Утром я проснулась от барабанящего звука в дверь. Мои родители больше не могли ждать и хотели получить ответы на все интересующие их вопросы.
Я нехотя встала, накинула на себя халат, открыла дверь и жестом пригласила их войти. Мама не заставила себя долго ждать.
– Что это такое было вчера?! Тебя забрали в полицейский участок, ты была у них до ночи, не позвонила, а вернувшись домой, даже не соизволила объясниться! – от возмущения мама сложила руки на талии.
– Я думаю, дорогая, что ей вряд ли дали бы позвонить, пока допрос не окончился, – глядя на маму, более тихим и спокойным голосом объяснил отец, – но все-таки ты могла бы вечером и уделить нам с матерью пару минут, все же мы волновались, – переводя взгляд на меня, подытожил папа.
– Простите, вчера не было сил на объяснения, – плюхнувшись на разобранную кровать, ответила я.
– Ну сейчас-то ты нам можешь все рассказать? – не успокаивалась мама.
– Да, конечно, – на выдохе ответила я и рассказала все, что происходило в полицейском участке.
И про то, что нас с мистером Мэлом развели по разным кабинетам, и о том, что из-за этой гадской статьи теперь на мне и на Кристофере висят подозрения о мошенничестве и чуть ли не о доведении человека до смерти.
– Все, я звоню своему адвокату! – отрезал отец и пошел в сторону двери, чтобы принести свой телефон.
– Пап, ненужно, глупо звонить адвокату, который находится во Франции, когда под боком есть свой, – намекая на мистера Мэла, сказала я.
– Глупо доверять этому адвокату, раз он смог допустить такое. Его репутация замарана не меньше, а то и больше твоей, все-таки он – лицо юридическое. Слушать и доверять ему с этого момента мало кто будет.
– Я вообще не понимаю, как такая туча смогла вырасти из одной статьи в газете, – снова включилась в разговор мама.
– Если бы статью заказал один Джордж, она бы не получила такого резонанса. Все дело в Дарене, начал объяснять отец, – он занимает не последнее место в городе, участвуя в общественных делах и организуя благотворительные мероприятия, а также ведя дружбу с мэром.
– Ну, тогда я совсем запуталась, Дарен и его жена делают столько хорошего для города и его жителей, но стоило приехать его племяннице, как он выплеснул на нее ведро помоев!
– Доверчивая моя женушка, – приобнял маму отец, – не всегда истинный смысл действий людей направлен на их видимую цель. Дарен с Хилари живут за счет дивидендов от своих фондов. Организуя благотворительные мероприятия, они познакомились с нужными и влиятельными людьми, которые могли бы им помочь в будущем, что, видимо, сейчас и случилось. Ведь статья выставлена именно таким образом, что безутешные братья взволнованы скорой и почти беспричинной кончиной сестры. А все состояние Лизы забрала себе ее двоюродная племянница, которую та не видела с двенадцати лет.
Мама глубоко выдохнула, села рядом со мной на кровать и приобняла за плечи.
– Но это не последняя плохая новость, дочка, – продолжил отец, – мне придется сегодня уехать обратно в Лион, мой заместитель что-то натворил, пока я был здесь, а мне придется расхлебывать…
– А я поеду с ним, не могу оставить Гарри одного, ты же знаешь, без меня он перестанет нормально есть и подсядет на бутерброды, а у него больной желудок!
– Да, я все понимаю, – глядя в пол, ответила я, – не переживайте, правда на моей стороне, я справлюсь! – я подняла голову и попыталась успокоить своих родителей натянутой улыбкой.
– А, может, бросить все это, давайте уедем в Лион втроем, ну не бедные мы люди, проживем без денег Лизы, – предложила мама.
– Нет, так точно поступать нельзя! – встрепенулась я, ведь если я уеду, то яблоневый сад так и останется для меня загадкой.
– Дочь все верно говорит, – не подозревая о моих истинных причинах, поддержал отец, – наша честь, как семьи Грин, поругана, причем нашими же родственничками, мы не должны опускать руки и позволять валять нас в грязи! А тем более и распоряжаться вещами Элизабет, которые попадут им таким нечестным способом! Уехать я должен сегодня, но прежде чем это сделаю, встречусь с Джорджем и Дареном, а после обеда поговорю с Кристофером, он должен пообещать мне, что вытащит тебя из этой помойной ямы!
