Берёзовая роща, узкая, заросшая спорышом и осотом тропинка, деревянная калитка, задний двор и густые заросли в розовых цветах.
Последние метры своего пути Манька преодолела стремительно и смело, а её сердце стучало так, что обиженная девушка чувствовала, как неистово оно бьётся о рёбра. Справедливое возмущение словами первого красавца деревни заставляло её скрипеть зубами от злости и сжимать кулаки.
– Соляркой разит? – бурчала Манька, пробираясь сквозь колючие кусты шиповника и не чувствуя боли, – Соляркой? – она не заметила, как остановилась перед широкой дверью в заветный погреб четы покойных Ужицких, – Ах, ты… перец! Червивый помидор! – она не находила слов, мучаясь бессильным бешенством.
Маня настолько разнервничалась, что забыла проверить, нет ли поблизости невольных свидетелей её опасного променада, но, судя по тому, что вокруг стояла расслабленная тишина, изредка прерываемая отрывистыми стенаниями одинокой ночной птицы, погони не было.
Глаза, заточенные на осмотр всякого рода механизмов, сами выхватили громоздкий навесной замок, а проворные пальцы принялись с жадностью его ощупывать.
– Потайная дужка! – разочарованно протянула девушка, с неодобрением разглядывая антивандальную, монолитную конструкцию, которую не встречала ещё ни разу – не пользовались люди у них на селе такими хитроумными замками.
Ну, Ужицкий! Ну, дед! Что же за богатства он здесь хранил, если так подготовился? Инцидент с невежливым Рукавицей ушёл на второй план. Что делать-то?
Ковырялась Маня долго, позабыв про осторожность и время, но взломать хитроумный замок ей никак не удавалось. Совершенно вымотавшись, она устало облокотилась об дверь лбом и чуть не потеряла сознание от ужаса – обитое железом дверное полотно заскрежетало, подалось вперёд, слетая с петель и выворачивая поролоновый утеплитель, катастрофически накренилось и… полетело в погреб с жутким грохотом.
Маньке показалось, что адский шум разбудил всех соседей в округе, и даже полная луна выглянула из-за облака, интересуясь происходящим беспределом. Отчаянная девчонка быстро закинула инструменты в сумку, перекинула лямку через плечо, схватилась за голову, заботливо прикрывая лицо рукавами, и бросилась бежать. Шипы кустарника нещадно терзали её худые плечи и колени, но перепуганной воровке было всё равно – от страха она о боли забыла.
Уже за двором Маня поняла, что всполошилась зря, а тревога оказалась ложной – тишина стояла отменная. На пару секунд полная луна осветила покосившиеся кресты старого кладбища и, словно испугавшись чего-то, трусливо закатилась обратно за облако.
– Тьфу ты, – сплюнула девушка, быстро перекрестившись, – Царица небесная.
Ощутимо пахнуло свежестью с ближайшего пруда, и начавшая остывать Манька зябко поёжилась. Чуть слышно зашелестели листья на молодых березках, а в чудной, склонной к изобретательской деятельности голове вспыхнула яркой искоркой мысль о несоответствии.
Дверь в огромный, полный тайн погреб Ужицких открывалась внутрь?
– Чё за чертовщина? – У Сорванца мигом вскипел мозг. Что, чёрт побери, происходит? Как могла она, с её опытом и образом жизни, не понять, что проклятая дверь открывалась внутрь? – Этого не может быть! Просто не может, – Манька не заметила, что разговаривает сама с собой, – Я – профессионал, я – мастер, я…
Раздираемая любопытством, граничащим с маниакальной целеустремлённостью, она решительно двинулась в сторону треклятого погреба, чтобы разгадать его инженерный секрет.
В метре от зияющего проёма Сорванец замялась и остановилась, нерешительно переминаясь с ноги на ногу – из мрачных глубин таинственного подземелья несло плесенью и перебродившим ячменём, но самое странное, что на посыпанную песком землю перед входом падал тусклый, но вполне улавливаемый зрением свет. Манька быстро-быстро потёрла глаза и несколько раз поморгала, но свет никуда не делся. На всякий случай девушка бегло перекрестилась, но не отступила.
– Наверное, старуха не выключила, – убедила она себя и двинулась навстречу неизвестности, бессознательно сжимая кулачки.
