Понятия «корпорация», «корпоративный» широко употребляются в научной литературе, прежде всего экономической и правовой и законодательстве, при этом значение им придается в разных источниках различное. Вместе с тем выработка точного и единообразного значения употребляемых терминов – одна из прикладных задач науки, решение которой облегчает понимание сущности обозначаемых явлений. В идеале все науки должны оперировать одинаковыми понятиями, исходя из логического закона тождества. Это связано, в частности, с тем, что четкой, объективно обусловленной грани между отдельными областями науки не существует.
Это свойство «перетекания», взаимосвязи и взаимообусловленности различных отраслей науки ярко проявляется во взаимодействии экономического и правового учения. Экономисты в своих изысканиях вынуждены обращаться к анализу нормативных правовых актов, а для адекватного понимания сути правового регулирования того или иного общественного отношения ученому – юристу так или иначе приходится вникать в объект правового регулирования – то общественное отношение, на которое право воздействует. Без понимания этого предложить эффективный механизм правового регулирования невозможно. Говоря об одном, необходимо использовать единый смысловой аппарат – общий язык. Потому так важно одинаково понимать базовые межотраслевые термины, к которым, в частности, относится и определение «корпорация».
«Корпорация» (от лат.) «согроге» – связывать, взаимосвязывать, объединять, именно такая смысловая составляющая, как казалось бы, должна непременно присутствовать в содержании этого понятия. Однако этот посыл не находит подтверждения при анализе законодательства и теоретических позиций.
В российском законодательстве понятие «корпорация» используется в нескольких значениях. Так, организационно-правовая форма «государственная корпорация», предусмотренная ст. 7.1 Федерального закона от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях», обозначает не имеющую членства некоммерческую организацию, учрежденную Российской Федерацией на основе имущественного взноса и созданную для осуществления социальных, управленческих или иных общественно полезных функций. Такие государственные корпорации созданы. Последние примеры – государственная корпорация «Банк развития и внешнеэкономической деятельности» (Внешэкономбанк), образованная в соответствии с Федеральным законом от 17 мая 2007 г. № 92-ФЗ «О банке развития», и государственная корпорация «Российская корпорация нанотехнологий», созданная в соответствии с Федеральным законом от 19 июля 2007 г. № 139-ФЗ «О российской корпорации нанотехнологий», которые исходя из признаков государственной корпорации, созданы исключительно Российской Федерацией и никакого объединение лиц не предполагают.
В то же время корпорация, исходя из смыслового содержания этого термина, предполагает непременное объединение нескольких лиц, т. е. организация, учрежденная одной лишь Российской Федерацией, не имеет корпоративной основы. Законодатель в данном случае использовал термин «корпорация» в названии организационной правовой формы некоммерческой организации не в его начальном значении. Логически государственная корпорация как разновидность некоммерческих организаций корпорацией не является.
Вместе с тем использование термина «корпорация» в названии организационно-правовой формы некоммерческой организации – государственной корпорации можно обосновать тем, что внутреннее устройство такой организации имеет некоторое сходство с классическим корпоративным устройством. Так, например, структура органов большинства госкорпораций включает в себя наблюдательный совет, правление и генерального директора или президента (ст. 10 Федерального закона от 23 ноября 2007 г. № 270-ФЗ «О государственной корпорации «Ростехнологии», ст. 10 Федерального закона от 30 октября 2007 г. № 238-Ф3 «О государственной корпорации по строительству олимпийских объектов и развитию города Сочи как горноклиматического курорта»), то есть состав и компетенция органов таких государственных корпораций в целом соответствует аналогичным органам акционерного общества. Такая внутренняя структура государственной корпорации необходима для обеспечения эффективного управления собственностью. При создании государственная корпорация наделяется Российской Федерацией определенным имуществом (в большинстве случаев речь идет о значительных средствах), управление деятельностью созданной организации «поручается» профессиональным управляющим. В этом разделении лица, передавшего вклад, и лица, осуществляющего управление имуществом и организацией, проявляется еще одно сходство государственной корпорации с классическими корпорациями, к которым относят, в первую очередь, акционерные общества.
Таким образом, государственная корпорация имеет определенное сходство с корпоративными организациями, хотя и не является таковой, т. е. объединением, вместе с тем обладает сходной основой (разделение имущества и управления), требующей специфической корпоративной системы внутреннего устройства.
Слово «корпорация» часто включается в название акционерных обществ, создаваемых Российской Федерацией. Так, в Перечне стратегических предприятий и акционерных обществ, утвержденном указом Президента РФ от 4 августа 2004 г. № 1009, по состоянию на 23 декабря 2008 г. шесть акционерных обществ имеют в наименовании слово «корпорация». При этом в трех из этих открытых акционерных обществ – Военно-промышленной корпорации «Научно-производственное объединение машиностроения», Корпорации «Росхимзащита», Корпорации «Тактическое ракетное вооружение» – 100 % акций принадлежит Российской Федерации. 100 % акций принадлежит Российской Федерации и в открытом акционерном обществе «Научно-производственная корпорация «Уралвагонзавод»[1], а также в открытом акционерном обществе «Объединенная судостроительная корпорация»[2]. В этих и ряде иных случаев использования термина «корпорация» в названии открытых акционерных обществ, 100 % акций которых принадлежат Российской Федерации, не приходится говорить об объединении, хотя именно оно является смысловой основой термина «корпорация».
В то же время ряд организаций, имеющих долю государства в уставном капитале, вместе с тем действительно являются объединениями, созданными несколькими участниками. Так, создано открытое акционерное общество «Объединенная промышленная корпорация «Оборонпром»[3], признано стратегически значимым ОАО «Объединенная авиастроительная корпорация», в которой доля России в уставном капитале составляет 90,01 %[4], и ОАО «Ракетно-космическая корпорация “Энергия” имени С. П. Королева» с долей государства 38,22 %[5]. Как видим, организации, имеющие в названии слово «корпорация», могут иметь разную организационную правовую форму и различаться по иным признакам. По мнению В. И. Добровольского, слово «корпорация» используется в наименовании коммерческой организации исключительно в целях улучшения деловой репутации организации, и никакой смысловой нагрузки оно не несет. «Иные юридические лица, имеющие в своем наименовании слово «корпорация», создаваемые в форме акционерных обществ, государственных предприятий, учреждений и т. д., употребляют слово «корпорация» не в правовом смысле, а для придания большей солидности, значимости своему фирменному наименованию в глазах третьих лиц»[6].
