– Поезд «Москва – Новосибирск» прибывает к первой платформе. Выход к поезду через перрон! – Объявила диктор по вокзальному радио. Встречающие высыпали из многочисленных дверей громадного вокзального здания на улицу. Было ещё 10 часов утра, но день начинался с жары.
Стояло знойное и сухое лето 1983 года. Солнце палило нещадно. Казалось, оно перепутало Сибирь с Африкой. Даже ночью не было освежающей прохлады.
Ранним утром, пока раскаленные лучи светила ещё не достигли иссушенной поверхности земли, люди торопились добраться до работы, уехать на дачи или окунуться в животворящую прохладу загородного леса. Электрички были переполнены. Автобусы пустыми тоже не уходили.
Лиза приехала из деревни на сессию в Новосибирский пединститут. Она работала учительницей в школе. И зимние и летние каникулы ей приходилось учиться заочно.
Пассажиры с поезда с сумками и чемоданами вываливались из вагона. Те, кого уже ждали, отыскивали глазами знакомые лица, улыбались, громко приветствовали друг друга и обнимались. Другие приезжие со своим багажом шли на остановки с городским транспортом.
Лиза пошла на трамвай. На остановке народа было не много. Пик раннего утра уже схлынул.
Ей повезло. «Тройка» с одиночным вагоном подошла сразу же. Девушка прошла по привычке в середину выгона, чтобы не согнали с места «божьи одуванчики» – пенсионеров, и села у окна с теневой стороны.
Пожилая дачница с полной корзиной в руке и обмотанными тряпками граблями села возле самого входа на двойное сиденье. Рядом с ней опустился старый мужчина в легкой, защитного цвета, штормовке, с рюкзаком за плечами и удочками в чехле. Судя по тому, как они свободно между собой разговаривали слегка приглушенным голосом, они были явно хорошо знакомы.
Два молодых человека, наверное, студенты или старшеклассники, легко запрыгнули по ступенькам трамвая в салон. Они громко смеялись над чем – то так, что у одного выступили слезы на глазах. И он вытирал их ладонью.
Длинноногая и белокурая красивая девушка модельной внешности легкой походкой пролетела, как на крыльях, по всему вагону. Легкая юбка из индийского шелка еще больше подчеркивала ее юную красоту. В руках у этой прекрасной нимфы была большая коробка с фирменным тортом «Новосибирский».
Последними еле успели заскочить в вагон мальчишка – подросток с крупной немецкой овчаркой. Собака была, как и полагается, в наморднике. Она уверенно, ни на кого не обращая особого внимания, прошла с хозяином в конец вагона.
Вагон тронулся. Он медленно ехал, чуть покачиваясь на рельсах.
Лиза смотрела в окно. Ехать предстояло через весь город в Дзержинский район. И всегда, приезжая два раза в год на сессию, она любила разглядывать, что нового появилось на улицах родного города.
Постепенно сносились старые частные деревянные дома, сначала на центральных улицах.
Вместо них появлялись огромные здания в 5 – 10 этажей. Модно становилось открывать в первом и даже во втором этажах парикмахерские, столовые, магазины со сплошными стенами из стекла. Правда, выбор в товарах от изобилия магазинов не особо улучшался. А точнее, улучшался, но только для самих продавцов и их семей. Они ходили в таких модных вещах, что обыкновенной «массе» народа и не снилось.
Лиза работала учителем истории в одной из сельских школ Новосибирской области. И вот однажды на День учителя вечером, когда все ученики разошлись после уроков по домам, педагоги остались на свой праздник в актовом зале. После торжественного собрания, где администрация вручила грамоты учителям с «шикарными» премиями по 25 и 10 рублей, начался самодеятельный учительский концерт.
Запомнился всем один смешной номер. Одна из молодых учительниц, которую все считали очень и очень симпатичной и с хорошей фигурой, модно и со вкусом к тому же одевавшейся – отец у нее работал товароведом в большом торговом центре, исполнила следующий номер.
Она переоделась в обыкновенную одежду из «ширпотреба». Юбка удлиненная «полусолнце» черного цвета и кофточка из синтетического шелка с длинными рукавами «фонариками» и с пышным воланом на груди. Туфельки не модельные, а отечественного производства – твердые, как тиски и громко стучащие при ходьбе, очень похоже на стук копыт. Когда она в таком праздничном наряде «от подружки» появилась на школьной сцене, успех номера был уже обеспечен. Сначала полная тишина, потом сдерживаемое «прысканье» через зажатые руками рты, и совсем скоро громкий смех буквально всех присутствовавших в зале. Оказалось, что и фигура у нее не изящная, а просто долговязая. Очень короткое туловище и очень длинные руки и такие же палки – ноги. И полностью улетучился весь шарм и уверенность в себе, в своей неотразимости.
