Глава 11 С самого начала которой станет ясно, что о нашей героине до сих пор не было сказано главного
Если читатель подумал, что начавшийся два с половиной года назад роман с Кроликом был первым в жизни Моники адюльтером, то он жестоко заблуждается: Стриптизеру предшествовал Скульптор. Скульптор – человек в городе новый – открыл арт-салон, и муж нашей героини, как часть бомонда, был приглашен на организованный по сему случаю раут.
Салон располагался в центре, у знакомого нам сквера. Поднявшись по ступенькам крыльца, Моника и ее супруг очутились в заполненном гостями зале. На Монике было черное платье с декольте и разрезом и неизменное алмазное колье – в борьбе с конкурентками оно играло роль атомной бомбы. Завитые локоны растекались по оголенной спине.
– Богиня! – шептались мужья прилизанных стерв.
Супруг Моники, тогда еще не такой лысый и полный, лампочкой светился от счастья. Было высказано мнение, что если бы неизвестными судьбами в городе воцарился император, то он непременно пригласил бы Монику на вальс.
– Только бы не Бокасса! – отшутился муж.
Моника вообразила себя в объятиях людоеда.
Скульптор возвышался посреди зала, образуя второй (помимо самой Моники) центр притяжения для гостей, сновавших по паркету броуновскими молекулами. Он был высок, за метр восемьдесят, и уже немолод. Заключенная во фрак, его подтянутая фигура, казалась еще более стройной. Ее увенчивала седеющая голова с короткими кудрями. Худощавое лицо снисходительно улыбалось публике.
Вокруг маэстро толпились несколько некрасивых, но очень важных господ и облаченные в вечерние платья дамы. Держа наполовину наполненный красным вином бокал, Скульптор вел непринужденную беседу, попеременно поворачиваясь к каждой. Взгляды собеседников дышали уважением, взгляды собеседниц – страстью.
Моника и ее супруг приблизилась к хозяину павильона. Если бы в зале не было потолка, и камеры наблюдения располагались чуточку выше, то они бы запечатлели нечто, похожее на обратную съемку размножающейся делением клетки. Две компании – крутившаяся вокруг Моники и переминавшаяся с ноги на ногу вокруг маэстро – слились воедино. Столкнулись две звезды, каждая с сонмом планет. Гора пришла к Магомеду. Королева бала – к его хозяину.
– Добрый вечер, мадам! – начал Скульптор, прервав общение с молодой поклонницей.
Та посмотрела на Монику взглядом крысы, которой прищемили хвост. Впервые за вечер маэстро перешел к новому собеседнику, не дослушав старого.
– Добрый вечер! – перехватил инициативу супруг. – Красивые работы.
Я бы с удовольствием взял что-нибудь для дома.
– А натурщицы вам не нужны? – пошутил один из важных господ.
– Да, конечно! – среагировал Скульптор.
Его жилистая рука погрузилась в карман, чтобы извлечь стопку визитных карточек.
– Здесь мой телефон, натурщицы и натурщики, – маэстро выделил последнее слово, – могут звонить и договариваться о встрече. И, конечно же, клиенты тоже.
Тонкие пальцы хозяина салона перебирали визитки, словно тасуя колоду для игры.
– Тройка, семерка, – шутливо отсчитывал Скульптор, раздавая цветные картинки.
Моника получила даму: ее карточка была украшена Венерой Милосской. Помимо визитки, ей достался каменный взгляд маэстро.
В “Мерседесе”.мужа, увозившем ее с банкета, Моника строила теории. Да, с ней были холодны. Значит, она нежеланна? Нет же! Моника почти всегда желанна: порукой тому перешептывание и вздохи во время раута. И, между прочим, Скульптор был подчеркнуто сдержан. Выставляя напоказ ледяную маску, он действовал осознанно. Возможно, его сердца коснулась стрела амура?