Существенное значение в формировании практики управления организациями имеет Российский Кодекс корпоративного поведения, несмотря на то, что этот акт носит рекомендательный характер. Кодекс распространяет содержащиеся в нем стандарты корпоративного поведения на все виды хозяйственных обществ. В абзаце 2 введения к Кодексу указывается критерий выделения корпораций: «отделение собственности от управления, наиболее вероятно возникновение конфликтов, связанных с корпоративным поведением».
В юридической литературе предпринимаются попытки доктринального определения в широком и узком смысле термина «корпорация».
По мнению О. А. Макаровой, в узком смысле слова «под корпорацией понимаются такие формы предпринимательского объединения капитала, как акционерное общество и его модификации»[7]. С точки зрения Н. В. Козловой, в широком понимании корпорация – это «юридическое лицо, организованное на началах членства (строго фиксированного участия) его учредителей, каждый из которых имеет по отношению к юридическому лицу определенные права и обязанности, может так или иначе участвовать в управлении его имуществом и деятельностью…»[8]. Таким образом, к корпорациям автор относит хозяйственные товарищества и общества, производственные кооперативы, а также большинство разновидностей общественных организаций. Кроме того, к корпорациям она относит и юридические лица, созданные одним участником – государством: унитарные (казенные) предприятия[9]. Между этими крайними позициями существуют промежуточные варианты. Так, П. В. Степанов полагает, что к числу корпораций относятся организации, имеющие корпоративную структуру органов управления, в связи с чем отказывает в этой характеристике хозяйственным товариществам, поскольку у них такая структура отсутствует[10]. Не расценивает хозяйственные товарищества как корпорации и В. К. Андреев, однако по несколько иной причине. Он полагает, что «товарищество не представляет собой организацию как определенное единство, отношения между товарищами основаны на доверии, они самостоятельно в соответствии с заключенными между ними договорами занимаются предпринимательской деятельностью от имени товарищества. У них нет органов юридического лица… Поэтому никаких корпоративных отношений внутри товарищества возникнуть не может»[11].
Автор первого отечественного учебника по корпоративному праву, Т. В. Кашанина рассматривает корпорацию как организацию, признанную юридическим лицом, основанную на объединенных капиталах и осуществляющую какую-либо социально полезную деятельность[12].
Последнее указание (на полезность деятельности корпорации) ставит субъективный оценочный критерий в основу выделения корпорации. «Полезность» той или иной деятельности зависит от того, как это рассматривает оценивающий субъект. Истории правового регулирования деятельности акционерных обществ известен случай, когда именно социальная полезность ставилась в основание признания законным существования корпорации. Речь идет о принятом в июне 1720 г. английским правительством Акта «О мыльных пузырях» (Bubbles Act), в соответствии с которым запрещалось создание «зловредных предприятий». Этот акт действовал более ста лет и был отменен лишь в 1825 г., вместе с тем к ответственности в соответствии с этим актом было привлечено незначительное количество лиц в силу сложности квалификации «зловредности». Видимо, представление о непременной «полезности» деятельности корпорации возникло в сознании современных российских исследователей именно из комментариев этого акта. Полагаю, что в настоящее время критерий полезности не может быть положен в основу отнесения организации к корпорациям в силу его неопределенности и субъективности.
Несмотря на собственное определение корпорации, данное Т. В. Кашаниной в учебнике, автор относит к ней хозяйственные товарищества (являющиеся объединением лиц, а не капиталов, и потому не соответствующие ее определению корпорации), а также производственный кооператив, в котором объединение капиталов также не всегда имеет значение – в нем организационным началом является членство и личное трудовое участие в деятельности. Причем отнесение организационных форм юридических лиц к корпорациям производится ученым вне зависимости от оценки полезности деятельности конкретной организации. В такой ситуации можно констатировать, что предложенный критерий «полезности» не использует и сам его создатель – Т. В. Кашанина. Не выдерживается ею и заданный критерий объединения капиталов. Представляется, что предложенное понятие корпорации, с одной стороны, чрезмерно узко – в части указания на непременную социальную полезность деятельности корпорации. Допускается передача в уставные капиталы хозяйственных товариществ и обществ, помимо имущества, также и неимущественных прав, имеющих денежную оценку (ст. 66 ГК РФ), а последние в понятие «капитал»[13] не включаются. С другой – это определение чрезмерно широко. Получается, что понятие «корпорация» полностью совпадает с понятием «хозяйственное общество», а в таком случае одно из них является излишним, исходя из правила «бритвы Оккама», которое в краткой версии звучит: «Не следует множить сущее без необходимости».
Анализ основных определений корпорации, встречающихся в юридической литературе, позволяет сделать вывод, что для выделения корпораций используются различные критерии: 1) наличие членства (участия)[14]; 2) образование корпорации путем объединения капиталов[15]; 3) объединение значительного числа лиц-участников и крупных капиталов[16]; 4) наличие сложной структуры органов управления[17]; 5) общность интересов участников[18]; 6) основанность на отделении собственности от управления[19]. Критерии эти частично пересекаются, дополняются отдельными авторами иными признаками (например, рассмотренным ранее признаком социальной полезности деятельности корпорации). Представляется, что некоторые из приведенных признаков корпорации в действительности являются лишь вторичными – следствием наличия корпоративной сущности у организации, но не первичными – определяющими эту сущность признаками организации. Следует выявить, в чем первичные признаки корпорации, а что является следствием признания организации корпорацией, т. е. вторичными признаками корпорации.
