Старый человек сидел у камина. Его лицо укрыто капюшоном, и только отблески живого огня пляшут в прячущихся в густой тени жёлтых глазах. Когда-то жёлтых глазах. Какие они теперь? Да кто же знает… наверное, такие и остались, если не выцвели от времени.
А зеркала он не любил. Давно не любил. С тех самых пор, как в полированной бронзе отразилось незнакомое лицо. Или недавно… что значат несколько сотен лет для бессмертного владыки? Нет, Владыки! Именно так, с большой буквы. Имени больше нет, есть это звание. Или должность? Всё равно…
Рука сама тянется за трубкой. Старые привычки берут своё, сообщая об окончании отпущенного природой срока. И лицо, скорее всего, становится похожим на того, которым был когда-то. Кем запомнили. Вот и приходится прятаться под капюшоном, и в первую очередь от себя.
Да, от себя, от кого же ещё. У проверенных товарищей из Совета вопросов не возникнет – они привыкли к мысли, что однажды Владыка изменится. Неизвестно только, при их жизни это произойдёт или нет. Но произойдёт обязательно.
– А ведь здесь люди тебя не боятся, да? – человек привык разговаривать сам с собой и не ждал ответов. – Кто-то любит, кто-то уважает, но не боятся. Да, этого нет. Если только пиктийцы?
Пиктия. Извечный соперник и откровенный враг. Светлая Империя, построенная на магии, дарованной их чёртовым Благим Вестником, чтоб он молитвой подавился, дада шени… Подчинённая единственной цели – править миром. Вот так скромненько и со вкусом. С привкусом крови на разбитых в непрекращающейся войне губах. И эта война закончится только тогда, когда кто-то из двух её участников будет уничтожен. Иного не дано.
Пока общий счёт в пользу Родении, но успех предыдущего Владыки так и не удалось повторить – тогда войска почти подошли к вражеской столице. Увы, но «почти» не считается… именно тогда и произошло событие, о котором человек у камина предпочёл бы никогда не вспоминать.
Но и забыть нельзя. Проклятая память. Абсолютная память человека, живущего вечно. Человека ли?
«Из записей Эрлиха Роденийского.
Совершенно секретно. Хранить вечно.
Первый день Великого Замещения.
«Нужный человек найден. Я не верю в бога, но он видит, сколько сил отнимают эти поиски. Сколько было отсеяно? Пять тысяч, шесть, восемь? Выбирать пришлось единственного. Ошибка равна смерти. Моей смерти и государства, мной созданного. Какое нынче по счёту замещение? Тринадцатое. Был бы суеверным, заплевал бы всё вокруг. Смеюсь. Это нервное.
И начнётся новый круг длиной в девяносто лет. Больше нельзя – опыты на пленных пиктийцах показали, что на девяносто первом году происходит резкое изменение структуры мозга с перерождением его в неизвестную субстанцию. Разумную соплю, способную существовать независимо от тела. Вот уж чем не хочу стать, так это соплёй.
Доставлены Камни. Судьба пиктов, задействованных в операции, пусть решается адептами Триады. Кстати, в кого они такие кровожадные? Фанатики – даже от собственных имён отказались, назвавшись Умом, Честью и Совестью. Каждому по прозвищу. Смешно».
Второй день Великого Замещения.
«Кандидат жив и здоров, хотя печать смерти отчётливо видна. Будет убит приближёнными? Достойная гибель – редко кому из великих удаётся умереть от старости. В его мире странные и смешные названия. Разве может резиденция правителя называться «дача в Кунцево»? Впрочем, в иных мирах и не такое встречается, этот не из худших. Кое в чём и лучший, если признаться честно.
Сегодня подходил к зеркалу. Страшно. Не удивлюсь, если скоро начнут пугать детей моим именем. Именем Эрлиха Белоглазого. Так всегда перед Замещением, ведь глаза – это зеркало души, и старая потихоньку уходит в ничто, освобождая место новой.
Камни силы начали светиться. Хороший знак. Становлюсь суеверным? Они каждый раз так светятся.
Узнал о казни пленных. Шесть тысяч человек одновременно. Нет, определённо власть портит людей. И меня тоже.
Вечером по времени своего мира кандидат ужинал с приближёнными. Микоян и Каганович, несмотря на смешные имена, похожи на пелейцев. Остальных не отличить от роденийцев. Неужели наши миры настолько тесно связаны?»
Третий день Великого Замещения.
«Вчера решил последовать примеру кандидата и пригласил на трапезу адептов. Сегодня об этом жалею – болван, называющий себя Светочем Ума, опрокинул бутылку ракии и забрызгал Зеркало Времён. Убью скотину. Как-нибудь потом убью.
Пропустил момент, когда моего кандидата отравили. И как только успели? Лежит без сознания. Лекари разводят руками, пытаются хоть что-то сделать, но боятся сказать про яд. Это судьба.
Ещё несколько дней, и его душа уйдёт в круговорот времён, чтобы появиться здесь. Всё готово к Замещению, дело за малым. Энергия смерти такого человека даст мне следующие девяносто лет.
Свет от камней виден уже и днём».
Четвёртый день Великого Замещения.
«Небольшие неприятности – пиктийский император Альбин ввёл войска в Глорхию. Немытых кочевников не жалко, но такое усиление противника не ко времени. Ответные меры решено принимать после завершения обряда.
Кандидат не приходит в сознание. Началось разрушение печени и судороги. Неужели Зеркало Времён ошиблось и смерть наступит раньше указанного печатью срока? Приближённые правителя лишь мешают лекарям. И кто-то из них делает это сознательно.
