Часть вторая. Культ воли

Что бы человек не предпринимал, он не добьётся результатов без силы воли, без стремления, без действия; у многих эта необходимость наличия воли превращается в культ её; тогда начинается дорога не понятно куда.

Характер – это самый важный фактор. Знания, чтение книг, опыт и практика приносят больше вреда, чем пользы, если они не основываются на сильном характере

Йозеф Геббельс


Победить в компьютерной игре легко, иначе не было бы столько геймеров, победить в интернетах тоже не сложно, а вот победить в жизни, стать круче тех людей, на которых ты равняешься, – вот что действительно интересно

И. Ивашкин

XI

Ваня надеялся, что сам спорт он не покинет никогда, но просто изменит род деятельности совершенно незначительно, однако он уже начал терять связь с бодибилдингом в те моменты, когда изменил способ мышления и перестал быть зацикленным на спорте, перестал серьёзно тренироваться регулярно, ведь и не мог по причине травм тренироваться серьёзно, перестал есть много углеводов и не стал бояться голода на несколько часов, ибо в случае голода большое количество воды и кофеина помогали «посушиться», сбросить лишний вес, которого у Вани было немало. Единственное, что осталось неизменным, – это давнишний культ воли, желание бороться с самим собой, испытывать нагрузки и привыкать к ним, использовать и без того повышенные возможности своего организма ещё в большей мере, чем их используют средние люди, ибо в мышцах всегда заключена вполне огромная сила, но лишь границы психики не дают использовать её полностью; так тренировки Вани приобрели более аэробный характер, что по-своему было тяжело, особенно тем жарким летом, но оказывалось даже полезным для его организма, потому что укреплялось сердце и пропадала жировая ткань, а, как известно, с каждым килограммом жира исчезают 20 километров капилляров, тем самым нагрузки на сердце уменьшая; но Вани уже не по душе были тренировки такого типа, длившиеся больше часа из практически не останавливающийся нагрузок, которые заставляли его потеть так, что с рук капало на пол, а ещё задыхаться порой; именно поэтому новая жизнь Вани в спорте продлилась лишь месяц с лишним, а потом он решил отдохнуть, сделать большой перерыв и больше внимания уделить, собственно, правильному питанию, которое само по себе позволило бы сжигать жир оптимально. Так Ваня уменьшил количество каши, зато гораздо чаще стал есть салаты всякие и овощи вообще, а ещё стал пить воды по шесть литров в день и чаю – по литру, и кефир – по литра два (культ Икара ушёл не полностью); но главное – он заменил ненавистные яйца настоящим мясом, грудками или даже филе, которые тогда – до кризиса и санкций – стоили относительно недорого; те дни он вспомнил бы как самые радостные и свободные, но продлились оные опять не так уж долго, потому что подобное питание обходилось слишком дорого, если подумать, поэтому прекратилось вскоре; так в питании Ваня почти возвратился к прежнему, успев сбросить лишь несколько килограмм; он всё ещё имел стойкую привычку хотя бы раз в три дня подвергать себя ощутимым нагрузкам, но уже не отождествлял себя с подобными занятиями; нет, Ваня не стал слабее и не сдался, но, как обожают люди это делать, направил свою энергию на иные дела, причём на несколько сразу, отчего и перестал значительно увлекаться чем-то одним.

