Дмитрий Анучин. Очерк горских народов Правого крыла Кавказской линии

Долгое время было неизвестно, кто написал «Очерк горских народов Правого крыла Кавказской линии», так как вместо подписи под материалом стояли инициалы А.-Д. Г.

И лишь спустя годы (из некролога, опубликованного в санкт-петербургской газете «Новое время» 20 января 1900 года) стало известно, что автором этого и целого ряда других материалов, опубликованных в «Военном сборнике» в конце 50-х – начале 60-х годов XIX века, является сенатор, генерал от инфантерии, военный писатель Дмитрий Гаврилович Анучин (1833–1900).

В журналах «Русский инвалид», «Современник», «Кавказец», «Современное слово», ведомственных изданиях были опубликованы его труды: «Перевозка войск по железным дорогам» (1858), «Участие Суворова в усмирении пугачевщины и поимка Пугачева» (1868), «Очерки экономического положения крестьян в губерниях Царства Польского» (1875), «В. А. Черкасский и гражданское управление в Болгарии» (1895) и др.

Самым известным среди них является «Поход в 1846 году в Дарго» (1859), освещающий одно из знаковых военных событий на Кавказе.

Д. Г. Анучин в течение всей жизни занимал высокие военно-административные должности, в том числе в Царстве Польском, в Европейской Турции; в 1877 году был произведен в генерал-лейтенанты, в 1879 году назначен генерал-губернатором Восточной Сибири.

Его имя носят залив и пролив на острове Сахалин.

Все прочие народы, населяющие описанный нами край, принадлежат к племени черкесскому и вообще называются русскими закубанскими народами. Сами же они разделяют себя на племена адыге и абадзе.

Все эти народы, без всякого сомнения, одного происхождения и принадлежат к древнейшим обитателям Кавказа. Исторических памятников они не имеют и до сих пор невозможно, вооружаясь неопровержимыми фактами, доказать их происхождение. Можно сказать, что они жили на Кавказе в самые отдаленные времена, занимая сперва ущелья гор, и только впоследствии расселились по скатам гор и равнинам.

Населяя бассейн Кубани, они, однако, были не единственными обитателями этой части Кавказа. Множество развалин древних храмов и поселений свидетельствует, что кроме черкесских племен там обитали народы образованные, которые вели большую торговлю и были богаты, как это видно по обширности развалин их жилищ. Между всеми горскими племенами сохранились предания о франках. Это имя они дают без различия всем вообще народам европейского происхождения, жившим прежде на Кавказе; однако же им известны также греки, венецианцы, или венеди, и генуэзцы, или джениди. Говоря о переходах через горы, мы имели случай заметить, что к нескольким из них ведут дороги: с одной стороны – от Пицунды и Сухум-Кале на берега Черного моря, а с другой – от Хумары на Кубань. Это, вероятно, была главная торговая дорога греков, венецианцев, генуэзцев, имевших свои колонии на восточном берегу Черного моря. Доказательством этому могут служить развалины древних колоний, встречаемые в этой части Кавказа, то есть в верховьях Лабы и Кубани, а также в окрестностях Сухум-Кале и Пицунды. Эти остатки колоний показываются горцами и были посещаемы многими нашими офицерами. На основании слов одного из этих очевидцев упомянем и мы о нескольких, более замечательных.

На Кефаре (Кефар с рекой Бежгон впадает в Большой Зеленчук), в 12 верстах от укрепления Надежинского, у нынешнего аула Сидова, на мысу, образуемом крутыми берегами Кефара и впадающего в него ручья, находятся развалины большой колонии. Она сильно защищена природой, окружена рвами и обнесена была каменной стеной с одним входом. На развалинах каменных домов порос вековой лес, но некоторые стены домов ясно сохранили в себе амбразуры окон и дверей. Вне стены, окружавшей колонию, находится древнее кладбище с памятниками кубической формы; около входа в одну из таких гробниц стоит крест. В самой долине Кефара, внизу, под стенами этой колонии, видны развалины другой, меньшей, вероятно, выселившейся из верхней. Вообще в верховьях малодоступного для нас Кефара находится множество различных статуй и фигур, высеченных на камне, и есть также большое здание, стены которого, по словам туземцев, исписаны надписями и разрисованы изображениями рыцарей, зверей, птиц и рыб.

При слиянии Кефара и Бежгона, на месте нынешнего Надежинского укрепления, прежде тоже существовала колония, от которой остался весьма заметный доселе земляной вал, а при постройке в 1843 году укрепления найдены были в гробницах медные налокотники, серьги с драгоценными камнями и различные сосуды. Около этого же места найдены были четыре статуи. Две из них, сбитые с оснований и лишенные голов, представляют рыцарей в кирасах, вооруженных топором, кинжалом и крючком, повешенным сзади. На обоих боках привешены большая и маленькая сумы. Другие две статуи высечены барельефом на камне. Одна представляет рыцаря, а другая – священника с чашей в правой руке. Все эти статуи перенесены и укрепление Надежинское. Первые две особенно хорошей работы.

В двух с половиной верстах от Надежинского видны следы древнего укрепления с тройной обороной. Впереди укрепления находится большой резервуар, выложенный камнем. Быть может, как полагает офицер, осматривавший эти развалины, это бывший укрепленный лагерь Митридата, который, как известно, дойдя до Пицунды после поражения в Армении, перешел на северную сторону Кавказского хребта и, быть может, устроил этот лагерь. В таком случае сохранившийся доселе перекоп между Кефаром и Бежгоном можно принять за окоп римского полководца.

В вершинах Большого Зеленчука сохранились церковь и каменные строения. Ниже этих древностей, на Зеленчуке, там, где пересекает его дорога из Надежинского укрепления в Хумару, находится огромное кладбище, принадлежащее, по преданиям горцев, франкам.

На Малом Зеленчуке, между аулами Абатова и Трамова, видны развалины древней христианской церкви и кладбища. Против станицы Беломечетской сохранилась довольно хорошо древняя башня с трехъярусной обороной и навесными стрельницами. Башня окружена двойным валом.

Наконец, на левом берегу Кубани, против Хумары, на реке Шони, видна хорошо сохранившаяся христианская церковь с остатком других строений и цистерной. План и фасад этой церкви помещены в атласе, присоединенном к «Путешествию по Кавказу» Дюбуа де Монпере. О церкви на Хумаре существует между горцами следующее предание. Одна колония франков утвердилась в Большой Кабарде. Окрестные жители, не будучи в состоянии противиться хорошо вооруженным и искусным франкам, покорились им. Начальник колонии сделался самонадеяннее и потребовал себе жену одного из туземных князей, которую он видел и полюбил. Кабардинцы собрались на народное совещание и решили отдать княгиню в жены начальнику колонии, с тем чтобы он исполнил со своей стороны условие, которое от него потребуют после. Начальник франков согласился и в церкви на Хумаре дал торжественную клятву в том, что исполнит всякое требование кабардинцев. Тогда кабардинцы, отдав ему в жены княгиню, потребовали, чтобы он со всеми своими соплеменниками оставил их земли. Франки действительно оставили Кабарду и, удалившись за Малку, основали город Борго-Санто, развалины которого и доныне видны в окрестностях казачьей станицы, названной по воспоминанию о бывшем здесь поселении европейцев Боргустанской. Древний Борго-Санто лежал на торговом пути через Хумару и горный перевал к Сухуму и Пицунде и, по преданиям, сохранившимся между горцами, был очень населен и вел значительную торговлю.

Верховья Лабы и Кубани известны нам более других нагорных частей Правого крыла Кавказской линии; но, судя по рассказам горцев, в горах вообще много развалин, могил и статуй. Говорят, что в верховьях реки Чхалты видны обширные развалины города, прежде там существовавшего.

Под влиянием этих когда-то живших на Кавказе народов, а также в период преобладания на Кавказе Грузинского царства кавказские горцы исповедовали христианскую веру. Несмотря на то что поселения древних просветителей Кавказа многие столетия лежат уже в развалинах и в истории не сохранилось никаких подробностей об их существовании в этой стране, различные обряды христианской религии до сей поры соблюдаются горскими племенами, живущими теперь на Кавказе. По этим обрядам можно с достоверностью сказать, что прежние христианские народы Кавказа, предки настоящих его жителей, значительно стояли выше своих потомков в общественном и нравственном развитии. Вследствие стечения каких обстоятельств кавказские горцы утратили прежнее свое значение и каким образом европейские переселенцы покинули там свои колонии, сказать невозможно, и навряд ли когда-нибудь возможно будет разъяснить прошлую историю кавказских народов.

Как доказательство прежнего существования христианства между кавказскими горцами приведем следующее.

Поклонение и уважение к изображению креста сохранилось почти без исключения между всеми племенами, особенно между жившими по восточному берегу Черного моря, где во многих местах народ, водрузив кресты, поклоняется им и приносит жертвы для испрошения верховной благодати. Кресты часто ставят над могилой; сверх того, желая предохранить от расхищения какую-либо собственность, по необходимости оставленную в поле или на дороге без надзора, горцы часто ставят крест около таковых вещей и этим вполне охраняют их во время своего отсутствия. Желая увериться в искренности перебежчиков с нашей стороны, горец чертит на земле изображение креста концом кинжала и заставляет перебежчика съесть ту землю, которая выцарапывается при делании кинжалом изображения креста.

