на свете».

Дни проходили за днями, наступала осень. Дарья Ивановна сделалась совсем плоха. Все больше и больше она не сходила с печи, полушепотом читая наизусть псалтирь и молитвы. Жалоб от нее сильных не было, разве только скажет иногда: «Что-то мне нынче не здоровится, простите меня, сердешные, плохая я вам помощница.» Но никто на нее не сердился. Иван Сергеевич и Евдокия Семеновна сами о ней как могли заботились: поили, кормили, вовремя топили печку, поддерживали словами. А Поля – та души в Дарье Ивановне не чаяла. Заберется в свободное от работы время на печку (чаще всего – вечером) и просит: «Бабушка, расскажи сказку». А Дарья Ивановна ей рассказывала. Сказок она много знала, как и большинство других крестьянок ее возраста. Многому от них можно было научиться неграмотной девочке, которая и книг-то особо не видела и читать не умела. Но по памяти очень многое запоминала.

Бывало, уйдет отец с матерью в поле вместе со своей родней трудиться. А Полюшка когда с ними пойдет, а когда по домашним делам хлопочет: воды принесет, скотину покормит, корову подоит, в избе приберет, обед приготовит, да в печь томиться поставит. Выдастся у нее свободное времечко – ей бы с подружками во дворе побегать, а она все к Дарье Ивановне льнет: " Расскажи мне что-нибудь, бабушка.»

«С Богом мы, конечно, никогда не одиноки. Но сердце человеческое, грешное, уж очень хочет вживую видеть своих дорогих и любимых. Поговорить, услужить, утешить, – а их уже нет на этой земле. Один главный смысл в жизни остался – молиться за них Господу, чтобы им на том свете было хорошо. Надеюсь, на том свете свидимся, если Господь простит меня за все, окаянную.»

Сложная пора времени года – ноябрь. С непогодой и полным умиранием природы. Многие болеют в это время года. Крепко занедужила и Дарья Ивановна, похудела и ослабла совсем. Годков-то ей было уже много.

«Видно, жизнь моя, грешная, к концу приближается. Позовите мне, ро'дные, батюшку, чтоб я душу свою приготовила…»

Иван Сергеевич на следующий день сам поехал за отцом Павлом в Преображенское село. Хорошо, что на тот момент выпал первый снег и можно было проехать на санях, хоть и с некоторыми затруднениями. Отец Павел поисповедовал, соборовал, причастил Дарью Ивановну у них дома.

«Слава Тебе, Господи! – говорила она после этих трех великих Таинств с большим облегчением. – Теперь и помирать не так страшно будет.»

– Что ты, бабушка, поживешь еще с нами! – воскликнула Полюшка.

– Не знаю, дочка, да будет на все воля Божия. Как призовет меня Господь к себе на ответ, так полетит душа моя к Нему как перышко.

10 ноября утром наконец-то выглянуло солнышко. Евдокия Семеновна и Поля встали задолго до восхода солнца, затопили печь и хлопотали по хозяйству. Печь стала нагреваться, и в холодной избе потихоньку становилось тепло и сухо. Через некоторое время проснулся Иван Сергеевич, и они втроем встали на утреннее молитвенное правило перед иконами. Глава семьи не спеша читал молитвы, мама с дочкой усердно крестились и кланялись. Когда время прошло порядочно, Евдокия Семеновна забеспокоилась:

– Здоровы ли вы, Дарья Ивановна? Что-то вас не слыхать.– громко позвала она.

Ответа не последовало.

– Подойди к ней поближе, может быть, совсем занедужила бабушка, – велел ей Иван Сергеевич.

Тогда Евдокия Семеновна залезла на просторную печь туда, где лежала Дарья Ивановна, сразу сердцем почувствовав неладное. Немного откинула одеяло. Дарья Ивановна лежала холодная с застывшим лицом и холодными руками. Выражение ее лица было величественно спокойно, глаза – плотно закрытыми.

– Ой, батюшки, Иван Сергеевич, скончалась наша матушка Дарья Ивановна! – воскликнула Евдокия Семеновна.

– Не может быть! – встревоженный Иван Сергеевич подбежал к лежанке Дарьи Ивановны, потрогал ее, потряс.

– Остановилось сердечко, Ванюшка! – запричитала Евдокия Семеновна. – Закончила свою многострадальную жизнь бабушка!

– Баба, бабушка! – Поля бросилась к ним. – Что теперь будет, маменька? Как страшно и холодно!

