Я потушила сигарету и взглянула на часы. Судя по времени, которое они показывали, моя клиентка уже должна была сидеть у меня как минимум полчаса, выкладывая свои проблемы. Терпеть не могу, когда опаздывают. Начинаю нервничать и злиться, чувствуя к своей персоне полное неуважение со стороны непунктуального человека.
Вернувшись в комнату, я завалилась на диван и щелкнула пультом телевизора. Красавица-синоптик с экрана предвещала очередное повышение температуры.
– И чему ж ты так лучезарно улыбаешься, милая, если сейчас уже тридцать пять градусов жары? – вслух высказалась я и переключила канал.
В этот момент раздался звонок. Ну, наконец-то! Только я вовсе не кинулась открывать. Наоборот, сладко потянулась, медленно сунула ноги в тапочки и не спеша направилась к входной двери. Раздался второй звонок, более настойчивый. Я внутренне просияла, представив, как теперь занервничала клиентка. Эта маленькая месть подняла мне настроение. Но оно тут же и упало, стоило только увидеть посетительницу.
Низенькая пожилая полная женщина в сатиновом платке, засаленном фланелевом платье и войлочных зеленых тапочках смерила меня странным, неодобрительным взглядом.
– Вы Иванова? – неожиданно громко каркнула она.
– Да-а, – с некоторым сомнением протянула я.
Нет, сомневалась я, конечно же, не в том, что моя фамилия Иванова, а в том, что передо мной именно та женщина, которая звонила вчера, договариваясь о встрече. Она похожа скорее на почтальоншу, максимум – на работницу жилищного управления. И уж на кого совсем не походит, так это на денежного клиента.
– Значит, я по адресу, – удовлетворенно кивнула тетка и переступила порог. – Так вот, деточка, – с любопытством рассматривая мой коридор и явно пока игнорируя меня саму, продолжила толстушка, – решила я к тебе со своим горем обратиться. Ты же ведь сыщик? А зовут меня Анна Федоровна.
Теперь Анна Федоровна взглядом знатока живописи вперилась в пейзажик, висевший над зеркалом. Я сокрушенно вздохнула. Это отвлекло ее.
– Да-да. Горе у меня, – повторила она мой вздох, обреченно покачала головой и потуже затянула платочек.
– Сочувствую, – процедила я сквозь зубы, поняв, что зря трачу свое драгоценное время.
Анна Федоровна, бесцеремонно обойдя меня, зашла в комнату и кряхтя опустилась в кресло.
– Ой, а ты, дочка, тоже «Санта-Барбару» смотришь? – радостно воскликнула она, посмотрев на меня теперь уважительно, но тут же снова уставившись в экран.
К сожалению, попадаются порой и такие, с позволения сказать, «клиенты». Пенсионеры, которым не дорог их заслуженный отдых и нервы окружающих. Анна Федоровна наверняка пришла с просьбой найти ее пропавшего кота, а заодно и развеять скуку.
– Так в чем же дело? – обошла я вниманием ее вопрос об осточертевшем всем, по моему мнению, сериале.
– А обокрали меня, – заявила она таким голосом, будто это сделала я. – Телевизер вынесли, «Березка» называется. Цветной. И ковер чисто шерстяной прямо со стены сняли, паразиты. А еще…
– Дело в том, Анна Федоровна, – вложив в интонацию как можно больше вежливости, прервала я ее, – что такими квартирными кражами я не занимаюсь.
– Что значит такими? – возмущенно вскинула она седые брови, и я поняла, что своими словами создала предпосылку для скандала, за которым она в общем-то и явилась.
– Это значит, уважаемая, что если бы у вас украли раритетную коллекцию нэцкэ или, скажем, колье Шарлотты, то, возможно – повторяю: возможно, – я бы и взялась за ваше дело. А так, увы, – развела я руками, изобразив на лице досаду, – все больше расследованием убийств занимаюсь.
Анна Федоровна явно не знала слов «раритет» и «нэцкэ», но зато быстренько решила, что над ней издеваются. Поэтому, встав с кресла и уперев руки в бока, скривилась в злобной гримасе.
– Ах, вот, значит, как! – выкрикнула она и начала краснеть от негодования. – Значит, к старикам никакого почтения? Значит…
– Так, минуточку! – жестом остановила я ее. – Есть альтернатива. Если вы готовы платить мне по моему тарифу, то есть двести долларов в день, то я согласна отыскать вашего обидчика и собственноручно притащить вам вашу «Березку», опасаясь надорвать живот.