Несмотря на существенную разницу в определениях корпораций и выделяемых каждым из ученых видов корпораций, можно заметить, что при определении взаимосвязи между корпоративной сущностью и организационной формой большинство авторов приходит к сходным выводам. Так, всеми бесспорно признается корпоративная сущность у акционерного общества, большинство соглашается с тем, что корпорациями являются также общества с ограниченной и дополнительной ответственностью, немногие усматривают корпоративную основу у хозяйственных товариществ (полных и коммандитных) и единицы причисляют к корпорациям производственный кооператив или некоммерческие организации. В ситуации, когда критерии, положенные в основу выделения корпораций, у всех авторов различны, такое единообразие взглядов на виды корпораций вызывает некоторое недоумение. Следует выявить определяющее отличительное свойство акционерного общества, всегда отсутствующее у хозяйственного товарищества, которое позволяет с точностью отличить одну организацию от другой.
Представляется, что все определения корпорации, предлагаемые в юридической литературе, не показывают главное, смысловое отличие ее от иных организаций. Идя по экстенсивному пути перечисления отдельных свойств, присущих корпорации, исследователи как будто бы случайно не выявляют причины существования именно данного набора признаков.
Как отмечалось выше, в связи с тем, что экономисты и юристы, по сути, исследуют одни и те же явления общественной жизни, исходя из разных позиций (с различных углов зрения), целесообразно использовать единообразную терминологию при описании одного явления, что соответствовало бы общей тенденции глобализации и унификации, имеющей место в современных условиях. В этих целях изучим подходы к корпорации в рамках экономической теории.
В научной экономической литературе приводится, например, следующее определение корпорации. Это «фирма, организационные особенности которой обеспечивают управление с учетом мнений и/ или интересов заинтересованных в деятельности фирмы сторон – стейкхолдеров или участников корпоративных отношений»[20].
В этом и других подобных определениях, как представляется, верно схвачена суть, не улавливаемая юристами, исследующими понятие корпорации. Корпорация специально структурирована (организована) для обеспечения возможности учета разных интересов. Иначе говоря, в само понятие корпорации заведомо заложена возможность или, вернее, необходимость конфликта этих интересов, а также необходимость и потенциальная возможность их сглаживания посредством специальных приемов, способов. Именно данная черта представляется смыслообразующей для понятия корпорации.
Установить, что организация является корпорацией, можно при обнаружении у нее следующего набора признаков, наличие которого как раз и свидетельствует о внутреннем конфликте, непременно присутствующем в организации:
1) одновременное участие в организации нескольких лиц. Характерной чертой корпоративной организации является потенциальная возможность конфликта между участниками, основа которого заложена именно во множественности участников организации. Каждый из участников входит в организацию со своим имуществом, своей волей и своим интересом. Участники усматривают различные выгоды от собственного участия в организации и зачастую, при совпадении воль на формирование общей уставной цели, однонаправленности воль при определении конкретных действий организации добиться невозможно;
2) несовпадение лиц, внесших вклад в уставный капитал, и лиц, осуществляющих ведение дел организации. Наибольшую эффективность управления имуществом могут обеспечить специалисты, и именно они привлекаются для управления лицами, внесшими вклад в уставный капитал организации. Здесь обнаруживается почва для еще одного несовпадения воль, интересов, задач, а значит – для конфликта между участниками и управляющими[21]. Такое несовпадение вновь требует специальной структуры, позволяющей снять возможность конфликта: ограничить власть управляющих и возможности реализовывать собственные интересы в деятельности корпорации путем установления контроля над действиями управляющих со стороны участников.
Таким образом, осуществление предпринимательской деятельности вызывает объективную необходимость создания специального механизма управления организацией и обусловливает выбор особой формы осуществления коллективной предпринимательской деятельности. Потому особая структура органов управления является следствием корпоративной формы организации, а не признаком такой организации. Выделение в качестве специального признака корпорации объединения значительного числа участников и капиталов представляется нецелесообразным, поскольку при этом основным критерием становится количественное значение «много»-«мало», а в условиях отсутствия указания на конкретные цифры, обозначающие «много», – это неопределенно и необъективно. Общность интересов[22] как признак корпорации, представляется, выделять неверно, поскольку каждый из участников корпорации имеет собственные интересы, почти никогда не совпадающие с интересами других участников, и уж во всяком случае, в корне отличающиеся от интересов иных субъектов корпоративных отношений: управляющих и самой корпорации. Это различие неоднократно анализировалось в экономической и правовой литературе. Аналогичная мысль содержится в мотивировочной части Определения Конституционного Суда РФ от 3 июля 2007 г. № 681-0-П, в которой указывается: «Поскольку в процессе предпринимательской деятельности акционерного общества могут сталкиваться интересы кредиторов и акционеров, акционеров и менеджмента, акционеров-владельцев крупных пакетов акций и миноритарных акционеров, одной из основных задач законодательства об акционерных обществах является обеспечение баланса их законных интересов» (выделено мной. – С. Ф.). Именно разнонаправленность интересов различных субъектов корпоративных правоотношений и служит основой для возникновения конфликта, снятие которого является главной целью специального корпоративного механизма согласования воль посредством системы органов управления. Можно говорить об общей правовой цели участников, позволившей им объединиться в корпорацию, но эта правовая цель обеспечивает достижение различных интересов. Такая ситуация не является неким уникальным явлением: с помощью одних и тех же юридически значимых действий субъекты права могут решать различные задачи, удовлетворять разные интересы. При этом правовая цель у всех будет единой.
Для иллюстрации можно привести следующий пример: несколько граждан приобретают в магазине по договору розничной купли-продажи тетради. Один из них при этом планирует записать созданное стихотворение – тем самым придать объективную форму произведению, другой – выписать вексель – создать ценную бумагу, самостоятельный объект гражданских прав (как следует из анализа нормативного правового регулирования выпуска векселей, для субъектов не предусмотрено использование специальных бланков), третий – использовать для черновых расчетов, а четвертый, с ее помощью, планирует устроить поджог (то есть совершить преступление). Во всех этих случаях мотивы сделок и интересы будут различаться, но правовая цель будет одинаковой: приобретение права собственности на тетрадь.
