СЛАВА
Обложка детиздатовской книги «Тимур и его команда». Книгу держит Коля Колокольчиков. Заикаясь и показывая на книгу, он говорит Квакину:
– Не люблю, когда врут! Здесь написано, что когда ты был хулиганом, то я стоял перед тобой бледный. Я никогда ни перед кем не стоял бледный. Это не в моем характере…
Квакин (добродушно):
– Ты стоял весь красный и языком лизал губы. Но вот нос у тебя, кажется, действительно был бледный.
Колокольчиков (обидчиво):
– Нос – это не я. Я… (Делает энергичный жест.) Это вот!.. Вся натура!.. (С досадой.) И художник также нарисовал непохоже: Тимур совсем не такой. (Показывает на обложку книги.) И уж никак не такой! (Тычет пальцем на прикрепленный к стене рекламный киноплакат.) Тимур вот. (Разворачивает номер районной газеты с портретом Тимура.) Стоит прямо! Нос кверху! Смотрит гордо! Уж если кто в кино и был похож, так это ты да Женя…
Гейка снимает трубку телефона и говорит:
– Да… слушаю!
Над его столиком на картоне надпись:
НАЧАЛЬНИК ШТАБА
Внутри чердака все прибрано, механизировано и модернизировано. От прежнего загадочного беспорядка нет и следа. Вместо чурбаков стоят ветхие стулья. На стенах надписи:
СОРИТЬ ВОСПРЕЩАЕТСЯ
НЕ БОЛТАЙСЯ ВЕЗ ДЕЛА
Штурвальное колесо с протянутыми от него проводами.
Над ним тоже надпись:
БЕЗ ПРИКАЗА НАЧАЛЬНИКА
ПОДАВАТЬ ОБЩИЙ СИГНАЛ ВОСПРЕЩЕНО
Гейка (недоумевая):
– Слушай, Симаков. Но ведь мы этой старухе только вечером наполнили двадцативедерную бочку. Что ей, в воде купаться, плавать? (Слушает.) Ах, это не ей… соседке… (Берет карандаш, бумагу.) Хорошо. Чей дом? (Готовится записать, но останавливается и говорит.) Дом двоюродной сестры красноармейца Муштакова… (С досадой.) Ну, знаешь… то двоюродная сестра, то троюродная тетка! (Подумав.) Принесите ей ведра четыре. Мы, в конце концов, не водовозная команда…
Положив трубку, зевнул. Смотрит в окно. Заинтересовался.
Через окно: поляна, площадка, играют ребята в волейбол…
Раздается звонок.
Гейка сердито плюхается в рваное кресло, хватает трубку, слушает, потом нехотя отвечает:
– Ничего нового. Все старое. (Выглянув в окно.) Вот идет почтальон, несет почту. Прикажете вскрыть или оставить до вашего прихода?
По узкой тропке между кустов идет почтальон. Общий вид сарая с флагом над крышей. Подошел почтальон к сараю. Крупная надпись:
ШТАБ КОМАНДЫ
Почтальон опускает письмо в висячий фанерный ящик.
Дергает ручку. Раздается звонок.
И почти одновременно ящик с письмами по веревке ползет наверх.
По дачной улице с портфелем идет Тимур.
Он шагает прямо, пожалуй, даже преувеличенно деловито. За ним с прохладцей, вразвалочку идут Артем и Юрка.
У поворота, в кустах за забором, – подозрительная четверка ребят вместе с их вожаком Фигурой. Вдруг четверка насторожилась: шагает Тимур.
Четверка слегка попятилась к забору, ребята принимают рассеянно-равнодушный вид. Один из них торопливо прячет за спину окурок.
Увидав ребят, Тимур остановился.
Сопровождающие его Артем и Юрка мгновенно подтянулись: не будет ли боя?
Но Фигура несколько иронически и в то же время опасливо стягивает с головы картузишко и, кланяясь, говорит:
– Знаменитому капитану почет и уважение…
Ничего не сказав, Тимур повернулся, шагнул, и опять вразвалочку двинулись за ним сопровождающие.
Выпятив грудь и скорчив гримасу, передразнивает Фигура тимуровскую походку и показывает ему вдогонку кулак.
Тимур оборачивается.
Фигура быстро делает вид, что эта гримаса относится к одному из его приятелей.
С полными ведрами наперерез Тимуру выскакивают Симаков и Левка.
Тимур (останавливая их):
– Почему днем? Почему не ночью – тайно?
Симаков (со вздохом):
– Тайно больше ничего не выходит. Вот вчера – темно, тихо. Мы с ведрами во двор, а нам из окошка (передразнивает): «Ребятишки, назад пойдете, калитку затворите… Вы что же, не могли поспеть пораньше?» (Тимуру, нерешительно.) Тима, давай наплюем на воду.