– Сколько? – возопила Анна Федоровна. Я пожалела, что вступила с ней в конфликт, и, решив сменить тактику, спросила максимально вежливо и терпеливо:
– Вы в милицию обращались, милейшая?
Но «клиентка» не унималась.
– Двести долларов в день! – вопила клиентка. – Ну ты и хамка! Нахалка! И как таких земля носит? И не стыдно тебе? А ведь еще молодая какая!
– Вы заявление в милицию написали? – пытаясь сохранять спокойствие, повторила я вопрос.
– А тебе-то что?! Да на тебя саму надо в милицию жалобу написать! – все гуще багровея, визжала Анна Федоровна, потрясая морщинистым кулачком.
– Ну так пойдите и напишите, – не повышая тона, посоветовала я и указала на выход.
– Хорошо, хорошо, – махнула она рукой. – Напишу. Обязательно напишу. Ты еще за мной побегашь. Побегашь, побегашь. Ну и нахалка!
Так с угрозами она и удалилась.
Я облегченно вздохнула, заперев за ней дверь. Но сейчас же затрезвонил телефон, не дав мне времени успокоиться после неприятной сцены.
– Да! – резко выпалила я в трубку, чувствуя, что вся еще киплю внутренне.
– Татьяна Александровна? – спросил мягкий баритон.
– Она самая.
– Добрый день. С вами говорит оперуполномоченный уголовного розыска Октябрьского района Миющенко. У меня к вам имеется некое предложение.
– Какое именно? – остывая, спросила я. – Надеюсь, это не предложение устроиться к вам на работу в качестве штатной единицы?
– Нет, конечно, – усмехнулся Миющенко, – но это не телефонный разговор. Так вы сейчас свободны?
– Пока да.
– Минут через пятнадцать я смогу зайти?
– Ну, зайдите, если сможете.
– Спасибо. Адрес я ваш знаю, – успокоил он меня и повесил трубку.
Я успела только выпить стакан холодного вишневого сока и выкурить сигарету. Второй сегодняшний визитер явился ранее означенного времени.
Пару секунд мы визуально оценивали друг друга через порог. Не знаю, какие выводы относительно моей внешности сделал он, но лично я сразу подумала о том, что им с успехом можно пугать непослушных детей.
Это был низкорослый худосочный субъект с прыщавым лицом, непомерно длинным кривым носом, недоверчивым взглядом маленьких темных глаз и сальными волосами на прямой пробор. Милицейский китель, подобранный явно не по размеру, висел на нем мятым мешком. В щуплой ручке опер держал форменную фуражку. Пожалуй, ему было чуть больше двадцати.
– Здравствуйте, Татьяна Александровна, – изобразил он подобие улыбки, обнажив ряд крупных желтых зубов, что в полной мере довершило картину. – Это я вам сейчас звонил.
– Замечательно, – кивнула я. – Вам, конечно, очень к лицу милицейская форма, но все же хотелось бы посмотреть и на удостоверение.
– Ах, да-да, – немного смутился он, достал из внутреннего кармана пиджака красные корочки и, развернув их, сунул мне под нос.
– Угу, – буркнула я и отошла в сторону, давая ему пройти. Улыбнуться в знак приветствия я так и не смогла.
Редкостное чудовище прямиком направилось в кухню. Затем обернулось:
– Сюда можно?
– Да, конечно. Располагайтесь, где вам удобно. Хотите сока со льдом?
– Да, пожалуй, – энергично кивнул он, от чего сальная прядка волос упала на открытый лоб.
Поправив ее каким-то нервным движением свободной руки, он присел возле стола, пристроив фуражку на своих острых коленях.
Я подала ему обещанный напиток и села напротив, готовая его выслушать. Миющенко жадно припал к стакану, выпил все содержимое залпом и стал катать во рту ледяные кубики. Затем выплюнул их обратно в стакан и отставил от себя. Зрелище было отвратительное. Кажется, я даже скривилась, не удержавшись.
– Да, жарко сегодня, – вымолвил он наконец.
Надо заметить, что его голос совсем не соответствовал внешности. Голос был довольно приятен.
