Однажды после обеда багдадский халиф Хасид сидел на диване у себя во дворце. Он только что поспал и чувствовал себя прекрасно. В одной руке у него была длинная трубка, в другой – чашка кофе. Он пускал вверх густые клубы дыма и время от времени отпивал глоток из чашки, которую наполнял для него чёрный раб.
В это время дня халиф всегда был в хорошем настроении и милостиво выслушивал всякого, кто к нему обращался. Поэтому визирь халифа Мансур приходил только после обеда. В этот день он тоже пришёл и, против обыкновения, был очень задумчив.
Халиф вынул трубку изо рта и спросил:
– Почему у тебя такой задумчивый вид, визирь?
Визирь положил руки крестом на груди и с поклоном ответил:
– Господин мой, я не знаю, задумчивый ли у меня вид, но внизу у ворот стоит торговец с разными хорошими вещами, а у меня нет денег, чтобы их купить.
Халифу Хасиду уже давно хотелось сделать своему визирю какой-нибудь подарок. Он послал раба за торговцем, и тот привёл его наверх. Торговец был маленький, толстый человек, одетый в лохмотья. Он нёс на голове большой ящик с разными товарами; в ящике лежали перстни, жемчужные ожерелья, кинжалы, гребни, кубки.
Халиф внимательно осмотрел все товары и выбрал для себя и для визиря пару блестящих дамасских кинжалов, а для жены визиря – большой гребень, украшенный драгоценными камнями. Торговец хотел уже закрыть свой ящик, как вдруг халиф увидел в глубине его маленькую шкатулку, которой раньше не заметил.
– Что у тебя в этой шкатулке? – спросил он торговца.
Торговец вынул шкатулку из ящика и раскрыл её. В ней оказалась маленькая коробочка, полная чёрного порошка, и лист бумаги с какой-то диковинной надписью, которой ни халиф Хасид, ни его визирь не могли прочитать.
– Я получил эти вещи от одного купца, который нашёл их когда-то на улице в Мекке, – сказал торговец. – Я не знаю, что в них ценного, и готов недорого уступить их вам. Они мне всё равно ни к чему.
Халиф, который любил собирать старые рукописи, даже если не мог их прочесть, купил и коробочку и бумагу с надписью и отпустил торговца. Ему очень хотелось узнать, что написано на этом листе бумаги, и он спросил своего визиря:
– Не знаешь ли ты кого-нибудь, кто мог бы прочитать эту надпись?
– Милостивый господин и повелитель, – отвечал визирь, – у большой мечети живёт один человек по имени Селим Премудрый, который знает все языки. Пошлите за ним – может быть, он сумеет прочесть эти таинственные буквы.
Мудрого Селима сейчас же привели, и халиф сказал ему:
– Селим! Ты, говорят, очень учёный. Посмотри на эту бумагу и скажи, можешь ли ты прочитать то, что на ней написано. Если прочитаешь, я дам тебе новый халат, а если нет – тебе достанется двенадцать оплеух и двадцать пять ударов по пяткам за то, что тебя зря называют мудрым.
– Пусть исполнится твоя воля, господин, – отвечал Селим, низко кланяясь.
Он долго рассматривал таинственную надпись и вдруг закричал:
– Это латинский язык, о господин, или пусть меня повесят!
– Раз это латинский язык, скажи, что написано на этой бумаге, – приказал халиф, и Селим начал переводить: «О человек, нашедший эту бумагу, возблагодари Аллаха за его милость. Кто понюхает этот порошок и скажет «мутабор», превратится в какое хочет животное и будет понимать язык зверей и птиц. А когда он захочет снова стать человеком, пусть поклонится три раза на восток и скажет то же самое слово. Но пока будешь животным, берегись рассмеяться – иначе ты навсегда забудешь волшебное слово и до смерти останешься птицей или зверем».
Услышав это, халиф очень обрадовался. Он заставил Селима поклясться, что тот никому не откроет этой тайны, подарил ему роскошный халат и отпустил его. Потом он сказал своему визирю:
– Вот это называется хорошая покупка, Мансур! Я так доволен, что могу превратиться в животное и буду понимать язык зверей и птиц! Завтра рано утром приходи ко мне. Мы пойдём с тобой в поле, понюхаем волшебного порошка и послушаем, о чём говорят в воздухе, на воде, в лесу и в поле.
На другое утро, только успел халиф Хасид одеться и позавтракать, пришёл визирь. Халиф сунул за пояс коробочку с волшебным порошком и отправился с визирем в путь, не взяв с собой никого другого из свиты. Сначала они пошли в дворцовый сад, но напрасно искали там какое-нибудь живое существо, чтобы испробовать новую забаву. Тогда визирь предложил пойти подальше, на пруд, где он видел много аистов. Ему всегда было интересно смотреть на этих птиц, которые расхаживали с таким торжественным видом, всё время щёлкая клювами.
Халиф согласился, и они пошли к пруду. Там они увидели аиста, который важно гулял взад и вперёд, отыскивая лягушек, и время от времени что-то бормотал себе под нос. В воздухе они заметили другого аиста, медленно летевшего в их сторону.
– Готов прозакладывать мою бороду, – сказал визирь, – что эти двое длинноногих сейчас заведут интересный разговор. Что, если нам превратиться в аистов?
– Хорошо придумано! – воскликнул халиф. – Но только давай вспомним сначала, что надо сделать, чтобы снова стать людьми. Ах, вот! Три раза поклонимся на восток, скажем «мутабор», и опять я буду халиф, а ты – визирь. Только смотри – не смеяться, а то мы пропали.
Тут халиф увидел, что второй аист пролетел у них над головами и плавно опустился на землю. Халиф быстро выхватил из-за пояса коробочку, втянул в нос хорошую понюшку и передал коробочку визирю. Тот тоже понюхал порошок, и потом оба разом закричали:
– Мутабор!
И вдруг ноги у них сморщились, стали тоненькие и покраснели, Красивые жёлтые туфли халифа и Мансура превратились в пальцы с перепонками, руки – в крылья, шея вытянулась и стала очень длинной. Бороды у обоих исчезли, всё тело покрылось мягкими перьями.
Удивлённый халиф долго молчал и, наконец, сказал:
– У вас красивый клюв, господин визирь. Клянусь честью, я в жизни не видал ещё такого клюва!
– Покорно благодарю, – ответил визирь и согнул шею. – Осмелюсь сказать, что ваше величество, превратившись в аиста, сделались ещё красивее, чем были. Но не угодно ли вам пойти послушать, о чём говорят наши приятели, и узнать, действительно ли мы понимаем по-аистиному?
Тем временем второй аист почистил себе клювом ноги, оправил перья и подошёл к первой птице. Оба новых аиста поспешили подойти поближе и с большим удивлением услышали такой разговор:
– Доброе утро, дорогая Долгоножка! Ещё так рано, а вы уже на лугу.
– Да, благодарю вас, милая Чернохвостка! Я раздобыла себе маленький завтрак. Не угодно ли вам четверть улитки или лягушечью ножку?
– Спасибо, мне сегодня что-то совсем не хочется есть. Я пришла на луг по другим делам. У моего отца будут вечером гости, и мне придётся перед ними танцевать. Вот я и хочу немного поупражняться.
И молодая аистиха прошлась по лужайке, выделывая ногами затейливые фигуры.
Халиф и визирь с удивлением смотрели на неё. Когда аистиха встала в красивую позу и, поджав одну ногу, грациозно замахала крыльями, Хасид и Мансур не могли удержаться и расхохотались, широко раскрыв клювы.
Они смеялись громко и долго, пока из глаз у них не потекли слёзы. Халиф успокоился первый и закричал:
– Вот забавно! За такое зрелище не жалко никаких денег. Досадно, что эти глупые птицы испугались нашего смеха, – они бы, пожалуй, ещё и петь начали.