Сегодняшний день оказался на редкость солнечным. Хоть на улице и дул морозный ветер, но влажность спала, и на небе не было ни единого облачка. Казалось, что за одну ночь на улице стало намного теплее.
Позавтракав овсяной кашей с фруктами, наскоро приготовленной мамой, отец ушел на встречу со своими братьями, а мы решили разобрать вещи Элизабет в ее комнате.
Спальня тети находилась также на втором этаже, но располагалась в самом конце коридора. Поначалу идти туда было очень тяжело, ноги как будто сами подкашивались, а сердце с каждым шагом билось все быстрее и быстрее. Я не была там с двенадцати лет, какая она? Изменилась ли? Эти и не только вопросы сопровождали меня все наше путешествие по коридору. Дойдя до двери, я немного замешкалась и, взявшись за ручку, не сразу открыла ее. Мама начала сетовать на мои бессмысленные страхи и, подчинившись ей, я все же вошла в комнату.
Она ничуть не поменялась с тех лет. Все такая же светлая, с нежно-голубыми обоями и белыми занавесками. Большая двуспальная кровать из светлого дерева, застеленная бледно-лиловым покрывалом, два пуфика в его цвет. Большой гардеробный шкаф, комод, прикроватная тумбочка и стол у окна, на котором стояла ваза с полевыми цветами, все было сделано из той же самой породы дерева, что и кровать.
– Миленько и со вкусом, – сказала мама, осматривая комнату.
– Это место ничуточки не изменилось, – ответила я.
– Кстати, ты права… А знаешь, что я еще вспомнила, – глядя на спальное ложе, продолжила мама, – я никогда не понимала, зачем ей такая большая кровать, всю жизнь она жила одна…
– Может, любила поворочаться в постели?
– Да нет, насколько я помню, она всегда спала на правой стороне кровати, а когда ты была совсем малюткой, тебе, по-моему, и четырех не было, мы приехали погостить к Лизе на пару недель. Тебе приснился какой-то плохой сон, и ты побежала к тете в комнату. Лиза тебя выслушала, пыталась успокоить, но как бы ты не просила, не уговаривала, она напрочь отказывала тебе оставаться с ней в комнате и спать на свободной половине.
– А почему, как ты думаешь? – удивляясь такому странному поведению, спросила я.
– Не знаю, – пожала плечами мама, – у каждого человека свои причуды. Вот я, например, не могу выносить даже чуть появившихся белый корней, сразу бегу к парикмахеру. Жак меня скоро убьет! – засмеялась мама, пытаясь как-то разрядить обстановку, – ну что, времени у нас не так много, может, начнем?
Я согласилась, и мы стали перебирать вещи тети. Сначала мы занялись шкафом, старую потрепанную одежду откладывали в кучу на выброс, ту, что могла еще обрести вторую жизнь – на благотворительность. Вещи, которые еще могли послужить, отправляли в третью стопку. Вся комната оказалась довольно-таки чистой, ни единой пылинки. Нам даже показалось, что зря мы вооружились ведром и тряпками. Видимо, постарались устроители похорон. Я высказала это предположение маме, на что та ответила подозрением на вероятность кражи в сторону все тех же работников. Эта мысль показалась мне совсем неуместной и бездоказательной, поэтому дальше ее размусоливать я не стала. Хотя мама еще несколько раз пыталась ее поднять. В вещах тети, находившихся в шкафу, прикроватной тумбочке и комоде, не оказалось ничего интересного. Стандартный набор, который должна была иметь любая женщина. Разбирать кровать мы не стали, было видно, что ее застелили свежим бельем и недавно выстиранным покрывалом, в наших стараниях она не нуждалась.
К четырем часам дня все вещи были упакованы в три больших черных мешка и стояли в коридоре, ожидая возвращения отца.
Разобравшись здесь, мы решили перейти в небольшую каморку, дверь которой находилась слева от входной в комнату. Место в ней было настолько мало, что залезть в нее мог только один человек. Мама поручила это дело мне, а сама осталась ждать в спальне.
Каморка оказалась просто забита всяким наследством: там стояли и старые напольные часы, и ящик с инструментами (ведь тетя жила одна и должна была уметь позаботиться обо всем), и радиопроигрыватель, который уже давно вышел на пенсию и не мог поймать ни одной волны, там же висела старая верхняя одежда тети, покрывшаяся мелкими дырками, видимо, от голодной моли.