– Но вы, надеюсь, не о погоде пришли разговаривать? – спросила я и посмотрела в окно, решив, что так мне будет удобнее общаться с гостем.
– Ну, разумеется, я пришел по делу. Только давайте уж сразу договоримся, что разговор будет конфиденциальным, несмотря на то, откажетесь вы или согласитесь. Хорошо?
– Согласна, – не поворачивая головы, отозвалась я. – Выкладывайте.
– Короче, так, – оживился Миющенко. – Два дня назад мы задержали одного мужичка. Убил свою жену. Вроде все факты налицо. Кроме одного, – боковым зрением я заметила, как он поднял вверх указательный палец. – Самого главного, так сказать.
– И какого же?
– Трупа нет.
– То есть? – недоуменно взглянула я на Миющенко.
– А вот так, – оскалился он в своей обворожительной улыбке, и я снова отвернулась. – Сам позвонил нам с утра, сказал, что жена пропала, что кровь на полу в ванной и в коридоре обнаружил. Когда мы приехали, он был в полной якобы растерянности. Ну, мы обыск небольшой произвели. В итоге в стиральной машине нашли его рубашку со следами крови. На кухне стоит фирменный такой деревянный ящичек с набором ножей «Золинген». Так вот на одном из них тоже кровь и отпечатки пальцев хозяина. Мы уже проверили. Потом обнаружили кровь и в багажнике его автомобиля, который под окном стоял на то время. Мужик клянется, что не убивал никого и вообще ничего не понимает. Экспертиза же показала, что следы крови в ванной, в коридоре, на рубашке, на ноже и в багажнике «Опеля» идентичны между собой и соответствуют крови пропавшей жены. У нее редкая четвертая группа да еще и с отрицательным резусом. Мы об этом в поликлинике справились.
– Так… А я тут при чем? Вы хотите нанять меня, скинувшись всем отделом, чтобы я нашла труп?
– Нет, ну что вы, я пришел сделать вам предложение…
– Руки и сердца? – снова посмотрела я на него.
– Вы все шутите, Татьяна Александровна, и перебиваете меня, а я…
– Простите, больше не буду, – извинилась я и тут же хихикнула, живо представив Миющенко в роли жениха. Господи, какой же я бываю иногда идиоткой!
– Ну так вот, у меня к вам деловое предложение. Мать подозреваемого не верит, что ее сын мог такое совершить, хочет лучшего адвоката нанять, жалобы строчить, ну и прочее. А я хочу посоветовать ей к вам обратиться. Вы же практически все дела раскрываете. Это у нас все в отделе знают, да и многие в нашем городе. Кстати, вы смеялись по поводу штатной единицы, а вас с удовольствием приняли бы к нам.
– Спасибо за лестные отзывы и за оказанное доверие, но все-таки давайте ближе к теме, – как-то теряя ко всему этому интерес, поторопила я Миющенко.
– Тема одна – деньги, – попытался он заглянуть мне в лицо. – Я даю мамаше ваши координаты, она вам с радостью платит, хватаясь за соломинку. А вы раскрываете то, что и так уже практически доказано нами, и даете мне, скажем, пятьдесят процентов от своего гонорара. Вы ведь деньги берете независимо от исхода дела? Так? А вам и делать-то ничего не придется. Можете и дома посидеть. А потом ей скажете, что так, мол, и так, все-таки ваш сынок убил. Ну, максимум, труп его жены поищете. Но, думаю, мы и сами его скоро обнаружим. Видите, как все просто.
– Ясно, – я легонько хлопнула рукой по столешнице. – Мало того, что вы, любезнейший, хотите на мне подзаработать, так еще и надеетесь, что я сокращу вам работу по розыску трупа. А деньги, значит, я должна взять с обезумевшей от горя матери, заранее зная, чем все закончится. Да это же, господин офицер, по меньшей мере цинизм! Ну уж нет, я такими вещами не занимаюсь.
Похоже, денек у меня сегодня с самого начала не удался. Но опера моя отповедь не остановила.
– Может быть, и цинизм, – легко согласился он и неожиданно добавил: – А вдруг окажется, что этот мужик и впрямь не убивал жену… Вдруг его кто-то подставил? А без вас у Луговичного шансов практичес…
– Простите, как вы сказали? – прервала я Миющенко на полуслове, хотя и обещала этого больше не делать. – Луговичный?