Тут визирь вдруг вспомнил, что смеяться-то им, пока они аисты, не позволяется. Он поспешил сказать об этом халифу, и тот воскликнул:
– Клянусь Меккой и Мединой, плохая это будет штука, если мне придётся на всю жизнь остаться аистом! Вспомни-ка это глупое слово, которое нам нельзя забывать. Мне оно не приходит в голову.
– Мы должны три раза поклониться на восток, – ответил визирь, – и сказать: «му… му… му…»
Они обернулись к востоку и поклонились так низко, что упёрлись клювами в землю. Но – о горе! – волшебное слово выскочило у них из памяти. Сколько ни кланялся халиф, сколько ни тянул визирь своё «му… му… му…», они не могли его вспомнить и как были, так и остались аистами.
Грустно бродили Хасид и Мансур по полям, не зная, что им теперь делать. Сбросить с себя перья они не могли, возвращаться в город, чтобы объявить о себе, тоже не стоило: ведь никто не поверит аисту, что он халиф. А если и поверят, разве жители Багдада согласятся иметь царём аиста?
Прошло несколько дней. Халиф и визирь кое-как питались дикими корешками, да и тех не могли как следует разжевать своими длинными клювами. Лягушки и улитки их не соблазняли – они боялись испортить себе желудок этими лакомствами.
В этом печальном положении у них было только одно удовольствие – летать. Они часто прилетали в Багдад, садились на крыши и смотрели, что делается в городе. В первые дни было заметно, что жители Багдада очень горюют и беспокоятся. Но дня через три-четыре наши аисты, сидя на крыше дворца, вдруг увидели пышное шествие. Послышались звуки барабанов и флейт. Какой-то человек в роскошном, ярко вышитом халате проехал по городской площади на прекрасном чистокровном коне, окружённый многочисленной свитой. Половина жителей Багдада бежала за ним следом с громкими криками:
– Да здравствует Мизра, наш повелитель!
Аисты на крыше дворца переглянулись, и халиф Хасид сказал:
– Понимаешь ты теперь, почему я заколдован, визирь? Этот Мизра – сын моего смертельного врага, злого волшебника Кашнура, который затаил на меня злобу. Но я ещё не потерял надежды спастись. Полетим со мной, мой верный товарищ, в священный город Медину – может быть, мы освободимся там от чар жестокого колдуна.
Они поднялись с крыши дворца и полетели в сторону Медины. Однако с летанием дело у них обстояло довольно плохо – халиф и визирь ещё мало упражнялись в этом искусстве.
Не прошло и двух часов, как визирь начал стонать и охать и, наконец, жалобно проговорил:
– С вашего разрешения, господин мой, я больше не могу. Вы летите слишком быстро. К тому же сейчас уже вечер, и нам следовало бы присмотреть себе место для ночлега.
Хасид послушался своего визиря. Взглянув вниз, он заметил старый, полуразрушенный дом. Оба аиста спустились на землю и решили укрыться в этом доме.
Когда-то это, наверное, был дворец. Среди развалин возвышались колонны, а в уцелевших от разрушения комнатах Хасид и Мансур увидели мягкие ковры и множество дорогой посуды.
Халиф и его спутник пошли по комнатам, чтобы найти удобное и сухое местечко. Вдруг Мансур остановился и сказал испуганным шёпотом:
– Здесь кто-то стонет и вздыхает, – я это ясно слышал.
Халиф тоже остановился и прислушался. До него донеслись какие-то жалобные звуки, больше похожие на женский плач, чем на крик животного. Не зная, что подумать, Хасид пошёл было навстречу этим звукам, но визирь вцепился ему клювом в крыло и начал умолять его быть осторожней.
Халиф, сделавшись аистом, не стал, однако, трусом. Он вырвался, оставив в клюве Мансура несколько перьев, и поспешно вошёл в какой-то тёмный проход. Скоро он увидел перед собой дверь, которая была не заперта, а только притворена. За дверью кто-то жалобно стонал и охал. Халиф толкнул дверь клювом и остановился, удивлённый: в полуразвалившейся комнате с маленьким решётчатым окошком он увидел большую сову. Сова сидела на полу и горько плакала. Из её круглых глаз катились крупные слёзы величиной с горошину.
Увидев Хасида и Мансура, который тоже в конце концов последовал за халифом, сова радостно вскрикнула. Она вытерла слёзы своим коричневым крылом и вдруг сказала по-арабски, чисто и правильно:
– Добро пожаловать, аисты! Видно, я скоро буду спасена. Ведь мне предсказали, что аисты принесут мне счастье.
Опомнившись, наконец, от удивления, халиф низко склонил свою длинную шею, выгнул ноги как можно красивее и сказал:
– Сова! Если я правильно тебя понимаю, мы с тобой товарищи по несчастью. Но напрасно ты надеешься, что мы тебя спасём. Послушай нашу историю, и ты сама убедишься в этом.
– Рассказывай скорей! – попросила сова, и халиф рассказал ей то, что мы уже знаем.
Когда он окончил свой рассказ, сова поблагодарила его и сказала:
– Выслушай и ты мою повесть – я так же несчастна, как вы. Меня зовут Луза. Мой отец – царь Индии, и я у него единственная дочь. Волшебник Кашнур, который вас заколдовал, сделал то же самое и со мною. Однажды он пришёл к моему отцу и попросил его выдать меня замуж за его сына Мизру. Мой отец рассердился и выгнал его. Тогда злой Кашнур переоделся рабом и пробрался во дворец. Когда я гуляла в саду, он принёс мне напиться, и едва я выпила его питьё, как превратилась в безобразную сову. От испуга я потеряла сознание. Кашнур принёс меня в эту комнату и закричал мне в ухо страшным голосом:
– Ты останешься здесь и будешь всех пугать своим видом, пока не умрёшь или пока кто-нибудь не захочет взять тебя в жёны в таком ужасном образе. Так я отомщу тебе и накажу твоего отца за его гордость.
И вот уже много месяцев я живу здесь, совсем одна. Я всем противна, и даже звери меня пугаются. Я не вижу ни солнца, ни цветов, потому что днём мои глаза слепы, и только ночью, когда всходит луна, они становятся зрячими.
Выслушав историю совы, халиф глубоко задумался.
– Мне кажется, – сказал он, – что мы с тобой пострадали по одной и той же таинственной причине. Но как мне разгадать эту загадку?
– Я думаю, что ты прав, – ответила сова. – Когда я была совсем маленькая, одна мудрая женщина предсказала, что аист принесёт мне счастье. Я, кажется, знаю, как мы могли бы спастись.
– Говори скорее, что ты придумала! – воскликнул обрадованный халиф.
– Волшебник, который заколдовал нас, раз в месяц приходит в этот дом, – ответила Луза. – Недалеко от моей комнаты есть зала. В этой зале Кашнур пирует со своими приятелями, когда он бывает здесь. Я часто слышала, как они там кричат, похваляясь друг перед другом своими проделками. Может быть, когда колдун придёт в следующий раз, он произнесёт волшебное слово, которое вы забыли.
– Когда же он придёт и где эта зала, дорогая сова? – нетерпеливо закричал халиф.
Сова немного помолчала и, наконец, проговорила тихим голосом:
– Не сердитесь на меня, но я могу сказать вам это только с одним условием.
– С каким, с каким? – закричали халиф и визирь. – Говори, мы на всё согласны.
– Я бы тоже хотела спастись, а это возможно, если кто-нибудь из вас на мне женится, – ответила сова.
Услышав это, оба аиста смутились. Халиф подмигнул визирю: «Выйдем на минутку» – и, когда оба вышли за дверь, спросил:
– Ну, каково твоё мнение, визирь? Это, конечно, глупое предложение, но, я думаю, ты можешь его принять.
