Я чуть не умер. Мне было восемь лет, а я уже чуть не умер.
Мы жили тогда совсем плохо, в одном северном городе, в бараке, недалеко от угольного террикона. Зимой было холодно, а в мае пол заливала вода, и по комнате можно было запускать пароходы из газет или лодочки разные. Правда, тогда я был совсем еще мелкий, в пароходах не смыслил, зато очень хотел крокодила. Отец тогда как раз купил цветной телевизор, и я посмотрел тот самый мультик, после чего очень захотел крокодила. У парня из другого конца барака был, бабушка привезла ему из Болгарии.
А я страдал от бескрокодилья, мучился и мучился.
Но раздобыть рептилию нигде не удавалось – отец сказал, что их вроде как сняли давно с производства, но потом тетя Люба, знакомая матери, нам его принесла.
Крокодил был не новый, подержанный, но в хорошем состоянии. Сделан в далеком 1984 году из толстой зеленой пластмассы, руки-ноги-голова-хвост и даже глаза вертелись в разные стороны. Почему-то рукав на правой лапе был ярко-морковного цвета, этакая красная рука, тогда как левый рукав бело-розовым. Может, крокодил лежал на солнце, а может, еще что-то там с ним произошло, и он выцвел.
Глаза крокодил имел большие и желтые, если хорошенько нажать на живот, эти глаза выскакивали и катились под диван.
Шляпы не было, видимо, она потерялась раньше, вместе с гармошкой – о былом наличии этих предметов свидетельствовали дырки на крокодильих ладонях и крокодильем темечке. Я зачем-то вставлял в дырки спички, они проваливались и гремели в пластиковом нутре, звук получался смешной, шепотливый какой-то.
Крокодил очень скоро оказался забит спичками под завязку.
А шляпу мать потом сшила из кожаных лоскутков, вырезанных из старых ботинок. В результате этой операции ящер приобрел гангстерский вид, автомата Томпсона под мышкой только не хватало.
Крокодил был велик. Я так любил его, что решился на святотатство – накалил гвоздь и выплавил сзади как раз под воротником свое имя.
Женя Кокосов.
Чтобы никто не украл.
Велик был крокодил. Теперь таких не достать, теперь все крокодилы какие-то ненастоящие, со слащавым китайским прищуром. Как уже говорилось, я был в восторге и спал с крокодилом в обнимку, хотя он был достаточно жестким и почему-то пах марганцовкой.
Потом я узнал, почему он пах марганцовкой.
Тетя Люба шла по улице и увидела старушку. Старушка продавала игрушки – кубики, машинки, разное, короче. Игрушки были старые, поигранные, и крокодил в том числе. Старушка сказала, что недавно закрыли детское отделение при женской тюрьме, детей распределили по другим местам, а игрушки раздали бывшим сотрудникам. Старушка там нянечкой работала, ее собственные внуки уже выросли, а выбрасывать было жалко. Старушка помыла игрушки в дезрастворе и стала продавать.
Так тетя Люба купила мне крокодила.
Эта история меня потрясла. Я весьма смутно представлял, что такое тюрьма, в основном по мультикам и кинофильмам. И уж никак я не мог представить, что в тюрьме зачем-то содержат еще и маленьких детей. Я представил, как они лежат в зарешеченных люльках и играют в зарешеченных манежах. Это было тяжело, даже представлять тяжело. Потом я подумал, что моим крокодилом тоже играл какой-нибудь маленький узник, и от этого делалось еще невыносимее. Я шарахался от крокодила, наверное, неделю, я боялся его. А потом полюбил еще сильнее. У него была своя история, и от этого он мне казался чуть ли не живым, что ли.
Как-то раз, мы тогда жили уже не на Севере и вообще жили гораздо лучше, чем раньше, мать собирала игрушки для детей из детского дома. Она до сих пор чего-то собирает, чаще всего письменные принадлежности, старую одежду, старые книжки – в помощь неимущим ребятам. Ну, вот игрушки тоже. Я хотел отдать старые машинки и уже собрал их целую коробку, но отец посмотрел на все это и сказал, что надо добавить крокодила.
Я злился, наверное, два дня. Но отец сказал.
Когда-то тебе достался крокодил. Ты жил с ним несколько лет, засыпал с ним, играл с ним. А у других детей этого не было. И сейчас нет. У них вообще ничего нет, они очень тупо живут, безрадостно, не будь задницей.
Я снова представил. Только теперь маленьких детей, которые спят в одинаковых постелях с одинаковыми одеялами, на обед едят макароны с таком, а игрушек у них совсем не имеется, – и крокодила отдал.
Потому что это было правильно.
Только мне не хотелось, чтобы мой крокодил лежал вместе с остальными подарками, в скучных коробках из-под телевизоров. Эти коробки хранились у нас в гараже. В японских телевизорах хранились растрепанные книжки, в немецких – старые курточки и штаны, в корейских – игрушки. В большинстве своем мягкие – щедрый дар одной фирмы из соседней области. Впрочем, были и нормальные: в одной коробке я обнаружил электрический конструктор, в другой автомобильчик на дистанционном управлении, правда, без левого переднего колеса. Все коробки были забиты под завязку, но с помощью чудес перекладывания и вталкивания я выкроил место для своего крокодила. Я отыскал хорошую коробку от кроссовок, набил ее мятой бумагой, поместил крокодила туда и собственноручно погрузил в угол, между нелепым синим львом и стопкой сдутых футбольных мячей со следами бутс.
Спал в ту ночь я плохо. Мне все время казалось, что ему как-то нехорошо рядом с футбольными мячами, я все хотел спуститься в гараж и проверить, но начался дождь, и выходить на улицу мне не захотелось. А когда я побежал туда утром, оказалось, что коробки уже увезли.
Это меня очень неприятно удивило, можно сказать, разочаровало в жизни. Нет, я уже распростился со своим крокодилом, но мне хотелось посмотреть на него в последний раз, а оказалось, что это невозможно.
Коробки увезли.
Я тупо бродил по гаражу, искал чего-то, перебирал какие-то свечи зажигания и фильтры в блестящих упаковках, потом увидел книжку. Вернее, даже не книжку, а ее часть. Страницы с семнадцатой по пятьдесят третью. Ни обложки, ни названия, ни автора, вообще ничего. Бумага плохая, буквы косоватые, но не самодельная, самопал всегда видно. Скорее всего она вывалилась из коробки с японскими телевизорами. Я был тогда так расстроен, что уселся на покрышке и принялся читать, хотя раньше ничего почти не читал, даже сказки. В моем классе многие уже читали всякую там литературу, а я тогда не читал совсем. А эту вот книжку я вдруг стал читать, начала не было, а я стал читать. Сидел в покрышке и читал.
В книжке рассказывалось про одну девчонку, которая очутилась в какой-то невиданной стране. В этой стране вроде как осуществлялись все желания, даже не самые причем заветные. Над мозгами там никто не стоял, а хулиганам можно было легко навесить. Хорошо, короче, было и привольно. Там были еще разные приключения и опасности, все стреляли и на конях скакали, мне понравилось, а на сорок восьмой странице указывалось три способа, с помощью которых можно было бы попасть в эту самую страну. Мне понравился второй. Меня все это так захватило, что я читал до вечера, а к утру с помощью некоторых химических препаратов изготовил смесь…
Короче, все очень сильно взорвалось.
С тех пор я стал гораздо, гораздо умнее.
А вообще, конечно, это история про лю, если кто еще знает, что это такое.