Поочередно вытаскивая одну вещь за другой, я уже и не думала найти ничего примечательного, как у самой дальней стены мои глаза заметили какой-то золотой отблеск.
Оказалось, что это большая деревянная резная рама, покрытая золотым напылением. Форматом она была не меньше А2. Чтобы лучше разглядеть запечатанную в ней картину, я вынесла ее на середину спальни.
– Боже, кто это? – чуть ли не воскликнула мама, увидев мою находку.
– Не знаю, – медленно ответила я, хотя прекрасно понимала, чей портер был написан.
Я не могла в тот момент быть уверенной на все сто процентов, но лицо мужчины, изображенного на картине, было очень похоже на то, что я видела в саду в ту ночь. Мысли о призраках и экстрасенсорных способностях тети вновь появились в моей голове.
– А я и не знала, что Лиза умела так профессионально рисовать, – сказала мама и начала осторожно протирать рамку влажной тряпкой.
– Так ты точно не знаешь, кто на ней изображен? – все еще держа картину и вглядываясь в портрет, спросила я.
– Точно, дорогая, точно. Да и откуда? Элизабет никогда не была за мужем и не жила с мужчиной. Более того, мне кажется, с тех самых пор, как она переехала в этот дом, а купила она его, когда была совсем молоденькой, на деньги, доставшиеся после смерти ее бабушки, кстати, она была и бабушкой твоего отца, но ничего не оставила ему после себя, я никогда не слышала, чтобы ей хоть кто-нибудь приглянулся. Хотя она была самой, что ни на есть, красавицей. Парни увивались за ней толпами, но она всем отказывала, а сама понимаешь, мужчины – народ обидчивый, раз отказала, два… Больше и не стали предлагать.
– Думаешь, поэтому она осталась одна? Из-за того, что была слишком разборчива в выборе?
– А почему бы и нет? Вот поэтому тебе и надо выйти поскорее замуж, пока ты влюблена и пока зовут. Ведь ты не хочешь закончить, как твоя тетя? Или ты больше не любишь Лео?
– Мам, глупости не говори, конечно, люблю!
– Ну смотри у меня, потеряешь его, больше такого не найдешь: умный, красивый, заботливый и при деньгах! Ты будешь с ним, как за каменной стеной! И вообще, позвонила бы ему хоть, парень, наверное, волнуется!
– Волновался бы, давно сам позвонил, – ответила я, ставя картину к стене комнаты.
– Тьфу на тебя! Какая ты все-таки высокомерная!
Тут раздался звонок в дверь, видимо, отец вернулся со встречи со своими братьями.
Мы с мамой чуть ли не наперегонки побежали в сторону входной двери. Открыв ее, мы ужасно удивились, ведь на пороге стояли Джордж и Дарен.
– Может, мы войдем, дорогая племянница? – настойчиво спросил дядя Джордж.
– А зачем? – подняв бровь, ответила я, – мы тут с мамой убираемся, не хватало, чтобы вы нам наследили своими грязными ботинками!
– Рейчел, цирк не создавай, хватит веселить соседей, впусти их, – сказала мама и оттолкнула меня от двери.
О каких соседях она говорила, я так и не поняла. А братья Грин уже стояли у нас в прихожей.
– Может, чаю? – вежливо предложила мама.
Я совершенно не могла понять ее поведения, меня так и норовило ударить их чем-то тяжелым и вытолкать за дверь.
– Нет уж, еще отравите! – вновь ответил Джордж.
Мама скривила в оскорблении лицо, а Дарен продолжил диалог.
– Тише, брат, не стоит нагнетать обстановку, ведь мы пришли с миром! – братья прошли в гостиную, при этом Джордж с усилием толкнул меня плечом.
– Зачем пришли? – также неуважительно продолжала я.
Дяди сели на диван, мама в кресло напротив, а я так и осталась стоять у входа.
– Мы пришли предложить вам сделку, – также мягко и, казалось, по лисьи продолжил Дарен, – ты, моя дорогая племянница, и этот адвокат, мистер Мэл, находитесь в незавидном положении…
– И все мы знаем из-за кого, – я скрестила руки на груди, со всей силой сжимая кулаки.
Дарен, ничуть не смутившись от моих слов, тут же продолжил.
– Все мы прекрасно понимаем, что наследовать все имущество покойной должны те, кто является ближайшими по крови родственниками, т. е. я и Джордж.