Но тут заиграла веселая танцевальная музыка на магнитофоне, и наша красавица начала исполнять веселый танец, ловко перебирая ногами и временами их невысоко вскидывая из под длинной юбки.
Тут все зрители просто зашлись в неудержимом хохоте, держась за животы и не в силах сдерживать слезы, которые лились из глаз и размазывали при этом тушь на ресницах и макияж на щеках.
Успех был полный! Все громко хлопали и кричали: «Браво! Молодец!»
На самом же деле девушка была прехорошенькая и талантливо отыграла свой номер. Это наша промышленность так здорово умела искорежить любой человеческий образ.
Сейчас, глядя в окно на людей, одетых по-летнему, Лиза вспоминала этот эпизод. И думала о том, что какие же молодцы наши люди, если они при такой скудности хорошей одежды умудряются быть такими красивыми и держаться достойно.
Чтобы купить красивую вещь, наши женщины по полдня выстаивают длиннющие очереди, а потом еще умело, как заправские модельеры, подгоняют ее по себе.
При серости товаров в магазине люди были одеты в разные цвета радуги под стать такому же ясному солнечному дню. И настроение почти у всех было праздничным, веселым.
Трамвай сделал небольшой поворот по слегка изогнутой дуге рельсов и… что это?
Улица оказалась как бы разрезанной невидимой отвесной чертой напополам. Половина, где и шел этот вагон, солнечная, с новыми жилыми многоэтажками. А та половина, которая приближалась, абсолютно серая. И стоят деревянные бараки и разных калибров домишки.
– Следующая остановка… – и трамвай медленно, словно сомневаясь, надо ли, затормозил.
Водитель открыл передние двери и вышел из вагона. Он зашел впереди трамвая на рельсы и сделал по ним несколько шагов. Затем с растерянным выражением лица обернулся к начинающим выходить из вагона пассажирам. – Это что за кино? Вы это тоже видите?
Все сгрудились около входной двери трамвая, словно боялись отойти от него, что бы не потеряться.
Всё было не так. Куда – то исчезли высокие каменные дома, машины, автобусы, люди. Даже воздух был не такой, пах по другому. И было свежо. На дороге блестели небольшие лужицы. Значит, вчера был дождь. Но дождя ни вчера, ни неделю назад точно не могло быть.
– Куда, мужик, ты нас завез? – Громко спросили парни. – Откуда здесь взялась эта деревня?
Паренек с собакой были у края тротуара. Собака лакала дождевую воду. А её хозяин что – то читал на большом дощатом щите, приколоченном на две вертикальные палки.
Он подбежал к остальной группе людей и, сбиваясь от волнения, стал рассказывать о том, что на стенде все объявления и газеты о войне, когда немцы напали на СССР.
За спиной раздалось глухое ворчание, а потом громкий злой лай.
– Рекс, ко мне! – Крикнул мальчишка.
Собака, вздыбив шерсть на загривке, потрусила к ним, но всё время приостанавливалась и лаяла угрожающе на кого- то, кто был невидим для остальных.
Подбежав к хозяину, овчарка встала впереди мальчика и уже взахлёб, так, что слюни летели из пасти, продолжала лаять. Все мышцы её, лапы, спина напряглись. Казалось, что ещё секунда и она сразится с кем – то в яростной драке.
И тут все увидели, что из – за больших деревьев, из – за тумб и дощатых заборов к ним движется большая группа людей, похожих на зомби.
Они были очень худые, на многих старая одежда, которую сейчас никто не носит. В руках каждый держал палку или вилы.
– Это что, зомби из фильма ужасов? – Вскрикнула девчонка и запрыгнула обратно в трамвай. За ней стали отступать и другие. Пенсионер с удочками держал за руку свою подружку. Он подтолкнул её к ступеням вагона.
– Маша, ты тоже иди в трамвай!
Пожилая женщина послушно поднялась в вагон, но далеко не прошла. Она стояла, держась за поручень у входа, напрягшись как пружина.
А старый мужчина, как видно, оказался не из робких. И к тому же вперед остальных что – то начал понимать.
– Это не съёмки. Это Новосибирск военных лет.
– Так он выглядел, я помню. Это не может быть декорациями.
– Кто вы такие? Немцы? Американцы? Откуда здесь взялись? Трамвай какой – то новый, необычный!
– Фашисты это! Вон и немецкую овчарку с собой привезли – людей травить.
– Сытые какие! Гладкие рожи отъели! Товарищи, у них оружия нет! Бейте их!
Люди напирали. Они были какие – то страшные, но реальные. Все худющие, глаза горели лихорадочным огнём. Видно, что и на ногах держались из последних сил. Но их было много против прибывших гостей.