Многие христианские праздники чествуются также и горцами. Так, например, день воскресный они называют Божьим днем и воздерживаются тогда от работ; среду называют Малым, а пятницу Большим постом. В течение Великого поста постятся, а в день Святой Пасхи, исчисляемый по луне, сходятся между собой, поздравляют друг друга и едят крашеные яйца. Праздник этот у них называется Годыж. Обыкновенно в этот день устраиваются состязания в прицельной стрельбе, для которой целью служит красное яйцо. Через сорок дней после Годыжа празднуют Жегу, убирая дома цветами и деревьями. Таким образом, хотя Жега приходится около христианского праздника Вознесения Господня, но она, скорее, напоминает празднование Святой Троицы, которую горцы почитают в искаженном виде. Они празднуют три божества: Тхашхо (в переводе Бог великий), Матерь его, Марием-тха-пши (Мария Бог-князь) и Шергупз (смысл этого слова утерян). Празднуется также около дня Святого Крещения Кордесех, во время которого жители берут воду и опрыскивают ею друг друга.

При отправлении праздников жители сходятся к ближайшему кресту и около него начинается богослужение. Обряды моления обыкновенно исполняет уважаемый в околотке старик. Он ставит перед крестом зажженные восковые свечи и, умыв себе лицо и руки, надевает бурку. К подножию креста складываются различные припасы, принесенные жителями для общей трапезы после богослужения. Отлив в деревянную чашу, имеющую вид поти́ра, употребляемого христианами для святого причастия, часть принесенного вина или бузы и положив туда куски пшенной каши (гумии), старец громко читает молитвы, призывая в которых Тхашхо, Марием-тхапши и святых, просит их благословения на изобилие хлеба, плодов и стад, покровительства против заразы, неприятеля и всякого рода бедствий. По окончании молитв, во время чтения которых присутствующие стоят с открытыми головами, старец вкушает из чаши и передает ее одному из присутствующих, который, вкусив из нее, передает ее далее. Чаша переходит таким образом из рук в руки, до тех пор пока все не вкусят от вина и гумии, находящихся в ней. После этого начинается общая трапеза, а потом игры, стрельба в цель, джигитование и пр. На богослужениях обыкновенно бывают одни мужчины; только в праздник Годыжа дозволяется присутствовать при совершении молитв и женщинам.

Очевидно, что в прежние времена кавказские горцы были христианами или, по крайней мере, большая часть их исповедовала эту религию; вместе с тем, по всей вероятности, народы эти от соприкосновения с образованными переселенцами, жившими между ними, стояли на более высшей точке общественного развития, нежели теперь.

В настоящее время черкесские племена представляют самую низкую степень общественного развития. Они сохранили устройство первобытных человеческих обществ, распадаясь, как и первые, на отдельные семейства.

Между черкесами не все люди пользуются одинаковыми правами. Различные племена состоят из следующих сословий: пши – князь; ворк – дворянин; тхвохотль – свободный человек; об – не принадлежащий к семейству по происхождению, но принятый в него и покровительствуемый им; пшитль – подвластный хлебопашец и ясырь – раб.

В прежние времена значение пши и ворков было весьма велико: они решали все дела как по внутренним, так и по внешним сношениям горцев. Сделавшись распорядителями, так сказать, черкесских племен, князья и дворяне стали не только презирать низшие сословия, но и притеснять их. Много раз низшие сословия вступали в борьбу со свободными классами; но восстания эти всегда были подавляемы силой князей и дворян. Наконец, выведенные из всякого терпения народы из племени абадзе изгнали в конце прошлого столетия своих князей, а с ними и большую часть дворянства. Князья абадзе нашли себе верную помощь в князьях племен адыге, которым грозила та же участь от своих подвластных. Не довольствуясь взаимной помощью, союзники отправили посольство к императрице Екатерине II, прося помощи России. В посольстве этом были: хамышевский князь Батчерей и шапсугские дворяне: султан Али-Шеретлук и Девлет-Черей. Посольство отправилось в 1792 году. Девлет-Черей умер в Москве; Батчерей же и Али-Шеретлук были в Санкт-Петербурге, где им разрешили взять из Черномории одно орудие и сотню пеших казаков. Черноморское войско только что тогда устраивалось на Кубани и потому, к сожалению, не могло вмешаться во внутренние распри закубанцев, от набегов которых войско должно было защищать пределы России. Стало быть, еще в 1792 году возможно было для России получить сильное влияние на черкесские племена, и если бы тогда не было упущено благоприятное для того время, то, вероятно, давно бы уже черкесские племена Кавказа были нам покорны.

Возвратившись из Петербурга, князья увидели, что приходится действовать одним. В 1794 году произошло за Кубанью большое сражение между аристократической и демократической партиями закубанцев. Князья одержали верх; но несвободные классы абадзе объявили, что, несмотря на свое поражение, они не намерены вновь покориться князьям. Победа досталась князьям тоже дорогой ценой: в сражении было много убитых с их стороны; а потому они решились оставить свои прежние места жительства и удалились к племенам адыге. Али-Шеретлук вновь ездил в Россию и возвратился оттуда с позволением занять земли на правом берегу Кубани, в пределах Черноморского казачьего войска. Али-Шеретлук со своими приверженцами, пользуясь данным разрешением, основал в Черномории черкесский аул, нынешнюю станицу Гривенскую. Так положено было начало мирным черкесам. После этого и у племен адыге князья и дворянство потеряли большую часть своего значения, и ныне все три класса свободных людей пользуются почти одинаковыми правами, хотя некоторые князья все еще имеют сильное влияние на общественные дела своих соплеменников.

Мы уже сказали выше, что черкесские племена в общественном устройстве не пошли далее семейства. Действительно, свободное семейство с его подвластными и рабами составляет основание Черкесского общества.

Отец семейства есть полный властелин всех своих жен и несовершеннолетних детей. Закубанские народы вообще бедны, и потому, несмотря на допущение магометанством многоженства, они, по большей части, имеют по одной жене. Черкес беспрепятственно может выбирать себе жену между всеми закубанскими племенами или кабардинцами, лишь бы быть с невестой одинакового происхождения. Так как черкесские девушки не носят покрывал и не держатся взаперти, а выходят к мужчинам, то выбор делается без особых затруднений; но, выбрав себе невесту, необходимо купить ее. По восточному обычаю, родители, выдавая дочерей замуж, получают известного рода плату, называемую калымом. Жених, или, вернее, мужчина, решившийся жениться и выбравший уже себе невесту, созывает своих друзей и знакомых, которые дарят его оружием, лошадьми, скотом – кто чем может. Из числа этих знакомых выбирается депутация для ведения переговоров с родственниками невесты. При этом определяется размер калыма. Калым обыкновенно разделяется на 30 частей, или башей, для невест княжеского и дворянского происхождения; в калыме же за невесту-простолюдинку бывает от 17 до 18 башей.

Цена башей дворянских следующая: мальчик, панцирь, шишак, нарукавники и налокотники, сабля, восемь волов, лошадь, стоящая не менее шести волов (но если у жениха есть лучшая лошадь, то он непременно должен отдать ее), другая, обыкновенная, лошадь. Эти восемь башей выплачиваются строго; за остальные 22 баша берется 20 волов, ружье и пистолет.

У простонародья баши следующие: лошадь, ружье, два вола, двадцать овец и десять коз, медный котел ценой в два вола, обыкновенная лошадь. Остальные баши заменяются рогатой скотиной по одной за баш или другими неценными вещами.

По уплате калыма жених получает невесту. Впрочем, всякий может украсть себе жену, но во всяком случае и после этого выплачивается калым; воровство же жен не считается предосудительным.

Черкешенка, выйдя замуж, принимает на себя все хозяйственные работы и, существуя только для мужа, не показывается посторонним мужчинам и закрывает себе лицо. Даже мужу считается неприличным быть днем с женой; обыкновенно только вечером он входит к ней. Недовольный своей женой может возвратить ее родным, вытребовать обратно калым. Вообще, по обычаям края, муж может своевольно обращаться с женой; но во всяком случае он подвергается мести ее родственников, если преследует жену несправедливо. Дети тоже составляют собственность отца, и он может продать их. Торг невольниками и невольницами, издавна существуя у черкесских племен, показывает низкую степень нравственного развития этих племен; но, с другой стороны, продажа детей, особенно дочерей, отчасти может быть извинена тем обстоятельством, что после продажи в Турцию большая часть этих девушек поступает в гаремы зажиточных турок, пашей и даже к султану. Таким образом, предполагая для своей дочери лучшую участь на чужбине, черкес скорее решается продать ее. Впрочем, торг людьми в последнее время, особенно с 1846 года, если не совершенно прекратился, то уменьшился весьма значительно. Укрепления бывшей Черноморской береговой линии и наши крейсеры на Черном море отбили у турок охоту на такую опасную торговлю.

Воспитание своих детей, по большей части, не лежит на обязанностях родителей. С незапамятных времен у черкесов существует обычай отдавать своих детей на воспитание в чужие семейства. Этот обычай имеет важное значение в общественном быте черкесских племен: семейства через воспитание чужих детей тесно связываются между собой и составляют союзы, принимающие сообща меры для обороны от врагов внешних. Кроме того, воинственные черкесы боятся избаловать своих детей, воспитывая их у себя, а потому охотно отдают их на воспитание в чужие семейства. Принятие в семейство члена чужой фамилии совершается с некоторыми обычаями. Желающий вступить в союз и родство с княжеской или другой значительной фамилией передает о своем желании через общего знакомого старшему в том семействе, с которым желает породниться. Отказать в этом случае не вправе.