К сожалению, от меня ничего не зависит. На всякий случай попробую вывести Камни на полную мощность чуть пораньше».
Пятый день Великого Замещения.
«Нагнал на себя страху. Это нервное. Напрасно беспокоился – Зеркало не может ошибаться, и есть три дня в запасе. Теперь думаю, как удержать силу Камней. Торопливость и мнительность до добра не доведут.
На всякий случай приказал привести в боевую готовность пограничную стражу. Не хотелось бы, чтобы получилось как у моего кандидата.
Адепты волнуются. Не беспокоятся, а именно волнуются за себя. И немного боятся. Неужели пронюхали про судьбу прошлого Совета, отправленного на каменоломни восемьдесят девять лет назад? Это вряд ли, но всё равно их мрачные рожи мешают спокойно работать».
Шестой день Великого Замещения.
«Впереди двое суток по времени того мира. Успеваю. Беспокоит непонятное мерцание Камня на северном луче знака Замещения, или такое бывало и раньше? Не помню. Абсолютная память бессмертного человека, и всё равно не помню. Глупая привычка уничтожать записи предыдущих обрядов. Эти постараюсь сохранить. А сопли, получившиеся из пиктийских мозгов в результате опытов, нужно отправить обратно в Пиктию. Прямо сейчас и распоряжусь. Шучу. Хотя… почему бы и нет?
Зеркало Времён покрылось паутинкой мельчайших трещин. Проклятье… ещё ни одно не выдерживало больше двух обрядов. Ладно, сделаю новое. Потом, когда появятся свободные пять лет на его изготовление».
Седьмой день Великого Замещения.
«Они его убили. Им наплевать на предсказание печати смерти! Ублюдки… один укол, и всё!
У меня всего час в запасе. И беспокоит северный Камень. Но я успею. Я буду жить! Жить вечно!
А того человека всё же жалко. Усталого человека с одинокой золотой звездой на левой стороне белого мундира.
Прощай, человек. И здравствуй!»
Опять блеснули огоньки в тени надвинутого на лицо капюшона. Человек молча смотрел на пляшущее в камине пламя. Как всегда в этот день. В покинутом много веков назад мире сегодня пятое марта всё того же тысяча девятьсот пятьдесят третьего года.
Рука сгребла со стола пожелтевшие листы. Они совсем ветхие и могут рассыпаться даже от неловкого движения. Пусть… пусть летят в огонь. Кому нужны записи неудавшегося Замещения?
Впрочем, неудавшегося не для всех. Правда, Эрлих Белоглазый постарался бы оспорить это утверждение, но где и в каких мирах искать его заблудившуюся душу, выбитую из тела новым жильцом? Да и кто теперь помнит прошлого Владыку? Есть только один, он же и прошлый, и настоящий, и будущий.
Великого Замещения тоже нет, но знать об этом никому не нужно. Теперь всё проще. Не лучше, но проще. И Зеркало Времён рассыпалось, а новые не хотят показывать иные миры. Эрлих Белоглазый унёс секрет изготовления. Навсегда?
Остались Камни. Проклятые Камни, сами выбирающие кандидата. Уже не для Великого Замещения, которого нет и не будет. Выбирают добровольца, готового отдать душу Родении и Владыке. Именно в таком порядке, ибо страна важнее.
И до наступления этого момента ровно четыре года. А это даже для бессмертного очень много. Почти вечность.
Тихий шёпот за дверью. Чуткий слух, от возраста не потерявший остроту, ловит разговор трёх человек. Голоса знакомы, да и других здесь быть не может. Всё те же адепты Ума, Чести и Совести – служители Триады, заменившей в Родении богов. Не их упоминал в записях Эрлих Белоглазый – от тех только прозвища и остались. Уже не прозвища, уже названия должностей.
Не хотят беспокоить задумавшегося Владыку? Что за новости принесли? Послушаем?
– Я не понимаю смысла маневров, затеянных пиктийцами, – голос сопровождается позвякиванием отнюдь не парадных доспехов. – Хаотичная переброска драконирских полков вдоль границы выглядит глупостью, товарищи, но таковой не является. Кстати, мне кто-нибудь объяснит причину остановки противодраконьих метателей?
Это Зерцало Чести – вояка без страха и упрёка, которого одинаково легко представить как за рычагами бронированного «Левиафана», так и принимающего парад на белом коне.
– С остановкой мы разбираемся и не исключаем возможность саботажа.
Адепт Совести, отвечающий за разведку, контрразведку и порядок внутри государства. Называет себя Недрёманным Оком совести. С недавних пор стал жаловаться на слабость зрения и носит на носу круглые очки в тонкой стальной оправе без дужек. Как там они называются у легойцев? Пенсне?
Ум молчит, он всегда немногословен. Изобретатель, учёный, поэт, бывший старший сотник пластунского полка, чьим именем пиктийские матери пугали своих детей. Нет, вроде тоже решил высказаться:
– А не стоит ли нам, товарищи, запустить слух о начале Великого Замещения?
– А смысл?
– Он в неофициальном перемирии, соблюдаемом на время обряда. Пикты хорошо помнят, что случается, если его нарушить.
– Что нам дадут несколько дней?
– Начнём скрытую мобилизацию.
– С каких это пор ты начал интересоваться армейскими вопросами? – ухмыльнулся вояка. – Не иначе небо упало на землю.
– Заткнись, – мягко посоветовал адепт Совести. – В этом предложении есть смысл. Кто сообщит о нём Владыке? Что, опять мне отдуваться за всех?