Лиза училась в Новосибирском пединституте. Она только что приехала в город и все документы были у неё с собой в дипломате. Поэтому его из рук не выпускала. Она смело и уверенно вышла навстречу к милиционеру.
– Я покажу вам свои документы. И вы увидите, что мы свои – русские. Она ткнула паспорт прямо в руки стражу порядка. Затем достала свой студенческий билет и показала людям.
– Только, пожалуйста, не порвите. Я учительница. Мы ехали с железнодорожного вокзала на трамвае! – Лиза махнула рукой назад, даже не поворачиваясь, что бы держать по возможности взглядом кучку людей, как привыкла в классе.
– И непонятно как оказались здесь.
Милиционер удивленно спросил:
– Сейчас 1947 год, а в паспорте дата рождения стоит 1962 год. А дата выдачи 1978 год. Как это может быть? А сейчас тогда какой год?
– 1983! – Послышалось несколько голосов от трамвая, не менее удивленных.
С обеих сторон повисла тишина. Никто никому не верил…
– Деньги! – Крикнул водитель трамвая. Он быстро метнулся в свою кабину и вынес ящичек с деньгами и абонементами.
– Нате! Смотрите, если не верите! – Тут же некоторые протянули гостям медные и серебряные деньги.
– Мишаня, смотри, вот твой батя обрадуется для своей коллекции монет! – Друг протянул серебряный рубль, новенький и блестящий.
Напряжение начало понемногу спадать.
– А почему вы такие тощие? Голодаете, что ли? – Выглянула из трамвая тётя Маша.
– Ой, скоро, наверное, и помирать будем! – Тихо сказала высокая женщина, опершись на вилы, как на палку – подставку.
– Хлеба давно ни привозят, ни масла, ни круп, ни соли. Пока лето, земля ещё кормит. Пока живность какая – то была, ладно ещё. А сейчас дикари сумасшедшие все приели. Вот и голод начался.
– Мы вот еще держимся вместе, в один дом перебрались. Охрану ставим, по одному никуда не ходим. Сумасшедшие на людей нападать стали.
– А что, товарищи, может, не побрезгуете, пойдем к нам в дом, поговорим, как быть дальше! – Пряча свой пистолет в кобуру, пригласил товарищ милиционер.
– Вещи свои забирайте все! Оставлять их здесь опасно. – Водитель первым поднялся в кабину и собрал одежду и документы.
Лиза вернулась за чемоданом.
Ксюша, красивая девушка, несла коробку с тортом. У Марии была прикрытая платком корзина.
Мишаня нёс в руке коричневый кожаный чемоданчик – дипломат, а в руке его друга был пакет с чем – то.
Всем хотя и было страшно, но оставаться совсем безоружными и без защиты ещё страшнее.
Но было и ещё кое – что. Приключение казалось настолько необычным, что даже становилось интересным.
Нежданных гостей окружили со всех сторон и повели к себе в двухэтажку люди из военного прошлого.
Милиционер, подойдя к дому, постучал в дверь несколько раз с паузами и громко назвал себя.
Дверь открыл очень молодой лейтенант в потрепанной изрядно военной форме.
– Серёга! – Удивленно и очень обрадованно крикнул пожилой мужчина с удочками.
Он сразу бросился обнимать лейтенанта.
– Ну, друг, вот это сюрприз! – Отстраняя от себя и вглядываясь ему снова в лицо, продолжал он под удивленным взглядом всех окружающих.
– Товарищи, сначала все заходите в дом! – Поторопил их милиционер, подталкивая руками в спины. – Здесь может быть очень опасно!
Толпа ввалилась в дом и толстые прочные двери изнутри закрыли на несколько крючков и положили еще длинную доску вместо щеколды поперёк.
Люди поднимались на второй этаж. А лейтенант ещё ничего не мог взять в толк.
– Я – Генка Богатырёв. Признал теперь?
– Генка? А почему ты такой старый теперь? Что с тобой произошло?
– Это не со мной произошло, а с тобой! Мы ведь так и не нашли тебя после того, как ты в отпуск по ранению уехал. Я и после войны тебя искал, запросы везде писал. Но ты как в воду канул.
А ты жив, Сергей! И вот как довелось свидеться! – По щекам бывшего солдата катились крупные слезы. И старик тряс руку своему молодому ровеснику.
Похоже, доверие начало налаживаться между прошлым и настоящим.
– А вот и моя жена Маша! – Представил Геннадий свою подружку.
– Та самая Маша? – Дрогнувшим голосом спросил Сергей. И жевалки, заигравшие на его лице, выдали сильное волнение.
Женщина уже была заплаканная, а сейчас она просто бросилась молоденькому лейтенанту на шею. И судорожные рыдания сотрясали все тело старой женщины. Корзину она сунула мужу.
– Серёженька, я тебя очень долго ждала. А сейчас я уже бабушка. А ты все такой же молодой. Даже не верится. Как будто это сон!