– А что скажет моя жена? – возразил визирь. – Она мне глаза выцарапает. Я старик, а вот вы, ваше величество, человек молодой и неженатый. Женитесь-ка на этой прекрасной царевне.
– Откуда ты знаешь, что она красивая? – сказал халиф. – А вдруг это безобразная старуха? Нет, уж если кому на ней жениться, так это тебе.
Долго уговаривал халиф своего визиря. Но тот заявил, что лучше навек останется аистом, чем возьмёт в жёны сову. Тогда халиф решил сам выполнить её условие.
Узнав об этом, царевна Луза очень обрадовалась и сказала:
– Теперь я могу открыть вам, что вы пришли сюда как раз вовремя. Колдуны, наверное, собрались сейчас в зале. Идёмте, я покажу вам, где они.
Все трое вышли из комнаты, и сова повела их за собой. Скоро они увидели луч света, который становился всё ярче и ярче. Сова привела халифа и визиря к большому пролому в стене и сказала:
– Смотрите, но только стойте тихо, чтобы вас не услышали.
Халиф и визирь увидели большую залу с высокими колоннами, где было светло как днём от множества золотых и серебряных светильников. Посреди залы стоял огромный стол, уставленный кушаньями. На диване вокруг стола сидели восемь колдунов. В одном из них халиф узнал торговца, который продал ему волшебный порошок. Колдун, сидевший рядом с торговцем, обернулся к нему и сказал, хлопая его по плечу:
– Ну-ка, расскажи, что ты сделал хорошего с тех пор, как мы последний раз здесь пировали.
– Я превратил багдадского халифа и его визиря в аистов, – со смехом сказал торговец. – Послушайте, я вам расскажу, как это было.
Выслушав рассказ торговца, колдуны в один голос закричали:
– Вот это действительно смешная проделка! А какое слово они должны были сказать, чтобы снова превратиться в людей?
– Очень трудное латинское слово – «мутабор», – ответил торговец.
Когда аисты услышали это слово, они заплясали от радости. Со всех ног бросились они назад, так что бедная сова еле поспевала за ними. Выйдя из дома, халиф низко поклонился сове и сказал:
– О, царевна, только тебе одной мы обязаны своим спасением. Прошу тебя, выйди за меня замуж, чтобы я мог тебя отблагодарить за всё, что ты для нас сделала.
Потом оба аиста повернулись головами к солнцу, которое только что начало всходить, склонили свои длинные шеи и во весь голос крикнули:
– Мутабор!
И сейчас же их перья упали на землю, крылья и клювы исчезли, и Хасид и Мансур снова стали людьми.
Плача от радости, халиф и визирь бросились друг другу в объятия. Но как же они были удивлены, когда, успокоившись немного, обернулись, чтобы ещё раз поблагодарить сову, и увидели перед собой красивую девушку, одетую в роскошное платье.
Халиф очень обрадовался, что у него будет такая молодая и прекрасная жена, и воскликнул:
– Теперь я самый счастливый человек на свете!
Все трое сейчас же отправились в Багдад. Увидев халифа Хасида, его приближённые очень обрадовались. Все уже думали, что он умер и никогда не вернётся.
Злого Кашнура и его сына, обманщика Мизру, халиф велел схватить и связать. Колдуна он приказал повесить в той самой комнате, где жила сова, а Мизре предложил на выбор – либо понюхать порошку из волшебной коробочки, которая всё ещё лежала у халифа за пазухой, либо умереть.
Мизра решил, что понюхать всё-таки лучше. Визирь поднёс ему коробочку, Мизра втянул в нос хорошую понюшку и сейчас же превратился в аиста.
Халиф посадил его в большую клетку, а клетку приказал вынести в сад.
И халиф Хасид со своей женой и визирь Мансур весело и счастливо зажили во дворце. Визирь каждый день после обеда приходил к халифу, и Хасид всегда был ему очень рад. Когда халиф был в хорошем настроении, он любил подразнить визиря и показывал, как Мансур выглядел, будучи аистом. Халиф важно расхаживал по комнате не сгибая ног, бормотал себе под нос, махал руками, как крыльями, и изображал, как визирь кланялся и кричал: «му… му… му…»
Жена халифа и его дети очень любили эти представления и весело потешались над визирем.
А если халиф уж слишком долго мычал и кланялся, визирь шутливо грозил рассказать его жене, что он говорил про неё, когда она была совой. И Хасид сейчас же переставал дразнить своего визиря.
В городе Никее, на моей родине, жил человек, которого звали Маленький Мук. Хотя я был тогда мальчиком, я очень хорошо его помню, тем более что мой отец как-то задал мне из-за него здоровую трёпку. В то время Маленький Мук был уже стариком, но рост имел крошечный. Вид у него был довольно смешной: на маленьком, тощем тельце торчала огромная голова, гораздо больше, чем у других людей.
Маленький Мук жил в большом старом доме совсем один. Даже обед он себе сам стряпал. Каждый полдень над его домом появлялся густой дым; не будь этого, соседи не знали бы, жив карлик или умер. Маленький Мук выходил на улицу только раз в месяц – каждое первое число. Но по вечерам люди часто видели, как Маленький Мук гуляет по плоской крыше своего дома. Снизу казалось, будто одна огромная голова движется взад и вперёд по крыше.
Я и мои товарищи были злые мальчишки и любили дразнить прохожих. Когда Маленький Мук выходил из дому, для нас был настоящий праздник. В этот день мы толпой собирались перед его домом и ждали, пока он выйдет. Вот осторожно раскрывалась дверь. Из неё высовывалась большая голова в огромной чалме. За головой следовало всё тело в старом, полинялом халате и просторных шароварах. У широкого пояса болтался кинжал, такой длинный, что трудно было сказать – кинжал ли прицеплен к Муку или Мук прицеплен к кинжалу.
Когда Мук наконец выходил на улицу, мы приветствовали его радостными криками и плясали вокруг него точно шальные. Мук с важностью кивал нам головой и медленно шёл по улице, шлёпая туфлями. Туфли у него были прямо огромные – таких никто никогда раньше не видал. А мы, мальчишки, бежали за ним и кричали: «Маленький Мук! Маленький Мук!» Мы даже сочинили про него такую песенку:
– Крошка Мук, крошка Мук,
Оглянись скорей вокруг,
Оглянись скорей вокруг
И поймай нас, крошка Мук!
Мы часто потешались над бедным карликом, и приходится сознаться, хоть мне и стыдно, что я больше всех обижал его. Я всегда норовил схватить Мука за полу халата, а раз даже нарочно наступил ему на туфлю так, что бедняга упал. Это показалось мне очень смешно, но у меня сразу пропала охота смеяться, когда я увидел, что Маленький Мук, с трудом поднявшись, пошёл прямо к дому моего отца. Он долго не выходил оттуда. Я спрятался за дверь и с нетерпением ожидал, что будет дальше.
Наконец дверь открылась, и карлик вышел. Отец проводил его до порога, почтительно поддерживая под руку, и низко поклонился ему на прощание. Я чувствовал себя не очень-то приятно и долго не решался вернуться домой. Наконец голод пересилил мой страх, и я робко проскользнул в дверь, не смея поднять голову.
– Ты, я слышал, обижаешь Маленького Мука, – строго сказал мне отец. – Я расскажу тебе его приключения, и ты, наверно, больше не станешь смеяться над бедным карликом. Но сначала ты получишь то, что тебе полагается.
А полагалась мне за такие дела хорошая порка. Отсчитав шлепков сколько следует, отец сказал:
– Теперь слушай внимательно.
И он рассказал мне историю Маленького Мука.
Отец Мука (на самом деле его звали не Мук, а Мукра) жил в Никее и был человек почтенный, но небогатый. Так же как Мук, он всегда сидел дома и редко выходил на улицу. Он очень не любил Мука за то, что тот был карлик, и ничему не учил его.
