Владимир Валентинович начал меня осматривать, словно я товар в магазинной лавке.
– Да… ты выглядишь лучше, чем на фото, – он подытожил. – Пей шампанское… мне нужно, чтобы ты расслабилась. Вижу твое напряжение.
Тон у него вроде спокойный, не агрессивный, а от одного бокала, думаю, ничего серьезного не произойдет, поэтому я следую его совету, беря из руки шампанское. Отпиваю глоток. Гадость! В смысле, может оно и вкусное, но я точно не любитель такого. Пузырьки щекочут рот, горло и ноздри. Ужас, как это вообще можно пить? Впрочем, мне вспомнилось, когда папа был жив, он дал мне попробовать капельку темного пива, которое на выходных любил выпить. Помню, как он со смаком его пил, а я была крайне удивлена, как такая горечь может нравиться. Вот и сейчас, спустя много лет, я не понимаю тяги к алкоголю. Горько, не вкусно, еще и на голову влияет!
– Как шампанское? – спрашивает он меня, видимо, наблюдая на моем лице гримасу отвращения.
– Вкусно! – вру, чтобы не расстроить или не разозлить его.
Он встает с дивана и приносит на подносе нарезки сыра, овощей, колбасы. В другой руке у него поднос со сладостями. Мне становится не по себе. А уж в тюрьме ли мы?!
– Угощайся, детка.
Я, никогда не евшая ничего слаще редки, накинулась на эти вкусности. Владимир Валентинович мягко улыбнулся, смягчая свой от природы и тюремной прически грозный вид.
– Расскажи о себе, – заговаривает он вновь, беря в руки какой-то заморский фрукт.
– Меня зовут Дина. Мне 21 год, – начинаю и сразу умолкаю.
А что, впрочем, я могу сказать еще? Работаю клинером. Мечтаю заработать на учебу… и добиться больших высот.
– Что еще? Семья… У тебя есть в семье какие-то серьезные генетические заболевания?
Сразу вспомнилась анкета, которую мне давала Эльвира, директор клиники. Наличие заболеваний вплоть до третьего колена. Родители, бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки, а так же двоюродные братья, сестры…
– Да вроде нет, – пожимаю плечами.
– Мне сюрприз не нужен. Хочу здорового наследника.
– Извините за такой вопрос. А почему ваша жена вам его не родит? Или хотя бы почему нельзя взять ее яйцеклетку? – спрашиваю и понимаю, что мне надо бы зашить мой рот.
Потому что лицо этого бывшего министра искажается на глазах.
– Потому что! Тебе знать об этом необязательно. Твоя работа оплодотвориться от меня, выносить ребенка, родить. За это тебе платят хорошие деньги. А не за вопросы. Вопросы могу задавать только я. Усекла?
Его презрительный тон обидел меня до глубины души. Слезинки заблестели в моих глазах, но я постаралась отвлечься, чтобы не расплакаться перед ним. Господи, хоть бы поскорее все это закончилось!
Видимо, заметив, что я готова расплакаться, он продолжил:
– Ну ты это… не обижайся. Я просто напряжен. Сама понимаешь, тюрьма… да и остальные проблемы.
– Я не обижаюсь. Может приступим к зачатию? – говорю равнодушно.
Я запомнила правило, которым всегда придерживалась моя мама. Раньше начнешь дело, раньше закончишь. Она, правда, говорила по поводу уборки или каких-то домашних обязанностей, как то консервирование или засолка рыбы, которую папа, пока был жив, частенько ловил в реке неподалеку.
Но и в плане зачатия это тоже прекрасно может использоваться. Тем более, как сказала Эльвира после всех анализов и УЗИ, именно сегодня у меня овуляция. Так что чего тянуть? Сделали, и я смогу идти домой.
Владимир начал смеяться.
– Неожиданно. Ты точно девственница?
– Да, просто у меня кое-какие планы на сегодня. Я бы хотела сделать это побыстрее… и поехать домой, – отвечаю ему, пусть знает, что я не рада быть с ним здесь.
– Что, даже без прелюдии? – он смотрит на меня своими голубыми глазами.
