Кубической воды
оранжевый кристалл,
на гранях воздух сух.
Стада моей беды
по рëбрам острых скал
пасëт библейский дух.
Несбыточный глагол
терзает хордой губ
окаменевший лик,
а на уступах гор
судьбы бубновый куб,
прозрачный сердолик.
И в нëм, как в янтаре,
за миллионы лет
увязнувший москит,
спит будущий Еврей,
в Торе сокрыв увет.
Спит каторжный левит.
Запаяно зерно.
Один свободный вдох
его освободит.
Как ярости ярмо,
как радости сполох,
как юности магнит,
на остриях гряды
высокий зреет клик,
и напрягает слух
кубической воды
библейский сердолик,
оранжевый пастух.