Все поднялись по лестнице и вошли в очень большую комнату – залу с длинным столом, вокруг которого стояли разнокалиберные стулья и табуретки. А с одной стороны деревянная скамейка.
Заметно было, по спиленным перегородкам, что таким общий зал стал недавно, а не при строительстве здания.
Местные жители стали хлопотать за столом. Они достали чугунок отварной картошки в мундирах и на тарелку положили зеленые перья лука. Предложили стулья гостям, а сами расселись на табуретках.
Ксюша с торжественным видом водрузила большую коробку на стол и жестом фокусника открыла её:
– Опля! У меня сегодня День Рождения!
Хозяйка, ножик есть – разрезать? Угощаю!
Все так и ахнули при виде такого великолепия. Из соседней комнатушки в приоткрытую дверь выглядывали трое ребячьих головок. Увидев торт, они оставили своё укрытие и подбежали к столу. Дети, как их родители, были худенькие.
– Кышь, сорванцы! – Прикрикнул на них милиционер.
– Садитесь вон все на лавку и ждите. Те послушно сели и притихли.
Лиза открыла свой чемодан и достала из бумажного пакета пару килограммовых полу копчёной колбасы, одну круглую булку вкусного деревенского хлеба, пачку индийского чая. Всё это она выложила на край стола. Ещё отдельно в небольшом пакетике у неё были конфетки – барбариски. Она взяла их и пошла оделять детей.
Сразу запихав в рот по конфетке, дети сидели со счастливым видом и улыбались.
Хозяйки хлопотали возле печки и стола. Ставили на огонь чайники с водой. Бережно нарезали тонкими ломтями хлеб и маленькими кружочками колбасу на тарелку.
Мария показала на свою корзину.
– Доставайте всё, что найдете там!
Из корзины на свет появилась двухлитровая эмалированная кастрюлька с вкусно пахнущим пловом. Тут же нашлись две бутылки с молоком и целая миска с домашними пирожками.
Водитель выложил кулёк с бутербродами и термос с холодным компотом.
У голодных людей при виде такого богатства загорелись глаза. И они все, как один, широко улыбались, сглатывая слюну.
Но когда молодые парни внесли свою лепту к общему столу – выставили бутылку вина и выложили две пачки сигарет, тут уж местный мужской штат закричал: «Ура! Вот так праздник!»
Плов и пирожки с молоком хозяйки убрали про запас. Больше половины колбасы тоже. И всё равно стол получился праздничный. Детям налили по стакану сладкого компота.
– Не торопитесь только, жуйте хорошо! – Не старая ещё женщина давала напутствие ребятишкам.
– С голодухи по многу есть нельзя.
А тут поспел и чай. Некоторое время все ели молча, кроме вновь прибывших. Гости, не сговариваясь, к еде не притронулись, чтобы не отбирать лишний кусок. Но чай пили.
Голодавшие долгое время люди изо всех сил пытались себя сдержать, чтобы не глотать еду жадно, кусками. И некоторым это почти удавалось.
Наконец, когда приятная слабость от сытого желудка начала разливаться по всему телу, местные жители приступили к расспросам.
– Раз вы из 83 года, значит, война уже закончилась? Кто победил?
– Мы победили! – Чуть ли ни хором сказали оба парня, девушка Ксюша и подросток с собакой. То есть собака, конечно, ничего не говорила. Она сидела у окна, поодаль от стола и лишь с интересом наблюдала за всеми. А старый солдат начал рассказывать:
– Я дошел до самого Берлина. Фашисты яростно оборонялись. В советских солдат стреляли не только гитлеровские вояки, но и пацаны, и фрау. Много наших мы потеряли в этом Берлине, будь он трижды проклят. Всю войну многие прошли, а здесь полегли, на чужой земле.
А 9 мая 1945 года была объявлена всему миру Победа над Гитлеровской Германией. И сам их фюрер застрелился от такого конфуза.
– За Победу! Ура! – Закричали все. Они, как показывали в старых военных кинолентах, бросились обниматься. Обнимали друг друга и обнимали своих неожиданных гостей. И плакали, не стесняясь, все. Потому что чувства охватили всех одинаковые: радости и боли.
Немного успокоившись, все расселись, как на собрании, чтобы уже попытаться найти выход из этой ловушки.
– Как же так произошло, что вы потерялись во времени? И как жили, сколько лет прошло, что вы так исхудали?
Мужчины, кто курил, потянулись к сигаретам. Дым вился низкими змейками, расстилаясь по всей комнате.
Лиза пошла к окошку и только взялась за форточку, чтобы открыть её и проветрить, как высокая женщина перехватила ее запястье.