– Похоронить ее надо по христиански, доченька, в церкви отпеть, известить всех, кто знал Дарью Ивановну, чтобы молились о упокоении ее души. И мы сами тоже должны молиться. Ты не плачь, не плачь, Полюшка. Ее душа ведь не умерла, а к Богу полетела. Дай Бог ей унаследовать Царство Небесное!

Дарью Ивановну отпевал отец Павел в Преображенской церкви. На отпевании присутствовали Иван Сергеевич и Евдокия Семеновна с дочерью и со всеми родственниками, почти все жители деревни Залесье и некоторые жители Преображенского села, которые лично знали Дарью Ивановну. Похоронили ее на церковном погосте (кладбище), расположенном рядом с Преображенской церковью.

После поминок, на четвертый день Иван Сергеевич приходил в родительский дом поговорить с отцом наедине.

– Здравствуй, батько!

Иван Сергеевич, войдя, снял шапку и перекрестился на образа, стоявшие на полке в правом, «красном» углу избы. Неподалеку стоял широкий деревянный стол, за которым в это время ужинала вся семья, всего четырнадцать человек. Помимо отца еще двое его сыновей с женами и детьми.


Ф. Г. Солнцев «Крестьянское семейство перед обедом» 1824 г.«Добро по миру не рекой течет, а семьей живет»


– Заходи, сынок, садись с нами за стол, милости просим.

После ужина Сергей Федорович с сыном вышли во двор и сели у избы на лавку побеседовать.

– Не гневаешься на меня за что? – начал разговор с отцом Иван Сергеевич.

– Твое дело молодое.

– Спаси тебя Бог, отец, за дом, за скотину, за помощь твою. Только сердце щемит – матушку обидел, когда отделился от вас с Евдокиюшкой. Почила наша бабушка Дарья Ивановна и про матушку мою тем напомнила.

– Опять вспоминаешь ты про это, сын?

– Так в живых ее уж нет. Сгорела моя матушка от болезни за неделю, а пора была тогда страдная, работы в поле многие, не смог я за ней поухаживать. Простить я себе не могу, что сказал ей слова недобрые и не попросил за них прощения.

– Не христианской ли веры ты, сынок? Почему мысли такой допускаешь до сердца, что жизнь твоей матушки вместе с ее земной жизнью закончилась? Нет, не закончилась она, а продолжается. В ином только мире – духовном, не в таком как наш. Молитва ко Господу, поминовение в храме Божием и милостыня о упокоении твоей матушки сослужат ее душе службу великую. Не усомнися только, Иванушка! Ну все, ступай, ступай с Богом, сердечный. Вот тебе мое отцовское благословение на дальнейшие дела твои. Да со своими приходи к нам почаще, с Евдокией и Полюшкой. Вечера-то зимой долгие: будет чем вместе заняться.

Хоть после отпевания и стало полегче, но Поля достаточно тяжело приняла смерть Дарьи Ивановны. Плакала, плохо ела, похудела и под зиму расхворалась. Несколько дней пролежала в постели с температурой. Хорошо, что через неделю болезнь отступила, и она стала поправляться, потом выздоровела. Молодость взяла свое. После своего выздоровления, Поля стала частенько ходить с отцом и матерью на могилку Дарьи Ивановны и на могилки других своих почивших родственников. Зимой на могилках белым полотном лежал снег. Весной вырастала травка и цвели посаженные Полюшкой и ее матерью нежные цветочки (незабудки, фиалки, лютики). В ветвях деревьев пели птицы. Как зимой, так и летом находиться рядом с могилкой Дарьи Ивановны было по особенному легко и умилительно. Словно упокоился наконец человек после всех земных трудов и пережитых в жизни скорбей. И как будто она сама невидимо присутствовала здесь, рядом с могильным крестом и молча на них смотрела. Но необычайно радостно было в Пасхальные дни, когда батюшка крестным ходом обходил вместе с прихожанами церковь и, кадя в сторону могилок и осеняя их крестом, восклицал: «Христос Воскресе!»


«Витославицы. Часовня из д. Кашира». 18 век.


– Во истину Воскресе! – хором отвечали ему верующие. И тишина кладбища нарушалась этим радостным приветствием.

– Во истину Воскресе! – отвечали батюшке наверное и почившие здесь люди.


Алексей К. Саврасов «Весна. Провинциальный дворик» 1880—1890-е