– Ты уже давно сносил свои детские башмачки, – говорил он карлику, – а всё только шалишь и бездельничаешь.
Как-то раз отец Мука упал на улице и сильно ушибся. После этого он заболел и вскоре умер. Маленький Мук остался один, без гроша. Родственники отца выгнали Мука из дому и сказали:
– Иди по свету, может, и найдёшь своё счастье.
Мук выпросил себе только старые штаны и куртку – всё, что осталось после отца. Отец у него был высокий и толстый, но карлик недолго думая укоротил и куртку и штаны и надел их. Правда, они были слишком широки, но с этим уж карлик ничего не мог поделать. Он обмотал голову вместо чалмы полотенцем, прицепил к поясу кинжал, взял в руку палку и пошёл куда глаза глядят.
Скоро он вышел из города и целых два дня шёл по большой дороге. Он очень устал и проголодался. Еды у него с собой не было, и он жевал коренья, которые росли в поле. А ночевать ему приходилось прямо на голой земле.
На третий день утром он увидел с вершины холма большой красивый город, украшенный флагами и знамёнами. Маленький Мук собрал последние силы и пошёл к этому городу.
«Может быть, я наконец найду там своё счастье», – говорил он себе.
Хотя казалось, что город совсем близко, Муку пришлось идти до него целое утро. Только в полдень он наконец достиг городских ворот. Город был весь застроен красивыми домами. Широкие улицы были полны народа. Маленькому Муку очень хотелось есть, но никто не открыл перед ним двери и не пригласил его зайти и отдохнуть.
Карлик уныло брёл по улицам, еле волоча ноги. Он проходил мимо одного высокого красивого дома, и вдруг в этом доме распахнулось окно и какая-то старуха, высунувшись, закричала:
– Сюда, сюда –
Готова еда!
Столик накрыт,
Чтоб каждый был сыт.
Соседи, сюда –
Готова еда!
И сейчас же двери дома открылись, и туда стали входить собаки и кошки – много-много кошек и собак. Мук подумал, подумал и тоже вошёл. Как раз перед ним вошли двое котят, и он решил не отставать от них – котята-то уж наверно знали, где кухня.
Мук поднялся наверх по лестнице и увидел ту старуху, которая кричала из окна.
– Что тебе нужно? – сердито спросила старуха.
– Ты звала обедать, – сказал Мук, – а я очень голоден. Вот я и пришёл.
Старуха громко рассмеялась и сказала:
– Откуда ты взялся, парень? Все в городе знают, что я варю обед только для моих милых кошек. А чтобы им не было скучно, я приглашаю к ним соседей.
– Накорми уж и меня заодно, – попросил Мук.
Он рассказал старухе, как ему пришлось туго, когда умер его отец, и старуха пожалела его. Она досыта накормила карлика и, когда Маленький Мук наелся и отдохнул, сказала ему:
– Знаешь что, Мук? Оставайся-ка ты у меня служить. Работа у меня лёгкая, и жить тебе будет хорошо.
Муку понравился кошачий обед, и он согласился. У госпожи Ахавзи (так звали старуху) было два кота и четыре кошки. Каждое утро Мук расчёсывал им шёрстку и натирал её драгоценными мазями. За обедом он подавал им еду, а вечером укладывал их спать на мягкой перине и укрывал бархатным одеялом.
Кроме кошек в доме жили ещё четыре собаки. За ними карлику тоже приходилось смотреть, но с собаками возни было меньше, чем с кошками. Кошек госпожа Ахавзи любила, точно родных детей.
Маленькому Муку было у старухи так же скучно, как у отца: кроме кошек и собак, он никого не видел.
Сначала карлику всё-таки жилось неплохо. Работы не было почти никакой, а кормили его сытно, и старуха была им очень довольна. Но потом кошки что-то избаловались. Только старуха за дверь – они сейчас же давай носиться по комнатам как бешеные. Все вещи разбросают да ещё посуду дорогую перебьют. Но стоило им услышать шаги Ахавзи на лестнице, они мигом прыг на перину, свернутся калачиком, подожмут хвосты и лежат как ни в чём не бывало. А старуха видит, что в комнате разгром, и ну ругать Маленького Мука. Пусть сколько хочет оправдывается – она больше верит своим кошкам, чем слуге. По кошкам сразу видно, что они ни в чём не виноваты.
Бедный Мук очень горевал и наконец решил уйти от старухи. Госпожа Ахавзи обещала платить ему жалованье, да всё не платила.
«Вот получу с неё жалованье, – думал Маленький Мук, – сразу уйду. Если бы я знал, где у неё спрятаны деньги, давно бы сам взял, сколько мне следует».
В доме старухи была маленькая комнатка, которая всегда стояла запертой. Муку было очень любопытно, что такое в ней спрятано. И вдруг ему пришло на ум, что в этой комнате, может быть, лежат старухины деньги. Ему ещё больше захотелось войти туда.
Как-то раз утром, когда Ахавзи ушла из дому, к Муку подбежала одна из собачонок и схватила его за полу (старуха очень не любила эту собачонку, а Мук, напротив, часто гладил и ласкал её). Собачонка тихо визжала и тянула карлика за собой. Она привела его в спальню старухи и остановилась перед маленькой дверью, которую Мук никогда раньше не замечал.
Собака толкнула дверь и вошла в какую-то комнатку; Мук пошёл за ней и застыл на месте от удивления: он оказался в той самой комнате, куда ему так давно хотелось попасть.
Вся комната была полна старых платьев и диковинной старинной посуды. Муку особенно понравился один кувшин – хрустальный, с золотым рисунком. Он взял его в руки и начал рассматривать, и вдруг крышка кувшина – Мук и не заметил, что кувшин был с крышкой, – упала на пол и разбилась.
Бедный Мук не на шутку испугался. Теперь уж рассуждать не приходилось – надо было бежать: когда старуха вернётся и увидит, что он разбил крышку, она изобьёт его до полусмерти.
Мук в последний раз оглядел комнату, и вдруг он увидел в углу туфли. Они были очень большие и некрасивые, но его собственные башмаки совсем развалились. Муку даже понравилось, что туфли такие большие, – когда он их наденет, все увидят, что он уже не ребёнок.
Он быстро скинул башмаки с ног и надел туфли. Рядом с туфлями стояла тоненькая тросточка с львиной головой.
«Эта тросточка всё равно стоит здесь без дела, – подумал Мук. – Возьму уж и тросточку кстати».
Он захватил тросточку и бегом побежал к себе в комнату. В одну минуту он надел плащ и чалму, прицепил кинжал и помчался вниз по лестнице, торопясь уйти до возвращения старухи.
Выйдя из дома, он пустился бежать и мчался без оглядки, пока не выбежал из города в поле. Тут карлик решил немного отдохнуть. И вдруг он почувствовал, что не может остановиться. Ноги у него бежали сами и тащили его, как он ни старался их задержать. Он и падать пробовал, и поворачиваться – ничего не помогало. Наконец он понял, что всё дело в его новых туфлях. Это они толкали его вперёд и не давали остановиться.
Мук совсем выбился из сил и не знал, что ему делать. В отчаянии он взмахнул руками и закричал, как кричат извозчики:
– Тпру! Тпру! Стой!
И вдруг туфли сразу остановились, и бедный карлик со всего маха упал на землю.
Он до того устал, что сразу заснул. И приснился ему удивительный сон. Он увидел во сне, что маленькая собачка, которая привела его в потайную комнату, подошла к нему и сказала:
«Милый Мук, ты ещё не знаешь, какие у тебя чудесные туфли. Стоит тебе три раза повернуться на каблуке, и они перенесут тебя, куда ты захочешь. А тросточка поможет тебе искать клады. Там, где зарыто золото, она стукнет о землю три раза, а там, где зарыто серебро, она стукнет два раза».