Фамилия эта довольно редкая. А я знала одного Луговичного. У него и имя-то неизбитое было – Рудольф. В школе вместе учились, в параллельных классах. Мало того, даже легкий романчик у нас был.
– Да, – ответил с готовностью опер. – Подозреваемый – Рудольф Луговичный. Семьдесят третьего года рождения. А что? Вы его знаете?
– Рудольф?! – воскликнула я, прижав ладони к щекам. – Ну надо же, как тесен мир! С ума сойти. Вообще-то он… Да, действительно, на Рудика это не похоже. Хотя со временем люди меняются.
– Вот видите, – снова вытянул тощую шею Миющенко, и я удостоила его взглядом. – Тем более вам необходимо взяться за это дело. Чувствую, мне повезло, что вы оказались знакомы с ним.
– Не знаю, как вам, а вот Рудику, возможно, и повезло. И если он не виноват, я это докажу. Так что шансы у него практически появляются. Да. Меня заинтересовало это. Вы выиграли, товарищ оперуполномоченный. Но о пятидесяти процентах и речи быть не может. Двадцать. И только из большого уважения к вам, – сделала я подобающую гримасу.
– Согласен, – быстро согласился он. – А люди они довольно состоятельные. Заплатят. Так я дам ваш телефон Мальвине Васильевне? Ну и имена в этой семейке! – насмешливо хмыкнул он.
– Пожалуй, номер дайте. Но учтите, что просто так вам двадцать процентов на голову не свалятся. Придется со мной сотрудничать. Улавливаете? Кстати, – не удержалась я, – судя по данным удостоверения, вас зовут Анатолием Несторовичем?
– Да, но можно просто Анатолий, – ответил он и тут же осекся. – Конечно. Все, что будет зависеть от меня… Короче, я понял, – кивнул Миющенко.
– Угу, – в моем голосе добавилось сарказма, – в вашей семейке тоже редкие имена, оказывается, попадаются.
Анатолий Несторович потупил взгляд.
Молодой, алчный, наглый, хитрый, уважающий только собственную персону – вот какой замечательный мне достался компаньон.
– Ну ладно, Анатолий, давайте уж теперь все поконкретнее. Деталей побольше, собственных выводов поменьше.
– Да, в общем-то, я вам все рассказал, – пожал он щуплыми плечами и потянулся к моему «Мальборо». – Вы позволите?
– Травитесь на здоровье, – позволила я и тоже закурила, отвергнув благородный жест партнера дать мне прикурить от его зажигалки. – Вы, Анатолий Несторович, не спешите считать меня дурой, – с наслаждением выпустив струю дыма ему в лицо, томно произнесла я. – Рассказать вам есть что. Просто не хочется. Вроде как права не имеете раскрывать тайны следствия. Только вы и так уже перешли дозволенную грань – хотите своего клиента ко мне перекинуть и навариться при этом. Начальство вам за это звание не повысит. Так что не тушуйтесь, молодой человек.
– Пф, – презрительно надул он щеки. – Начальство! Да наше начальство, если хотите знать, только так аналогичными делишками занимается. Дело практически раскрутят – в основном это краж касается, – а потом клиенту советуют в частное сыскное агентство обратиться. В «АиД». Говорят, мол, только они вам помогут. А там уже договоренность: аидовцы берут с потерпевшего бабки и делят с нашим начальством. Не каждая ведь жертва догадывается, что нам надо заплатить за работу.
– Замечательно. А вас, значит, пока в долю не берут? И вы решили сами попытать счастья? Кстати, Аид – это повелитель царства мертвых, насколько я помню греческую мифологию…
– Нет, просто Алешин и Демин.
– Да знаю я эту конкурирующую организацию, – махнула я рукой. – Выходит, теперь им уподобляюсь.
– Что вы! Вы совсем другое дело! – решил он мне польстить. – Они же только за счет нас преступления раскрывают. А о ваших расследованиях я слышал кое от кого, потому к вам и пришел.
