Как стать богатым
или
В погоне за заходящим солнцем
Рассказ
"Из всех страхов страх нищеты, вне всякого сомнения, – самый разрушительный". (Наполеон Хилл).
На одной из пустынных пригородных железнодорожных станций, на скамейке, в тени от заходящего солнца сидел молодой человек. Руками обхватив голову и уставившись себе под ноги, он о чём-то тяжело, но, в то же время, как-то безразлично и устало размышлял, ковыряя гравий носком ботинка. Слева от него, от деревянного барака, который обозначал железнодорожную станцию, послышались шаги. Парень рефлекторно повернул голову, оставаясь сидеть в своей позе утомлённого мыслителя, которому надоели бесплодные поиски ответа на какой-то вопрос. Из-за угла показался человек лет шестидесяти с густой седой шевелюрой. Он был одет в белый костюм, на ногах – чёрные лакированные ботинки. Несмотря на то, что он совсем не вписывался в унылый пейзаж, этот человек каким-то образом излучал гармонию, что придавало всей картине какой-то фантастический симбиоз запустения с лоском. В безучастных ко всему вокруг глазах молодого парня мелькнул интерес. Пожилой прошёл немного вперёд и, казалось, даже не заметил сидящего у стены. Но внезапно он обернулся сначала на пол-оборота, улыбнулся, а затем сделал шаг навстречу сидящему. В его левой руке была толстая сигара.
– Извините, у вас не будет огонька? – осведомился он.
– Да, – кряхтя, ответил парень и, слегка похлопав себя по карманам лёгкой куртки, протянул газовую зажигалку.
– Благодарю вас, – урывками раскуривая сигару, пожилой человек явно испытывал удовольствие.
– Не за что, – безразлично ответил парень.
– Мне сегодня очень везёт. Ведь у вас могли оказаться спички, а они, как известно, очень портят первый аромат. – И пожилой человек улыбнулся естественно и с удовольствием, глядя за барак в сторону заката.
Парень посмотрел исподлобья на странного человека. Он явно испытал раздражение. В столь унылом пейзаже мог получать наслаждение только мазохист. Или чудак, который портит всем настроение тем, что у него, якобы, всё в жизни очень хорошо. Пожилой зажмурил глаза, глядя вдаль и провожая заходящее солнце. На лице была действительно счастливая улыбка. Такую улыбку невозможно натянуть, даже профессиональному актеру. И из-за этого он раздражал молодого ещё больше. Но одновременно возбуждал любопытство. Подобное любопытство возникает у крестьянина на мёртвом поле, который смотрит на благоухающий урожай соседа.
– Вы знаете… Когда мне было семнадцать, я мечтал стоять на этом перроне, ждать поезд и чувствовать преимущество человека, который уезжает далеко отсюда, а, следовательно, полностью меняет свою жизнь. Просто грезил этим каждый вечер. С шахты возвращались отец и старший брат, и мои грёзы растворялись в обыденности однотипных вечеров в каждом доме этого городка.
Во взгляде молодого появилось лёгкое удивление. Он не ожидал, что фирменный денди окажется местным. Ну, или почти местным.
– И вы вернулись, чтобы со злорадством плюнуть всему этому в лицо и удостовериться, что здесь ничего не изменилось? – с сарказмом спросил молодой.
– О нет, что вы! Я очень рад тому, что ничего не изменилось… Знаете, здорово осознавать, что в мире есть места, которые неподвластны времени. Попадая туда в разные периоды жизни, можно видеть лишь изменения в себе самом. Или наоборот, находить то непоколебимое и вечное в душе, что является стержнем личности.
– Не вижу в этом никакой романтики и поэзии. Это дыра. И отсюда надо только валить, и подальше.
– Именно поэтому вы это делаете уже не первый раз, смакуя побег? – лукаво спросил пожилой.
Парень с болезненным изумлением посмотрел в глаза собеседнику.
Через секунду он улыбнулся.
– Я ни от кого не бегу. Потому как никому ничего в этом мире не должен. – Он явно хотел улыбнуться торжествующе надменно, но вместо этого вышла горькая гримаса.
– Уехать куда-то и убежать откуда-то – это разные вещи, знаете ли, – как бы не замечая предыдущей реплики парня, продолжил пожилой. – Я мечтал о Нью-Йорке. Вырезал из газет фотографии небоскрёбов и грезил тем, что когда вырасту, то обязательно буду жить именно там. – Он продолжал смотреть вдаль и улыбаться, как улыбаются, вспоминая что то давнее и приятное.
– Ну, и? Сбылась ваша… мечта?
– О, нет! К счастью, не сбылась. – Как бы опомнившись от грёз, сказал пожилой. – Знаете, иногда детские мечты вовсе не отражают наших истинных желаний. Юные грёзы лишь рисуют некий антагонизм тому, что не устраивает нас вокруг. Вот вы – о чём мечтали?