Предоставляя имущество или иные предусмотренные законом объекты организации, учредители устанавливают (в уставе) единую цель деятельности организации, но не могут обозначить перечень всех необходимых для достижения цели действий, поскольку каждое следующее действие определяется целой совокупностью условий, заранее не известных учредителям. Поэтому использование предоставленного имущества в общих рамках, заданных уставной целью, должно каким-то образом непосредственно определяться. Для закрепления уставной цели законом предусмотрено непременное единогласие (п. З ст. 9 Закона об акционерных обществах, абз. 4 п.1 ст. 11 Закона об обществах с ограниченной ответственностью), которого возможно добиться, поскольку это общее, главное определение цели и объединило участников, стало интеллектуальной – идейной – базой (основой) для создания организации.
Отмечу, что в управленческой практике принято говорить о «миссии» корпорации – той основной цели, не столь безличной и формализованной, как установленная законодательно для всех коммерческих организаций цель – извлечение прибыли. Обычно, миссия – это недостижимый идеал, к которому корпорация должна стремиться. Формальное закрепление миссии обычно производится в Кодексе корпоративного поведения или иных внутренних документах (например, в кодексе корпоративного поведения ОАО «Аэрофлот» определена его миссия: «ОАО «Аэрофлот», перевозя миллионы российских и иностранных пассажиров и сотни тысяч тонн груза, поддерживает благосостояние своих акционеров, формирует привлекательные условия труда для своих работников, и служит интересам государства и общества в целом, являясь крупным налогоплательщиком, поддерживая и развивая социальные программы, заботясь об экологии и здоровье граждан»).
В то же время надеяться на постоянное единогласие по всем вопросам деятельности организации было бы утопично. Для согласования воль учредителей (участников) и предоставления возможности удаленного контроля за деятельностью корпорации вырабатывается специальная корпоративная структура организации, позволяющая ей (организации) формировать собственную волю, несводимую к воли каждого из участников, и обязывающая ее обеспечивать участников информацией о деятельности. Если все участники лично участвуют в деятельности организации, то специальный механизм обеспечения возможности контроля не требуется, однако механизм согласования воль востребован и в этом случае.
Вместе с тем в случаях, когда для совершения неких правовых действий требуется не согласование воль, а обеспечение единогласия, складывается принципиально иная ситуация – не корпоративный механизм, но множественность лиц объясняют сущность этого явления.
Участие в организации только путем внесения вклада приводит к разделению имущественной и организационной составляющей в деятельности организации: имущество для деятельности организации предоставляют одни, а управление этим имуществом посредством управления деятельностью организации – собственника этого имущества, осуществляют другие – наемные работники, управляющие. Именно отделение интеллектуального, творческого начала предпринимательской деятельности (воплощенного в таких ее признаках, как самостоятельность, инициативность) от имущественной составляющей и составляет сущность корпоративной формы[23].
Подводя итоги, можно предложить следующие определения корпорации и корпоративного устройства коллективной предпринимательской деятельности.
Корпорация – это коммерческая организация, созданная несколькими лицами с разнонаправленными интересами и общей целью, путем объединения вкладов и имеющая систему взаимосвязанных внутренних элементов согласования воль и интересов ее участников, позволяющую выработать единую волю организации.
Корпоративное устройство – этот способ устройства коллективной предпринимательской деятельности, при котором имеющиеся структура элементов организации и механизм их взаимодействия позволяют в наибольшей степени удовлетворить интересы всех участников предпринимательской деятельности путем достижения разумного компромисса, основанного на учете степени имущественного участия в предпринимательской деятельности.
Выявив сущность корпорации и корпоративного устройства коллективной предпринимательской деятельности, рассмотрим, какие из предусмотренных законом правовых форм коммерческих организаций соответствуют приведенным признакам, и, следовательно, какие организации имеют корпоративную сущность. Поскольку настоящая работа посвящена корпоративному конфликту, то в отношении каждой из организаций будет показана возможность корпоративного конфликта. Как ранее было отмечено, именно эта потенциальная возможность и приводит к выбору организационной формы корпоративного типа для осуществления коллективной предпринимательской деятельности.
Полное товарищество. Для данного вида хозяйственных товариществ и обществ не является характерным разделение участия и управления, напротив, в полных товариществах предпринимательской деятельностью от имени товарищества занимаются сами товарищи (ст. 69, 71, 72 ГК РФ). Как такового обособления имущества в полном товариществе не происходит: законодательство не устанавливает минимальный размер складочного капитала, что можно обосновать субсидиарной ответственностью товарищей по обязательствам (п. 1 ст. 75 ГК РФ), при которой определяющего значения для кредиторов наличие у товарищества имущества не имеет. Основная гарантийная функция, традиционно выделяемая для уставного капитала, для складочного капитала не так актуальна, кредиторы, вступающие в правоотношения с товариществом, в большей степени могут рассчитывать на исполнение обязательства товариществом добровольно, под страхом привлечения к ответственности каждого из товарищей, нежели исходя из расчета взыскать возмещение убытков с товарищества. Конфликт между управляющими и товарищами в полном товариществе невозможен в принципе – в виду отсутствия управляющих. Конфликт между товарищами вполне вероятен, однако для разрешения, сглаживания такого конфликта корпоративный механизм не применяется, предусматривается иной тип согласования – «сообща», в виду отсутствия органов управления в полном товариществе. В связи с изложенным, полное товарищество не может быть отнесено к корпорации по предлагаемым критериям участия в организации путем внесения вкладов нескольких лиц и отстраненности от управления.
Коммандитное товарищество. В этих организациях рассматриваемое разделение имущественного участия и управления выражено явно, в отличие от полных товариществ, поскольку вкладчики вовсе отстраняются от управления. Однако в данном случае полное отстранение от управления вкладчика в коммандитном товариществе приводит к тому, что учет воли вкладчика при формировании воли организации не происходит, соответственно, на этой основе конфликт между участниками невозможен (вступая в организацию в качестве вкладчика, лицо знает о полном отстранении от управления), значит, нужды в особом механизме согласования воль участников здесь нет, а потому корпоративная сущность по обозначенному критерию в коммандитном товариществе отсутствует.