– Нельзя! Те, другие, могут почуять, и тогда даже днём будут ломиться в дом. Я – Валя! Подала она руку девушке и сама первая пожала ей ладонь.
– Лиза! Очень приятно!
Валентина шагнула до печки, открыла побольше вьюшку и заслонку в печке.
– В печку пусть вытягивает. Дым и дым! Никто ничего и не заподозрит! – Пояснила Валентина.
Лейтенант, который за столом украдкой поглядывал на Ксюшу и сейчас как бы случайно оказался поближе к девушке, рассказал Геннадию и всем свою историю.
– Я тогда после тяжелого ранения в грудь и ногу очень долго валялся по госпиталям.
Но выздоровление шло медленно. Любая маломальная хворь, вроде простуды, вроде простуды, прицеплялась ко мне. Нога вроде и зажила, но сильно болела. Ходил с трудом и долго на ней не мог даже стоять. И мне разрешили съездить на родину – подлечиться в тылу. Так я и приехал к матери в Новосибирск. Доктора здесь оказались грамотными. Дело быстро шло на поправку.
Здоровье тоже наладилось. Грибы, ягода, лес недалеко, – сразу за огородом. В речке рыба, даже зеркальный карп водится.
Да и не голодал тут никто. Не голодали, – поправился он. Но это… уже потом началось. Некоторые горожане кур и коров держали. А уж про деревню и говорить нечего. В огородах даже арбузы садили. Свежий воздух, парное молоко, спокойный сон хоть кого на ноги поставят.
Завтра меня уже на комиссию в госпиталь пригласили. Думаю – выпишут, в тот же день сяду на поезд и обратно – на фронт фашистов бить.
Легли спать. Всё было, как обычно. А утром проснулись, позавтракали. На работу с наших двух улиц люди пошли к остановке на трамвай и я с матерью тоже.
Ждали, ждали. А ни одного трамвая, ни машины не проехало. И какая – то тишина странная. Звуки только с наших двух улиц доносятся: коровы мычат, хозяйки ведром железным стукнут, дети перекликнутся.
А с других сторон шума вообще не доносится. Никакого!
Вернулись домой, а электричество отключили. И радио молчит, даже треска никакого. Телефон, у кого был, тоже проверили – мертвый.
Пошли пешком. Ну, думаем, может, что непонятное случилось. Авария или что. Да и с опозданием на работу строго – законы военного времени. Прошли немного и всё – темнота впереди. Не ночь, там хотя бы луну и звезды видно. А просто полная темнота и пусто, глухо. Страшно куда – то двигаться. Ориентир, даже просто направление вскоре теряешь. На войне всякое было. И смерть мимо пролетала не раз. Но так страшно никогда не было.
Я встал в нерешительности: идти дальше или повернуть назад? Не знаю, что делать. И тут слышу, мать моя рядом где – то, громко так говорит: – Стойте! Не поворачивайтесь! Назад выходите пятясь, как раки.
Я да еще некоторые, что недалеко были, послушались и назад попятились.
Так и вынырнули из темноты. Где вошли, там снова и оказались.
А те, кто не вышел оттуда, пошли дальше или как, не знаем, через день – два тоже вернулись. С виду люди как люди. А только часто они становятся как звери. Глаза невидящие становятся, страшные. Изо рта слюни и пена показываются. Рычат, крики нечеловеческие издают. Могут набрасываться на домашних животных и на людей. И чем дольше, тем чаще. И какие – то особенно сильные становятся. Их бьешь кулаками, даже палкой, а они не боятся совсем, пока не отключатся.
– Пока коровушки – кормилицы живы были, так мы еще держались. Молоко было, да и телята. Возле речки покос хороший на нашей стороне остался.
– А весной последнюю коровенку эти нелюди приели, окаянные! – Вступила в разговор повариха Валентина. – Картошки ведро осталось.
Огороды у нас при домах были. Этой весной уж и не садили ничего. Вурдалаки совсем озверели, ничего делать не дают. Скольких людей уже убили, да съели.
– Дома, которые без хозяев остались, насчет продуктов давно уже всё обыскали, ещё в первые два года.
На речке рыба есть, но уже месяц как не ходили. Сил у нас обороняться не осталось, ослабели с недоеду. Что дальше делать будем, не знаем. Или, может, вы чем помочь сумеете? – С робкой надеждой высказал свою надежду на чудо приземистый старик с бородой.
– Поможем, дед, обязательно поможем! – Мишаня со своим другом Юркой были настроены по – боевому.
– Сделаем осиновые колья и вперед на вампиров!
– Вон у вашего милиционера пистолет есть.
– Прорываться будем с боем! – Поддержал его друган.
– Молод ты, сынок. Прорываться! Куда прорываться ты собрался? Говорят же, со всех сторон темнота. И выходят оттуда уже не люди. Хочешь в такого же превратиться? – Огрызнулся дед. – Нет уж, пусть я умру здесь от голода, но душу свою сохраню чистую. Я хоть из раскулаченных сюда попал, но к Богу счётов у меня нет.
