Духом славны Гавайев отпрыски, честь земли берегут припеваючи,
Даже в пору прихода Вестника – злосердечного, растлевающего…
В Центральном парке сегодня вьюжило. С пятьдесят второго этажа небоскреба из стали и стекла Байрон Тромбо наблюдал, как снег частично скрывает черные скелеты деревьев, окаймляющих Овечий луг далеко внизу, и пытался вспомнить, когда в последний раз гулял по парку. Это было много лет назад – вероятно, еще до того, как он заработал свой первый миллиард. Может быть, даже до того, как он скопил первый миллион. Да, вспомнил он теперь, четырнадцать лет назад – когда ему было двадцать четыре и он был еще новичком в этом городе, воодушевленным чрезвычайно прибыльным биржевым крахом в Индианаполисе и готовым взять Нью-Йорк штурмом. Он вспомнил, как смотрел на небоскребы, торчащие над деревьями Центрального парка, и прикидывал, в каком из зданий лучше всего разместить свой офис. В тот далекий весенний день он и не подозревал, что построит собственный пятидесятичетырехэтажный небоскреб, на четырех самых верхних этажах которого разместятся его деловой центр и пентхаус.
Архитектурные критики окрестили небоскреб «фаллическим чудовищем», в то время как остальной мир повелся называть как само здание, так и его хозяина «Крупный Тромб». Кто-то пытался дать ему прозвище «Тромб-Тауэр», но сходство с названием башни Дональда Трампа – человека, которого Байрон на дух не переносил, – до того разъярило миллиардера, что он потратил немало средств (и озвучил еще больше угроз по самым разным адресам) на то, чтобы извести этот, в сущности, невинный таблоидный штамп под корень. Ну а с Тромбом он мог смириться – ведь так его называли даже в семье, лет этак с тринадцати.
Сейчас Тромбо крутил педали тренажера в своем кабинете на пятьдесят втором этаже, у стыка двух стеклянных стен, образующего своего рода выступ высоко над Пятой авеню и парком. Снежные хлопья плыли в нескольких сантиметрах от его лица, восходящие потоки ветра уносили их ввысь, вдоль фасада монструозного здания. Снег валил так густо, что Байрон едва мог разглядеть темные пики Дакоты на западной стороне парка.
Хотя он даже не смотрел в этот момент наружу. За ухом у него висела мобильная гарнитура, и, то и дело теряя дыхание, Тромбо рявкал отрывисто в маленький микрофон, неустанно крутя педали. Хлопковая футболка облепила его массивную грудь и лопатки, промокнув от пота.
– Что значит, еще трое гостей исчезли?
– То и значит, – откликнулся голос Стивена Риделла Картера, менеджера курортного отеля «Тромбо Мауна-Пеле» на Гавайях. Картер звучал устало – в Нью-Йорке было 8:30 утра, а это означало, что на Большом острове сейчас 3:30 ночи.
– Срань, – ругнулся Тромбо. – С чего ты решил, что они пропали – вдруг они только что ушли?
– Они не выходили с территории, сэр. На воротах круглосуточно дежурит человек.
– Так они могут быть внутри курорта. В одной из этих – как их называют?– хале. В этих хижинах из травы.
В трубке раздалось что-то похожее на легкий вздох.
– Эти трое отправились вечером играть в гольф, мистер Тромбо. Выехали тогда, когда еще даже не смеркалось. Когда они не вернулись к десяти, наши парни отправились на поле и нашли там их гольф-кары – недалеко от четырнадцатой лунки. Клюшки тоже нашлись – почти все в машинах, но две штуки валялись ближе к морю, в камнях.
– Вот срань, – повторил Тромбо, жестом подзывая к себе Уилла Брайанта. Его первый помощник, молодой афроамериканец, кивнул и взял сотовый начальника со стола, присоединяясь к разговору.
– Другие исчезали не на поле для гольфа, так? – спросил Уилл.
– Так, – уставшим голосом подтвердил Картер. – Двух женщин из Калифорнии в прошлом ноябре в последний раз видели на пробежке у скал с петроглифами. Семья Майерсов – родители и четырехлетняя дочь – отправилась после заката погулять у лагуны рыбаков, никто с тех пор так и не вернулся. Повар Паликапу шел с работы через лавовые поля к югу от поля для гольфа…
Уилл Брайант поднял растопыренную пятерню свободной руки и четыре пальца той, которой держал телефон.