Хозяйственные общества. В акционерном обществе, обществе с ограниченной и дополнительной ответственностью имеются все обозначенные признаки корпоративной организации, потому эти организации могут являться корпорациями. Здесь возможны разные виды корпоративных конфликтов (более подробно будут рассмотрены ниже).
Производственный кооператив. Основой данного вида организации является личное трудовое участие, помимо внесения пая. Таким образом, отделения управления (непосредственного ведения деятельности) от имущественного участия не происходит. Конфликт между участниками и управляющими, а равно между участниками возможен, однако разрешение этого конфликта происходит с применением иных, нежели корпоративный механизм, процедур. Связано это, подчеркнем еще раз, с существованием непременного личного участия в деятельности кооператива, т. е. суть корпоративного механизма именно в реализации возможности согласования воль для удаленных[24] участников.
Вместе с тем, п. 2 ст. 7 Федерального закона «О производственных кооперативах» предусматривает возможность участия в производственном кооперативе лишь путем внесения имущественного пая, без личного трудового участия (таких членов в производственном кооперативе может быть не более 25 %). В это количество включаются юридические лица – члены кооператива, которые по вполне объективным причинам не могут трудиться, а также граждане, входящие в кооператив с каким-то иными целями. Для этих членов (не участвующих трудом в деятельности кооператива, но вложивших имущество – приобретших пай) участие в производственном кооперативе по сути своей ничем не отличается от участия в хозяйственном обществе или коммандитном товариществе в качестве вкладчика. Следовательно, производственный кооператив, в котором имеются члены, не участвующие личным трудом в его деятельности, может быть отнесен к корпорациям по выделенным признакам. Вместе с тем разрешение конфликтов в таком производственном кооперативе не регламентировано. Фактически, члены кооператива, участвующие в его деятельности только внесением пая, остаются незащищенными и находятся в явно менее выгодном положении, чем трудящиеся участники. К этому приводит именно отсутствие специального корпоративного механизма.
«Корпорации одного лица». Возникает вопрос, является ли корпорацией организация, созданная в правовой форме, принадлежащей к корпоративному типу, если 100 % участия в ней принадлежит одному лицу. Существование таких организаций допускается законом (п. 2 ст. 7 Закона об обществах с ограниченной ответственностью, п. 2 ст. 10 Закона об акционерных обществах, п. 22 ст. 4 Федерального закона «Об особенностях управления и распоряжения имуществом и акциями организаций, осуществляющих деятельность в области использования атомной энергии, и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»). Понятно, что конфликт между участниками в этом случае возникнуть не может. Представляется, что в этом случае отсутствует один из выделенных признаков корпорации – множественность лиц, одновременно участвующих в организации, разнонаправленные воли которых приходится согласовывать с помощью специального механизма. Как следствие – данный механизм и не используется в соответствии с законом. В такой организации отсутствует общее собрание участников, оно полностью заменяется единственным участником, который все решения по управлению организацией принимает единолично, таким образом проблемы принятия организацией решения, противоречащего интересу и выраженной воле участника, характерной для корпоративной формы, в такой организации возникнуть не может. Не удается обнаружить в рассматриваемой организации других признаков корпорации: единственный участник вынужден участвовать в деятельности созданной организации не только своим вкладом, но, заменяя собой общее собрание участников, он тем самым участвует в управлении, причем непосредственно. Решение организации полностью совпадает с его личным решением. Так, в соответствии со ст. 39 Закона об обществах с ограниченной ответственностью решения по вопросам, относящимся к компетенции общего собрания, принимаются единственным участником единолично и оформляются письменно. Негативно к возможности существования «корпораций одного лица» относились Г. Ф. Шершеневич[25], М. И. Кулагин[26], В. А. Мусин[27], В. К. Андреев и др. авторы.
Представляется, что одночленная коммерческая организация как субъект права существовать может, поскольку для экономических целей нужда в ней имеется, и она воплощена в правовую форму – государство признает в качестве субъектов права акционерные общества и общества с ограниченной ответственностью одного лица, однако корпорациями такие общества не являются. По справедливому утверждению Д. В. Тариканова, высказанному по иному вопросу, законодатель «вправе воспользоваться теми или иными правовыми формами для решения задач, генетически не связанных с ними, но вполне решаемых посредством таких форм»[28]. Такой избранной законодателем формой для допущения в оборот субъектов – юридических лиц, со 100 % участия другого субъекта, стало хозяйственное общество, задумывавшееся изначально как объединение капиталов. В этом законодательном решении имеется логика: иные формы коммерческих организаций для выполнения такой задачи пригодны еще меньше – сущность товарищества или производственного кооператива предполагает непременное участие нескольких лиц, организационная основа здесь – именно совместная предпринимательская (или трудовая – для кооператива) деятельность, потому отсутствие объединения участников в этих формах немыслимо. Унитарные предприятия сконструированы именно для единственного учредителя, однако в настоящее время используются они в соответствии с законом только на базе публичной собственности, имеют иное вещное право на закрепленное имущество, а потому для создания юридического лица частной формы собственности явно не пригодны. Из имеющихся организационных форм в наибольшей степени пригодной для разрешения участия в обороте юридического лица, созданного одним лицом, оказалась именно форма хозяйственного общества, не предполагающая непременной совместной деятельности. Вместе с тем у такой организации иная структура органов управления, иной порядок создания, и во всяком случае нет здесь признаков корпоративных форм. Отсюда вывод: само по себе наличие у организации формы хозяйственного общества не означает непременной корпоративной сущности этой организации.
Таким образом, рассмотрев все виды коммерческих организаций, предусмотренных действующим законодательством, можно прийти к выводу о том, что корпоративное устройство характерно (и генетически необходимо) только для хозяйственных обществ, состоящих из нескольких участников. Именно в таких организациях может возникнуть разнонаправленность воль участников при принятии решений, а потому требуется специальный механизм согласования этих воль. При конструировании внутреннего устройства иных организаций законодатель иногда прибегает к использованию отдельных элементов корпоративного устройства (структура органов, информационный режим, корпоративный контроль и пр.), однако, вся совокупность элементов корпоративного устройства присуща исключительно хозяйственным обществам, состоящим из нескольких участников.