***

Во-первых, Ваня оценил себя по достоинству и увидел своё превосходство над подавляющим большинством окружающих его; в связи с этим он перестал навязывать себе уныние и зажил спокойно; однако, очень скоро его любовь к себе переросла в нарциссизм, из-за которого Ваня стал буквально вожделеть себя и навязывать себя некоторым близким девушкам; быть может, он бы и привлёк внимание абсолютно всех девушек, если бы слегка иначе вёл себя, но знать об этом было не дано. Признаться, Ваня просто дико хотел секса, потому что и возраст подошёл, и время года было подходящим, и половые гормоны пробудились в нём, потому что Ваня стал больше пить, стал чаще есть острое и растительное, ел больше белков, но самое главное, в чём никто не готов был признаться себе, – в Ване начали проявляться гомосексуальные наклонности; ну, в нашем мире, в наше время гомосексуалист – это не какое-то притесняемое исключение, но это – норма, ибо, среднем, больше 70% человек страдают гомосексуальностью, но почти всегда это – латентная (скрытая) гомосексуальность, которая обитает в глубинах психики и при любой попытке выйти наружу – подавляется, обеспечивая тем самым усугубление психических отклонений, связанных с ней; обыкновенно она подавляется и скрывается из-за житейский предрассудков и глупой морали, ибо геем быть постыдно, ибо это расстроит родителей и возожжёт окружение против тебя, – и так думают все, совершенно не ведая, что все, у кого чья-то гомосексуальность породит ненависть и отвращение, сами являются точно такими же геями и лесбиянками, но пытаются скрыть это от других и, в первую очередь, от самих себя, порождая ненависть к своей сущности и высказывая эту ненависть на тех, кто всё-таки решил себе признаться, кто всё-таки отказался от предрассудков и механизмов психологической защиты, чтобы стать самим собой; именно от таких латентных геев происходят несчастные браки, преступления, но об этом гласит дегенералогия, которая запрещена во всех странах, где такие геи находятся у власти, то есть во всех странах; но ничего из описанного Ваня совсем не знал, но столкнулся со своими гомосексуальными наклонностями и просто, наверное, принял их, пожалуй, думая, что несколько наклонностей ещё не означали гомосексуальность (ошибочное мнение), поэтому и беспокоиться об этом не стоит, потому он и начал усиленно искать себе девушку. Ещё молодой, Ваня боялся секса, настоящих отношений и новой жизни, поэтому лишь начал делать мелкие шажки в известном направлении, просто забавляясь или даже именно так уверяя себя, что он что-то делает, что он занимается поисками, чего и алчет подсознание, тем самым он мог избавляться от ответственности перед своей совестью или перед, например, чувством собственного достоинства, чувством собственного могущества, которое он ежедневно тестировал последние годы; но реальный шаг предпринять пришлось.