– Я еще продолжаю об этом мечтать. Я хочу быть богатым. Хочу иметь достаточно средств, чтобы жить там, где захочу. Путешествовать туда, куда захочу. Самому строить свой график жизни и распорядок дня. Хочу жить, а не выживать. Мне уже за тридцать, и моя детская мечта до сих пор при мне. – Парень говорил тихим голосом. Было видно, что он истратил много энергии в погоне за мечтой.
– И что вы сделали для этого?
– Хм… Первое, что я сделал – скопил денег. Суммы хватало на билет до Детройта и, как я полагал, на первый месяц жизни, пока я не нашёл бы работу. Денег хватило лишь на неделю. А потом мне пришлось драить полы в ночном клубе. Хозяин разрешал спать прямо на барной стойке днём. Я верил, что иду к мечте, и меня это не смущало. Я был счастлив. Это было настоящее приключение. Даже когда меня выгнали, после того как я набил морду брату хозяина. Тот издевался над тем, что белый парень работает на чёрных хозяев… А потом мне посчастливилось устроиться учеником слесаря на фабрику «Дженерал Моторс». Я был энергичным работником и быстро всё схватывал. За год я успел заработать репутацию рукастого юнца с мозгами. Я даже подал некоторые идеи для оптимизации линии. Этим, конечно, не был доволен инженер, он смотрел на меня как на выскочку. Но когда мои соображения дошли до начальства, то директор завода лично распорядился построить параллельную линию сборки карданного вала, а меня назначили помощником главного мастера по цеху. Зарплаты хватало, чтобы снимать хорошую квартиру со всеми удобствами. Я купил себе свою первую в жизни машину. Это был «Бьюик». Именно благодаря ему у меня появилась девушка. Это была моя первая любовь. Я был просто окрылён. На работе всё чаще заходил разговор о том, чтобы послать меня на учёбу за счёт компании. Естественно, я был одним из самых лояльных и преданных работников. Компания процветала, зарплата росла, а на работе я не работал… Я творил. Это была моя жизнь. И она только начиналась. Я скопил денег и купил кольцо с бриллиантом. А потом взял отпуск за свой счёт, и мы поехали в Вегас, где я сделал ей предложение. После возвращения я узнал, что на курсы дипломированных операторов производственной линии уже послали других. Но я ни капли не расстроился. Зарплата у меня и так была очень хорошей. Я бы всё равно не поехал, потому что моя девушка хотела пышную свадьбу. Я брал сверхурочные. Но зато после работы я мог позволить себе повести её в фешенебельный клуб, а после у нас были бурные ночи. Я чувствовал себя настоящим мужчиной. Востребованным и сильным. – Парень прервал рассказ горьким вздохом. И счастливая улыбка на его лице исчезла. Он помолчал минуту, а потом добавил: – И эта жизнь очень быстро закончилась.
– Она вас бросила?
– Да. Но дело не в ней. Наше расставание было только следствием. Разразился нефтяной кризис. Фирмы в Детройте лопались, как мыльные пузыри. Каждый день объявлялись новые банкротства, которые оставляли после себя опустевшие кварталы с заброшенными небоскрёбами и заводами. Наша фирма, как известно, пережила всё это… Но меня уволили. Как уволили тысячи других таких же преданных сотрудников. Нам даже не полагалось выходное пособие. Работу искать было негде. Вокруг царили хаос и упадок. В городе закрывались магазины, рестораны, клубы. Сбережений не хватило бы и на полгода. Моя девушка со всё более скучающим выражением на лице слушала мои оптимистические рассказы о нашем совместном будущем. Через месяц от её тёплой и самой нежной в мире любви остался лишь металлический голос в трубке телефона, который был преисполнен презрения к неудачнику и слабаку. Тот голос был глух к моим переживаниям. Это была не она. Поняв, что я никому больше не нужен в этом городе, я сел в свой «Бьюик» и покатил обратно, сюда…
Впрочем… это не важно. Не я один потерпел неудачу. Хотя, признаюсь, в первый раз возвращаться было очень стыдно. Это был проигрыш.
– Хм. А я вот всю жизнь хотел съездить сюда. И вот только сейчас получилось.
– Позлорадствовать? – вновь спросил парень.
– Да нет, Боже упаси! Когда мне исполнилось семнадцать, мои мечты о Нью-Йорке были похоронены вместе с отцом. – Пожилой вздохнул, посмотрел на успевшую потухнуть сигару и жестом попросил огонька. Поблагодарив, он затянулся глубоко, но уже не смакуя. Он втягивал дым так, как это делают работяги на перекуре, держа сигару, как папиросу, большим и указательным пальцем, и прикрывая её остальными от несуществующего ветра. От прежнего хозяина жизни остался только его костюм.
– Отца завалило в шахте. Как раз в то время мы вступили в войну, и старшего брата забрали на флот. Мне пришлось пойти добывать уголь, чтобы помогать матери кормить двух сестрёнок. Я пытался смириться с участью и впал в депрессию. Перспектива прожить всю жизнь в шахтёрском городке меня убивала. Но случилось чудо, и через год призвали и меня. Мне посчастливилось записаться в военно-морские воздушные силы на Тихоокеанский флот.