Очень часто ребенок еще не родился, а желающих взять его на воспитание явилось несколько. В таком случае отец и мать не вмешиваются в разбирательство прав претендентов на воспитание, а предоставляют им самим решить вопрос о том, кому должно получить ребенка. Когда с общего согласия будущий воспитатель, или аталык, будет выбран, то он приступает в своем доме к приготовлениям для принятия к себе ребенка, а ко времени рождения младенца посылает в дом роженицы бабку для присутствия при родах. Аталык, принимая на себя заботы воспитания чужого ребенка, отнюдь не делает это для того, чтобы нянчиться с ним единственно из уважения к князю. Нет, взятие на воспитание чужого ребенка составляет для него жизненный вопрос: он уверен, что родные его воспитанника сделаются его друзьями и защитниками и не дадут его никому в обиду. Смотря на воспитание чужого ребенка с этой точки, аталык употребляет все свои усилия, чтобы окружить воспитанника не только необходимым, но даже излишним; для этого он не жалеет последнего достояния. Отец и мать, отдав ребенка на воспитание, так верят тому, что аталык будет за ним ухаживать, что считается неприличным спрашивать о здоровье своих детей. Воспитанники, видя попечение о них своих аталыков, привязываются к ним иногда более, чем к родителям. Очевидно, как много подобные союзы по воспитанию способствуют соединению между собой отдельных черкесских семейств.

К семействам свободных сословий неразрывно принадлежат и семейства их подвластных и рабов.

Семейства одного происхождения, а также породнившиеся с ними через союзы брака и воспитания составляют особые родовые союзы. Каждое семейство владеет в таком случае всем своим движимым имуществом, а также домом и обрабатываемым участком земли; все же пространство земель, лежащих между поселениями семейств родового союза, находится в общем владении, не принадлежа никому отдельно.

Черкесские племена по общественному своему развитию не достигли образования государства, а потому, не имея правительства и административных властей, на обязанности которых лежало бы сохранение общей безопасности как внутренней, так и внешней, сами должны заботиться о своей личной безопасности и защите, для достижения чего каждый черкес имеет право употреблять оружие, мстя, по древнему обычаю, за всякую причиненную ему обиду.

Все члены каждого семейства обязаны защищать друг друга от врагов и мстить за кровь ближнего. Кровомщение, обусловливаемое недостатком развития черкесских племен и отсутствием законных властей, весьма распространено. Оно существует не только против членов одного и того же семейства.

Защищая безопасность членов своего семейства, каждый обязан, сверх того, участвовать вообще в общественных делах своего союза и в действиях его против других союзов. Получая помощь от всех своих членов порознь, целое общество обязано в свою очередь защищать каждого из них и мстить за них другим обществам.

При таких условиях жизни черкесские общества находились бы всегда в беспрерывных волнениях; в отвращение этого обычай, освященный давностью и равно исполняемый всеми обществами, умеряет пыл беспокойных своих членов. Этот обычай заключается в том, что кровомщение заменяется известного рода пенями. Пени за убийство следующие: за убийство дворянина платится 240 штук рогатого скота, за убийство свободного – 200 штук, за раба – 160 штук. За раны пени значительно меньше. За бесчестие, нанесенное девушке, и за преступную связь с замужней женщиной платится как за убийство; впрочем, если обольстивший девушку женится на ней, то пени не платит. Так как пени весьма велики, то, если виновный не в состоянии уплатить их, целое семейство и общество обязываются уплатить за него; на долю же виновного приходится незначительная часть. Если какой-нибудь член общества часто вводит целое общество в расходы по уплате пеней, то общество имеет право изгнать его, и черкес, объявленный изгнанным, не пользуется уже правом защиты у своих бывших товарищей; за его убийство никто не наказывается. Наряду с таким жестоким обычаем существует другой, по которому всякий, изгнанный из одного общества, может просить покровительства в другом. Объявляя желание присоединиться к обществу, он дает клятву повиноваться его постановлениям и вслед за сим делается членом принявшего его семейства, называясь обом, то есть покровительствуемым.

По древнему коренному обычаю черкесов, все их дела разбираются посредниками. Противные стороны выбирают каждая от себя посредников, обыкновенно уважаемых стариков, которые решают спорное дело по обычаям, изустно передаваемым от одного поколения другому. Такие обычаи называются адатом, а суд по обычаям называется судом по адату. Если на решение посредников представится вопрос новый, решение которого невозможно подвести под тот или другой обычай, то посредники предлагают свое собственное решение, которое и называется маслагатом; примененное же несколько раз в одном или двух обществах, оно тоже становилось со временем адатом.

Прославленное гостеприимство Востока существует и у черкесов: всякий пришедший гость священ в глазах черкеса, хотя бы он был личным его врагом; но вообще гостеприимство небезусловно: наблюдая его в отношении своих соплеменников, черкесы очень часто грабят своих кунаков-армян, торгующих в горах, и навряд ли сочтут гостем русского, который бы решился отправиться в горы.

Кроме союзов посредством браков и воспитания детей, суда посредников и ответственности целого рода перед другими родами за поведение каждого из своих членов, в черкесских обществах есть еще другие установления, способствующие соединению их между собой. Это именно особые народные собрания для решения общественных дел как внутренних, так и внешних. Надо заметить, что семейства одного и того же рода редко живут сплошной массой: аулы черкесов разбросаны в лесах Закубанья по течению рек или вдоль ущелий, так что в двух смежных долинах или ущельях живут семейства одного и того же рода, но каждая из долин и каждое из ущелий не всегда заняты семействами исключительно одного рода, а, напротив того, часто бывают заселены семействами нескольких родов. Понятно, что в таком случае жители одной и той же долины или ущелья, имея различные внутренние общественные дела, одинаково подвержены нападению неприятеля внешнего. Вследствие этого бывают собрания того или другого общества и племени или жителей той или другой долины. На этих собраниях сходятся уважаемые старики как депутаты обществ и семейств и рассуждают о мерах общей безопасности или других каких-либо вопросах.

Все народы черкесского происхождения весьма мало развиты нравственно, а потому религиозные их понятия весьма шатки, представляя смесь христианства, язычества и магометанства. Последнее, впрочем, как проповеданное между ними в недавнее время, сильнее прочих. Вообще надо заметить, что черкесские племена совершенно не имеют религиозного фанатизма, и постоянные их набеги на наши пределы объясняются просто страстью к хищничеству и врожденной их воинственностью. Обряды магометанства и некоторые христианские обычаи, ими соблюдаемые, исполняются, так сказать, машинально, по преданию; идей их они не понимают. Только в углу между Кубанью и Черным морем, в окрестностях Анапы, есть довольно поклонников Корана, особенно между высшими сословиями. Это объясняется более частыми сношениями их с турками, особенно в то время, когда Анапа была турецкой крепостью. Ногайские и татарские племена, описанные нами выше, тоже магометанской веры; в прочих же частях Правого крыла Кавказской линии между народами черкесского происхождения религия эта борется отчасти с остатками христианства и язычества, а частью – с полным безверием многих жителей гор.

Мы сказали, что вообще черкесские племена очень воинственны и склонны к хищничеству и грабежу. Бедность их, соединенная с отважностью, влечет, с одной стороны, к воровству в своих пределах, а с другой – к набегам на наши линии. Воровство весьма развито между черкесами. Если у дворянина произведено будет воровство каких-либо животных из его стад и похитители будут найдены, то, по адату, они должны возвратить хозяину украденное животное и, сверх того, каждый из соучастников воровства платит в его пользу по два таких же животных, которые были украдены, то есть если два человека украли лошадь, то они, возвращая ее, платят еще четыре лошади. Если украденный скот не находится уже у похитителей, то они платят хозяину втрое. Лица свободного сословия получают вознаграждение по одной скотине с каждого за одну украденную, если она возвращается, и по две, если похитители сбыли ее в другие руки. Очень часто черкесы одного племени роднятся с другими, для того чтобы под предлогом родства приезжать в чужие аулы и, пользуясь гостеприимством и защитой родственников, воровать там часто безнаказанно.

Что касается набегов черкесских племен на наши пределы, то они бывают двух родов: для хищничества и большие военные предприятия против станиц или укреплений передовых наших линий, а иногда и селений, лежащих даже за передовыми линиями.

Для хищничества в наших пределах собирается обыкновенно несколько смельчаков, которые под предводительством вожака, хорошо знающего местность, подбираются к берегам Лабы или Кубани и, засев в камышах или за кустами, высматривают себе добычу. Чаще всего грабят они оплошных прохожих и проезжих, высиживая в ожидании этого по нескольку дней на одном месте. Подъезжая к станицам, они отгоняют иногда стада и табуны или берут в плен попавшихся жителей. Очевидно, что подобные предприятия отдельных людей хотя и одобряются черкесскими племенами, но они не могут быть отнесены к военным против нас предприятиям этих племен. Недостаток внутреннего порядка между этими племенами служит единственной причиной подобных хищнических набегов.

Гораздо важнее действия черкесов против станиц и укреплений. Правда, такие предприятия весьма редки, но иногда они кончались взятием наших укреплений, как были тому примеры за Кубанью и на восточном берегу Черного моря. В этом случае то или другое влиятельное лицо объявляет на народных собраниях о намерении своем и необходимости для общей безопасности предпринять набег на Линию. По степени влияния предлагающего собирается партия из охотников, а иногда определяется на собраниях, сколько именно какой долине или обществу выставить всадников и пеших людей. Каждый из воинов должен явиться на сборное место, назначаемое избранным на собрании предводителем, с оружием, лошадью и запасами. Кто не будет иметь при себе оружия или лошади, или, наконец, продовольствия, тот с позором изгоняется и таким образом лишается как доброго имени, так и добычи от набега. Цель предприятия обыкновенно сохраняется предводителем в тайне; добыча делится между участниками. Большие сборы редко продолжаются более трех недель.