Корпорация как организация структурно состоит из множества элементов, связей между ними и цели как интегрирующего начала, необходимого любой системе. Элементами такой организации можно назвать участников, имущество, руководителей (управляющих), работников. Под целью в данном случае понимается не общая для всех коммерческих организаций цель – извлечение прибыли, а конкретная цель отдельной организации. Эта цель определяется учредителями при создании, возможно, и не закрепляется в учредительных документах, содержание которых в большинстве своем, к сожалению, не отвечает реальным общественным отношениям, а является типовым, соответствующим разработанным юристами в качестве образца стандартным учредительным документам, размещенным в различных сборниках образцов. Именно эта цель и определяет, во-первых, нужду в конкретном имуществе или ином объекте, вносимом в качестве вклада в уставный капитал при создании; во-вторых, личностные качества субъектов, избираемых в члены органов управления, и саму структуру этих органов; в-третьих, необходимую (наиболее удобную, отвечающую потребностям) организационно-правовую форму для приобретения правосубъектности; в-четвертых, основные виды деятельности, совершаемые корпорацией сделки.
Значение цели для правосубъектности организации подчеркивала Р. О. Халфина, говоря, что «в определении правового статуса и правосубъектности организаций имеются существенные особенности, связанные с тем, что государство создает такие образования либо допускает или поощряет их существование и деятельность на определенных условиях. Благодаря этому виды, типы, характер таких образований, их правовой статус и правосубъектность устанавливаются государством. Важнейшим критерием при этом является цель, для выполнения которой создаются (или допускаются, поощряются) общественные образования»[29].
Цель корпорации как интегрирующее начало организации не следует оценивать с позиций социальной полезности или «вредности», никаких правовых последствий такая оценка не порождает – не может быть запрещена регистрация юридического лица по мотивам «нецелесообразности» или «неполезности» ее создания. Именно поэтому, как отмечалось выше, определение корпорации, данное Т. В. Кашаниной, не является вполне точным.
Предлагаемое значение общей цели как главнейшего свойства организации приводит к выводу о том, что в отличие от физического лица, обладающего ничем не ограниченной правоспособностью, у юридического лица правоспособность всегда должна быть специальной. Для ученых-теоретиков этот вывод представляется очевидным. Так, А. В. Мицкевич указывает: «Правосубъектность юридического лица в отличие от правосубъектности лица физического является специальной»[30]. Ту же мысль высказал В. И. Червонюк, отметивший, что «специальной является правоспособность организаций и юридических лиц, предусмотренная в уставах, положениях»[31]. Как ни странно, в отраслевой науке гражданского права вывод этот не поддерживается.
В статье 49 ГК РФ содержится положение, согласно которому коммерческие организации, за исключением унитарных предприятий и иных видов организаций, предусмотренных законом, могут иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, необходимые для осуществления любых видов деятельности, не запрещенных законом. Эта норма трактуется большинством авторов как установление общей правоспособности коммерческих организаций (за исключением унитарных предприятий)[32]. Прямо назвал правоспособность коммерческих организаций «общей» Пленум Верховного и Высшего Арбитражного Судов РФ в постановлении № 6/8 от 01 июля 1996 г. в пункте 18. Возникает вопрос, означает ли это, что вывод, сделанный ранее об имманентно присущем корпорации особом признаке – наличии цели, и, как следствие, специальной правоспособности всех корпораций (и в качестве более общего вывода – всех юридических лиц), является ошибочным, иначе возникает сомнение в корректности использования термина «общая правоспособность» Пленумом и рядом специалистов в области гражданского права.
Представляется, что общая или универсальная правоспособность, которой обладают физические лица, более объемна по своему содержанию, чем «общая» правоспособность юридических лиц. Из анализа норм гражданского законодательства следует вывод о запрете совершения ряда сделок для юридических лиц. Так, Гражданский кодекс запретил заключение договора дарения между коммерческими организациями, не может быть юридическое лицо заказчиком в договоре бытового подряда, нанимателем в договоре найма жилого помещения, не может заключить в качестве получателя договор пожизненной ренты или пожизненного содержания с иждивением, не может составлять завещания, не может быть субъектом права авторства. Существует ряд иных не возможных для юридического лица действий, даже в том случае, если это юридическое лицо является коммерческой организацией, т. е. обладает «общей правоспособностью». Более верным представляется считать правоспособность юридических лиц всегда специальной. При этом специальная правоспособность всех без исключения юридических лиц (которая и не может быть иной в силу того, что именно наличие особой цели конститутивно присуще любому юридическому лицу, в отличие от физического лица) разделяется законодателем на более широкую, которой обладают коммерческие организации, за исключением унитарного предприятия, и более узкую, которой обладают некоммерческие организации и унитарные предприятия. Но, повторюсь, ни та, ни другая не являются общей, или универсальной – в общетеоретическом понимании. В свое время указание на возможность для коммерческой организации осуществлять любые виды деятельности стало прорывом для отечественной цивилистической мысли. Предыдущий Гражданский кодекс РСФСР содержал принципиально иное положение. Так, ст. 29 Гражданского кодекса РСФСР от 11 июня 1964 г. предусматривала, что «юридическое лицо обладает гражданской правоспособностью в соответствии с установленными целями его деятельности» (курсив мой. – С. Ф.).
Установление в Гражданском кодексе РФ совокупности норм в ст. 49, 173,174 стало победой над доктриной «ultra vires» в отечественном гражданском праве.