Это случилось в том же месяце, когда Ваня забросил силовое троеборье; за последние года три Ваня не раз испытывал наваждение чувств и пытался что-то с этим сделать или сделать хотя бы видимость действий для себя самого; обычно это и заканчивалось ничем: переписка со скрытой лесбиянкой, узнавание мерзких событий из её прошлого или настоящего, затем ссоры, лёгкие обиды, игнорирование с её стороны, опять ссоры, а после тихое или эмоциональное расставание; иногда он был рад расставанию, а иногда мучился какое-то время; иногда всё общение ограничивалось перепиской, но бывали разговоры по телефону в течение всей ночи, а несколько раз случались и встречи, которые, признаться, сильно разочаровывали его; но никогда, даже если было что-то длительное, не происходило серьёзного общения и действительных планов на будущее, исходящее из этого общения, ибо, как правило, с его стороны происходил странных и ещё не оформившийся интерес, а девушка с большой вероятностью оказывалась двуличной, поэтому и могла несколько месяцев относительно приемлемо вести общение только из вежливости, как говорят девушки, которая на самом деле могла бы называться искусственным интересом грязной сущности, как бы державшей не одного парня на расстоянии, но державшей всё-таки, чтобы на крайний случай иметь несколько «запасных вариантов»; а на то, что парни тоже являются людьми, причём более чувствительными и доверчивыми, таким девушкам было похуй; иногда даже забавляли случаи, когда очень хороший парень с чистыми намерениями сразу узнавал у девушки, девственница ли она, дабы отбрасывать сразу падших, а какая-то девушка сказала, что она девственница, причём такая целомудренная, что до свадьбы ничего менять не собирается, а через каких-то два года отношений, уже совсем накануне свадьбы выясняется, что она лгала с первых минут… Вот почему сегодня к девушкам встречается такое отношение, как к шкурам, особенно оно было присуще Ване, у которого из девушек двенадцати всего такими шкурами не были лишь две или три. И после этих двенадцати он примерно ничего не уяснил, поэтому с наступлением новой бури в штанах слишком многое забывал абие2 и шёл на поиски новой девушки, раз с разом свято веря, что найдёт; и вот, уже в известное и описанное время, Ваня предпринял новую попытку; сия попытка, кажется, должна была б окончиться, как и остальные, – или даже ещё быстрее, но совершенная случайность сделала так, что в анонимном чате, которыми уже редко кто пользовался, Ваня наткнулся на девушки, очень близкую ему с какой-то стороны, имевшую общие интересы в музыке, в семейных вопросах и тому подобном, да ещё и жившей при этом не только в его городе, но в том же округе, в получасе езды на общественном транспорте; он познакомился с Наташей, пообщался с ней всего дней пять, а потом они решили встретиться в близком обоим городском питомнике. Ваня даже одолжил велосипед у друга, чтобы не идти пешком по жаре полчаса, а быстро доехать, хотя дороги точной он не знал, поэтому пришлось петлять и опаздывать; сама встреча произошла серо и лучше бы вообще не происходила: как только Ваня увидел Наташу издалека, так понял, что она немного полнее в жизни, чем на своих фотографиях, или даже значительно полнее, посему он растерялся, разочаровался отчасти, но по большей части – встал в ступор, потому почти все два часа встречи они молча просидели на скамейке в тени деревьев, наблюдая на деревья впереди, такие высокие, густые и уже старые; можно было описывать природу дальше, что было не к месту; достаточно сказать, что Ваня холодно относился к такой природе, но её запомнил куда лучше, чем саму Наташу и то, что та говорила; уже под конец двух часов Наташа собралась уходить, но Ваня решил заговорить о чём-нибудь, поэтому начались темы о том, как он бросил спорт и как тяжело было ему тренироваться, а Наташа начала рассказывать странные вещи об одном из своих увлечений – о рисовании (как покажет практика, почти все девушки со склонностью к рисованию оказываются психически дефективными); к концу встречи глупый Ваня зачем-то решил закрепить их с Наташей искусственные и разваливавшиеся отношения поцелуем, но и это сделал зря, так как ни он целоваться не умел ещё, ни она старания не проявила, оставив после себя в памяти только какой-то запах рыбы или что-то близкое, который потом не раз Ваня ощущал во время поцелуев с девушками. Даже не обняв её, Ваня, почему-то радостный весьма, поехал домой; ехал он достаточно быстро, хотя спешить было некуда, но всё же успел насладиться прекрасными видами зелёного поля под подходящим к закату солнцем и видами своего района, почти везде бывшего в тени; окружённый оранжевым цветом разных оттенков, он проехал мимо многих мест, с которым было связано давнее детство или ранняя юность, мог что-то вспомнить, однако, по всей видимости, думал о совершенно противном, хотя точно это – уже никто не узнает; в какой-то момент он так «залип», что даже врезался в ограждение и вместе с велосипедом сделал неполное сальто, испачкал майку в траве, но отвлёкся и пришёл в себя. Примечательна лишь та мелочь, что Ваню никоим образом не мучила совесть, как будто её и не было, как будто он сам верил в полное право своё при формальных отношениях с Наташей раз в несколько дней заниматься сексом с Кристиной, если можно назвать это так; не совсем ясно тогда, зачем же он пытался построить отношения с Наташей, если был латентным геем и уже удовлетворял свою похоть с кем-то, то есть как получал удовольствие, так и нёс пользу своему организму, оберегая тот от воспалений и нарушения гормональной активности; но в том ведь и суть, что Ваня не понимал себя достаточно и не мог действовать в полной мере рационально, как и многие геи, скрытые они или открытые. Через неделю или две он дочитал сборник Азимова и полностью покончил с Наташей, но с Кристиной общался по-прежнему, потому что они называли друг друга друзьями.