В женщине пробудился инстинкт охотницы. Маэстро выглядел старше ее супруга, но во всех его чертах читался мужчина: в величественной осанке, в широких плечах, в умном лице. Морщины не столько ранили кожу, сколько добавляли мужественности. Воображение проникло под фрак и нарисовало мускулистую грудь и безупречный живот.
– Ах! – неужели она влюблена?
– Да, любимая! – муж ответил на ее рассеянный вздох и нажал на тормоз.
Моника прильнула к его пухлым губам, словно надеясь, что он передаст поцелуй Скульптору эстафетой. Супруг поставил рычаг на “парковку” и неистово схватил ее за плечи.
Ночью, лежа в его объятьях, Моника пыталась разобраться в своих чувствах. Нужно было познать себя глубже, случай к чему скоро представился: муж укатил в очередную деловую поездку. Вооружившись визиткой салона, женщина набрала номер.
– Извините, вам требуются натурщицы?
– Внешние данные? Рост – метр семьдесят пять, стройная, длинные волосы.
– Размер груди?
Прозвучала безумная цифра. На той стороне провода икнули. Сейчас они подзовут к телефону босса. Моника поймала себя на мысли, что Скульптор так и не слышал ее голоса.
– Босс занят, и записываться не нужно.
– Хотите сказать что примет и так?
– Сегодня в два?
Начало было прекрасным. Моника нарядилась во все белое и в назначенный час явилась в салон. Скульптор придерживался правила: минимизировать контакт с натурщиками и натурщицами. В силу заведенного порядка, юноши (которые теоретически существовали, но коих никто не видел) и девушки (которых видели все, причем постоянно) обнажались в присутствии ассистентки. Оглядев телеса, ассистентка решала, с кого будут ваять, а с кого нет.
Когда Моника позвонила, ей отворила Красная леди. Это была высокая блондинка, в алом деловом костюме. В разрезе жакета, облегавшего ее объемистую грудь, проглядывала белая блузка с жабо. Юбка не доходила до колен. Платиновые волосы ниспадали на плечи. В руках покоилась длинная пластиковая указка.
Красная леди – она и была ассистенткой – встретила Монику холодной улыбкой. На вид ей было лет двадцать пять. В течение нескольких секунд женщины пялились друг на друга. Помощница Скульптора оглядела ноги потенциальной натурщицы, прочитала в их форме вызов и медленно подняла глаза на грудь. Моника томно дышала. Полускрытое под белой шляпкой, ее лицо казалось нежнее лица Красной леди. С каждым новым открытием улыбка на губах ассистентки становилась бледнее. Наконец, она полностью исчезла. Правда, Моника не была блондинкой…
Само собой разумеется, наша героиня проводила рекогносцировку с задором ничуть не меньшим.
“Ах, у этой женщины в красном узкие бедра! Она может элегантно закидывать ногу на ногу”.
– И грудь немножко изящнее – природа проявила меру.
– Волосы… нет. Прямая форма губит всю картину. У нее злое юношеское лицо: аристократ-садист из японского аниме.
– Это мы с вами разговаривали? – ассистентка первая нарушила молчание. – Что же, тогда проходите.
Когда Моника, следуя приглашению, прошла в просторное лобби, взгляды женщин встретились вновь. Красная леди держала указку на манер шпаги.
– Раздевайтесь! – приказала она.
– Прямо здесь? – неуверенно спросила Моника.
– Да, прямо здесь, – острие шпаги повелительно коснулось пола.
Это был вызов. Развернувшись к противнику боком, – на манер парусника, готовящегося дать залп – Моника презрительно улыбнулась и скрестила руки на груди. Кончик ее туфли оторвался от пола и уперся в стоящий посреди лобби пуф. Позвоночник вытянулся мачтой. Повисла пауза. Женщина на секунду зажмурилась. Затем ее веки раскрылись как орудийные порты линейного корабля. Наполнившаяся воздухом грудь походила на бюст ростральной фигуры. Порыв ветра, ворвавшийся в помещение через форточку, играл волосами – локоны развивались боевым вымпелом.