Тимур (недоуменно):
– То есть как это – наплюем на воду?
Симаков (запинаясь):
– Ну, конечно, не сюда… не в ведра, а вообще…
Тимур:
– Вообще надо делать то, что тебе приказано! Кончишь работу, приходи к штабу. (Уходит.)
БУНТ
Чердак. Звуки далекой военной музыки. Квакин и Коля Колокольчиков высунулись из окна и слушают. Гейка стоит не шелохнувшись. Музыка обрывается. Гейка поворачивает голову к большой карте Европы. Лицо его сосредоточенно, губы что-то шепчут.
Тимур за столом читает письма. Что-то прочел. Горделивая улыбка на лице Тимура. Он зовет:
– Гейка!
Гейка (не отрываясь от карты и не очень охотно):
– Есть Гейка.
Тимур:
– Иди сюда… Читай письма.
Гейка (не оборачиваясь):
– Знаю не читая: «Дорогой Тимур, нам очень понравилось все, что написано о вашей команде в книге. Ответь, пожалуйста, правда ли все так было или кое-что присочинил писатель». Дальше хвалят тебя и ругают Квакина.
Квакин (оборачиваясь):
– Ой! Как будто нет хуже людей, чем этот Квакин… Тимур, Гейка угадал точно?
Тимур (несколько сконфуженно):
– Точно. (Прислушивается.) Кто свистит?
Женя (просовываясь в дверь чердака):
– Это я. Тимур, что за безобразие?..
Сует ему в руку маленькую районную газету с портретом Тимура.
Тимур (сконфуженно):
– Это действительно безобразие. Я вовсе никого не просил об этом.
Женя (тыча пальцем в портрет):
– Это не безобразие, хотя тоже безобразие. Но я не на это, а вот про это…
Внизу, под портретом, подпись:
«Пионеры обещают колхозу помочь прополоть огороды. Будут организованы две бригады – одна Гейки Рохманова, другая Жени Александровой».
Женя:
– Кто обещал? Я ничего не обещала. Я тебе сказала, что полоть не умею. Я повыдергаю их с хвостами подряд все, что нужно и не нужно. (Запнулась.) Кроме того, если я буду копаться в земле, у меня засохнут пальцы, и Ольга не будет учить меня играть на аккордеоне…
Тимур:
– Это, конечно, самое главное! (Оборачивается и удивленно смотрит на подошедшего Гейку.) Ты что? Может быть, ты отказываешься тоже?
Гейка:
– Да! Щипать траву – это девчачье, а не наше, мужское, дело…
Тимур:
– А какое дело наше?
Гейка (вызывающе):
– Уже говорил. Наше дело – бой и строй… Пер-р-вая рота, напрраво! (Иронически.) А ты скоро заставишь меня щипать кур и вязать кружева для подушек!
Женя (обозлившись на Гейку):
– Очень глупо… «Девчачье»! Подумаешь, какой воин! (Приближая лицо к Тимуру.) Что ты на меня уставился? Все равно ты ничего не видишь! (Горько.) Ты не видишь, что над тобой смеются. (Показывает на надписи и обстановку чердака.) Начальник! Кабинет!.. Телефон!.. «Не курите… Не сорите…» Ты загонял всех ребят своими приказами, а сам сидишь (швыряет газету) и любуешься своими портретами!
Тимур бледен.
Он дышит тяжело. Он старается сдержаться и отрывисто, но еще пытаясь улыбнуться, говорит:
– Женя, что ты говоришь? Уйди! И сначала подумай… (Берет ее за руку.)
Женя (запальчиво):
– Была команда. Было весело. А теперь тоска. Бухгалтерия. Обыкновенная контора.
Тимур (в бешенстве):
– Контора?! Иди! Уходи прочь! Играй на своей перламутровой гармошке, белоручка…
Женя (сощурив глаза):
– Я… я белоручка… а ты… ты зазнавшийся барин! И это скажет тебе вся команда.
Она вырывает свою руку и одним прыжком подскакивает к штурвальному колесу, над которым крупная надпись:
БЕЗ ПРИКАЗА НАЧАЛЬНИКА
ПОДАВАТЬ ОБЩИЙ СИГНАЛ ВОСПРЕЩЕНО
Тимур кричит:
– Оставь! Не тронь! Пустая девчонка!
Женя поспешно и резко поворачивает тяжелое штурвальное колесо.
Снаружи вздрогнули и натянулись веревочные провода.
Где-то под крышей чужого сарая грохнули жестянки… Звякнули бутылки… Затрещал сломанный будильник…
Чердак… Тимур возле Жени. С силой хватает ее за руку.