– Ну, хватит сантиментов, Анатолий. Выкладывайте ваши козыри. Я сразу поняла, что в деле Луговичного что-то не сходится. Только не изображайте из себя его ангела-хранителя. Я прекрасно поняла ваш план: решили для начала проверить, не схаваю ли я наживку. А дальше было два варианта. Первый: я соглашусь ради денег сделать вид, что работаю, а сама баклуши бить буду. Тем временем дело закроют, а вы содержимое своих карманов пополните. Ну а на второй случай, если я пошлю вас с вашим предложением подальше, подбросите мне интересные факты, на которые следователи плевать хотели, и я из чувства справедливости возьмусь спасать человека. Все так?
Миющенко усмехнулся, качнув головой:
– От вас действительно ничего не утаишь. Да. Есть там для меня, – он сделал ударение на последнем слове, дабы придать себе значимости, – пара странноватеньких фактиков. Во-первых, нож, который посчитали орудием убийства. Это хлебный нож, лезвие пилочкой. Убийца скорее воспользовался бы другим, тем более что подходящие в наборе имелись. И лежал этот хлебный нож рядом с ящичком, будто нарочно. Второе, пятна крови на рубашке. Их как будто специально поставили. Ну, ровные какие-то, не смазанные, что ли, как бывает при…
– А вам не показалось странным, – снова перебила я опера, – что Луговичный, если он убийца, вообще эту рубашку в стиральную машину засунул вместо того, чтобы избавиться от нее так же, как от трупа? И багажник, к примеру, не помыл? И следы крови оставил в квартире? Зачем сразу кинулся вам звонить?
– Ну… – замялся «партнер», – и это тоже. Но порой бывает, что человек действует в состоянии аффекта… Или специально хочет следствие запутать. Всякое бывает.
– А мотивы? – пропустила я замечание мимо ушей.
– Вот это тоже пока не ясно. Наследства от жены Луговичный не ждал. Ревность? Но она ему вроде не изменяла. И он сам так говорит, и его мать. Правда, скандалила его женушка часто.
– Но ведь это не повод ее убивать?
– Кто знает, – опять шевельнулись плечи Миющенко.
– А соседей вы опрашивали? Кто-то же должен был видеть, как отъезжала машина Луговичного, если он действительно в ней труп вывозил.
– Опросили некоторых. Никто ничего не знает. Говорят, мол, во дворе автомобилей тьма, за всеми не уследишь.
– Так. Все ясно. Пожалуй, от вас мне нужно пока только одно – хочу встретиться с Рудольфом. Это можно сделать уже сегодня?
– М-м-м, – промычал он, потерев свой длинный нос. – Проблематично, конечно, но…
– Не набивайте себе цену, Анатолий Несторович. Раз уж вы мое согласие получили, то деньги ваши будут. Или вы решили, что продешевили?
– Нет-нет, – скороговоркой проговорил он. – Все остается в силе. Хорошо. Сегодня вечером я вам это устрою. Как раз мое дежурство. Он пока еще у нас находится, в изоляторе временного содержания. Но, боюсь, скоро его в КПЗ переведут. Там уже сложнее будет с ним увидеться, почти невозможно.
– Вот и ладненько. Определимся во времени, пока оно есть.
– В двадцать два часа, – по-военному отрезал опер. – Как раз потише будет.
– Годится. А теперь звоните Мальвине Васильевне и дайте ей мои координаты. Можете это сделать прямо отсюда, если у нее, конечно, телефон без определителя номера. Вы ведь были в квартире Луговичных, как я поняла?
– Был, конечно. Только вот на аппарат внимания не обратил, – тоскливо посмотрел он на меня.
– Не удивительно, – подбодрила я его, вставая и давая понять, что аудиенция окончена.
Когда этот мерзкий тип покинул мое жилище, я почувствовала прилив бодрости и желание погадать. А гадаю я на двенадцатигранных костях по специальному методу. Может, это и баловство, но мне оно как-то всегда придает уверенности.
Достав из сумочки замшевый мешочек, я высыпала на ладонь кости, немного погрела их в руке, сконцентрировала мысли на вопросе о предстоящей работе и кинула «кубики» на поверхность стола.
Выпали числа: 1+21+25, расшифровка коих гласит: «Уменьшение ваших доходов связано с помощью другим людям». Ну прямо в яблочко! Будем только надеяться, что слово «помощь» относится к Рудольфу, а не к Миющенко. Значит, я правильно сделала, что согласилась.
Теперь остается ждать «тревожного» звонка Мальвины Васильевны. А пока можно позволить себе предаться детским воспоминаниям, лежа на диване под вентилятором.