Кристина была вполне хорошей девушкой с почти техническим складом ума, то есть с более-менее нормальными мозгами; хорошая она была характером, стоит уточнить, но не внешне, ибо тогда она была бы почти идеальной – и называлась бы таковой; жалко, конечно, что достоинства человека, если они присутствуют, можно описать в двух словах, как и достоинства книги, песни и тому подобного, зато всякие недостатки и червоточины иногда способны занимать целые страницы текста, дополняться примерами, рассматриваться в своих комбинациях и т. д.; можно попытаться и о недостатках сказать коротко, но тогда описание будет далеко не полным; можно вообще умолчать о негативных чертах того или иного человека, но сие никак не поможет изжить эти черты и не изменит отношения человека к ним, ведь в реальной жизни человек многое замечает и не замечать не может; если сказать коротко, то Кристина была немного рябой (нарушение пигментации кожи) и не сильно полной, но её полнота усугублялась отсутствием, например, большой груди или даже средней груди, наличие которой помогает абсолютному большинству девушек сглаживать другие свои недостатки в глазах парней, хотя в нужных случаях девушки не знают об этом и усердно стремятся изуродовать себя там, куда никто, помимо них, и не посмотрит, но это замечание; и нужно было сказать эту информацию насчёт Кристины, так как для самого Вани первая имела большое значение, то есть немного отталкивала его, отчего, быть может, Ваня не рассматривал Кристину как потенциальную девушку и искал другую, а Кристиной только немного пользовался на время, утрами играл дружбу, гулял с ней, общался, чтобы вечером она завела его к себе домой, а там… да я уже так много подробностей обозначил, что нет никакого смысле оставлять в тайне то, что Кристина ему дрочила в течение двух часов, то есть довольно долго, но всегда достигался оргазм, поэтому такие процедуры выходили очень полезными для половой системы Вани; и это был единственный случай в его жизни, когда он сам не хотел отношений, держал в friendzone и пользовался этим, а девушка, которую он держал, сама не проявляла никаких особых чувств и надежд, знала временность такой дружбы и почему-то была согласна; даже в таком виде friendzone обоим доставляла приблизительно желаемое, чего никогда не происходило, когда Ваня добивался девушками, а та влюблялась в него «как в друга». К концу июня-месяца по внешним причинам общение с Кристиной прервалось до конца лета; на прощание она успела подрочить ему раза три подряд, о чём плохих воспоминаний не сохранилось; Ваня не чувствовал, что использует её, растлевает или что-то в этом роде, поэтому совесть его оставалась чиста; к концу лета его сознание полностью переменилось, отчего большинство прежних потребностей потеряли для Вани актуальность; Ваня стал одиночкой, а необходимость всякого общения с Кристиной исчезла; нельзя даже сказать, как именно они прекратили отношения, но случилось это спокойно и никоей йоты осадка не оставило; потом они ещё с десяток раз виделись случайно, прошедшее действительно не казалось им важным, поэтому и в голову не приходило.