Когда Мук проснулся, он сразу захотел проверить, правду ли сказала маленькая собачонка. Он поднял левую ногу и попробовал повернуться на правом каблуке, но упал и больно ударился носом о землю. Он попытался ещё и ещё раз и наконец научился вертеться на одном каблуке и не падать. Тогда он потуже затянул пояс, быстро перевернулся три раза на одной ноге и сказал туфлям:
– Перенесите меня в соседний город.
И вдруг туфли подняли его на воздух и быстро, как ветер, побежали по облакам. Не успел Маленький Мук опомниться, как очутился в городе, на базаре.
Он присел на завалинке около какой-то лавки и стал думать, как бы ему раздобыть хоть немного денег. У него, правда, была волшебная тросточка, но как узнать, в каком месте спрятано золото или серебро, чтобы пойти и найти его? На худой конец, он мог бы показываться за деньги, но для этого он слишком горд.
И вдруг Маленький Мук вспомнил, что он умеет теперь быстро бегать.
«Может быть, мои туфли принесут мне доход, – подумал он. – Попробую-ка я наняться к королю в скороходы».
Он спросил хозяина лавки, как пройти во дворец, и через каких-нибудь пять минут уже подходил к дворцовым воротам. Привратник спросил его, что ему нужно, и, узнав, что карлик хочет поступить к королю на службу, повёл его к начальнику рабов. Мук низко поклонился начальнику и сказал ему:
– Господин начальник, я умею бегать быстрее всякого скорохода. Возьмите меня к королю в гонцы.
Начальник презрительно посмотрел на карлика и сказал с громким смехом:
– У тебя ножки тоненькие, как палочки, а ты хочешь поступить в скороходы! Убирайся подобру-поздорову. Я не для того поставлен начальником рабов, чтобы всякий урод надо мной потешался!
– Господин начальник, – сказал Маленький Мук, – я не смеюсь над вами. Давайте спорить, что я обгоню вашего самого лучшего скорохода.
Начальник рабов расхохотался ещё громче прежнего. Карлик показался ему до того забавным, что он решил не прогонять его и рассказать о нём королю.
– Ну ладно, – сказал он, – так уж и быть, я испытаю тебя. Ступай на кухню и готовься к состязанию. Тебя там накормят и напоят.
Потом начальник рабов отправился к королю и рассказал ему про диковинного карлика. Король захотел повеселиться. Он похвалил начальника рабов за то, что тот не отпустил Маленького Мука, и приказал ему устроить состязание вечером на большом лугу.
Принцы и принцессы услышали, какое будет вечером интересное зрелище, и рассказали своим слугам, а те разнесли эту новость по всему дворцу. И вечером все, у кого только были ноги, пришли на луг посмотреть, как будет бегать этот хвастун карлик.
Когда король с королевой сели на свои места, Маленький Мук вышел на середину луга и отвесил низкий поклон. Со всех сторон раздался громкий хохот. Уж очень этот карлик был смешон в своих широких шароварах и длинных-предлинных туфлях. Но Маленький Мук нисколько не смутился. Он с гордым видом опёрся на свою тросточку, подбоченился и спокойно ждал скорохода.
Вот наконец появился и скороход. Начальник рабов выбрал самого быстрого из королевских бегунов. Ведь Маленький Мук сам захотел этого.
Скороход презрительно посмотрел на Мука и стал с ним рядом, ожидая знака начинать состязание.
– Раз, два, три! – крикнула принцесса Амарза, старшая дочь короля, и взмахнула платком.
Оба бегуна сорвались с места и помчались как стрела. Сначала скороход немножко обогнал карлика, но вскоре Мук настиг его и опередил. Он уже давно стоял у цели и обмахивался концом своей чалмы, а королевский скороход всё ещё был далеко. Наконец и он добежал до конца и как мёртвый повалился на землю. Король и королева захлопали в ладоши, и все придворные в один голос закричали:
– Да здравствует победитель – Маленький Мук!
Маленького Мука подвели к королю. Карлик низко поклонился ему и сказал:
– О могущественный король! Я сейчас показал тебе только часть моего искусства! Возьми меня к себе на службу.
– Хорошо, – сказал король. – Я назначаю тебя моим личным скороходом. Ты всегда будешь находиться при мне и исполнять мои поручения.
Маленький Мук очень обрадовался – наконец-то он нашёл своё счастье! Теперь он может жить безбедно и спокойно.
Король высоко ценил Мука и постоянно оказывал ему милости. Он посылал карлика с самыми важными поручениями, и никто лучше Мука не умел их исполнять. Но остальные королевские слуги были недовольны. Им очень не нравилось, что ближе всех к королю стал какой-то карлик, который только и умеет, что бегать. Они то и дело сплетничали на него королю, но король не хотел их слушать. Он всё больше и больше доверял Муку и вскоре назначил его главным скороходом.
Маленького Мука очень огорчало, что придворные ему так завидуют. Он долго старался что-нибудь придумать, чтобы они его полюбили. И наконец он вспомнил про свою тросточку.
«Если мне удастся найти клад, – раздумывал он, – эти гордые господа, наверно, перестанут меня ненавидеть. Говорят, что старый король, отец теперешнего, зарыл в своём саду большие богатства, когда к его городу подступили враги. Он, кажется, так и умер, никому не сказав, где закопаны его сокровища».
Маленький Мук целыми днями ходил по саду с тросточкой в руках и искал золото старого короля.
Как-то раз он гулял в отдалённом углу сада, и вдруг тросточка у него в руках задрожала и три раза ударила о землю. Маленький Мук весь затрясся от волнения. Он побежал к садовнику и выпросил у него большой заступ, а потом вернулся во дворец и стал ждать, когда стемнеет. Как только наступил вечер, карлик отправился в сад и начал копать в том месте, где стукнула палочка.
Долго трудился Маленький Мук, и наконец его заступ ударился обо что-то твёрдое. Карлик наклонился над ямой и нащупал руками в земле какую-то железную крышку. Он поднял эту крышку и обомлел: в яме стоял большой горшок, доверху наполненный золотыми монетами.
Маленький Мук хотел вытащить горшок из ямы, но не мог: не хватило сил. Тогда он напихал в карманы и за пояс как можно больше золотых и потихоньку вернулся во дворец. Он спрятал деньги у себя в постели под периной и лёг спать довольный и радостный.
На другое утро Маленький Мук проснулся и подумал: «Теперь всё переменится и мои враги будут меня любить».
Он принялся раздавать своё золото направо и налево, но придворные стали только ещё больше ему завидовать.
Ахмед, начальник рабов, говорил:
– Он выпросил деньги у короля.
А казначей Архаз, который уже давно тайком запускал руку в королевскую сокровищницу, кричал на весь дворец:
– Карлик украл золото из королевской казны!
Чтобы наверняка узнать, откуда у Мука взялись деньги, его враги сговорились между собой и придумали такой план.
У короля был один любимый слуга, Корхуз. Он всегда подавал королю кушанья и наливал вино в его кубок. И вот как-то раз этот Корхуз пришёл к королю грустный и печальный. Король сразу заметил это и спросил:
– Что с тобой сегодня, Корхуз? Почему ты такой грустный?
– Я грустный потому, что король лишил меня своей милости, – ответил Корхуз.
– Что ты болтаешь, мой добрый Корхуз! – сказал король. – С каких это пор я лишил тебя своей милости?
– С тех пор, ваше величество, как к вам поступил ваш главный скороход, – ответил Корхуз. – Вы осыпаете его золотом, а нам, вашим верным слугам, не даёте ничего.