Жилища черкесов, разбросанные по долинам рек и в лесах, покрывающих большую часть занимаемых ими земель, представляют небольшие аулы. Любопытно вникнуть в причины, по которым непокорные племена живут в лесах небольшими аулами. Причины этому надо искать не в отвращении их от общественной жизни и в стремлении к уединению, а в необходимости обеспечить себя от нападений сильного неприятеля. Живя в лесах, всегда дающих средства к скорой постройке жилищ, черкесы не защищают упорно своих жилищ: они держатся в них только необходимое время, для того чтобы успеть спасти из них свои семейства, и затем отступают. Они очень хорошо знают, что отряд, сделавший набег, должен будет возвратиться на Линию, и тогда-то нападают на арьергард и боковые его цепи. Не дорожа своими жилищами, горцы для затруднения действий неприятеля селятся малыми частями. В этом случае отряд, предпринимающий движение для разрушения неприятельских аулов, нападает на какой-нибудь один из них и, разрушив его, лишает крова семейств двадцать – тридцать, а, между тем, с первых выстрелов жители соседних аулов сбегаются на помощь атакованным и, не заботясь о своих домах, которые в безопасности, действуют против общего врага. Таким образом, расположение мелких аулов дает возможность, подставляя под удары неприятеля небольшую часть, уменьшать свои потери и в то же время увеличивать число защитников атакованной части.

Обеспечивая свои жилища самим их разбросанным расположением, черкесы не заботятся об их укреплении, а все внимание обращают на удобства жизни. Аулы их обыкновенно занимают небольшие поляны в середине леса, на берегу реки или недалеко от воды; около домов на той же поляне находятся и пашни. Тень деревьев дороже всего для черкеса, и дома их обыкновенно все покрыты зеленью. Сакли по большей части бывают турлучные, то есть между бревнами, поставленными по углам, делаются плетневые переборки, обмазанные глиной. Под одной крышей почти всегда помещаются и люди, и скот. Расположение аула имеет вид круга, по окружности которого построены сакли, а во внутреннем дворе – хозяйственные постройки и помещения для скота. Впрочем, чтобы лучше укрывать от нас свои стада, черкесы выбирают для пастьбы их такие места, в которых зимой даже можно пользоваться подножным кормом. В этих-то местах черкесы устраивают коши, нередко обносимые частоколом. Таких кошей за Кубанью очень много.

Итак, в ауле черкеса остается его домашний скарб и семейство, и чтобы разместить это на двух-трех арбах, не надо много времени; но понятно, что обороняться в таких аулах, даже и непродолжительное время, невозможно, а потому черкесы обносят их иногда с одной стороны или кругом плетнем, к которому присыпают землю в грудную высоту, и из-за такого бруствера удерживают атакующего столько времени, сколько необходимо для выхода семейства. Подобное укрепление называется плетень-кала.

Иногда большие аулы обрываются вокруг рвом, и на насыпи позади него располагаются туры, или комочки, наподобие защиты передовых казачьих станиц. В большей же части случаев поляны преграждаются только плетнем в близком расстоянии от опушки. Сама опушка леса укрепляется завалами и засеками, и большие ветвистые деревья, употребляемые для засек, действительно очень затрудняют движение войск, особенно, когда ветви их обовьются толстыми плетями дикого винограда и других ползучих растений, которыми так богаты леса Кавказа.

При таких условиях нравственного развития и общественного устройства черкесских племен народное богатство их весьма незначительно. Естественные богатства занимаемого ими края ждут только рук, занявшихся бы их обработкой, чтобы с избытком вознаградить труд земледельца и рудокопа; но племена эти не знакомы с рациональным трудом и добывают себе почти только то, что необходимо для жизни. Земледелие стоит весьма низко. Оно, а равно и скотоводство более развиты у жителей плоскостей; жители же гор очень бедны и постоянно пользуются хлебом с плоскости. Полотно и грубые ткани делаются черкесскими женщинами или получаются контрабандой из Турции, впрочем, весьма в незначительном количестве. Порох делают сами или тоже получают из-за границы. Выделкой оружия занимаются сами, славясь особенно обделкой его в серебро, рудники которого недавно, как говорят, найдены в горах и разрабатываются приглашенными для сего европейцами. Особенно в чем нуждаются горцы – это соль. Они вываривают ее в небольшом количестве из морской воды и соляных источников, большей же частью добывают у мирных черкесов, с которыми находятся в дружеских сношениях. Вообще мирные горцы не только снабжают немирных всем для них необходимым, но укрывают их даже у себя и тем способствуют производству набегов на Линию.

Описав коренные нравы и обычаи черкесских племен, говорящих различными наречиями одного и того же языка, не имеющего письмен, перейдем теперь к разделению черкесов на отдельные племена и вместе с численностью каждого племени означим ту местность, которая занимается им в районе Правого крыла Кавказской линии.

Весьма трудно да даже невозможно с точностью определить численность непокорных нам племен Правого крыла: для этого совершенно не имеется положительных данных. Можно принять, что численность всех черкесских племен простирается до 430 тысяч душ обоего пола.

Как уже сказано было прежде, черкесские племена разделяются на два больших отдела: адыге и абадзе.

К отделу адыге принадлежат:

беглые кабардинцы;

бесленеевцы;

махошевцы;

темиргоевцы (кемкой);

егерукаевцы;

мамхирцы;

гатюкаевцы;

бжедухи.

К отделу абадзе относятся:

абадзехи;

шапсуги;

натухайцы;

убыхи;

джигеты.

Сюда надо тоже отнести небольшие племена абхазского происхождения, выселившиеся из-за Кавказских гор на северо-восточную их покатость, как то:

баракаевцы;

баговцы;

шахгиреевцы;

тамовцы;

кильбековцы;

башильбаевцы;

медовеевцы и пр.

Рассмотрим каждое из этих племен отдельно.

Беглые кабардинцы. Число их до 7400 душ обоего пола. Кабардинцы эти суть выходцы из Кабарды в 1804-м и 1822 году после восстаний, усмиренных там нашими войсками под начальством генералов Глазенапа и Ермолова. Так как в то время Закубанье – хотя, впрочем, номинально – зависело от Турции, то многие князья и дворяне из самых лучших кабардинских фамилий ушли за Кубань и поселились по верховьям Урупа, Окарта, Анаута и Кувы, где имели прекрасные стада и табуны, занимаясь также земледелием. В 1849 году они вновь бежали за Лабу и в настоящее время непокорны нашему правительству. Между ними много храбрецов и наездников, предводительствующих хищническими партиями.

Бесленеевцы одного происхождения с кабардинцами, но только с давних времен они жили между Кубанью и Лабой на превосходных землях по Тегеням, Урупу и Окарту, вблизи от беглых кабардинцев, там, где в настоящее время поселены станицы вновь сформированной Урупской бригады Кавказского линейного казачьего войска. Прекрасные свойства земли, бывшей в их владении, развили в них охоту к земледелию; но, увлекаемые воинственным духом своих князей Каноковых, а после поднятые дворянином Хаджи-Каноматом Тлеходуко, бесленеевцы два раза, в 1843-м и 1846 году, бежали за Лабу и потом вновь возвращались на свои прежние места. После бегства в 1855 году они хотя и пытались было получить прежние свои земли, но не успели, и, как мы уже сказали, на их местах поселены казачьи станицы. Бесленеевцы насчитывают до 5 тысяч душ обоего пола.

Махошевцы в числе около 4 тысяч душ живут против середины Лабы. Самый сильный между ними род князей есть Богарсуковы, которые до 1851 года удерживали их в покорности России, но со смертью Магомета Богарсуко, казненного мятежными закубанцами за преданность его нам, махошевцы сделались непокорными.

Севернее махошевцев, вниз по Лабе и вглубь на запад к реке Белой, поселились темиргоевцы, егерукаевцы и мамхирцы в количестве около 15 тысяч душ. Все эти три племени подчинены княжескому роду Болотоко, признаваемому первостепенным между всеми закубанскими аристократическими фамилиями. Джембулат Болотоко долгое время волновал Закубанье. Нынешний князь Корбек Болотоко сперва был покорен нашему правительству, но впоследствии, увлеченный непокорными племенами, ушел за Белую.

По низовьям Лабы и левому берегу Кубани живет непокорное в настоящее время племя гатюкаевцев числом до 3 тысяч душ. В прежнее время, то есть до 1850 года, это было одно из самых мирных племен.

Наконец, к западу от гатюкаевцев, против земель Черноморского казачьего войска, поселены бжедухи, разделяющиеся под управлением князей Кирканоковых на хамышеевцев и черченеевцев. Всех их насчитывают до 4 тысяч душ. В настоящее время они тоже непокорны.

Из перечня племен адыге видно, что всего их считается до 38 400 душ. Все они магометане. После набегов на Кубань генерала Засса, бывшего в конце тридцатых и сороковых годов начальником Правого фланга Кавказской линии, состоявшего тогда из Кубанской и Лабинской линий, племена эти покорились нашему правительству, и под властью своих князей, из которых многие были искренно преданы нам, племена эти, не отбывая никаких повинностей, жили покойно, не участвуя явно в грабежах и набегах. Только в последнее время отпали они от нас и сделались злейшими нашими врагами. В сентябре сего года все племена, живущие между Лабой и Белой, вплоть до абадзехов, покорились нашему правительству, прося поселить их аулами от 250 до 300 дворов весной будущего года там, где им укажут места. Бжедухи уже управляются приставом.