Его поддержал и милицонер.
– Не раз мы по каждой тропинке ходили, выход искали. Только тьма кругом. Так и пятились, как раки, задом. Спасибо вон его матери! – Кивнул он на лейтенанта. Баба Анна и спасла нас.
– А как вы догадались, баба Аня? – Поинтересовалась Лиза. Она кое – что слышала о чудесном от бабушки в детстве.
– Догадалась. За свою жизнь наслышалась о леших, русалках, банницах, водяных и прочей нечисти. Нет – нет, и что – то в жизни пригодится.
Это современные пионеры да комсомол с коммунистами ни в Бога, ни в Черта не верят. А старые люди неглупые были.
Бабушка внимательно всмотрелась в девушку и спросила:
– А ты не колдунья ли часом? – Она прищурилась.
– Вон и глаза у тебя какие – знающие, бесстрашные!
Лизе стало неудобно от того, что все стали испытующе рассматривать её. Она очень не любили привлекать к себе внимание.
– Нет, я не колдунья, а учительница. А что немного знаю, так это правда. Бабушка у меня травницей была и шептухой. Людей лечила, детей от испуга и грыжи заговаривать умела.
Я заговоров не помню почти никаких, но кое – что необычное знаю с её слов.
– Вот оно что! Ну тогда, девица – красавица, тебя нам сам Бог послал! – Сказал милиционер, хоть так говорить ему было не по чину. – Конечно, я и сам ни в какую чертовщину не поверил бы раньше, но…, – он прервался на полуслове, потому что неожиданно громко залаяла в комнате собака.
Она встала передними лапами на подоконник и со злостью, вскидывая при каждом «гав» голову, лаяла и лаяла, внимательно всматриваясь через стекло на улицу.
Все новенькие кинулись в первую очередь к окнам. Они же ещё почти ничего не видели в том мире, куда их забросила судьба.
К дому со всех сторон по одному шли люди. Нет, они не двигались как зомби в голливудских ужастиках. Они шли нормальной походкой… или почти нормальной.
Вот один внезапно закружился на одной ноге и захлопал руками, как петух. Постоял, похлопал и снова уверенным шагом пошёл к двухэтажке.
Другая несла на шее хомут, придерживая его двумя руками. Юбка её превратилась в лохмотья. Она иногда взбрыкивала одной ногой и мотала при этом непокрытой головой так, что грязные волосы тяжелыми прядями били по её лицу. Затем снова шла размеренным шагом.
Крепкого телосложения, крупный мужчина шёл с дубинкой в руках, изредка поднимая вверх своё оружие и что – то крича громким голосом. Кого он изображал? Медведя? Обезьяну?
Ребёнок с маленькой рыжей собачкой бежали наперегонки, играли. Причём мальчик иногда вставал по собачьи на четыре конечности и бежал с ней, соревнуясь.
– Их ещё будет много? – Спросил водитель трамвая.
– Точно не знаем. Они все вместе ни разу не показывались. Но двоих из них нет в живых, это точно. Я их застрелил, когда ещё патроны были. – Ответил милиционер.
– Что ты скажешь на это девонька? – Тронула баба Анна за плечо Лизу.
– Я с этим еще не сталкивалась. Но у меня только одно предположение – они точно не зомби. Это похоже на одержимых. Как в них нечистики вселяются и командуют человеком против его воли. Говорят, раньше священники некоторые могли изгнать их из таких зараженных.
– В библии рассказывается о том, как Господь изгнал бесов и утопил их в море в стаде свиней.
– Ты читала Библию? – Строго посмотрел на Лизу дед Архип, бывший кулак.
– Нет. Я и книги этой никогда не видела. – Опустив глаза и прикусив нижнюю губу, ответила девушка. Ей почему – то стало очень стыдно перед этими исстрадавшимися в жизни людьми.
И некогда было объяснять, что она была пионеркой и комсомолкой. Её и в церковь бабушка один раз водила украдкой, чтобы никто из знакомых не видел.
– А креститься ты хоть умеешь? – Не унимался дедок.
– Знаю, как это делается. Умею. Она опять не стала рассказывать, как она этому научилась в детстве через игру.
«Эй, Лизка, ты знаешь, где звезда у солдата?
– Здесь! – И она показывала пальцами на свой лоб.
– А где пряжка на ремне?
И она показывала на живот.
– А погоны где пришиты?
Девочка коснулась пальцами до своих плеч.
– Ха-ха-ха! Лизка перекрестилась!»
– Я попробую выгнать нечистика из кого – нибудь. Только мне со всеми не справиться. Давайте заманим сюда одного – ребёнка с собачкой.