– Ага, итого – девять, – согласился Тромбо.
– Прошу прощения, сэр? – спросил Стивен Риделл Картер через помехи междугородной связи.
– Да ничего такого серьезного, – прорычал Тромбо. – Послушай-ка, Стив, сможешь на несколько дней отвадить прессу от этого случая? Хотя б денька на два…
– Дня на два? – Голос Картера обрел встревоженные нотки. – Но, мистер Тромбо, как у меня, по-вашему, должно получиться?.. Контакты с копами есть у всех местных журналистов. Как только мы сообщим о происшествии утром, и полиция штата, и ребята из местного убойного отдела в Кайлуа-Кона, и этот тип из ФБР, Флетчер, нагрянут к нам. Как только я позвоню утром…
– Не вздумай звонить. – Тромбо перестал крутить педали, сделал глубокий вдох. Под его ногами облака льнули к фасаду небоскреба.
На линии временно воцарилась тишина. Наконец Картер сказал:
– Это противозаконно, сэр.
Байрон Тромбо прикрыл микрофон гарнитуры потной ладонью и повернулся к референту Брайанту.
– Кто принял на работу этого сопляка?
– Вы сами и приняли, сэр.
– Я принял, я и уволю, – буркнул Тромбо, отводя от микрофона руку. – Стив, ты меня слышишь?
– Да, сэр.
– Ты же помнишь, что завтра у меня в Сан-Франциско встреча с командой Сато?
– Конечно, сэр.
– Ты знаешь, как важно для меня избавиться от этой треклятой долговой ямы под названием «курорт», пока не потеряна большая часть вбуханных в нее денег?
– Знаю, сэр.
– А знаешь ли ты, как тупы Хироши Сато и его инвесторы?
Картер смолчал в ответ.
– В восьмидесятых эти парни потеряли половину своих денег, скупая Лос-Анджелес, – уверенно продолжал Тромбо, – а в девяностых надумали спустить и остаток, вложившись в Мауна-Пеле и в уйму иных убыточных проектов на Гавайях. Поэтому, Стив… Эй, Стив?
– Сэр?..
– Эти ребята могут быть глупыми, но они не слепые и не глухие. Прошло три месяца с момента последнего инцидента – пусть думают, что ситуация там выровнялась. Арестовали этого гавайского смутьяна – как его там звали?
– Джимми Кахекили, – помог Картер. – Он не смог внести залог, так что его все еще держат в тюрьме в Хило, и он точно не мог…
– Мне глубоко плевать, мог он или нет. Главное, чтобы япошки не подумали, что убийца все еще бродит по острову. Они трусливы, что крысы. Их туристы боятся ездить в Нью-Йорк, в Лос-Анджелес, в Нью-Йорк и в Майами – блин, у них столько говна в штанах, что они вряд ли осмелятся куда-то поехать в США. Но Гавайи – другое дело. Думаю, их тешит мысль, что там нет оружия… ну и раз уж они владеют целой половиной тамошних активов, чокнутых американцев с пушками там нет. В любом случае я хочу, чтобы Сато и его компания думали, что Джимми Кахека… как его там… в общем, пусть думают, что это он всех убил и больше такое не повторится. По крайней мере, пока контракты не подписаны и не скреплены семью печатями. Три денечка, Стивен. Максимум – четыре. Это что, слишком?
На другом конце провода – тишина.
– Стив?..
– Мистер Тромбо, – послышался усталый голос, – вы знаете, как трудно было заткнуть персоналу рот после других инцидентов? Людей приходилось возить на автобусе из Хило, а теперь, когда вулкан нежданно-негаданно проснулся и…
– Эй, – перебил его Тромбо, – вулкан чуть ли не первая наша достопримечательность, так ведь? Разве мы не пиарили его везде и всегда? И где же эти чертовы туристы теперь, когда извержение в разгаре?