– А моего отца вы уже не считаете за своего брата?
– Дарен, что ты все мусолишь с ними! – вмешался Джордж.
– Тише, брат, все-таки это наша родня, – ответил он Джорджу, – Гарри был подвержен твоему влиянию, дорогая племянница, поэтому, я боюсь, если мы отдадим ему часть, то он тут же перепишет ее на тебя, – рот Дарена растянулся в улыбке так сильно, казалось, что его уголки сейчас треснут.
– Да как вы смеете! – вскипела я и уже начала подходить к своим наилюбимейшим родственникам, чтобы выгнать их из дома, но тут вмешалась моя мать.
– Рейчел! Пожалуйста, тише, – резким тоном, как в детстве, видя, что я безобразничаю, остановила меня мама, но я давно уже не ребенок, и ситуация совершенно не походила на простые шалости малютки, я с трудом выдохнула и с усилием плюхнулась на подлокотник кресла так, что маме пришлось подпрыгнуть, – что вы предлагаете?
– Видно, что Люция не вашей породы, – глаза Дарена резко сузились и, не моргая, смотрели на меня, – я хочу предложить вам сделку, – Джордж толкнул локтем своего брата, – вернее, мы предлагаем вам сделку, – потирая ушибленную руку, продолжил Дарен, – ты, Рейчел, переписываешь на меня, – снова удар в бок от Джорджа, – на нас все, что завещала тебе сестра, а мы даем опровержение той статьи в газете, идет? – Дарен протянул мне руку для скрепления сделки.
Мама с мольбой смотрела на меня, прося и ожидая того, что я соглашусь на этот договор. Мои глаза бегали то в ее сторону, то в сторону руки Дарена. А в голове начали появляться и мельтешить разные мысли: так ли мне уж сдалась эта тайна, да и есть ли она вообще, конечно, не хотелось бы, чтобы наследство тети доставалось ее братьям таким гадским способом, но моя жизнь, моя карьера, я могла лишиться всего, а то и хуже, стараниями дяди меня могли отправить под суд вместе с Кристофером. Медленно и нехотя я начала протягивать дяде руку, прося и умоляя о каком-нибудь знаке. И он не заставил себя долго ждать.
В дом вошли папа и мистер Мэл.
– Папа!
– Гарри!
Крикнули мы с мамой и подбежали к отцу, он тут же нас обнял. Дядя Дарен осекся и быстро убрал протянутую руку.
– Ну и что вы здесь делаете? – властным голосом спросил у своих братьев отец.
– Вот вечно ты все испортишь! – не выдержал Джордж, резко вставая с дивана.
– Тише, тише, – успокаивал его Дарен, – брат, мы пришли к твоей дочери, чтобы уладить все миром. Ты же не хочешь, чтобы она села в тюрьму?
Папа сильнее сжал нас с мамой в объятиях. А в диалог включился мистер Мэл.
– Простите, но я не позволю угрожать моему доверителю и его семье!
– Что? Ты нанял этого проходимца? Умоляю, братец, не смеши, его репутация, как адвоката, погублена, а скоро волна дойдет и до твоей дочери! – чуть ли не смеясь, ответил сразу всем Дарен.
– Ну, что вы мешкаетесь, соглашайтесь на сделку, да и все! – лицо Джорджа покраснело от злости, теперь его сходство со свиньей было стопроцентным.
– Погоди! – снова остановил его Дарен.
– Погоди, да погоди, хватит меня затыкать! – рассвирепел Джордж и так сильно толкнул своего брата, что тот отшатнулся и чуть не упал.
Дарен не долго оставался в долгу, восстановив равновесие, он с размахом дал Джорджу подзатыльник, да так, что с того слетела его шляпа-котелок. Эта картина очень развеселила отца.
– Да вы сами друг с другом договориться не можете, а еще к нам с сомнительными предложениями приходите! Убирайтесь отсюда, и чтобы я больше вас здесь не видел! – крикнул отец, и его братья поспешили на выход.
– Ты еще пожалеешь, что не воспользовалась нашим предложением, – ехидно проговорил Дарен почти мне на ухо, – вы все еще пожалеете!
Отец с усилием захлопнул входную дверь, да так, что та издала соответствующий шум.
Немного посмеявшись, мы все снова отправились в гостиную, а мама пошла на кухню варить кофе.