К отделу абадзе, как было сказано, относятся: абадзехи, ныне изъявившие свою покорность и присягнувшие на подданство государю императору 20 ноября сего года; шапсуги, натухайцы, убыхи и джигеты.

Абадзехи, простираясь числом до 100 тысяч человек, есть самый сильный и воинственный народ Закубанья. Разделяясь на девять свободных обществ, не признающих князей и вообще плохих магометан, абадзехи занимают самый центр Закубанского края между реками Лабой и Супсом, по обе стороны Белой и между Главным хребтом и поселением гатюкаевцев и бжедухов по Кубани. Общества абадзехов расположены следующим образом:

Туба-Габль – между реками Белой и Пафир, Темдаши – между Белой и Курджипсом, Даур-Габль – между Курджипсом и Пшехой, Дженгет-Габль – по левому берегу Пшехи, Тфишебс – между Пшехой и Пшиш, Анчоко-Габль – по левому берегу реки Пшиш, Бешуко-Габль, Едиге-Габль и Пежуко-Габль – далее к западу до реки Супс на границе с шапсугами. Главная масса их населения теснится в Черных горах, выше Майкопского ущелья, где река Белая прорывается на плоскость и которое в 1856 году занято укреплением Майкопское, заложенным нашими войсками под начальством генерал-лейтенанта Козловского, бывшего начальником сперва всей Кавказской линии, а после, по разделении ее на два крыла, – начальником Правого крыла. При рекогносцировках верховий реки Белой открыты были сплошные поселения абадзехов, у которых никогда еще не были наши войска. Абадзехи, живущие ближе к плоскости, имеют много рогатого скота и лошадей и потому выставляют обыкновенно конных воинов, тогда как нагорные абадзехи сражаются, по бедности, пешими, да и вообще нагорные абадзехи, редко участвуя в набегах, живут более мирно. Абадзехи никогда не были покорными; в 1846 году по случаю голода, желая получить от русских хлеба и соли, некоторые их общества, а именно: Туба, Темдаши, Дженгет и Даур, как ближайшие к нашим линиям, изъявили было покорность, но вслед за хорошим урожаем 1847 года, подстрекаемые нагорными абадзехами, вновь отложились, да и в 1846 году, во время своей мнимой покорности, отнюдь не согласились послать своих старшин в Петербург, несмотря на все усилия князя Воронцова и генерала Завадовского, бывшего тогда начальником Кавказской линии, склонить их к отправлению депутации. Изъявление ими покорности в настоящее время есть факт многознаменательный, свидетельствующий как нельзя лучше о прочном занятии нами Закубанского края. В прежнее время абадзехи были отделены от наших линий на северных и западных своих границах значительными пространствами, заселенными непокорными нам племенами, не думали о нашей власти и им не было причины изъявлять покорность. Занятие в 1855 году Малолабинской линии, возведение в 1856 году Майкопского укрепления и, наконец, начало устройства с 1857 года Адагумской линии опоясало с трех сторон земли абадзехов нашими линиями и заставило их решиться на добровольное изъявление покорности России. Малая Лаба и Майкопское ущелье заняты по проекту и под личным руководством генерал-лейтенанта Козловского; честь занятия Адагумской линии принадлежит генерал-лейтенанту Филипсону.

Шапсуги живут на западе от абадзехов, по обе стороны Кавказского хребта, разделяясь им на больших и малых шапсугов. Большие живут по северным склонам хребта, между Супсом на востоке, долиной Адагума на западе и поселением бжедухов на севере. Малые шапсуги живут на юго-западном склоне Кавказских гор, между реками Шахе и Пшад, вплоть до берега Черного моря. Шапсугов считают до 160 тысяч душ обоего пола; они непокорны, но не так опасны, как абадзехи, потому что хотя большие и малые шапсуги ничем не различаются между собой, но по географическому своему положению большие шапсуги не действуют на юго-западной стороне Кавказского хребта, а малые – на северо-западной. Шапсуги весьма дики, определенных религиозных понятий не имеют, остатки христианства и язычества перемешаны у них с обрядами магометанства, сверх того, много и таких, которые совершенно не имеют религии. Приморские шапсуги поклоняются кресту, в горах почти всеобщее безверие, что надо отнести также отчасти и к абадзехам. Малые шапсуги гораздо беднее больших, у которых есть пастбищные места.

Натухайцы в числе до 60 тысяч человек занимают угол между левым устьем Кубани и Черным морем по обе стороны гор, распространяясь на юге до реки Пшад, а на севере от гор до реки Адагум и даже далее, так что граница их с большими шапсугами не может быть обозначена какими-либо урочищами. Между натухайцами более, нежели между прочими племенами абадзехов, сохранилось влияние князей и дворянства на народ; до сих пор фамилия Заноко пользуется большим значением в народе. Это почитание князей надо отнести к сношениям их в прежнее время через Анапу с турками. Натухайцы – ревностные магометане; занимаются торговлей и были полупокорны до последней войны. Около Анапы поселено было несколько казачьих станиц, а внутри земель натухайцев было устроено несколько казачьих станиц-укреплений на сообщении Черноморской кордонной линии по Кубани с Черноморской береговой линией. Рядом отдельных укреплений от Кубани через горы до берега Черного моря полагали отделить натухайцев от сношений с прочими закубанцами и впоследствии покорить их. Но на деле это не оправдалось: укрепления, возведенные в земле натухайцев, были очень слабы и находились в постоянной, так сказать, блокаде от местных жителей, которые, не будучи вполне непокорными, часто грабили вблизи наших линий.

Убыхи, племя в 25 тысяч душ, занимают часть восточного берега Черного моря и горную страну между рекой Шахе и незначительной речкой Хамыш, впадающей в море между реками Саче и Мздымта. Они непокорны, но редко грабят на северо-восточной покатости гор.

Кроме абадзехов, шапсугов, натухайцев и убыхов, принадлежащих к отделу племен абадзе, в пределах Правого крыла Кавказской линии находятся некоторые немногочисленные племена абхазского происхождения, а именно джигеты, покорное полумагометанское-полуязыческое племя в 5 тысяч душ, живут по берегу Черного моря, около Гагринской теснины.

В верховьях Лабы, Кефара, Бежгона, Зеленчуков и других рек, вытекающих из гор между истоками Теберды, у западной границы Карачая и Лабы, а отчасти и к западу от нее обитает до 10 тысяч абхазцев, переселившихся туда вследствие различных причин из-за Кавказского хребта. Там живут башильбаевцы, медовеевцы, баговцы, казильбековцы, шахгиреевцы и другие. Устройство Малолабинской линии много успокоило их; а то в прежнее время, пользуясь труднодоступностью обитаемой ими местности, они часто тревожили Кубанскую и Лабинскую линии. Все эти племена подчинены князьям и исповедуют магометанство.

Таким образом, в районе Правого крыла Кавказской линии кроме 38 тысяч душ племени адыге обитает еще до 360 тысяч душ различных племен абадзе и абхазского. Следовательно, всего на Правом крыле с прежде описанными нами племенами ногайцев и карачаевцев находится горского населения до 430 тысяч душ. Оговорим еще раз, что это исчисление горских племен только приблизительное.

Народы черкесского племени постоянно находились в большей или меньшей зависимости от других народов: так, в последнее время они подчинялись Турции, которая всячески старалась вооружать их против России, для чего ревностно заботилась о распространении между черкесами магометанства. По Кючук-Кайнарджийскому миру, заключенному с Турцией в 1774 году, река Кубань сделалась пограничной чертой России на Кавказе; вслед за этим началось заселение Кубанской линии, и в 1792 году с переселением на Кубань запорожцев под наименованием Черноморского казачьего войска вся Кубань заселена была казачьими станицами. В 1829 году вследствие Адрианопольского мира восточный берег Черного моря присоединен к России, и только тогда земли черкесских племен окончательно вошли в состав Российской империи. Только с того времени можно было решительно и систематически действовать против черкесов для окончательного их усмирения. Обширность края и невозможность наступательных действий со стороны Черного моря объясняют, почему для покорения черкесских племен в течение тридцати лет, то есть с 1829-го по 1859 год, никогда не употребляли таких огромных масс войск, какими действовали в восточной половине Кавказа. Положение края вынуждало действовать медленно и осторожно, и от этого мы не только не проиграли, но выиграли значительно. Окончательное замирение черкесских племен, по всем видимым и неопровержимым фактам, вероятно, последует в течение 1860 года, то есть через год после замирения восточной половины Кавказа; между тем ко времени подчинения черкесских племен мы будем иметь за Кубанью гораздо большее число станиц, заселенных казаками, нежели имеем до сих пор за Тереком. Значение укрепленных штаб-квартир и станиц, заселенных казаками, далеко не одинаково. Первые легко могут потерять свою важность, и их часто переносят с одной Линии на другую; напротив того, поселенная станица остается уже навсегда на том же месте, которое уже никогда не возвратится к горцам. Вот почему, оставаясь жить по-прежнему около укреплений, горцы всегда удаляются от таких мест, на которых водворяют станицы. При движении вперед русского населения они считают свое дело более и более погибающим.