И он рассказал королю, что у Маленького Мука появилось откуда-то много золота и что карлик без счёту раздаёт деньги всем придворным. Король очень удивился и велел позвать к себе Архаза – своего казначея и Ахмеда – начальника рабов. Те подтвердили, что Корхуз говорит правду. Тогда король приказал своим сыщикам узнать, откуда карлик достаёт деньги.
На беду, у Маленького Мука как раз в этот день вышло всё золото, и он решил сходить в свою сокровищницу. Он взял заступ и отправился в сад. Сыщики пошли за ним, Корхуз и Архаз – тоже. Когда Маленький Мук наложил полный халат золота и хотел идти обратно, они схватили его и повели к королю.
А король не любил, когда его будили среди ночи. Он встретил своего главного скорохода злой и недовольный и спросил сыщиков:
– Где вы накрыли этого бесчестного карлика?
– Ваше величество, – сказал Архаз, – мы поймали его как раз в ту минуту, когда он зарывал это золото в землю.
– Правду ли они говорят? – спросил король карлика. – Откуда у тебя столько денег?
– Милостивый король, – простодушно ответил карлик, – я ни в чём не виноват. Когда ваши люди меня схватили и связали мне руки, я не зарывал это золото в яму, а, напротив, вынимал его оттуда.
Король решил, что Маленький Мук лжёт, и страшно рассердился.
– Несчастный! – закричал он. – Ты сначала меня обокрал, а теперь хочешь обмануть такой глупой ложью! Казначей! Правда ли, что здесь как раз столько золота, сколько не хватает в моей казне?
– В вашей казне, милостивый король, не хватает гораздо больше, – ответил казначей. – Могу поклясться, что это золото украдено из королевской сокровищницы.
– Заковать карлика в железные цепи и посадить его в башню! – закричал король. – А ты, казначей, пойди в сад, возьми всё золото, которое найдёшь в яме, и положи его обратно в казну.
Казначей исполнил приказание короля и принёс горшок с золотом в сокровищницу. Он принялся считать блестящие монетки и пересыпать их в мешки. На дне горшка казначей увидел бумажку, на которой было написано:
ВРАГИ НАПАЛИ НА МОЮ СТРАНУ Я ЗАКОПАЛ В ЭТОМ МЕСТЕ ЧАСТЬ МОИХ СОКРОВИЩ ПУСТЬ ЗНАЕТ ВСЯКИЙ КТО НАЙДЁТ ЭТО ЗОЛОТО ЧТО ЕСЛИ ОН СЕЙЧАС ЖЕ НЕ ОТДАСТ ЕГО МОЕМУ СЫНУ ОН ЛИШИТСЯ МИЛОСТИ СВОЕГО КОРОЛЯ
Хитрый казначей разорвал бумажку и решил никому не говорить про неё.
А Маленький Мук сидел в высокой дворцовой башне и думал, как ему спастись. Он знал, что за кражу королевских денег его должны казнить, но ему всё-таки не хотелось рассказывать королю про волшебную трость: ведь король сейчас же её отнимет, а с нею вместе, пожалуй, и туфли. Туфли всё ещё были у карлика на ногах, но от них не было никакого проку – Маленький Мук был прикован к стене короткой железной цепью и никак не мог повернуться на каблуке.
Утром в башню пришёл палачи приказал карлику готовиться к казни. Маленький Мук понял, что надо открыть королю свою тайну. Ведь всё-таки лучше жить без волшебной палочки и даже без туфель-скороходов, чем умереть на плахе.
Он попросил короля выслушать его наедине и всё ему рассказал. Король сначала не поверил и решил, что карлик всё это выдумал.
– Ваше величество, – сказал тогда Маленький Мук, – обещайте мне пощаду, и я вам докажу, что говорю правду.
Король велел потихоньку закопать в своём саду несколько золотых монет и приказал Муку найти их. Карлику не пришлось долго искать. Как только он дошёл до того места, где было закопано золото, палочка три раза ударила о землю. Король понял, что казначей сказал ему неправду, и велел его казнить вместо Мука. А карлика он позвал к себе и сказал:
– Я обещал не убивать тебя и сдержу своё слово. Но ты, наверно, открыл мне не все твои тайны. Ты будешь сидеть в башне до тех пор, пока не скажешь мне, отчего ты так быстро бегаешь.
Бедному карлику очень не хотелось возвращаться в тёмную, холодную башню. Он рассказал королю про свои чудесные туфли, но самого главного – как их остановить – не сказал. Король решил сам испытать эти туфли. Он надел их, вышел в сад и как бешеный помчался по дорожке. Скоро он захотел остановиться, но не тут-то было. Напрасно он хватался за кусты и деревья – туфли всё тащили и тащили его вперёд. А карлик стоял и посмеивался. Ему было очень приятно хоть немного отомстить этому жестокому королю. Наконец король выбился из сил и упал на землю.
Опомнившись немного, он вне себя от ярости набросился на карлика.
– Так вот как ты обращаешься со своим королём! – закричал он. – Я обещал тебе жизнь и свободу, но если ты через двенадцать часов ещё будешь на моей земле, я тебя поймаю, и тогда уж не рассчитывай на пощаду. А туфли и тросточку я возьму себе.
Бедному карлику ничего не оставалось, как поскорей убраться из дворца. Печально плёлся он по городу, горько проклиная свою судьбу.
Страна этого короля была не очень большая, так что уже через восемь часов карлик дошёл до границы. Ему захотелось отдохнуть. Он свернул с дороги и вошёл в лес. Там он отыскал хорошее местечко около пруда, под густыми деревьями, лёг на траву и заснул.
Когда он проснулся, то почувствовал, что голоден. Над его головой, на деревьях, висели винные ягоды – спелые и сочные. Карлик взобрался на дерево, сорвал несколько ягод и с удовольствием съел их. Потом ему захотелось пить. Он подошёл к пруду, наклонился над водой и весь похолодел: из воды на него смотрела огромная голова с ослиными ушами и длинным-предлинным носом.
Маленький Мук в ужасе схватился за уши. Они и вправду были длинные, как у осла.
– Так мне и надо! – закричал бедный Мук. – У меня было в руках счастье, а я, как осёл, погубил его.
Он долго ходил под деревьями, всё время ощупывая свои уши, и наконец опять проголодался. Пришлось снова приняться за винные ягоды. Ведь больше есть было нечего.
Наевшись досыта, Маленький Мук поднёс руки к голове и радостно вскрикнул: вместо длинных ушей у него опять были его собственные уши. Он сейчас же побежал к пруду и посмотрелся в воду. Нос у него тоже стал такой же, как прежде.
«Как же это могло случиться?» – подумал карлик. И вдруг он сразу всё понял: первое дерево, с которого он поел ягоды, наградило его ослиными ушами, а от ягод второго они исчезли.
Маленький Мук нарвал с обоих деревьев столько ягод, сколько мог унести, и пошёл обратно в страну жестокого короля. В ту пору была весна, и ягоды считались редкостью.
Вернувшись в тот город, где жил король, Маленький Мук переоделся, чтобы никто его не мог узнать, наполнил целую корзину ягодами с первого дерева и пошёл к королевскому дворцу. Дело было утром, и перед воротами дворца сидело много торговок со всякими припасами. Мук также уселся рядом с ними. Вскоре из дворца вышел главный повар и принялся обходить торговок и осматривать их товар. Дойдя до Маленького Мука, повар увидел винные ягоды и очень обрадовался.
– Ага, – сказал он, – вот подходящее лакомство для короля! Сколько ты хочешь за всю корзину?
Маленький Мук не стал дорожиться, и главный повар взял корзину с ягодами и ушёл. Только он успел уложить ягоды на блюдо, как король потребовал завтрак. Когда на стол подали хрустальное блюдо, полное спелых ягод, все, сидящие за столом, в один голос воскликнули: «Ах!»