– Так, посмеялись и хватит! – скомандовал отец, садясь в кресло, – что делать будем, адвокат?
Я села на подлокотник, рядом с отцом, а мистер Мэл сел напротив нас – на диван.
– Я думаю, что мы сможем выйти из всей этой ситуации, надо будет только немного подождать.
– Не томи, что нужно сделать? – снова грозным тоном начал отец.
В это время пришла мама с подносом и раздала каждому по чашечке кофе, а сама села рядом с адвокатом.
– Прежде чем сжечь тело мисс Браун, я заказал в медицинском центре полное освидетельствование и сегодня получил от него ответ. Смерть моей заявительницы полностью объясняется полученным ей ночью инфарктом. Приехавшие на вызов полицейские не обнаружили в доме и рядом с покойной ничего, что могло свидетельствовать о насильственном провоцировании сердечного приступа. Лекарства, которые принимала Элизабет, также проверены, все соответствует рецептам врача. Смерть Вашей сестры никак нельзя списать на действия Вашей дочери или мои.
– А как насчет поруганной репутации? – спросила мама.
– Вот тут сложнее, – тянул адвокат, – подавая иск в суд на мистера Джорджа и мистера Дарена Грин в этом городе, вы ничего не добьетесь. Мистер Дарен очень влиятельный человек с большими связями.
– Как и мы! – вскрикнула мама так, что кружка в ее руках начала ходить ходуном, и из нее выплеснулся на блюдце кофе.
– Да, но, повторюсь, не в этом городе. Так что, прошу вас, смириться с этим. Но есть и плохая новость.
– Какая? – спросили мы втроем.
– Чтобы прекратить слухи о лженаследнице на корню и полноправно вступить в наследство, Рейчел необходимо какое-то время прожить здесь, в этом городе.
Отец поднял на меня взгляд, я кивнула ему в ответ, но мама была настроена по-другому.
– Нет, я категорически против того, чтобы Рейчел оставалась в этом доме одна!
– Да что может со мной случится? – поинтересовалась я.
– Да что угодно, эти соседи могут что-то наплести, Дарен и Джордж могут вернуться!
– В любом случае оформление бумаг на собственность займет какое-то время, особенно, если вы хотите продать этот дом, – ответил адвокат.
– Почему продать? – вмешалась я, – мама, папа, мистер Мэл, я все решила. Я остаюсь жить здесь! – родители не сводили с меня глаз, – мой начальник, Боб, дал мне отпуск для того, чтобы я привела мысли в порядок и с новыми силами вернулась в свою колонку. Дом Элизабет – тихое место, где нет городского шума и суеты, здесь я смогу отдохнуть, почитать книги, а, может, и начать свою! – мои слова были полны решимости, а взгляд такой уверенности, что родители отступили и приняли мое решение.
К восьми часам вечера отец и мистер Мэл по настоянию мамы разобрались со сложенными в пакеты вещами Элизабет. А в девять, поужинав и собрав вещи, родители уехали на такси в аэропорт, взявшись добросить мистера Мэла до его дома. С этого момента я осталась одна.
Немного помявшись на первом этаже, я чуть ли не бегом отправилась в свою комнату, только я успела закрыть дверь, как на прикроватной тумбочке зазвонил телефон.
– Да где тебя носит! – раздался возмущенный голос Лео, – я целый день не могу до тебя дозвониться!
– Прости, я оставила телефон в своей комнате и не появлялась в ней до вечера, – мне правда было стыдно за свое поведение, но за эти дни произошло столько событий, что голова шла кругом.
– Опять твое сухое «прости». Ты когда собираешься возвращаться?
Этот вопрос застал меня врасплох. Ведь Лео не знал о том, что у моего отпуска нет конечной даты.
– Кхм, как тебе сказать… – придумывая ответ, тянула время я.
– Как есть, так и говори.
– Я пока не могу вернуться, – причина была на поверхности и не заставила себя долго ждать, – а все из-за моих неугомонных дядей…
Я рассказала о том, что случилось со мной за последние два дня: и о статье, и о последней просьбе Элизабет, о том, как меня и мистера Мэла забрали в полицейский участок, и о предложенной дядями сделке.
– Вот скоты, прости дорогая, – в этот момент я улыбнулась, – попадись они мне!