XII

Вторым, на что Ваня стал расходовать свою энергию, стали солнечные ванны с целью загореть; он бесконечно желал загореть, потому что уверовал, что с бронзовой кожей уже имеющееся тело его выглядело б разы лучше, а ещё самочувствие улучшилось бы в связи с повышением концентрации витамина D и половых гормонов; так Ваня стал загорать ежедневно, по несколько часов за раз, ибо ничего другого уже не делал и не хотел делать; именно загар стал ему культом, хотя, безусловно, некоторые физические нагрузки всё ещё продолжались раз в несколько дней, но самое главное заключалось в том, что Ваня питался действительно идеально для своих целей, поэтому каждый шаг в улучшении тела действительно отдавался улучшением в теле. Сперва он не мог лежать во время солнечных ванн, ведь это означало совершенное безделье, что лично для Вани было недопустимым, поэтому первый месяц Ваня ходил под солнцем, в основном подготавливая организм к серьёзным нагрузкам и загорая в плечах; во времена ходьбы Ваня думал, мечтал, да, он вернулся в далёкое детство и поддавался бесплодным мечтаниям на фактически те же темы рыцарства, героизма, бандитизма и так далее; к сожалению, вскоре возраст начал забирать своё, отчего искушённый Ваня стал чаще думать о сексе; в то время ничто серьёзное не принуждало его подавлять желания онанизмом, а осуществить свои жажды он ни с кем не мог: никого поблизости не было; примерно по этим причинам лёгкие мысли о сексе переросли в фантазии о групповом сексе, о лесбиянках, а затем – хотя не сразу – о геях; но до полного содома Ваня никак не доходил мыслью, потому что собственный нарциссизм делал своё дело и в крайних случаях всегда врывался в фантазии, исключая в оных всех людей, помимо Вани, и перенаправляя фантазии на такой лад, в такой вид, когда они уже могли бы осуществиться в жизни, в те же дни. С тех пор он начал мастурбировать на собственное отражение в зеркале; первое время этому даже предшествовала тренировка ног, чтобы бёдра и ягодицы налились кровью, распухли и приобрели некую пикантность; после такой тренировки одной маленькой мысли о своём члене было достаточно, чтобы он встал почти максимально и выпирал из трусов; тогда Ваня садился перед зеркалом, десятилетие назад случайно поставленным так, что нормальному человеку оно отражало его тело от колен по солнечное сплетение; и выходило, что если сесть перед зеркалом без трусов, то лучше всего оно отражало половой член с той стороны, которой не видит глаз при обычной мастурбации; так Ваня любовался своим достоинством и ласкал его до оргазма; это случалось несколько раз, но потом прекратилось в связи с тем, что Ваня захотел попробовать анальное удовольствие, но ничего не получил, быть может, по той причине, что несколько лет обжорства как-то повлияли на прямую кишку, отчего та то ли потеряла чувствительность, то ли искривилась или что-то в этом роде, почему продолговатые предметы проходили в неё с трудом и никаких ощущений не производили. Через какое-то время желание просто ослабло, поэтому Ваня стал мастурбировать пореже и уже не думая о таких извращениях; возможно вполне, что это было связано с его культом воли, по причине которого Ваня стал загорать по восемь часов в день, с десяти утра до шести вечера, то есть без двух часов вообще всё время, когда возможным было загорать; на самом деле это было очень тяжело, потому что кожа нагревалась до градусов сорока двух, Ваня постоянно и очень обильно потел из-за жары, потел в том числе и головой, что было ещё и мерзко; конечно, он делал перерывы на еду и питие, но их можно не считать. Примерно тогда же глупый Ваня по забытой уже причине поддался предрассудку и посчитал, что своим онанизмом, особенно с гомосексуальными фантазиями, он… грешит; да, Ваня уже несколько лет, получается, серьёзно грешил и жил спокойно, но однажды ему стало СТЫДНО и он решил прервать это, решил не поддаваться своим влечениям, не быть больше самим собой в некотором плане, как будто это искупит грехи прошлого и вообще изменит его сущность, изживёт латентную гомосексуальность, словно её можно изжить из субъекта; и Ваня действительно верил в сей придуманный бред, поэтому, с своей-то силой воли, полностью отказался от мастурбации, как думал, навсегда, однако через три дня впервые появилось сильное желание, затем три дня оно появлялось ежедневно, затем на неделю утихло, но потом стало появляться вновь, уже не такое сильное и с лёгким дискомфортом в области простаты, а ещё через неделю максимум его принципы выродились в ежедневные адские боли внизу живота, которые благо если длились меньше часа, но могли длиться и два, и три, наступая в середине дня или уже почти ночью; так Ваня понял, что со своими принципами может нажить себе рак простаты и умереть раньше того, чтоб сделать нечто значимое в своей жизни; получается, через месяц с лишним он стал мастурбировать вновь, но уже раз в три-четыре дня, то есть довольно редко; он уже и не обнаруживал патологической жажды к сексу, а при появлении оной в связи с жизненными ситуациями – забегу вперёд – и в случае неудовлетворения в ближайшие два часа те боли возвращались. Однако, этот горький опыт, можно сказать, помог Ваня отдалиться от прошлого и начать новую жизнь с возможностью осуществить в ней что-то значимое.