Король сам взялся делить ягоды. Принцы и принцессы получили по две штуки, придворным досталось по одной, а остальные король приберёг для себя – он был очень жадный и любил сладкое. Король положил ягоды на тарелку и с удовольствием принялся их есть.
– Отец, отец, – вдруг закричала принцесса Амарза, – что сделалось с твоими ушами?
Король потрогал свои уши и вскрикнул от ужаса. Уши у него стали длинные, как у осла. Нос тоже вытянулся до самого подбородка. Принцы, принцессы и придворные были немногим лучше на вид.
– Доктора, доктора скорей! – закричал король.
Сейчас же послали за докторами. Их пришла целая толпа. Они прописывали королю разные лекарства, но лекарства не помогали.
Дня через два Маленький Мук решил, что пришло время действовать. На деньги, полученные за винные ягоды, он купил себе большой чёрный плащ и высокий остроконечный колпак. Чтобы его совсем не могли узнать, он привязал себе длинную белую бороду. Захватив с собой корзину ягод со второго дерева, карлик пришёл во дворец и сказал, что может вылечить короля. Сначала ему никто не поверил. Тогда Мук предложил одному принцу попробовать его лечение. Принц съел несколько ягод, и длинный нос и ослиные уши у него пропали. Тут уж придворные толпой бросились к чудесному доктору. Но король опередил всех. Он молча взял карлика за руку, привёл его в свою сокровищницу и сказал:
– Вот перед тобой все мои богатства. Бери что хочешь, только вылечи меня от этой ужасной болезни.
Маленький Мук сейчас же заметил в углу комнаты свою волшебную тросточку и туфли-скороходы. Он принялся ходить взад и вперёд, словно разглядывая королевские богатства, и незаметно подошёл к туфлям. Мигом надел он их на ноги, схватил тросточку и сорвал с подбородка бороду. Король чуть не упал от удивления, увидев знакомое лицо своего главного скорохода.
– Злой король! – закричал Маленький Мук. – Так-то ты отплатил мне за мою верную службу? Оставайся же на всю жизнь длинноухим уродом и вспоминай Маленького Мука!
Он быстро повернулся три раза на каблуке и, прежде чем король успел сказать слово, был уже далеко…
С тех пор Маленький Мук живёт в нашем городе. Ты видишь, как много он испытал. Его нужно уважать, хоть с виду он и смешной.
Вот какую историю рассказал мне мой отец. Я передал все это другим мальчишкам, и ни один из нас никогда больше не смеялся над карликом. Напротив, мы его очень уважали и так низко кланялись ему на улице, словно он был начальник города или главный судья.
В одном большом германском городе жил когда-то сапожник Фридрих со своей женой Ханной. Весь день он сидел у окна и клал заплатки на башмаки и туфли. Он и новые башмаки брался шить, если кто заказывал, но тогда ему приходилось сначала покупать кожу. Запасти товар заранее он не мог – денег не было.
А Ханна продавала на рынке плоды и овощи со своего маленького огорода. Она была женщина опрятная, умела красиво разложить товар, и у неё всегда было много покупателей.
У Ханны и Фридриха был сын Якоб – стройный, красивый мальчик, довольно высокий для своих двенадцати лет. Обыкновенно он сидел возле матери на базаре. Когда какой-нибудь повар или кухарка покупали у Ханны сразу много овощей, Якоб помогал им донести покупку до дому и редко возвращался назад с пустыми руками.
Покупатели Ханны любили хорошенького мальчика и почти всегда дарили ему что-нибудь: цветок, пирожное или монетку.
Однажды Ханна, как всегда, торговала на базаре. Перед ней стояло несколько корзин с капустой, картошкой, кореньями и всякой зеленью. Тут же в маленькой корзинке красовались ранние груши, яблоки, абрикосы.
Якоб сидел возле матери и громко кричал:
– Сюда, сюда, повара, кухарки!.. Вот хорошая капуста, зелень, груши, яблоки! Кому надо? Мать дёшево отдаст!
И вдруг к ним подошла какая-то бедно одетая старуха с маленькими красными глазками, острым, сморщенным от старости личиком и длинным-предлинным носом, который спускался до самого подбородка. Старуха опиралась на костыль, и удивительно было, что она вообще может ходить: она хромала, скользила и переваливалась, точно у неё на ногах были колёса. Казалось, она вот-вот упадёт и ткнётся своим острым носом в землю.
Ханна с любопытством смотрела на старуху. Вот уже без малого шестнадцать лет, как она торгует на базаре, а такой чудной старушонки ещё ни разу не видела. Ей даже немного жутко стало, когда старуха остановилась возле её корзин.
– Это вы Ханна, торговка овощами? – спросила старуха скрипучим голосом, всё время тряся головой.
– Да, – ответила жена сапожника. – Вам угодно что-нибудь купить?
– Увидим, увидим, – пробормотала себе под нос старуха. – Зелень поглядим, корешки посмотрим. Есть ли ещё у тебя то, что мне нужно…
Она нагнулась и стала шарить своими длинными коричневыми пальцами в корзине с пучками зелени, которые Ханна разложила так красиво и аккуратно. Возьмёт пучок, поднесёт к носу и обнюхивает со всех сторон, а за ним – другой, третий.
У Ханны прямо сердце разрывалось – до того тяжело ей было смотреть, как старуха обращается с зеленью. Но она не могла сказать ей ни слова – покупатель ведь имеет право осматривать товар. Кроме того, она всё больше и больше боялась этой старухи.
Переворошив всю зелень, старуха выпрямилась и проворчала:
– Плохой товар!.. Плохая зелень!.. Ничего нет из того, что мне нужно. Пятьдесят лет назад было куда лучше!.. Плохой товар! Плохой товар!
Эти слова рассердили маленького Якоба.
– Эй ты, бессовестная старуха! – крикнул он. – Перенюхала всю зелень своим длинным носом, перемяла корешки корявыми пальцами, так что теперь их никто не купит, и ещё ругаешься, что плохой товар! У нас сам герцогский повар покупает!
Старуха искоса поглядела на мальчика и сказала хриплым голосом:
– Тебе не нравится мой нос, мой нос, мой прекрасный длинный нос? И у тебя такой же будет, до самого подбородка.
Она подкатилась к другой корзине – с капустой, вынула из неё несколько чудесных, белых кочанов и так сдавила их, что они жалобно затрещали. Потом она кое-как побросала кочаны обратно в корзину и снова проговорила:
– Плохой товар! Плохая капуста!
– Да не тряси ты так противно головой! – закричал Якоб. – У тебя шея не толще кочерыжки – того и гляди, обломится, и голова упадёт в нашу корзину. Кто у нас тогда что купит?
– Так у меня, по-твоему, слишком тонкая шея? – сказала старуха, всё так же усмехаясь. – Ну, а ты будешь совсем без шеи. Голова у тебя будет торчать прямо из плеч – по крайней мере, не свалится с тела.
– Не говорите мальчику таких глупостей! – сказала наконец Ханна, не на шутку рассердившись. – Если вы хотите что-нибудь купить, так покупайте скорей. Вы у меня разгоните всех покупателей.
Старуха сердито поглядела на Ханну.
– Хорошо, хорошо, – проворчала она. – Пусть будет по-твоему. Я возьму у тебя эти шесть кочанов капусты. Но только у меня в руках костыль, и я не могу сама ничего нести. Пусть твой сын донесёт мне покупку до дому. Я его хорошо награжу за это.
Якобу очень не хотелось идти, и он даже заплакал – он боялся этой страшной старухи. Но мать строго приказала ему слушаться – ей казалось грешно заставлять старую, слабую женщину нести такую тяжесть. Вытирая слёзы, Якоб положил капусту в корзину и пошёл следом за старухой.
Она брела не очень-то скоро, и прошёл почти час, пока они добрались до какой-то дальней улицы на окраине города и остановились перед маленьким полуразвалившимся домиком.