– …и лава залила одиннадцатое шоссе, сделав его непригодным для движения, мы вынуждены нанимать временных рабочих в Ваймеа, – закончил Картер невозмутимо. – Ребята, которые нашли гольф-кары, уже раструбили об этом своим друзьям. Даже если я нарушу закон и не позвоню в полицию, случай никак не останется в секрете. Кроме того, у пропавших без вести есть семьи и друзья…
Тромбо так крепко вцепился в руль своего велотренажера, что его костяшки пальцев побелели.
– На какой срок у этих мудозво… в смысле, у этих пропавших гостей… были путевки?
Повисла пауза.
– На семь дней, сэр.
– И как долго они пробыли, прежде чем исчезли?
– Только сегодня днем прибыли, сэр… в смысле, вчера.
– Значит, их никто не ждет в ближайшие шесть суток?
– Да, сэр, но…
– А мне нужны всего три гребаных дня, Стив.
В микрофоне нерешительно затрещали помехи.
– Мистер Тромбо, я могу обещать вам только двадцать четыре часа. Мы сможем представить это как внутреннее расследование на первых порах – вроде как нужно убедиться, что кто-то куда-то реально пропал, – но потом все равно придется иметь дело с ФБР. Они и так недовольны нашим сотрудничеством после предыдущих исчезновений. Думаю, что…
– Помолчи минутку, – прервал его Байрон, выключил микрофон и повернулся к Брайанту. – Ну, что думаешь?
Секретарь тоже поставил вызов на телефоне на удержание.
– Думаю, он прав, мистер Тромбо. Копы все равно узнают через день или два. Если покажется, что мы пытаемся что-то скрыть, что ж… мы сделаем только хуже.
Байрон кивнул и глянул на парк. Метель затянула его от края до края траурным крепом, озеро превратилось в подобие белого блюдца. Вздернув подбородок, богач расплылся в шкодливой улыбке.
– Какие планы на ближайшие дни, Уилл?
Брайанту не нужно было заглядывать в бумаги, чтобы ответить:
– Этим вечером команда Сато приземлится в Сан-Франциско. На завтрашний день у вас запланировано начало переговоров с ними. После завершения переговоров, если мы придем к общему решению, Сато и его инвесторы хотели бы провести еще два дня играя в гольф в Мауна-Пеле, прежде чем вылететь обратно в Токио.
Улыбка Тромбо сделалась еще шире.
– Значит, пока что они в Токио?
Брайант взглянул на часы:
– Так точно, сэр.
– Кто там с ними? Бобби?
– Конечно, сэр. Бобби Танака – наш лучший японский агент. Он свободно говорит по-японски и отлично ладит с типами калибра Сато.
– Тогда мы сделаем вот что. Позвони сейчас Бобби и скажи, что встреча переносится на Мауна-Пеле. Дела хорошо спорятся, когда еще и в гольф есть возможность поиграть – так ведь?
Уилл поправил галстук. В отличие от начальника, крайне редко облачавшегося в деловой костюм, он носил костюм от Армани.
– Думаю, я понял вас, сэр.
– Еще бы. – Тромбо усмехнулся. – Если хочешь замерить пульс, лучше держать пальцы прямо на запястье, а не пихать их в задницу, я же прав?
И все же Брайант колебался:
– Японцы не любят, когда планы меняются на ходу. Это для них мэйваку[2], понимаете?
Тромбо слез с велотренажера, прошел к своему столу, схватил полотенце со стойки и вытер лоб.
– Мне плевать, честно. Кроме того – им что, плевать на оживший чертов вулкан?
– Оба вулкана проснулись, – заметил Уилл. – Я так понимаю, прошло уже несколько десятилетий с тех пор, как…
– Да-да, уловил, – прервал его Байрон. – Не думаю, что на нашем веку такое еще раз случится – так ведь считает доктор Гастингс, наш прикормыш-вулканолог? – Он снова включил микрофон. – Стиви, ты еще здесь, мальчик мой?
– Да, сэр, – откликнулся Стивен Риделл Картер, который был старше Байрона Тромбо на добрых пятнадцать лет.
– Слушай, дай нам двадцать четыре часа. Проведите внутренний обыск, перекопайте побережье, сделайте все возможное, чтобы ФБР вас по головке потрепало. А уж потом можно и полицию вызвать. Но сутки спокойной деловой атмосферы – это то, что нужно мне позарез.