Мы видели, что черкесские племена не составляют ничего целого; напротив того, в Черкесском обществе с давнего времени происходят раздоры между аристократией и демократическим началом. Было даже время, когда сами черкесы обращались к России с просьбой о помощи. Враги России всегда старались усмирять внутренние волнения и убеждать эти народы к совокупным против нас действиям. В этих же видах действовал и Шамиль.

Совершенно отдельное положение на Кавказском перешейке черкесских племен не позволило Шамилю действовать лично за Кубанью; но, не желая упустить случая и там для увеличения своей власти, Шамиль посылал за Кубань своих эмиссаров, которые, проповедуя шариат, должны были стараться сплотить раздельные общества в одно целое и управлять их действиями против России.

Этих эмиссаров было три: Хаджи-Магомет, Сулейман-эфенди и, наконец, Магомет-Амин, изъявивший в настоящее время покорность.

Хаджи-Магомет пробрался за Кубань в 1842 году и деятельно начал проповедовать шариат и мюридизм Шамиля. Между массой горского населения Закубанья хотя религиозный фанатизм и не очень силен, но все-таки между сотнями тысяч населения многие приняли учение Хаджи-Магомета и составили между черкесами особую партию хаджиретов. Хищничеством своим в наших пределах хаджиреты скоро сделались знамениты за Кубанью. Эти самые хаджиреты назывались также мутазигами, название, одинаковое со словом мюрид: одно употреблялось у лезгин и чеченцев, а закубанцы стали называть последователей мюридизма мутазигами. Хаджи-Магомет лично сам умел заслужить любовь и расположение к себе черкесских племен, но скоро умер и не смог довершить начатое им дело.

Преемником Хаджи-Магомета был Сулейман-эфенди, человек, быть может, и глубоко изучивший Коран и постановления Магомета, но получивший назначение не по силам. Для того чтобы двигать массами народа, возбуждая их к войне против неверных, мало одного знания Корана: надо много уменья, силы характера и полного ознакомления с тем обществом, среди которого приходится действовать. Всего этого недоставало новому эмиссару Шамиля: он окончательно не имел успеха и кончил тем, что, перессорившись со многими влиятельными лицами за Кубанью, перешел к нам и в 1846 году явился опровержителем правильности действий Шамиля как лица духовного. После вторжения Шамиля в 1846 году в Кабарду Сулейман-эфенди по поручению князя Воронцова, бывшего тогда главнокомандующим и наместником на Кавказе, в особом адресе к правоверным доказывал, что Шамиль поступает противно предписаниям и духу Корана и что потому ему не следует верить и подчиняться; однако и на литературном поприще, столь необыкновенном между племенами Кавказа, Сулейман-эфенди не имел ни малейшего успеха. Тем кончилась неблестящая его политическая деятельность.

Совершенно другое значение имел последний эмиссар Шамиля Магомет-Амин. Магомет-Амину в настоящее время, по словам Шамиля, около 47 лет; он уроженец аула Хунуда в Дагестане, близ Унцукуля. Явившись за Кубань как лицо духовное, Магомет-Амин, опираясь на довольно значительную партию мутазигов, заранее мог рассчитывать на привлечение к себе племен абадзе. Племена эти, как мы уже имели случай объяснить в своем месте, давно изгнали своих князей и дворян; а потому мюридизм, проповедующий общее равенство, приходится по душе этим племенам. Первое внимание Магомет-Амина обратилось на абадзехов, между которыми кроме демократических идей довольно распространено магометанство, проповедованное там турками.

Проповедуя мюридизм черкесским племенам и необходимость совокупных действий против России, Магомет-Амин должен был бороться со многими препятствиями.

Хотя племена абадзе и согласны на равенство всех членов общества, но они уже достигли этого и без мюридизма, а кроме того, все религиозные идеи туго прививаются к этим грубым натурам.

Для проповеди шариата необходимы муллы и кади: и тех и других трудно было приобрести; находившиеся же между черкесами кади и муллы были люди крайне невежественные, корыстолюбивые, толковавшие шариат в свою исключительную пользу, а потому черкесы охотнее обращались к суду посредников по адату, освященному временем и хорошо им известному.

Народы адыге, в которых есть сильная аристократическая партия, противились мюридизму, развивающему демократическое начало. Сверх того, дворянским фамилиям этих племен не хотелось признавать над собой власти безродного пришельца, каким был Магомет-Амин.

Для соединения всех закубанских племен следовало прежде всего уничтожить так называемых мирных горцев, то есть племена, которые, изъявив покорность нашему правительству, жили вблизи наших передовых линий и имели право покупать и обменивать необходимые для них припасы на наших меновых дворах и вообще в городах и станицах. Магомет-Амин хотел отторгнуть эти племена от России, но против этого встретил сильную оппозицию не со стороны мирных племен, в которых не хотели подчиниться Магомет-Амину только одни свободные сословия, но со стороны немирных племен. Причина такого противодействия понятна. Непокорные горские народы не только получают от покорных предметы, им необходимые и которые нельзя достать в горах; но находят у мирных приют и вожаков своим хищническим партиям. Вот почему предложение Магомет-Амина силой принудить бжедухов и другие покорные племена к отпадению от России не нашло сочувствия в массе непокорного населения Правого крыла Кавказской линии.

Несмотря на эти препятствия, шейх, как называли Магомет-Амина за Кубанью, неуклонно пошел к достижению своей цели. Проповедуя мюридизм и шариат, он учредил особые суды как для решения дел по шариату, так и для наблюдения за покорными ему племенами. Такие судилища, или мегкеме, устроены были в шести местах, а именно: на Курджипсе, притоке реки Белой; на Пшише, Пчеве, Псекупсе. Эти четыре мегкеме находились в земле абадзехов; первые два вооружены четырьмя орудиями, из которых одно, из мегкеме на Курджипсе, иногда сопровождало Магомет-Амина в его поездках по горам; [кроме] того, мегкеме на Антхире у шапсугов и на Псебебсе среди натухайцев. Это последнее мегкеме служило Магомет-Амину главным местопребыванием, из которого он рассылал свои приказания.

Каждое мегкеме представляет обыкновенный аул; но для безопасности они обнесены вокруг рвами и плетнями, а для прикрытия орудий устроены башни и бастионы из двух рядов плетня, промежуток между которыми насыпан землей.

Для суда по шариату в мегкеме находились муллы и кади, приказания и решения которых исполнялись партиями мутазигов, находившихся при каждом мегкеме. На содержание этих постоянных телохранителей Магомет-Амина и представителей его власти жители подчинившихся ему племен вносили по одной рогатой скотине с трех домов, по гарнцу пшена и кругу бараньего сыра с каждого дома.

Артиллерийские орудия для вооружения мегкеме были добыты Магомет-Амином следующим образом. Во время Турецкой кампании 1828 и 1829 годов перед обложением нашими войсками крепости Анапа турки отдали закубанским племенам восемь орудий с достаточным количеством снарядов для действий против наших войск. По взятии Анапы и заключении мира эти орудия остались у горцев. Снаряды были расстреляны, лафеты скоро пришли в негодность, и орудия, как ни к чему не годные, были совершенно заброшены и не только не сохранялись в аулах, а были разбросаны в долинах некоторых речек и, между прочим, поблизости укреплений Черноморской береговой линии. Некоторые из покорных горцев из-за нескольких рублей серебром объявляли в укреплениях Черноморской береговой линии о местах, в которых находились такие орудия. Партии охотников отправлялись на назначенные места, и таким образом однажды было взято одно орудие, а потом еще два. К крайнему нашему сожалению, мы не можем в настоящую минуту назвать ни укреплений, около которых взяты орудия, ни имен храбрых охотников, но из официальных источников знаем, что, действительно, на Черноморской береговой линии были взяты три орудия вышеописанным способом. Магомет-Амин обратил внимание на находившиеся между горцами орудия, собрал четыре из них, устроил лафеты и вооружил такими орудиями свои мегкеме. В отряды таких орудий из-за малой их подвижности Магомет-Амин не брал, но зато торжественно возил за собой орудие в горы в тех случаях, когда возбуждал какое-либо племя на соединение с собой.

Большая часть абадзехов приняла его сторону; затем мало-помалу возбуждаемые им мирные племена оставляли свои жилища вблизи или между нашими линиями и бежали в горы. Так ушли за Лабу беглые кабардинцы и бесленеевцы. Махошевцы, управляемые преданным нам князем Магометом Богарсуко, долго противились Магомет-Амину. В 1851 году Магомет Богарсуко вытребован был на народное собрание, где его схватили по приказанию Магомет-Амина, расстреляли вместе с несколькими черкесами, уличенными в сношениях с нами. Такими мерами действовал шейх, приобретая себе более и более силы.

Для привлечения на свою сторону племен адыге он решил породниться с каким-либо княжеским родом и через это приобрести связь с аристократией. Выбор его пал на сестру владельца темиргоевцев, князя Карабека Болотокова. Фамилия Болотоковых есть первенствующая между всеми аристократическими родами за Кубанью. Склонив на свою сторону Карабека Болотокова, Магомет-Амин разом делал несколько выгодных для себя ударов. Во-первых, он подчинял своему влиянию темиргоевцев, егерукаевцев и мамхирцев, покорных Карабеку Болотокову и князьям его фамилии. Во-вторых, по жене он становился родственником самых сильных и влиятельных в народе аристократических фамилий, которые перестали теперь считать его безродным пришельцем и ему противодействовать. В-третьих, наконец, породнившись с богатой княжеской фамилией, он приобретал средства раздавать деньги низшему классу людей и составил себе через это партию, вполне ему преданную.