– Да, раздевайтесь, – повторила ассистентка.
Моника медленно дотронулась до верхней пуговицы и принялась за работу. С каждым щипком кончики губ Красной леди опускались чуточку ниже. Когда все пуговицы были расстегнуты, на лице ассистентки застыла гримаса трагической маски.
– Ах! – Моника вильнула бедрами и свела плечи.
Пиджак пополз вниз словно стаксель, мешающий маневру. Красная леди вздрогнула. Моника ловко повернулась анфас, ловя жакет за воротник, и бросила его на пуф. Покровы пали – неприятель узрел главный калибр.
Ассистентка растерянно заморгала, но вовремя взяла себя в руки. Она распрямила губы и убрала пальчиком со лба серебристый локон. Затем подняла подбородок и, поигрывая указкой, сделала вокруг соперницы несколько шагов.
– Юбку, пожалуйста, тоже.
Монике мерещилось, будто она исполняет роль в каком-то спектакле. Она решила подыграть и из тигрицы тотчас стала овечкой. Пугливо приоткрыв рот, женщина бросила на госпожу в жабо полный стеснения взгляд.
– Здесь?
Ассистентка не ожидала столько резкой перемены в поведении гостьи.
– Да, – растерянно ответила она.
Моника отвернулась, пряча еле сдерживаемую бельем гигантскую грудь. Затем приняла позу старшеклассницы, раздевающейся перед медосмотром, и, чуть сгорбившись, начала снимать юбку.
Когда юбка полетела на пуф, накрыв снятый минуту назад пиджак, Моника выпрямилась и, игнорирую Красную леди, уставилась в окно. Та таращилась на ее спину, на белые лямки бюстгальтера, на широковатый ажурный пояс на талии. На чулки на подвязках.
– И лифчик, – изрекла ассистентка; она не смогла придать голосу должную холодность.
Наступал решающий момент. Моника расправила плечи. Очи светились гневом. Бюст поднялся на вдохе, ноги напряглись. Подвязки натянулись, подобно нервам Красной леди, взиравшей на происходящее с затаенным ужасом. К чести распорядительницы салона, ее лицо сохранило неподвижность.
Моника знала: победа близка. Нужно лишь обнажить главное оружие. Конечно, она мастерски владела сим искусством, что неоднократно демонстрировала в боевой обстановке, однако теперь… Было ли тому виной волнение, или проснувшийся женский инстинкт приказывал помучить соперницу более изощренно, но Моника оказалась не в состоянии завершить начатое. Суставы дрожали, пальцы не сходились на застежке.
Вооруженная пластиковой шпагой, Красная леди делала вид, будто не сводит глаз с лица соперницы, однако, ее зрачки то и дело косились Монике на грудь в ожидании страшного.
Триумф обернулся трагедией. Беспомощно вздохнув, Моника заморгала и попросила о помощи. Парусник выкинул белый флаг.
– Подождите, – ассистентка была благосклонна, ведь она принимала капитуляцию.
В ее улыбке читалось полное превосходство.
Военное счастье переменчиво. Не успела Красная леди и шагу ступить, как противница прогнула спину дугой, опершись руками на ее рабочий стол. Бюст нависал над бумагами, упругий зад смотрел в стороны триумфаторши, волосы наполовину закрывали лопатки, защищая подступы к застежке бюстгальтера, которую предстояло штурмовать ассистентке. Окрыленная счастьем победы и, не понимая, что оной уже и след простыл, белокурая бестия втянулась в изгиб вражеской спины, как Паулюс в волжскую излучину.