– Да ладно, все же обошлось, вот только теперь мне нужно остаться здесь, чтобы оформить все бумаги и решить вопрос о продаже дома (естественно продавать дом, по крайней мере, в ближайшее время, я не собиралась).
– А я и приехать на выходные к тебе не смогу. Срочно нужно закончить один проект. Заказчики хотят, чтобы их отель открылся к началу сезона, а до него осталось меньше месяца…
Я, конечно, скучала по Лео, но приезжать сюда, пока я не раскрою все тайны Элизабет, ему не стоило, так что я мысленно поблагодарила Высшие силы, что на календаре начало апреля, а курортный сезон в городе, где Лео руководит строительством, начинается с первого мая.
– Да, кстати, – после небольшой паузы продолжил мой жених, – угадай, кого наша фирма наняла новым архитектором?
– Не знаю…
– Кэтрин, Кэтрин Адамсон!
– Неужели?! – Кэтрин была моей школьной подругой, мы не виделись со времен выпускного бала, я слышала, что она уехала учиться в Лондон на архитектора, но что с ней случилось дальше, я не знала, – как? Каким образом? Как она? – вопросы крутились у меня в голове, мешая сосредоточиться.
– Да, вроде, нормально. Как только я получил документы о ее приеме на подпись, я сразу понял, что где-то уже слышал это имя и фамилию. Попросил секретаря вызвать ее, и вуаля. После небольшой беседы я понял, что это твоя школьная подруга!
– Как же я ее давно не видела! Так интересно, какая она сейчас.
– Я вышлю тебе фотку из ее дела, когда снова буду в офисе.
– Зачем ждать, ты же видел ее, расскажи!
Лео немного помолчал, но потом все же продолжил.
– Ну, выглядит она хорошо. Стройная, красивая, может поддержать беседу. Вот только я показал ей план нашего отеля, как она тут же увидела в нем несостыковки и предложила варианты решения, кстати, уменьшающие наши финансовые вложения! И чувство юмора ее не подводит, тоже был случай…
– Ладно, ладно, я поняла, она – совершенство! – меня вдруг охватила волна ревности, я даже сама не ожидала, что так отреагирую на слова моего жениха.
– Ты что, ревнуешь? – ехидно спросил Лео, – а мне так приятно.
– Приятно ему! – на моем лице появилась улыбка, – иди, вон, поделись этими мыслями с Кэтрин, она поддержит беседу, – я, конечно, ревновала, но интонацию попыталась смягчить, чтобы мои слова можно было выдать за шутку.
– А, может, и поделюсь, – все еще ехидным голосом продолжал Лео, – а, может, еще и расскажу, что за меня скоро выйдет замуж самая лучшая, самая умнейшая, талантливейшая и наикрасивейшая девушка в мире!
– Кто она? – от былой ревности не осталось и следа, Лео все-таки любил меня и дорожил нашими чувствами, а я в последнее время забывала про него. Мне стало стыдно, и я пообещала себе больше вкладываться в наши отношения.
– Ты, конечно, глупышка! Ох, ты, сколько времени. Мне пора ложиться, завтра рано вставать…
– Да, конечно, беги, любимый. Сладких снов!
– Сладких. Люблю тебя!
– И я тебя!
Только мы попрощались с Лео, как я заметила на небе яркий серп месяца, освещающий все внизу. Подойдя поближе к окну и откинув шторы, я увидела что-то непонятное в саду. Приглядевшись, в этом непонятном я смогла распознать силуэт человека. Необычного человека. Он немного светился, и, похоже, был полупрозрачным. Все как в ту ночь. Но был ли это человек из прошлого или с портрета, сказать уверенно я не могла, т. к. разглядеть лицо с такого расстояния не представлялось возможным. От страха и волнения сердце начало колотиться быстрее. Хотелось убежать и спрятаться, но любопытство писателя оказалось сильнее, и я осталась наблюдать. Этот получеловек-полупризрак бродил по территории сада, не выходя из него. Судя по его движениям, он звал кого-то, но никаких криков или звуков я не слышала. Я медленно повернула ручку окна и стала открывать одну из створок. Мужчина-призрак, видимо, заметил движение и начал поднимать голову вверх, чтобы увидеть его источник. Я не стала ждать реакции привидения. Резко сев на пол рядом с окном, я в полусогнутом состоянии добралась до кровати, залезла под одеяло, не двигалась и почти не дышала, пока сон меня не сломил.