Какой он, византийский император Роман Лакапин? Ольге рассказали, что Роман стал сначала регентом при своем зяте Константине, а потом объявил себя кесарем, отстранив зятя от власти окончательно. «Василеопатр»… это слово почему-то насмешило княгиню, а ее смех испугал купца-грека, рассказывавшего о малолетнем Константине Багрянородном, его нелепой женитьбе и претендентах на власть. Ольга поняла, что в самой Византии надо держать свои мысли при себе.
Она смотрела на воду, струящуюся вдоль борта ладьи, на белые облачка на горизонте и при этом внимательно слушала рассказы о правителях Царьграда и их непростых взаимоотношениях. А где просто? Власть всюду требует жертв и осмотрительности.
Отец Константина Багрянородного император Лев сделал своего сына соправителем, когда ему было всего три года. Ольга помнила, об этом рассказывал еще Карл, князь Олег воевал Царьград как раз в те времена. Императоры делали наследников своими соправителями еще при жизни, чтобы после их смерти не разгоралась вражда за трон. Что ж, разумно, если сын не один, то тяжело разобраться между собой. Только не очень помогало это и византийским василевсам. Вместо Константина правил сначала патриарх Николай Мистик, потом мать маленького императора Зоя Карвонопсида, но не так давно бедолагу женили на дочери другария византийского флота Романа Лакапина. Ольга удивлялась, Константину и пятнадцати не было, рано жену брать. Грек только усмехнулся: мол, кто ж его спрашивал? Роман стал василеопатром, отодвинув в сторону зятя. Почему? У тестя сила, у зятя пока только ум. Он молод, ума для того, чтобы править, маловато. Ольга соглашалась, но ум даст со временем и силу.
Но на трон Царьграда претендовал еще и болгарский царь Симеон. «Он-то почему?» – удивлялась Ольга. Ей объясняли, что Симеон был воспитан в Константинополе, целых десять лет провел в Магнаврской школе, его даже звали полугреком. Он стал царем болгар по воле своего отца Бориса, который сначала добровольно отказался от власти, уйдя в монастырь, а потом вдруг вернулся, ослепил своего сына Владимира и сделал наследником Симеона. «За что?!» – ужасалась княгиня. Борис ввел христианство в своей стране по требованию Византии, потом жестоко подавлял мятежи против него, а когда ушел в монастырь, его сын Владимир попытался вернуть в страну язычество. Это грозило Болгарии большими бедствиями со стороны Византии, и Борис предпочел погубить собственного сына, отдав власть третьему по счету, воспитанному в Константинополе Симеону. Но Симеон уже через год стал воевать с Византией и воюет до сих пор. Он даже смог заключить с ромеями договор о браке между Константином и своей дочерью, чтобы самому сесть на константинопольский престол. Но вернувшаяся из ссылки мать Константина этот договор расторгла. Болгария сильна, очень сильна, а Симеон хорошо знает слабые места своих противников. Роману тяжело держать оборону против грозного болгарского царя.
Ольга раздумывала о непрочности власти. Даже оставленный правителем Константин пока беспомощен, как ягненок. С одной стороны, Роман, у которого сила армии Византии, с другой – болгарский царь Симеон, взяв Константинополь, он вряд ли оставит теперь жизнь Константину, тот станет ему не нужен в зятья. Но и сам Роман тоже непрочно сидит. Не только в Симеоне дело, свои же могут сбросить. Княгиня вспоминала князя Олега, столько лет воспитывавшего малолетнего Игоря, думала о том, как сложится все в Киеве дальше. У князя Игоря нет наследника, кто станет править, случись с ним что? Как сделать власть прочной? Для этого мало быть наследником, нужна и крепкая дружина, и власть не только в стольном граде, а по всей земле. Когда князь Игорь не слишком удачно ходил через хазар, Ольга в полной мере почувствовала опасность малейшей слабины со стороны киевского князя. И тут поняла, что нельзя сидеть только в Киеве или ходить в полюдье каждую зиму. Когда князь в полюдье, Киев почти беззащитен, когда сидит в Киеве, те же древляне сами по себе. Как этого избежать? Надеялась, что в разумном Царьграде найдутся ответы на эти вопросы, но и у них непорядок…