Магомет-Амин долго не предпринимал никаких военных действий против наших линий; внутренние его распоряжения и преобразования поглощали у него все время; кроме того, он стремился сперва к подчинению себе всех закубанских племен, рассчитывая действовать успешнее во главе всего населения. Действительно, не раз все закубанские племена подчинялись ему; но вслед затем многие тотчас же и отпадали. Особенно сильное противодействие себе встретил он в диких шапсугах, боявшихся всякой власти, и в натухайцах, сохранивших у себя влиятельное дворянство. К тому же, начав военные действия против нас, Магомет-Амин потерпел несколько поражений. Особенно чувствительно для него было разбитие его на Урупе, между верховьями Кубани и Лабы, 15 марта 1851 года нашими войсками под начальством генерал-майора князя Эристова и полковника Волкова. В ноябре и декабре того же года генерал-лейтенант Рашпиль привел в покорность бжедухов, а вице-адмирал Серебряков разорил мегкеме Магомет-Амина на реке Худако, вместо которого в 1852 году построено было мегкеме на Антхире. В январе следующего, 1852 года вице-адмирал Серебряков со стороны Черноморской береговой линии вступил на земли натухайцев и в три дня, с 24-го по 26 января, разрушил в долинах Бугундура и Ахтыра до 44 аулов непокорного нам населения. Такие удары были весьма чувствительны для власти Магомет-Амина и отторгали от него много приверженцев.

Не имея возможности похвалиться перед закубанцами воинскими своими подвигами, Магомет-Амин в 1853 году решился было попытаться привлечь на свою сторону шапсугов посредством публичной проповеди Корана, но так как сам, будучи дагестанцем, он не владел хорошо черкесским языком, Магомет-Амин выбрал себе помощника между умными и образованными эфенди. Выбор Магомет-Амина пал на эфенди Абдуллу.

С самого начала политического своего поприща за Кубанью Магомет-Амин имел в виду образовать в народе особый класс, которого бы интересы зависели от нового порядка вещей; вследствие этого он хотел распространить духовный элемент, который, сосредоточиваясь в его руках, мог бы быть со временем страшным оружием его власти. Частью от недостатка людей, способных развить идею об общем и дружном восстании против русских, частью от старинной, вековой вражды, разделявшей между собой Черкесское общество, народы закубанские не действовали вполне согласно с планами Магомет-Амина. Не отказываясь одни воевать против русских, они если и присоединились к общему союзу, то ненадолго. Толпа мутазигов увеличивалась с каждым днем, но общей религиозной идеи в ней нет: она подавляется грубой материальной силой, чуждой всякого фанатизма.

В одно время явились было обстоятельства, показавшиеся Магомет-Амину благоприятными для водворения духовного его господства за Кубанью, особенно между шапсугами.

Дело было вот в чем[6]. В марте 1853 года явился между абадзехами кудесник, который увлек толпу за собой и, приковав ее внимание к своим штукам, заставил ее верить в свое послание свыше.

Неизвестный человек, лет около 50, высокого роста, с черной бородой, одетый постоянно в белое, под именем Абдуллы-эфенди, занимался между покорными племенами бывшего Правого фланга Кавказской линии обучением мальчиков грамоте, желая образовать особую религиозную секту, имеющую целью молиться Богу, соблюдая строжайшую умеренность в пище. Когда наше правительство запретило ему это и отказало в выдаче заграничного паспорта для проезда в Мекку, то он удалился сперва к махошевцам, а потом пробрался далее к егерукаевцам, где пребывание его могло быть более безопасным. В то время бывший начальник Правого фланга Кавказской линии генерал-майор Евдокимов (ныне генерал-лейтенант и граф) собирался сделать нападение на кавказские аулы. Абдулла, имевший сношения с мирным [населением], заранее узнал об этом движении и, пользуясь этим, предсказал егерукаевцам, не подозревавшим о предстоящем набеге, что скоро нападут на них русские войска, разорят аулы, побьют много народа, и в том числе Абдулла одному из уважаемых народом эфенди предсказал погибель в общей схватке с русскими. Предсказания Абдуллы действительно сбылись. Тогда в него стали верить, как в самого Магомета. Заставив толпу удивляться и рассказывать о себе чудеса, Абдулла-эфенди отправился в марте 1853 года к Магомет-Амину в мегкеме, устроенное на Курджипсе. Получив здесь позволение выбрать из числа обучающихся у разных эфенди сорок лучших мальчиков, он приступил к преподаванию духовной науки особенным образом, достойным замечания. При всем собрании жителей мегкеме над каждым из мальчиков читал он с благоговением текст из принесенной им с собой книги, вдыхал им что-то в левое ухо, отчего мальчики падали без движения и на губах их показывалась пена. Повторенное над каждым из мальчиков чтение возвращало им сознание; но лица их были бледны и выражали изнурение от страдания.

Затем мальчики были размещены по одному в особо устроенном училище и оставались в нем безвыходно сорок дней. По окончании этого срока, в который они занимались чтением, мальчики начали всенародно показываться на молитвах в белом одеянии и белых чалмах с такой же чадрой, доходившей до земли. Молитва их, сопровождаемая чтением книг, была продолжительна. По окончании молитвы старший из мальчиков отбирал книги у прочих мальчиков, давая им взамен в руки по нескольку камешков, которые они перебирали вроде четок.

В начале июля 1853 года Абдулла-эфенди со всеми своими мальчиками явился к Магомет-Амину на реку Пшиш. В один вечер, когда собрание было особенно многочисленно, Магомет-Амин сам вышел на молитву, сопровождаемый мальчиками. В продолжение молитвы соблюдалась глубокая тишина: молящиеся были неподвижны, как статуи. Наконец, среди этой восторженной торжественности послышалось тихое рыдание, которое при конце моления, когда книги были заменены камешками, превратилось в вопль отчаяния; даже сам Магомет-Амин плакал довольно значительное время вместе с мальчиками, чем и окончилась эта публичная молитва.

Некоторые из почетнейших абадзехов и шапсугов, бывших на собрании, пораженные невиданным и неслыханным для них зрелищем, осмелились спросить о причине такого моления. Тогда эфенди с видом глубочайшей набожности рассказал им, что в минуты плача они созерцают ад и рай, а поэтому невозможно человеку при виде торжествующих праведников и осужденных на мучения остаться равнодушным и перенести спокойно сожаление и горесть от нестерпимых мук ада и увлечение к невообразимым наслаждениям рая. Толкователь заключил предположением, что всякий правоверный мусульманин, обрекший себя на защиту веры и не щадящий своей жизни, есть наследник неизъяснимых райских наслаждений; не держащийся же единства на защиту правоверия наследует мучения ада. Наконец, он объявил, что в этот раз он созерцал, что глава правоверия, турецкий султан, благословил поднять оружие против России, а великий пророк призывает теперь сподвижников на защиту веры и наследия тех неизъяснимых райских удовольствий, которые он и все его юноши созерцали при совершении обряда перед глазами целого собрания.

С недоумением, качая головами, слушали абадзехи и шапсуги оратора. Часто и прежде твердили им о помощи турецкого султана, но ее никогда не бывало, а потому трудно было поверить им и пророчеству, соединенному тоже с обещанием помощи султана. Вместо умиленных его красноречием слушателей Абдулла-эфенди увидел насмешливые лица, особенно шапсугских старшин, и увидел, что разыгранная им комедия пропала даром. Попытка Магомет-Амина не удалась вполне, и он ясно увидел, что рассчитывать на проявление религиозного фанатизма между черкесскими племенами невозможно. Надо было ожидать других обстоятельств, более выгодных, которые бы передали в его руки власть над закубанскими и вообще черкесскими народами.

При таких условиях наступила война 1853–1856 годов с Турцией, Англией и Францией. Невозможность защищать наши укрепления Черноморской береговой линии вынудила нас вывести из этих укреплений наши гарнизоны. Преграда сношениям черкесских племен с Турцией уничтожилась. Настало самое благоприятное для Магомет-Амина время. Пользуясь тогдашними счастливыми для него обстоятельствами, он мог бы принести нам много вреда не действиями против линий, нет: кордонные линии наши в то время были защищаемы одинаково, как и в обычное время, их было много; но он мог сплотить между собой отдельные черкесские племена в один враждебный нам народ, подобно тому, как это сделал Шамиль в восточной половине Кавказа между племенами чеченцев и лезгин. Магомет-Амин понимал важность всех этих случайностей, но встретил себе противника в предводителе натухайцев – Сефер-бее.

Сефер-бей принадлежит к фамилии Зан, которая в прежнее время управляла особым племенем хеаков. Ныне этот народ рассеян небольшими частями между натухайцами и шапсугами. При взятии в 1807 году Анапы в числе аманатов от окрестных жителей выдан был нам и малолетний Сефер-бей. Его сперва отправили для воспитания в Одессу; но как он не оказывал успехов в науках, то и был определен юнкером в полк, квартировавший в Анапе. Однако недолго был Сефер-бей в Анапе: сперва он бежал в горы и по сдаче Анапы туркам перешел в турецкую службу, и в 1828 году был уже полковником и занимал должность анапского паши. Взятый в плен, он был отпущен на родину после заключения мира в 1829 году. В следующий за тем год он поехал в Константинополь с депутацией к султану от черкесских народов, просивших помощи. С того времени Сефер-бей остался в Турции, всячески стараясь снабжать горцев оружием и порохом, обещая им скорую помощь от Турции. Подобные действия он не прекратил и в то время, когда по настоятельным представлениям нашей миссии в Константинополе был отправлен на житье в Адрианополь.