Напомню, что суть доктрины «ultr vires» заключалась в том, что юридическое лицо может совершать только действия, соответствующие цели юридического лица, иные сделки юридического лица – недействительны. Основой построения доктрины является следующее суждение. Наделяя юридическое лицо имуществом, учредители рассчитывают на использование этого имущества исключительно на предусмотренные учредительными документами цели. Учредительные документы потенциально известны любому желающему вступить в правоотношения с юридическим лицом, потому все могут и должны знать об ограничениях правоспособности юридического лица, наложенных на него учредителями, а также об ограничениях, установленных для отдельных органов управления. Кризис применения доктрины приходится на середину XX в., когда признание недействительными сделок, совершенных «за пределами полномочий» юридического лица, привело к массовым злоупотреблениям, допускаемым при образовании юридических лиц. В учредительных документах фиксировались заведомо противоречивые цели и задачи, а также длиннейшие списки возможных действий с тем, чтобы любая сделка, совершенная юридическим лицом, потенциально могла бы быть признана недействительной вследствие противоречия учредительным документам. Борьба с доктриной ultr vires заключалась в отказе от нее. Стало действовать противоположное правило: никакие положения учредительных документов не имеют силы для третьих лиц, если не доказано, что они знали или должны были знать положения учредительных документов. Именно в ст. 49, 173,174 ГК РФ эти положения проявляются наиболее ярко.
Корпорация всегда обладает свойством юридического лица (является субъектом права), но не всякое юридическое лицо является корпорацией. Оговорюсь в связи с этим еще раз, что единого подхода к понятию корпорации не существует, в настоящей работе корпорация рассматривается как субъект права. Принципиально иной взгляд на понятие корпорации и корпоративных правоотношений имеет, например, Н. Н. Пахомова. По ее мнению, последние возникают при формировании и реализации отношений собственности со множественным составом субъектов-собственников[33]. К таковым она относит и отношения общей собственности, и отношения между участниками договора о совместной деятельности и пр. Таким образом, для этого автора наличие статуса юридического лица не обязательно. С нашей точки зрения, для корпорации свойство юридического лица является одним из признаков.
Для того чтобы участвовать в гражданских правоотношениях, необходимо обладать определенными, юридически значимыми свойствами. Законодатель позволяет вступать в гражданский оборот людям и некоторым организациям[34]. При этом, признавая людей физическими лицами и субъектами права, законодатель абстрагируется от некоторых свойств человека (цвет волос, рост, наличие музыкального слуха и пр.), считая их юридически неважными, и, напротив, придает юридическое значение другим свойствам (абстрактное наличие сознания и воли[35]). Поэтому нельзя смешивать понятия «человек» и «физическое лицо». Физическое лицо – свойство некоторых людей, позволяющее им быть субъектами права и отражающее наличие у человека лишь некоторых признаков, необходимых для участия в правоотношениях[36]. «Человек является субъектом права в силу того, что право рассматривает его в качестве субъекта определенных отношений»[37].
Здесь возникает вопрос о том, почему субъектом признает человека позитивное право, тогда как регулирует общественные отношения не только и не столько оно, сколько иные структурные компоненты права (обычаи права, принципы права, и пр.), о чем подробно пойдет речь во втором разделе настоящей работы. Особенно остро этот вопрос стоит в отношении естественного права, поскольку оно обусловлено природой человека и имеет заведомо большую силу, чем право позитивное. Казалось бы, для распространения естественного права не требуется признания государством в качестве субъекта права. Вместе с тем здесь мы сталкиваемся с неким парадоксом. Жизнь – основа естественного права – свойство, присущее любому живому организму, а не только человеку. Однако о естественном праве на жизнь животных, растений, бактерий и микроорганизмов в юридической науке речь не ведут. Подобные живые организмы признаются правом в качестве его объектов, пусть и нуждающихся в особой защите. Более того, не признается право на жизнь «почти-людей» – зачатых, но не рожденных эмбрионов и плодов, чье отличие от человека обусловлено исключительно случайными факторами. Видимо, все же правосубъектностью наделяет исключительно государство, и в этом, в некотором роде, состоит прерогатива государства и позитивного права. Вместе с тем, такое положение представляется теоретически не вполне оправданным, однако, к сожалению, большая часть научных исследований категории субъекта права выполнена на базе нормативистского правопонимания, в рамках которого наделение правосубъектностью именно позитивным правом не вызывает никаких проблем методологического порядка. Вопрос этот, несомненно, чрезвычайно интересный, возможно, в свое время автор настоящей работы найдет возможным его специально исследовать, на настоящий момент с сожалением приходится оставить здесь некоторую недосказанность, констатировать то обстоятельство, что именно государство наделяет правосубъектностью остальных субъектов права, не вдаваясь в теоретическое обоснование этого по меньшей мере не вполне логичного феномена. Это приходится сделать из-за ограниченности предмета настоящего исследования.
По аналогии с физическим лицом как свойством человека юридическое лицо – свойство организации, позволяющее ей участвовать в правоотношениях. По утверждению Г. Кельзена «…юридическое лицо (как и так называемое физическое лицо) представляет собой конструкцию правоведения».[38] Е. Н. Трубецкой отмечал, что «понятие «субъекта прав» и понятие лица, физически существующего, не совпадают»[39]. Вслед за ним Н. Л. Дювернуа определил, что представления о лице как субъекте права есть абстракция, юридическая переработка реального (живого) явления[40]. Именно эта позиция представляется наиболее верной. Вообще лицо, субъект позитивного права – абстракция (не фикция!)[41]. Принимая решение о наделении кого-то или чего-то свойством субъекта права, законодатель абстрагируется (не принимает во внимание) от тех свойств, которые являются юридически безразличными, выделяя только юридически значимые. Из совокупности юридически значимых свойств реально существующих индивидов и социальных образований и складывается абстрактное свойство лица – субъекта права. При таком подходе и физическое, и юридическое лицо оказываются производными от воли государства, которое само наделяет свойством правосубъектности. В свою очередь государство, в конечном счете, производно от человека. Эта мысль выражена, в частности, А. В. Мицкевичем, отметившим, что «субъектом права являются лица или организации, за которыми признано законом особое юридическое свойство (качество) правосубъектности, дающее возможность участвовать в различных правоотношениях с другими лицами и организациями»[42]. Ни о какой производности юридического лица от физического говорить в таком случае не приходится – оба эти субъекта, в конечном счете, производны от человека как первоосновы всего правопорядка и его воли, выраженной посредством государства в том числе.