XIII

По сути, ничего не означавшие обстоятельства в сумме сделали так, что Ваня начал читать книги; он лишился своего спорта, потерял доступ в Интернет, а телевизор уже давно не смотрел, потому что самые лучшие каналы либо испортились, либо исчезли, потому что были как бы пробными; это побудило Ваню заглянуть в шкаф, полный отбросов чей-то фантазии, но там он нашёл, наверное, около пяти невероятно красивых и значимых книг, среди которых были «Семья Тибо» дю Гара, «Эроусмит» Синклера Льюиса, «Тихий Дон» Шолохова и другие; в основе своей это были книги больше тысячи страниц, но Ваню они почему-то не пугали, хотя именно большие объёмы мешают большинству людей даже взять в руки книгу, быть может, невероятно значимую, хотя опыт показывает, что и никакая книга может быть объёмной; так Ваня начал новую жизнь и стал читать названные книги в том порядке, в котором они перечислены; это заняло всё лето, но того стоило; Ваня стал читать сутками, с восьми утра до девяти вечера, даже во время солнечных ванн, которые благодаря чтению перестали быть какими-то бесполезными; иногда по причине жары или ожогов он читал вместо сидения под солнцем; иногда бывало так жарко, что страницы мокли к тех местах, куда прислонялись пальцы; иногда же – очень редко – дни выдавались пасмурными, поэтому Ваня в любом случае выходил читать на улицу, наслаждаясь впечатлениями давно умерших людей и как-то растворяя свои впечатления с летней прохладой, буйными ветрами, громом в стальном небе и приятным чувством, когда вокруг бушует сильный дождь, а ты сидишь под большим навесом, ощущая на себе всё влияние погоды, кроме, собственно, дождевых капель. Чуть позднее нетерпеливый Ваня решил перебрать весь шкаф и найти средь массы книг такие, которые прочесть стоило бы; там он нашёл и Дейла Карнеги, и Александра Дюма, и Эрнеста Хемингуэя, но в числе всего был и красный учебник философии от неизвестного автора; тогда философия была совершенно неизвестна Ване, но ассоциировалась у него со всякими бреднями большого числа мужиков, которые (бредни) студентам приходится заучивать впустую, ведь среди тех почти всегда находятся противоречивые и не относящиеся к реальности; примерно так оно и оказалось в дальнейшем, но Ваня поставил себе цель прочесть этот учебник в 600 страниц и что-нибудь уяснить из него; так получилось, что относительно скоро он наткнулся на тему свободы человека в этом мире традиций, повседневности, экономической жизни, государственного гнёта и бессознательных психических процессов, а все прочтённые первыми книги, ставшие любимыми; так или иначе тесно затрагивали начало ХХ-го века, эпоху мировой войны, революций и кризисов, поэтому интерес к свободе человека у Вани проснулся; и это изменило его жизнь.

Следующие два года – два года! – прошли совсем незаметно, потому что Ваня читал примерно всё время, какое мог читать, то есть иногда по шесть часов в день, а иногда и по двенадцать; он не ложился спать, если за день не прочёл хотя бы сто страниц основной книги (он с чередованием читал по три-четыре книги), а в выходные порой читал и по двести; иными словами, бывшую жизнь ради развития тела он после некоторого перерыва полностью перевёл на развитие головы, на вседневное добывание информации с теми же – неправильной техникой (например, чтение лёжа), перенапряжением, лишней тратой усилий во имя смутной цели далеко впереди; он не заметил, как прошло два, потому что читал целыми днями и не жил; далеко не всегда чтение оправдывало себя, а особенно это касалось большинства книг Льва Толстого и Алексея Толстого, а также большинства идеологических советских книг типа «Живых и мёртвых» Симонова (1700 страниц ни о чём), «На дивном бреге» Полевого и так далее; и это способствовало тому ужасу, что за целые два года Ваня об интересующей его свободе узнал в разы меньше, чем в первый месяц; так он разочаровался в книгах; около середины последней весны он во второй раз закончил читать тот самый красный учебник по философии, а затем составил небольшие конспекты по нему; и лишь тогда он осознал некоторую суть рабства – или это ему лишь показалось. Но Ваня по внутреннему наитию продолжал своё чтение, как и продолжал физические упражнения; кстати, со своим изменением он действительно перестал обладать свободным временем, так как ещё и тренировался около шести раз в день; наверное, каждый из тех раз нельзя было назвать тренировкой, потому что и было там всего три-четыре подхода в двух-трёх упражнениях на большинство групп мышц, а за целые сутки все разы в сумме ощущались как полторы тяжёлые тренировки в атлетическом зале; он не утратил силу воли и тренировался шесть раз в день в абсолютно любых условиях, даже если не находился дома и приходилось отжиматься с кирпичами на спине или подтягиваться на улице в шесть утра или одиннадцать вечера в лютый мороз, снег, ветер; он не потерял силу воли и даже в пять утра стал тренироваться при отрицательных температурах за окном и отсутствии света на улице, куда Ваня и выходил; через несколько месяцев такие тренировки начали урезываться из-за того, что старые травмы напоминали о себе; когда Ваня за полгода сбросил около пятнадцати килограмм, он прекратил заниматься так серьёзно. Лишь к этому времени Ваня перестал думать о своём теле.