А я отворачиваюсь, не хочу видеть его. Сделал бы быстрее и не занимался демагогией. Мужчина может кончить за минуту, вот пусть и кончает. И я буду свободна! По крайней мере, на сегодня. Ведь договор все же оговаривает, что я обязана являться к нему по первому зову, правда, оттуда убрали пункт о штрафах, да и частоту вызовов урезали до – не чаще раза в неделю.
– Думаю, цель всего действа не прелюдия, а зачатие ребенка… – пожимаю плечами и бросаю на него взгляд.
Он такой большой, широкоплечий и грозный на вид. А я такая хрупкая и нежная… Ему бы женщину покрупнее, чем я-стройняшка. Если он навалится на меня, то скорее расплющит. Впрочем, я никогда не была с мужчиной в постели, поэтому как оно на самом деле проходит – не знаю, но видела несколько раз, как это происходит, посматривая стыдливо пошлые видео с любопытной подружкой. По правде говоря, когда первый раз увидела все это, сгорала от стыда. Неужели люди и в правду этим занимаются? Я тогда задалась этим вопросом. Но когда и подруга, и все статьи или ролики блогеров говорят об одном, что это очень круто и приятно, невольно поверишь. Правда, как говорится, лучше один раз увидеть, чем услышать, в этом деле тоже имеет долю истины. Поверить подруге или блогерам на слово я конечно могу, но и любопытство тоже свербит.
– Я заплачу тебе премию за девственность… а если сдержишься от мужиков до родов, то еще приплачу, – он вдруг тянется ко мне, я зажмуриваюсь.
Владимир резко останавливается.
– Мы так не договаривались… – он даже рычит.
– Я сделала что-то не так?
– Конечно сделала! Я хочу заниматься любовью с молодой страстной женщиной, а не со страдалицей, которую заставляют. Детка, ты сама подписалась под условиями договора. Выполняй. Мне не нужна зажатость, стыд или отвращение на твоем лице.
Вот оно! Мне нужно страстная тигрица в постели, которая ко всему прочему еще и девственница. Это то же самое, что и мэм: Мне нужен сотрудник, с высшим образованием, с опытом работы в 20 лет и возрастом до 25 лет.
Разве он не понимает, что сам себе противоречит? Как девственница может быть страстной? И как девушка может изображать желание, если испытывает скорее страх и неприязнь, ведь собирается вступить в половую связь не с любимым человеком, а с циничным зэком, который за это много заплатил?! Я, получается, должна быть актрисой, включаться по щелчку. Но для этого нужен талант! Невозможно играть другого человека, не обладая талантом. А я не актриса. Даже не бесталанная актриса.
Мне после его упреков ничего не пришло в голову лучше того, что я сделала сейчас. Я накинулась на него, прижимаясь губами к его рту. Пристально, как ошалелая глядя ему в глаза, начала лизать его рот языком.
– О… как все запущено! – он отстранился от меня и начал ржать.
От его слов стало еще обиднее. Все ему не нравится! Я стараюсь, а ему лишь бы критиковать.
– У тебя совсем нет опыта… – констатировал он.
– Конечно, – отвечаю и смотрю на него.
Я же девственница!
– Тогда не будем торопить события. Давай-ка лучше поговорим.
– Давайте.
– Ты мне так и не рассказала о себе. Расскажи о родителях. О маме, папе, братьях, сестрах.
Вот честно, разговоры о семье точно отобьют у меня всякое желание. Сейчас есть желание только для того, чтобы сделать дело и получить деньги. А если мы заговорим о близких, я себя не заставлю даже ради денег, не взирая на мое плачевное финансовое положение.
В ответ на его допрос я молчу.
– Не хочешь говорить?
– Да, – киваю.
– Я понимаю.
– Может вы расскажете, как оказались здесь? – снова задаю вопрос, за который хочу сама себе прикусить язык.
Блин! Не мое же это дело! Поговорка: «От тюрьмы и от сумы не зарекайся» – явно не на пустом месте возникла. Человек в тюрьму может попасть по совершенно разным причинам. Он может быть преступником, который заслужил такое наказание. Он может быть и тем, кого просто банально подставили.