В литературе предпринимались попытки выделить видообразующие признаки юридического лица, позволяющие достоверно отличить юридическое лицо как субъект права от физического лица. Как правило, выделяют следующие признаки организации, являющейся юридическим лицом: 1) организационное единство, 2) имущественная обособленность, 3) способность выступать в обороте от собственного имени, 4) способность быть истцом и ответчиком в суде. Эти признаки нашли отражение в действующем Гражданском кодексе, однако нельзя считать, что они содержательно раскрывают сущность юридического лица и позволяют выявить различия между юридическим лицом и другими субъектами права.
Организационное единство — упорядоченность, наличие внутренней структуры, во-первых, имеется не только у юридического, но и физического лица, являющегося свойством биологического организма — уже в название которого заложена организованность, организационное единство. Кроме того, обращает внимание отсутствие организационного единства у полного товарищества, являющегося, тем не менее, юридическим лицом. У товарищества отсутствуют органы управления, нет даже устава, традиционно обозначающегося как отражение организационного единства. Вместе с тем организационное единство есть и у различных преступных группировок, дворовых футбольных команд и иных подобных социальных образований. Таким образом, по признаку организационного единства не удастся ни отличить юридическое лицо от физического, а тем более от государства, ни достоверно вычленить среди всех организаций именно те, которые являются юридическими лицами.
Имущественная обособленность, нашедшая отражение в ст. 48 ГК, рассматривается как отделенность имущества юридического лица от имущества участников и государства. Имущественная обособленность является характеристикой любого субъекта гражданских прав, поскольку, не признавая за лицом этой обособленности, с ним невозможно совершать никаких сделок имущественного содержания. Для того чтобы заключить договор купли-продажи или мены, например, обе стороны должны, как минимум, признавать право контрагента на передаваемое имущество (деньги или вещи) и невозможность внедоговорного отобрания этого имущества. Таким образом, имущественная обособленность – имманентное свойство всех субъектов гражданского права, нашедшее отражение в ст. 2 ГК РФ в качестве признаков участников гражданских правоотношений их имущественной самостоятельности и автономии воли. В сумме эти две характеристики и дают имущественную обособленность.
В отношении иных признаков справедливо замечание Г. В. Цепова: «Возможность приобретать и осуществлять от своего имени имущественные и личные неимущественные права и исполнять обязанности, быть истцом и ответчиком в суде, – свойства любого дееспособного субъекта гражданского права, образующие его право-и дееспособность. Обязанность же юридического лица вести самостоятельный баланс или смету, будучи мерой должного поведения, не может выступать конститутивным признаком»[43]. Таким образом, имеется довольно четкое представление о сущности правосубъектности – о том, какие возможности приобретает индивид или социальное образование, получившее свойство субъекта права, вместе с тем значимых признаков, позволяющих выделить именно юридическое лицо из числа иных субъектов прав, не усматривается.
В чем же отличие юридического лица от физического? Первое объяснение, которое с очевидностью вытекает из анализа структуры научных работ, посвященных субъектам права, – это разделение субъектов права на первичные и производные[44]. В соответствии с этим можно было бы прийти к выводу, что физическое лицо появляется естественным образом, а возникновение юридического лица производно от воли и желания первоначального субъекта – физического лица. Думается, вывод этот неверен. О естественности происхождения можно говорить применительно к человеку как биологическому организму, индивиду, который действительно рождается и умирает естественно, независимо от наличия или отсутствия соответствующего правового регулирования. Для того чтобы быть субъектом естественного права, нужно быть живым. Вместе с тем этого совершенно не достаточно для того, чтобы быть субъектом позитивного права.
Самым основным различием между юридическим и физическим лицом, как представляется, является наличие единой постоянной правовой цели создания (существования) у социального образования, являющегося юридическим лицом, и отсутствие такой цели у человека (обладающего свойством физического лица). В данном контексте не представляется необходимым вдаваться в философский спор о поиске смысла человеческого бытия, само существование этой философской проблемы, насколько мне известно, пока нерешенной, как раз подтверждает значимость этого различия – в отношении юридического лица никаких философских дискуссий о смыслах существования не возникает, цель выявляется очень просто – она задается при создании.
Разграничение юридического лица и государства – еще одного субъекта права, провести можно по тому же основанию – отсутствию у государства одной, четко определенной цели. Это вытекает, в частности, из такого свойства государства, как отсутствие у него своих собственных интересов[45], а именно интерес служит основанием для появления цели. Отсутствующий собственный интерес приводит к невозможности выделения самостоятельной цели, поэтому в основном говорят о функциях или задачах государства, но не о его цели. Получается, что совокупность функций не приводит к достижению какой-то собственной цели государства. Так, в качестве минимальных функций государства называют «(1) обеспечение свободы, безопасности и собственности (правовая функция) и (2) создание системы коммуникаций»[46]. В более традиционных подходах выделяются экономическая, финансовая, социальная, экологическая, информационная функция, а также функция государственной поддержки науки и образования и функция интеграции и международного сотрудничества[47]. Цель государства как субъекта права в принципе отсутствует, поэтому не предполагается прекращение государства как субъекта в связи с достижением цели, что характерно для юридических лиц. Структура государства в целом совпадает со структурой корпорации, однако причиной этого можно считать изначальное построение структуры корпорации по модели управления государством, а потому никаких далеко идущих выводов из этого факта сделать невозможно.
Следующее свойство корпорации – наличие органов. Наличие собственной цели, не идентичной по содержанию цели любого одного конкретного физического лица, приводит к тому, что корпоративная цель может вступать в противоречия с целями иных субъектов – ее учредителей, ее управляющих. Воплощение цель корпорации находит в действиях и решениях, исходящих от органов управления корпорации.
Правовое положение органа юридического лица определено в литературе не однозначно. Существует несколько подходов к его определению: 1) орган юридического лица рассматривается как его представитель, 2) орган рассматривается как часть целого и 3) в качестве самостоятельного субъекта правоотношений. Существуют и некие промежуточные варианты.