Внезапно перед Тимуром появляется Квакин. Он не дерется, а только отрывает Тимура от Жени и взволнованно говорит:
– Ты оставь… Ее ты не трогай.
Тимур рванул колесо… Что-то треснуло… Колесо упало. Звякнули еще раз под крышами бутылки, звякнули, упали и разбились. Бегут через пролазы заборов, через сады мальчишки.
Сад около сарая. Много ребят. Шум, свист, беспорядок. Заметно, что толпа делится на группы.
Квакин стоит, охраняя Женю.
Один из мальчишек пытается дернуть ее за косу и тотчас от тычка Квакина летит на траву.
Востроносая загорелая девочка Нюрка кричит Жене:
– Ты заграничная барышня, нарядная кукла… Ты все хочешь делать только по-своему!
Группа Гейки стоит против маленькой группы Симакова. Тимур идет к Гейке и на ходу говорит:
– Поднимай, собирай, бунтуй! Ты карьерист, а не пионер и начальник штаба.
Коля Колокольчиков подбегает сзади и в страхе кладет Тимуру руку на плечо.
Тимур, не оборачиваясь, отталкивает Колокольчикова. Коля отлетает прочь и горько, обиженно кричит:
– Так я же за тебя… Это ты своих? Своих-то!
Он отходит за деревья. Останавливается. Отворачивается. И, кажется, плачет.
Тимур и Гейка.
Тимур:
– Ну?
Гейка:
– Ну?
Тимур:
– Не сошлись?
Гейка:
– Не сошлись!
Квакин (успокаивая взволнованную Женю):
– Мы соберем свою компанию… Подадимся в лес, на озера… собирать грибы, ловить рыбу… А какие места я знаю! Какие рощи!
Тимур и Гейка.
Тимур:
– Итак?
Гейка:
– Итак!
Тимур:
– Разошлись?
Гейка:
– Разошлись!
Тимур срывает надпись «Штаб команды» и бросает на землю:
– Так пусть же сюда никто… Пусть здесь ничего не будет!
Гейка командует своей группе:
– Перррвая рота, напрраво!
Ребята довольно дружно поворачиваются.
Гейка (оборачиваясь):
– Так помни, Тимур!
Тимур:
– Помни, Гейка!
Ему тяжело. Он поднимает голову и видит Женю, которую уводит за руку окруженный своей группой Квакин.
На мгновение Женя оборачивается, она делает какое-то движение, как бы пытаясь пойти навстречу Тимуру.
Но ее закрывают, торопят…
И, опустив голову, Тимур быстро уходит в чащу кустов. За ним уходит Симаков и еще несколько ребят.
Пусто на поляне перед сараем.
Выходит из-за деревьев заплаканный Коля Колокольчиков. Он смотрит на провисшие веревочные провода, на сорванную фанерную надпись «Штаб команды» и говорит:
– Разошлись… Все в разные стороны.
Потом совсем тихо, удивленно заканчивает:
– А какая была команда! (Пауза.) Какие люди!
Река. На берегу Тимур. В руках у него дешевенький клеенчатый портфель. Сидя на траве, он расстегивает портфель, просматривает какие-то бумаги, развернул газету. Читает текст: «Пионеры обещают колхозу помочь…» Смотрит на свой портрет.
В гневе комкает Тимур газету, собирает охапкой бумаги, запихивает их обратно в портфель, вскакивает и швыряет портфель с обрыва в речку.
Шлепнулся портфель в воду. Рассыпались и поплыли по реке бумаги. Плывут бумаги. Рябят волны. Красивые зеленые берега.
Плывет по реке лодка. Сидят в лодке Женя, ее подруга Таня. На веслах Квакин. В руках у девочек большие букеты полевых цветов. На голове у Жени венок.
Квакин (обращаясь к Жене):
– Когда я был хулиганом…
Женя:
– Врешь! Никогда ты не был хулиганом…
Квакин (обиженно):
– Был. Спроси у кого хочешь. Мы не только по садам шныряли… Были дела и почище.
Женя (хладнокровно):
– Все равно врешь. Не такое у тебя лицо. Нос не такой. Хулиган должен быть – вот… вот… и вот… (Делает три энергичных движения и гримасы.) А у тебя – вот… вот… и вот… (Делает три глуповато-добродушные гримасы.)
Квакин (обиженно):
– Очень странно! Как это не был, когда был? Конечно, у некоторых выражение бывает вот! (Делает надменное лицо, по-видимому передразнивая Тимура.) Но о них, мне кажется, вспоминать совсем некстати.
Женя (просто):
– Я, Миша, никого не вспоминаю…