Она нащупала застежку. Каждый порыв Красной леди выполнить боевую задачу, отдавался со стороны гостьи исполненным похоти вздохом. Госпоже в жабо начало мерещиться, что соперница испытывает лесбийское возбуждение. Она не смогла отказать себе в удовольствии чуточку оцарапать Монике спину длинными багровыми ногтями. Та чувственно вскрикнула – лифчик пал.
– Да, готово, – промолвила ассистентка, подбирая со стола указку.
Моника чувствовала, что застежка отлипла от спины. Она выпрямилась, убрала ладони со стола и сложила их на груди, придерживая ажурные чашечки. Затем, повернувшись к неприятельнице лицом, закинула руки за голову. Бюст ощутил свободу. Это был триумф плоти.
Красная леди попыталась скрыть смущение. Коснувшись пальчиком алых губ, она вытянула руку с импровизированной шпагой в сторону врага и шагом бретера, изготавливающегося к схватке, принялась описывать вокруг Моники окружность.
Глаза Моники не поспевали за телом в красном, двигавшимся вокруг нее по орбите.
– Стойте спокойно, мне нужно видеть вас со всех сторон, – процедила ассистентка.
Побежали секунды. С каждым шагом взгляд женщины с указкой становился все более уверенным. Оказавшись у Моники за спиной, она посмотрела на ее ягодицы взором профессионального оценщика скота.
– Круп немного великоват, – резюмировала ассистентка, уколов Монику в зад.
Та взвизгнула.
– Не нервничайте, пожалуйста. Если хотите стать натурщицей, вам следует привыкнуть стоять неподвижно.
Завершив круг, Красная леди вернулась в исходную точку. Моника, долго продержавшись с закинутыми за голову руками, хотела было сменить позу, как вдруг ощутила на локте наконечник пластиковой шпаги.
– Нет, нет. Так и стойте. Вы сделали все правильно – сразу приняли позу кариатиды.
Ассистентка развернулась и снова пошла по кругу, уже в другом направлении.
– Ноги как у фотомодели, длинноваты для классических форм, – очередной скребок по бедру.
– Бедра жирные, – укол рапирой в ляжку.
– Грудь… – женщины стояли лицом к лицу.
– Грудь… – повторила Красная леди.
Острие застыло в миллиметре от соска. Моника испустила слабый вздох. Пластиковое жало очертило линию бюста, скользнуло по шее…
– Подбородок чуть выше. Да, да. Вот так! Теперь вы гордая кариатида.
Прошла минута. Наконечник указки переместился на живот. Моника с испугом ждала, что Красная леди двинется ниже, но та вовремя остановилась. Женщина прокляла тот миг, когда решила пойти в салон. Руки ныли, позвоночник превратился в соляной столб. Моника закрыла глаза и застонала.
– Вы, устали? – ехидно спросила ассистентка.
Ответом был растерянный вздох.
– Вы слишком изнежены. Боюсь, вы нам не подойдете. Отдохните на диване и можете одеваться.
Моника прошагала к кушетке, поставленной у стенки к удобству посетителей. Ее талию украшал белый пояс, ноги обволакивали молочные чулки. Грудь была обнажена. Гулкий стук каблуков заглушал дыхание.
Красная леди не сводила с нее взгляда. Несостоявшаяся натурщица картинно коснулась ладонью лба и опустилась на кушетку. Туфли упали на паркет. Левая нога вытянулась, как у балерины при пируэте. Правое колено согнулось, и спина расплавленным свинцом потекла вниз. Подпирая затылок, рука тонула в шлейфе растрепанных локонов. Моника вздохнула.
– Как статуя, – процедила ассистентка.
– Да, да! – боковая дверь распахнулась. – Так точно. Мессалина работы Брюне!
Это был Скульптор. Моника вздрогнула и поспешила сменить позу.
– Что Вы, что Вы! – засуетился маэстро. – Прошу, Вас, так и оставайтесь. Вы великолепны.
Женщина окинула его усталым взором. Периферийным зрением она заметила дрожащие руки Красной леди, сгибающие указку до состояния лука.