– Вас понял, сэр. – Голос Картера звучал отнюдь не радостно.
– И подготовь президентский номер и мою личную хижину. Я прилечу вечером, и примерно в то же время прибудет команда Сато.
– Сюда, сэр? – всполошился Картер.
– Да, Стив. Если вдруг хочешь получить комиссионные в один процент от сделки, не говоря уж о щедрой прощальной премии, устрой, чтобы все было тихо-мирно, пока мы любуемся вулканом и обсуждаем наши дела. Когда юристы поставят последнюю точку и напишут все, что нужно, мелким шрифтом – можешь на узкоглазых хоть психопата с бензопилой спустить, я возражать не стану. Но не раньше, чем сделка будет заключена, – я понятно выражаюсь?
– Да, сэр, – сказал Картер натянуто, – но вы же понимаете, что осталось всего несколько десятков гостей, мистер Тромбо? Реклама была очень плохой… Если люди Сато заметят, что тут пятьсот номеров и примерно столько же хижин пустуют…
– Мы просто скажем им, что разогнали шумную толпу в честь их прибытия, – нашелся Байрон. – Мол, полюбуйтесь на плюющуюся лавой гору в поэтической тишине, гости дорогие. Если честно, мне по барабану, что мы им скажем, главное – пусть купят наш курорт. Держи руку на пульсе ситуации, Стиви. Не в заднице.
– Хорошо, сэр, но…
Тромбо сбросил вызов.
– Ладно. Распорядись подать вертолет на крышу через двадцать минут. Позвони на аэродром, пускай готовят «Гольфстрим» к вылету. Звякни Бобби и скажи, что, если он хочет и дальше работать на меня, пусть умаслит Сато и приведет его ораву на Гавайи. Еще свяжись с Майей… нет, ее я сам наберу. Ты позвони Бики, скажи, что меня день-другой не будет. Только не выдавай, куда я отправляюсь. Пошли второй «Гольфстрим» отвезти ее в дом на Антигуа и передай, что я прилечу, как только покончу с делами. И еще… где сейчас носит Кейтлин, черт бы ее побрал?
– Она здесь, сэр, в Нью-Йорке, – ходит по адвокатам.
Тромбо недовольно фыркнул. Войдя в отделанную мрамором ванную рядом с кабинетом, он пустил воду. Стеклянная стена душевой тоже открывала вид на парк. Тромбо стянул футболку, снял шорты.
– Будь они прокляты, ее адвокаты, и чтоб самой ей пусто было. Просто проследи, чтобы она не узнала, где я или где Майя, хорошо?
Уилл кивнул и последовал в ванную вслед за начальником.
– Мистер Тромбо, вулкан в последнее время слишком активен.
– Что? – переспросил Байрон, намыливая волосатые плечи.
– Вулкан ведет себя чертовски странно. По словам Гастингса, подобной сейсмической активности на юго-западном желобе не было с двадцатых годов. Похоже, за все это столетие ничего подобного там не творилось.
Тромбо, пожав плечами, сунул голову под струю.
– И что? Я всегда думал, что, если гора рванет, туристы туда косяками потянутся! – крикнул он сквозь шум воды.
– Да, сэр, но есть проблема с…
Но Тромбо не слушал референта.
– Я потолкую с Гастингсом из самолета. А ты позвони Бики и вели Джейсону собрать мой саквояж. Да, еще передай Бриггсу, что со мной полетит только он. Незачем шугать япошек армией охранников.
– Может, это и разумно, но…
– Давай, шевелись. – Байрон Тромбо упер мясистые руки в стену из стекла, глядя на заснеженный парк внизу. – Мы продадим курорт япошкам – самой тупой кодле узкоглазых со времен генералов, которые надоумили Хирохито бомбить Перл-Харбор. Продадим – и начнем на вырученные деньги новый, куда более прибыльный проект. Биржа еще содрогнется под нашей поступью. – Повернувшись, Байрон уставился сквозь струю воды на референта. Мелкий водяной пар искажал образ Тромбо, превращая его в какого-то языческого алчного божка. – Ну же, Уилл, время не ждет.
Кивнув, Брайант приступил к своим обязанностям.