Старуха вынула из кармана какой-то заржавленный крючок, ловко всунула его в дырочку в двери, и вдруг дверь с шумом распахнулась. Якоб вошёл и застыл на месте от удивления: потолки и стены в доме были мраморные, кресла, стулья и столы – из чёрного дерева, украшенного золотом и драгоценными камнями, а пол был стеклянный и до того гладкий, что Якоб несколько раз поскользнулся и упал.
Старуха приложила к губам маленький серебряный свисток и как-то по-особенному, раскатисто, свистнула – так, что свисток затрещал на весь дом. И сейчас же по лестнице быстро сбежали вниз морские свинки – совсем необыкновенные морские свинки, которые ходили на двух лапках. Вместо башмаков у них были ореховые скорлупки, и одеты эти свинки были совсем как люди – даже шляпы не забыли захватить.
– Куда вы девали мои туфли, негодницы! – закричала старуха и так ударила свинок палкой, что они с визгом подскочили. – Долго ли я ещё буду здесь стоять?..
Свинки бегом побежали вверх по лестнице, принесли две скорлупки кокосового ореха на кожаной подкладке и ловко надели их старухе на ноги.
Старуха сразу перестала хромать. Она отшвырнула свою палку в сторону и быстро-быстро заскользила по стеклянному полу, таща за собой маленького Якоба. Ему было даже трудно поспевать за ней, до того проворно она двигалась в своих кокосовых скорлупках.
Наконец старуха остановилась в какой-то комнате, где было много всякой посуды. Это, видимо, была кухня, хотя полы в ней были устланы коврами, а на диванах лежали вышитые подушки, как в каком-нибудь дворце.
– Садись, сынок, – ласково сказала старуха и усадила Якоба на диван, пододвинув к дивану стол, чтобы Якоб не мог никуда уйти со своего места. – Отдохни хорошенько – ты, наверно, устал. Ведь человеческие головы – не лёгкая ноша.
– Что вы болтаете! – закричал Якоб. – Устать-то я и вправду устал, но я нёс не головы, а кочаны капусты. Вы купили их у моей матери.
– Это ты неверно говоришь, – сказала старуха и засмеялась.
И, раскрыв корзинку, она вытащила из неё за волосы человеческую голову.
Якоб чуть не упал, до того испугался. Он сейчас же подумал о своей матери. Ведь если кто-нибудь узнает про эти головы, на неё мигом донесут, и ей придётся плохо.
– Нужно тебя ещё наградить за то, что ты такой послушный, – продолжала старуха. – Потерпи немного: я сварю тебе такой суп, что ты его до смерти вспоминать будешь.
Она снова свистнула в свой свисток, и на кухню примчались морские свинки, одетые как люди: в передниках, с поварёшками и кухонными ножами за поясом. За ними прибежали белки – много белок, тоже на двух ногах; они были в широких шароварах и зелёных бархатных шапочках. Это, видно, были поварята. Они быстро-быстро карабкались по стенам и приносили к плите миски и сковородки, яйца, масло, коренья и муку. А у плиты суетилась, катаясь взад и вперёд на своих кокосовых скорлупках, сама старуха – ей, видно, очень хотелось сварить для Якоба что-нибудь хорошее. Огонь под плитой разгорался всё сильнее, на сковородках что-то шипело и дымилось, по комнате разносился приятный, вкусный запах.
Наконец в горшке что-то заклокотало и забулькало, из него повалил пар, и на огонь полилась густая пена.
Тогда старуха сняла горшок с плиты, отлила из него супу в серебряную миску и поставила миску перед Якобом.
– Кушай, сынок, – сказала она. – Поешь этого супу и будешь такой же красивый, как я. И поваром хорошим сделаешься – надо же тебе знать какое-нибудь ремесло.
Якоб не очень хорошо понимал, что это старуха бормочет себе под нос, да и не слушал её – больше был занят супом. Мать часто стряпала для него всякие вкусные вещи, но ничего лучше этого супа ему ещё не приходилось пробовать. От него так хорошо пахло зеленью и кореньями, он был одновременно и сладкий, и кисловатый, и к тому же очень крепкий.
Когда Якоб почти что доел суп, свинки зажгли на маленькой жаровне какое-то куренье с приятным запахом, и по всей комнате поплыли облака голубоватого дыма. Он становился всё гуще и гуще, всё плотней и плотней окутывал мальчика, так что у Якоба наконец закружилась голова. Напрасно говорил он себе, что ему пора возвращаться к матери, напрасно пытался встать на ноги. Стоило ему приподняться, как он снова падал на диван – до того ему вдруг захотелось спать. Не прошло и пяти минут, как он и вправду заснул на диване, в кухне безобразной старухи.
И увидел Якоб удивительный сон. Ему приснилось, будто старуха сняла с него одежду и завернула его в беличью шкурку. Он научился прыгать и скакать, как белка, и подружился с другими белками и свинками. Все они были очень хорошие.
И стал Якоб, как они, прислуживать старухе. Сначала ему пришлось быть чистильщиком обуви. Он должен был смазывать маслом кокосовые скорлупки, которые старуха носила на ногах, и так натирать их тряпочкой, чтобы они блестели. Дома Якобу часто приходилось чистить туфли и башмаки, так что дело быстро пошло у него на лад.
Примерно через год его перевели на другую, более трудную должность. Вместе с несколькими другими белками он вылавливал пылинки из солнечного луча и просеивал их сквозь самое мелкое сито, а потом из них пекли для старухи хлеб. У неё во рту не осталось ни одного зуба, потому-то ей и приходилось есть булки из солнечных пылинок, мягче которых, как все знают, нет ничего на свете.
Ещё через год Якобу было поручено добывать старухе воду для питья. Вы думаете, у неё был вырыт на дворе колодец или поставлено ведро, чтобы собирать в него дождевую воду? Нет, простой воды старуха и в рот не брала. Якоб с белками собирал в ореховые скорлупки росу с цветов, и старуха только её и пила. А пила она очень много, так что работы у водоносов было по горло.
Прошёл ещё год, и Якоб перешёл служить в комнаты – чистить полы. Это тоже оказалось не очень-то лёгким делом: полы-то ведь были стеклянные – на них дохнёшь, и то видно. Якоб чистил их щётками и натирал суконкой, которую навёртывал себе на ноги.
На пятый год Якоб стал работать на кухне. Это была работа почётная, к которой допускали с разбором, после долгого испытания. Якоб прошёл все должности, от поварёнка до старшего пирожного мастера, и стал таким опытным и искусным поваром, что даже сам себе удивлялся. Чего только он не выучился стряпать! Самые замысловатые кушанья – пирожное двухсот сортов, супы из всех трав и кореньев, какие есть на свете, – всё он умел приготовить быстро и вкусно.
Так Якоб прожил у старухи лет семь. И вот однажды она надела на ноги свои ореховые скорлупки, взяла костыль и корзину, чтобы идти в город, и приказала Якобу ощипать курицу, начинить её зеленью и хорошенько подрумянить. Якоб сейчас же принялся за работу. Он свернул птице голову, ошпарил её всю кипятком, ловко ощипал с неё перья, выскоблил кожу, так что она стала нежная и блестящая, и вынул внутренности. Потом ему понадобились травы, чтобы начинить ими курицу. Он пошёл в кладовую, где хранилась у старухи всякая зелень, и принялся отбирать то, что ему было нужно. И вдруг он увидел в стене кладовой маленький шкафчик, которого раньше никогда не замечал. Дверца шкафчика была приоткрыта. Якоб с любопытством заглянул в него и видит – там стоят какие-то маленькие корзиночки. Он открыл одну из них и увидел диковинные травы, какие ему ещё никогда не попадались. Стебли у них были зеленоватые, и на каждом стебельке – ярко-красный цветочек с жёлтым ободком.