Война 1853–1856 годов развязала ему руки. Со званием паши приехал он в Сухум, но долго не решался переехать к натухайцам, которым не мог привести с собой так давно и долго обещаемой помощи. Сверх того, он заранее считал Магомет-Амина своим врагом. Прибыв наконец за Кубань, он не успел сформировать ополчения из черкесов и всю вину свалил на Магомет-Амина, который, хотя и хотел бы действовать заодно с Сефер-беем, но, проповедуя демократию, не мог сойтись с представителем аристократической партии. Вот почему, несмотря на все усилия Магомет-Амина, он привлек к себе только абадзехов и другие черкесские племена, живущие между Лабой и Белой; натухайцы же остались верными Сефер-бею, а шапсуги – нейтральны.

Магомет-Амин для оправдания своих действий перед турецким правительством ездил в Константинополь, откуда и возвратился с некоторым запасом снарядов.

В 1855 году, в августе, Магомет-Амин решился предпринять смелое дело – овладеть Карачаем, подчинить себе этот народ и через его земли иметь возможность непосредственно действовать на Кабарду, откуда можно было в случае успеха соединиться с Шамилем. План был в высшей степени смел и дерзок; но он мог удасться и принести Магомет-Амину пользу только в том случае, когда кроме карачаевцев против нас восстали бы и кабардинцы. Шамиль еще в 1846 году хотел поднять Кабарду и даже сделал в нее быстрое вторжение, но не имел никакого успеха. Спустя девять лет то же самое хотел попытаться сделать и Магомет-Амин с противоположной стороны.

Десятого августа с отборной конной партией в 3 тысячи человек Магомет-Амин переправился у Капыня (ныне Каладжинское укрепление) через Лабу. Можно было полагать, что он предпримет покушение против отрядов, собранных на Урупе для водворения новых станиц, или будет мешать работам у Надежинского укрепления, в котором тогда находился при отряде генерал-майора Граматина начальник Кавказской линии генерал-лейтенант Козловский.

Между тем Магомет-Амин 15 августа перешел выше аула Атажукина в Тебердинское ущелье. 17-го числа партия его истребила у Эшкакона, на правом берегу Кубани, наш транспорт, шедший к отряду, расположенному на Бечлыне, в пункте, с которого в летнее время обычно отряд наш наблюдает за стадами карачаевцев. Карачаевцы в это время разделились на две части. Старики оставались в бездействии, молодежь же вся приняла сторону Магомет-Амина.

Семнадцатого числа генерал-лейтенант Козловский получил известие о вторжении Магомет-Амина в Карачай. Сейчас же решено было идти в Карачай и там разбить его партию. Горцы вторглись в Карачай через Тебердинское ущелье по таким дорогам, по которым для наших войск движение невозможно. Притом необходимо было получить с Линии подкрепление и вместе с тем заслонить Кисловодскую линию от партий Магомет-Амина. Дорога в Карачай, доступная для наших войск и по которой в 1828 году ходил генерал Эмануэль, пролегает по предгорьям между верховьями рек Кубани и Малки. Она идет через урочище Бечесан на Кадыко и далее спускается к реке Худес (впадающей в Кубань справа) по скалистой, покрытой лесом крутизне. От реки Худес тянется такой же трудный подъем на урочище Хоцико. С этого последнего опять спуск к руслу Кубани, где лежат карачаевские аулы и хутора.

Семнадцатого же числа генерал Козловский, предписав генерал-майору Евдокимову двинуться к Урупу, а полковнику Казы-Гирею войти в Тебердинское ущелье и наблюдать за горцами, сам с отрядом из четырех батальонов Кубанского пехотного полка, десяти сотен казаков, двух сотен милиции и ракетной команды выступил из Надежинского к переправе через Кубань у Каменного Моста. Чтобы от Кубани перейти к Бечесану, надо было двигаться по долине реки Мары, где большую часть дороги нельзя двигаться иначе, как в один конь; однако 18-го на рассвете отряд генерала Козловского стал в трех верстах от Магомет-Амина, который тогда же спустился к Кубани. 20-го числа отряд был на Бечесане, где получил подкрепление и послал за провиантом. Между тем полковник Казы-Гирей, двигаясь вверх по Тебердинскому ущелью, очистил его от горцев.

Полковник Преображенский из укрепления Нальчик сделал распоряжения о защите Кабардинской плоскости. Кабардинцы выслали милицию в отряд и объявили о поголовном вооружении против Магомет-Амина.

Еще 19-го числа, когда генерал Козловский стоял лагерем вблизи Бечесана, явились к нему карачаевские старшины Магомет-Асламбек и Бодра Крымшамхалов, говоря, что эфенди народный и только часть народа присягнула Магомет-Амину, остальные же верны нашему правительству.

Двадцать третьего числа, усилясь линейными 1-м и 5-м батальонами и семью сотнями казаков, генерал Козловский выступил к Кадыко, куда и подошел 25 августа. Урочище Кадыко, занятое скопищем Магомет-Амина, есть плоская возвышенность, справа и слева ограниченная глубокими обрывистыми балками. В том месте, которое занял отряд, балки находились одна от другой в полуверсте; но тотчас же почти они сходятся, образуя узкий хребет, тянущийся по правому берегу реки Худес до впадения ее в Кубань.

Как Кадыко, так и спуски с него к Худесу и Кубани были сильно заняты горцами, сделавшими завалы и засевшими в саклях карачаевских хуторов, дозволявших в некоторых местах фланкировать завалы. За тремя рядами возвышений и завалов были заняты резервом всей партии пустые сакли.

Вслед за прибытием нашего отряда на Кадыко старшины карачаевские прибыли к генералу Козловскому с изъявлением своего раскаяния; их отпустили с обещанием прощения, если они не будут помогать партии Магомет-Амина.

Штурм позиции горцев продолжался с десяти часов утра до пяти пополудни. Горцы везде были сбиты нашими храбрыми войсками, и в ночь на 26 августа Магомет-Амин бежал за Кубань не через Тебердинское ущелье, наблюдаемое отрядом полковника Казы-Гирея, а по реке Раут, через едва проходимую местность.

Таким образом, и эта смелая попытка не удалась Магомет-Амину.

* * *

В 1856 году Линия была разделена на две части, и закубанское пространство с частью берега Черного моря составило район Правого крыла. Систематически веденные действия повели к окончательному занятию пространства между верховьями Лабы и Кубани. По Адагуму возведены укрепления. Распри между приверженцами Магомет-Амина и Сефер-бея не прекращались. Наконец, когда осенью сего года на урочище Хамкеты – между Лабой и Белой – собрался отряд для делания просек и устройства сообщений Майкопского укрепления с Лабинской и Кубанской линиями, абадзехи, а с ними и баракаевцы, живущие в верховьях реки Губс, вступили в переговоры с начальником Правого крыла Кавказской линии генерал-лейтенантом Филипсоном. Магомет-Амин, как видно из донесения князя Барятинского, сам склонял абадзехов на изъявление покорности. 20 ноября старшины абадзехов и баракаевцев в числе от 1500 до 2 тысяч человек присягнули на подданство государю императору. Первым присягнул Магомет-Амин.

По просьбе абадзехских старшин генерал Филипсон дозволил Магомет-Амину оставаться между ними, но без всякой власти, на равных правах со старшинами. Магомет-Амин с младшим своим братом и депутацией из восьми почетных абадзехских старшин отправился в Тифлис.

Двадцать первого ноября абадзехи, населяющие горный край в верховьях рек, доставили семерых назначенных от них аманатов; столько же аманатов будет доставлено от нижних абадзехов и общества Туапсе на южной покатости Кавказского хребта, на верховьях реки того же наименования, при устье которой на восточном берегу Черного моря находятся развалины укрепления Вельяминовское. Общество Туапсе причисляет себя к абадзехам.

Таким образом, между верховьями Кубани и восточной границей земли шапсугов, на северной покатости Кавказского хребта, не осталось ни одного непокорного племени. Донося об этом, князь Барятинский прибавляет: «Намереваясь ныне же извлечь существенную пользу из умиротворения абадзехов, я имею в виду упрочить наше положение в их крае исполнением тех работ, которые предполагалось производить постепенно силой оружия. При нынешней покорности этого племени те же работы могут быть окончены скорее и с меньшими средствами, но я постараюсь теперь же усилить и на Правом крыле число рабочих рук, чтобы, сколько возможно, ускорить эти работы».

По получении известия об этом важном успехе войск Кавказской армии государь император в ознаменование важных заслуг, оказанных престолу и отечеству генерал-адъютантом, генералом от инфантерии князем Барятинским с самого начала принятия им предводительства над войсками сей армии, Высочайше соизволил произвести его в генерал-фельдмаршалы. Генерал-лейтенанту Филипсону жалован орден Святого Александра Невского.

Есть полная надежда, что примеру Магомет-Амина последует и Сефер-бей с натухаевцами и шапсугами, и тогда вся северо-восточная покатость Кавказского хребта будет покорна нашему правительству. Тогда-то наступит время для преобразования этого богатого края и начала нравственного совершенства его обитателей, а вместе с тем прекратится вековая война, столь дорого стоящая России.

Военный сборник. СПб., 1860. Т. 11. Вып. 1. Отд. 2. С. 273–324; Русские авторы XIX века о народах Центрального и Северо-Западного Кавказа. Нальчик: Эль-Фа, 2001. Т. 2. С. 247–298.

Загрузка...