Целое приключение, похоже на то. Серость и мрак домов пускай и нагнетала, но воинский дух, как говорил комендант Пи, всегда посильнее любой атмосферы. Нет это правда. Будто бы я из какой-нибудь фантастической, но в то же время и мистической истории. Грязные лохмотья на мне, сумка с какими-то мелкими принадлежностями, и пистолет. Нет, ну целый Странник из государств метрополитена нашелся. Что ж, их выбор, сидеть и пахать в метро и не заметить, как пролетела жизнь, или жить как вольная птица, но питаться из мусорки.
Они считают нас каннибалами, но разве можно делать выводы о том, кем ты никогда не был? Разве можно делать выводы о ситуации, которая для тебя является чужой. Ситуации – словно дети, ты проживаешь их только тогда, когда они твои. Трудно им понять, что нет добра и зла? Ведь правда же, существует лишь твой собственный жизненный опыт. И у кого его больше: у человека, просидевшем в тоннеле всю жизнь, или у вольной птицы?
Они заводят себе детей, не понимая, что сами как дети. Ну можно ли создавать новую жизнь там, где ты не смог благополучно сформировать свою собственную? Детей нужно заводить только тогда, когда есть у него какая-то опора. Отец, который готов стоять за него стеной. Единственное, на что можно опереться в метро, так это на стены этого метро и удачу, чтоб не упали хоть они.
Ладно, не берите в голову, возьмите в руки – дальше унесете.
Моя жизнь интереснее – оправдание слабого, но хотя бы не безнадежного. Моя жизнь интереснее. Мне не нужно отчитываться перед бесполезным начальством, насколько я полезен. Я сам себе начальство. Быть полезным – удел больных и увядающих. Сильный принимает только благодарность.
Сильный я… Наверное… Я запутался… Я «Изгой»… Это не звание, это мое имя…
– Изгой! – прокричал я свое имя на всю улицу.
Да будет так!
***
Сидев в баре, я сначала наблюдал за дракой двух мужиков, а потом стал просто смотреть в пол. Делать нечего, скучно, только сиди и смотри по сторонам.
Тут вдруг какой-то мужик присел рядом и сказал:
– Пацан, мне историю рассказать некому… Друг вчера умер, понимаешь? Могу ли я рассказать ее тебе?
Я, не задумываясь, ответил:
– Давай, чувак.
Он начал:
– Помню, далеко в детстве, когда не было еще в Красноярске вот этой всей ситуации, мы с мамой любили путешествовать по различным местам. Я был мелкий, любознательный, мама же не хотела, чтобы я эту любознательность терял, всячески подогревая такими походами мой интерес к миру. И вот однажды мы решили пойти в цирк. Я был так рад! Знал бы ты, как я был рад! Я первый раз в жизни ехал в цирк, представляешь? Мы были в зоопарке, в дельфинарии, центральном парке, но не были никогда в цирке, и вот этот момент настал! При словах мамы: «Выезжаем!» Я стал лихорадочно собирать вещи, готовиться, даже еще раз пролистал книжку с различными животными, что у меня была. И вот, ожидая маму на пороге, я начал уже представлять, как я там буду сидеть и смотреть на всех этих удивительных животных. Но мамы все не было и не было. Я решил пойти и посмотреть, где там она… Пройдя в коридор, маму я нашел… но… она была скелетом… как и все… Я не знаю, как я выжил, но я выжил. Выжил, как ты и все остальные, и теперь обречен лишь догадываться вместе со всеми, что произошло. А чуть позже понял, что самое удивительное животное, это человек…