XIV

Есть мнение, что за такие серьёзные перемены в себе Ваня должен был удостоиться уважения, но Ваня оного не удостоился; а вскоре он вернулся на былую дорогу, перестал быть «культурным» человеком, который читает очень много книжек, да впустую. К концу этих двух лет книги из домашней библиотеки закончились, поэтому Ваня стал заказывать новые в Интернете, а заказывать он стал сам, поэтому получал уже не нечто случайное, но приблизительно то, чего желал, что хотел; наконец-то он начал читать Сартра и Камю и понял в последствии, что на любого человека давление оказывает, как минимум, сама жизнь, поэтому всякий должен иметь стойкость справиться с ним, должен иметь силу воли, чтобы возвышаться над другими, а унылых и слабовольных Ваня стал прямо ненавидеть и презирать, а таких кругом было вдоволь. Тем самым, Ваня нашёл черту, которую якобы можно лишь наработать в себе и которая у многих отсутствует; а начав чтение Ницше, этого эготиста и многословного шизофреника, Ваня ничего совсем не понимал оттуда, но читал, как привык, поскольку поставил себе цель – читать, дочитать; и через страниц сто, а, может быть, и двести Ваня наткнулся на его «волю к власти», о которой говорилось в учебнике, и, не разбираясь в сём и дальше не пытаясь уже понять что-либо, Ваня, побуждаемый внутренними позывами, дополнил мысль Ницше сам, получив в итоге принцип дальнейшего существования: побеждают сильные волей, ибо они сильны всесторонне, ибо они могут сосредоточиться на проблеме всем существом и могут использовать такие возможности своего тела, которые слабым недоступны; именно сильные волей люди становятся великими полководцами, вождями, врачами, учёными и писателями; они имеют в своих руках весь мир; они управляют более слабыми. Как видно, Ваня в мыслях вернулся на несколько лет назад к тем же тварям дрожащим и власть имеющим из «Преступления и наказания», но силу власть имеющих увидел уже не в теле, а в воле; известно, что упомянутый принцип в современном мире истинен, но не сказано, что касается он только дегенератов; да Ване это было не важно, да Ваня и не знал, что его воля быть сильным, быть выше, выделяться из толпы и иметь власть над ней тесно связана с латентной гомосексуальностью.


Часто, когда цель уже не оправдывает средства, когда старания и материальные взносы практически не приносят плодов, а даже имеющиеся плоды не оцениваются людьми по-должному, как хотелось бы, для чего и происходило всё, – в таких случаях спортсмены пытаются не потерять смысл прошлой жизни, не осознавать потраченного впустую, поэтому цель нажить нечто внешнее заменяют культом воли, желанием стать сильнее внутри, психически сильнее; так они обманывают себя и пытаются доказать хотя б себе самим, что ими можно гордиться; так они начинают жить своей волей, не видя ничего прочего, уже не имея сил уйти с сего пути, ведь они могут пробежать быстрее многих – или поднять в три-четыре раза больше, чем многие поднимут, однако высшая воля недоступна им, ибо они не смогут отказаться от всего, даже желая этого; культ воли сопровождается безвольем.

Загрузка...