– Вы, ребята! – Она в упор посмотрела на сильных парней, приехавших вместе с ней сюда. – Поможете его подержать за руки. – Глаза у девушки были уже уверенные в себе и решительные.
Все, кто сейчас заглянул в них, поразились, насколько они стали глубокими и темными.
И голос изменился. Он приказывал, не сомневаясь, что так надо.
– И все слушайте. Вы отойдёте от нас как можно дальше, к самой стене. И что бы ни случилось, никто ничего не говорит. И держите свои рты закрытыми.
Собаку уведите в другую комнату. Ты тоже вместе с ней будь, а то выскочит! – Обратилась она к пареньку.
Детей уберите подальше, в другое место. Пусть с ними останется серьёзный человек. Чтобы в дверь не подглядывали, не открывали. И сидели тихо! – Она посмотрела на Валентину.
– Всё. Я буду здесь ждать. Подготовлюсь.
Геннадий попросил у поварихи отломить кусочек колбасы для приманки. Оба парня – студенты и двое из местных пошли вниз.
К этому времени странные люди уже ходили по двору двухэтажки. Но в дом они не ломились. Просто караулили, не выйдет ли кто.
Чтобы не привлечь внимания всей этой своры, разведчики по лестнице старались спускаться тихо и не разговаривать между собой. Миша знаками показал дежурным чуть – чуть приоткрыть дверь.
Парень присел на корточки сбоку от щели и стал тихонечко помахивать копченой колбаской, чтобы собачка первой унюхала этот запах.
Рыжик очень быстро понял, откуда идёт необыкновенно вкусный аромат мяса и кинулся со всех ног в приоткрытую дверь. Его товарищ побежал вслед за дружком. И тут ему уже дверь приоткрыли чуть шире. Мальчик проскочил в дом раньше, чем остальные караульные успели броситься за ним.
Увидела только женщина – «лошадь». Но она опоздала. Несколько раз стукнув ногой в дверь, она села перед ней и неподвижно замерла, привалившись спиной к косяку у входа.
Собака получила свою колбаску и, довольная, бежала с нею по деревянным ступенькам лестницы за своим маленьким другом, которого замотали в байковое клетчатое одеяло, как плотный кокон, и несли на руках парни.
Мальчик мычал и лаял, пытался дёргаться всем своим худеньким телом. Но, поняв, что это безуспешно, затих, затаился.
Разведчики с пленённым языком вошли в общий зал.
Лиза сначала нагнулась к собаке, подержала над её головой свою руку, а когда она управилась с колбасой и, облизываясь, подняла на её хорошенькую головку и посмотрела весёлыми доверчивыми глазами девушке в глаза, она погладила пёсика и похвалила:
– Умница! Хорошая, красивая собачка!
И облегчённо вздохнув, произнесла: «Чистый!»
Уведите его к овчарке. Пусть поиграют.
Она стояла недалеко от окна. Протянула руку и открыла форточку. Объяснила остальным на их недоумённые взгляды: – Так надо!
И к мужчинам:
– Разворачивайте осторожно! И приготовьтесь!
Мальчика медленно освободили от одеяла. Он спокойно стоял и смотрел на окружающих, никак не проявляя своей агрессии, а просто переводил свой взгляд с одного лица на другое. Наконец, его глаза встретились с Лизиными. С минуту они, казалось, спокойно смотрели друг на друга. Потом мальчик сильно вздрогнул и взгляд его стал другим, метнулся в сторону, насторожился. А тело сильно напряглось, как бы готовясь к прыжку.
Парни сами всё заметили и с молниеносной быстротой схватили ребёнка за руки и плечи осторожно, но крепко.
Лиза начала громко читать молитву «Отче наш». Это вообще была единственная молитва, которую она знала. Каждое слово девушка произносила внятно и отчетливо сильным уверенным голосом, в котором не слышалось ни нотки сомнения в себе, ни в правоте своей, ни в том, что сильнее Господа на земле никого нет. Всё так, как учила бабушка: «Верь в то, что всё получится! Отбрось любые сомнения!»
Мальчик извивался в руках, рычал странным голосом, то порывался лаять. Потом затих. А Лиза после молитвы отчеканила такие слова: «Силой, данной мне Богом, приказываю тебе – уходи туда, откуда ты пришёл!»
Мальчик поднял на неё голову и низким мужским голосом закричал: «Нет!»
– Да! И будет так! Это наш мир, и мы здесь хозяева! А ты уйдешь сейчас же и навсегда. Вон! – прикрикнула Лиза.
Что – то пронеслось под потолком и со свистом вылетело в окно. Лиза закрыла форточку:
– Должно быть всё. Отпускайте его!
Парни чуть – чуть отошли в сторону. Мальчик посмотрел на Лизу.
– Всё. Чисто. Налейте ему стакан молока, пожалуйста. – Обратилась она устало к женщинам.
– Как тебя зовут? – Девушка прикоснулась к голове ребёнка и слегка поворошила ему волосы. К её удивлению, они были чистые.
– Алёша. – Ответил мальчик, уже улыбаясь. – А вы кто?
– Я учительница. Учу в школе таких же детей, как ты. Молоко будешь?
Мальчик взял стакан и отпил на половину.
– А это Дозорке. А где моя собака?
Дружок откликнулся звонким лаем за дверью. Лиза подошла к двери и сказала:
– Выпустите рыжего. Можно.
Собака пулей вылетела из комнаты и встала на задние лапы перед хозяином, опираясь ему на колени передними. Мальчик поднял повыше стакан, чтобы не разлить молоко.
Валентина подала Алёше миску. Он осторожно вылил туда молоко. Дозорка начала его лакать уже из льющейся струи. Бочка у собаки заметно пополнели. Много ли маленькому надо? Ему сегодня повезло. Кстати, странно было то, что собака не выглядела тощей. Скорее всего, судя по его подвижной натуре, он кого – то, наверное, ловил: птичек или мышей.
– А мама? – Вдруг вспомнил Алексей.
– А что с ней? Я не знаю, где она! – Растерянно произнесла Лиза.
– Она под дверью сидит здесь. – Сказал мужчина из местных, один из «разведчиков».
– Это женщина с хомутом?
– Да, это она и есть. Как – то всё таки, несмотря на своё сумасшествие, она заботится о сыне, раз до сих пор он жив и здоров. Они крайне редко появляются на улице.
– Сумеете её привести? – Лиза вопросительно посмотрела на своих разведчиков.
– Я маму позову! – С радостью подскочил ребёнок. И группа опять пошла на задание.
Женщина с хомутом на шее всё так же сидела. Она ждала, как уже привыкла долго- долго ждать. Ждала всё это время мужа с войны. Ждала, когда, сын подрастёт, когда война закончится. Она уже смутно всё понимала. Иногда вообще забывала, кто она и что делает, но сердце продолжало ждать и надеяться на лучшее.
За дверями послышалась приглушенная возня и знакомый голос, который она безошибочно узнавала даже при приступах полного помутнения рассудка, позвал:
– Мама, я открою дверь. А ты зайди в дом. Но чтобы тебя никто не заметил.
Женщина поднялась и, сделав вид, что она устала сидеть на земле, медленно прислонилась к дверному косяку. Вот двери приоткрылись и маленькая ручонка дёрнула ее внутрь. Там, испуганную, её крепко схватил за ладонь сын.
– Не бойся, мамочка, тебя тут не обидят. У них еда есть, вку-у-сная! Мы с Дозоркой молоко пили. Двое мужчин шли впереди, а двое сзади. На всякий непредвиденный случай.
Так они зашли в зал, где все их ждали. Женщина вела себя адекватно, хотя заметно было, что очень боялась.
Лиза подошла к ней поближе и протянула руку:
– Меня зовут Лиза. А тебя?
– Зинаида. Руки она не протянула. Впрочем, девушка была этому только рада. Кто знает, как та поведёт себя дальше?
Она тронула хомут и спросила:
– Ты очень устала?
– Да. Я устала с самого детства. Как только я научилась хорошо ходить, меня заставляли нянчится с младшим братиком. Потом гусей пасти по целому дню. Полола грядки, мыла пол. А играть с соседскими ребятишками не пускали. Замуж вышла, муж попался ленивый и к тому же жадный. Жду мужа с войны, а сама боюсь его. И всё время очень хочется есть.
– Мы тебя накормим. Только я сначала попробую помочь тебе избавиться от этой усталости. Ты хочешь этого, да? – Спросила девушка.
– Да. Я хочу этого больше всего в жизни!
– Тогда сможешь пообещать мне, что как бы плохо тебе не было, ты не ударишь и не причинишь мне никакого зла?
– Я думаю, что смогу сдержать себя. Я подожду, когда мне станет легче. Ждать мне не привыкать.
– Хорошо! – Лиза вплотную подошла к Зинаиде и обняла её крепко:
– Я беру тебя, раба божья Зинаида, под свою защиту и под защиту Господа нашего. Два белоснежных крыла моего Ангела- Хранителя обнимают меня и тебя и два белоснежных крыла твоего Ангела – Хранителя обнимают нас обеих. Мы стали сильнее в два раза, чем ранее. А теперь, чужой дух, уйди отсюда в то место, откуда ты пришёл. Вон!
Женщину трясло всё сильнее. Если раньше у неё заметна была только дрожь, то сейчас её просто лихорадило. Лиза не отпускала её, схватив себя крепко – накрепко одной рукой за другую.