Дверь, которая по всем законам физики должна была лежать на ступеньках, забаррикадировав проход, оказалась аккуратно приставленной к боковой стене, а из самых недр подземного помещения мерцал и переливался далёкий огонёк, сильно смахивающий на пламя восковой свечи.
– Чё за, – удивлённая происходящим Манька не договорила фразу и машинально занесла ногу над первой ступенькой. От любопытства и азарта всё тело юной воровки покрылось колючими мурашками, и, словно загипнотизированная, она уверенно направилась по оказавшейся опасно крутой земляной лестнице к манившему, как магнит, источнику света.
По покрытым сыростью стенам плясали причудливые тени, пахло квашеной капустой и грибами, лестница казалось бесконечно длинной и… почти отвесной. На мгновенье Маньке показалось, что она спускается в самый ад, но страшно почему-то не было. Когда-то давно она стала свидетелем дедова рассказа про опасные газы, скапливающиеся в плохо вентилируемых погребах – видимо, что-то подобное с ней сейчас и происходило. Манька глупо захихикала. Двум смертям всё равно не бывать.
Наконец, она оказалась внизу. То, что Манька приняла за пламя свечи, было совсем не свечой… и не пламенем, и не…
– Царица небес-бес…
Верхом на перевёрнутых деревянных ящиках в недрах заветного погреба Ужицких сидело мифическое НЕЧТО. Крупные, упирающиеся в потолок остроконечные рога переливались всеми цветами радуги, вроде детского калейдоскопа, создавая эффект карнавала. Именно эти жуткие рога освещали хмурое убранство подземного овощехранилища, благодаря чему в помещении было нереально светло.
Коренастое, покрытое густой и короткой бурой шерстью тело бугрилось мышцами, а на нижнюю часть были натянуты вполне годные мужицкие штаны. Если бы не копыта на нижних конечностях и ноги коленками назад, Манька подумала бы, что перед ней сильно волосатый мужчина.
– Бес? – повторила Сорванец удивлённо, чувствуя, что мир перед её глазами слегка поплыл. Существо обратило, наконец, внимание на непрошенную гостью, резко и дёргано подпрыгнуло, распрямилось и уставилось на шокированную Маньку раскалёнными до красноты глазами-углями. В руках, если это можно назвать руками, «беса» обосновался… маленький рыжий котёнок! Маня растерянно огляделась, – Э-э?
Вокруг рогатого существа по посыпанному песком земляному полу сновали туда-сюда совсем ещё крохотные котята-сосунки. Манька с удивлением уставилась на смешно копошащихся, полуслепых детёнышей и глупо приоткрыла рот.
– Сиротами остались. Выкармливаю, – объяснило существо низким и грубым голосом, от которого по спине изумлённой гостьи прошла слабая вибрация.
– Так ты ж этот… бес. Ты ж злой, – Манькины голубые глаза расширились до размера чайных блюдец, когда она приметила в углу литровую банку с молоком. В одном из копыт-рук рогатый как-то исхитрился зажать медицинский шприц, лихо вскармливая с помощью него жалкого рыжего сиротку.
– Я не бес, а сам Дьявол, – потупился рогатый смущённо.
– Что ж я беса от Дьявола не отличу? – запротестовала непокорная Манька, – Когда к пьянице Сидору бесы приходили, я его подробно об этом расспросила. Дьявол он же ого-го-го! Чудовище, вроде дракона…
– Разве я к Сидору приходил? Не помню такого смертного, – перебил Маньку Дьявол-самозванец и пожал плечами.
– К Сидору бесы приходили, я ж говорю. Все, как и ты, рогатые и с копытами, в шерсти, вроде каракуля. Бес ты, а не Дьявол, – принялась доказывать Сорванец, убеждённо кивая.
– А так? – произнёс рогатый грозно и спрыгнул с груды ящиков на пол, высекая нижними копытами оранжевые искры. Хрясь, и перед очарованной Манькой мужик невероятной красоты вырос: высокий, плечистый, с обнажённым торсом. Только рога прежними остались. Смущённая Маня почувствовала вдруг, что всё её тело разом вспыхнуло, будто его горячим постным маслом окатили.
– Ой, не надо, – заверещала она, растеряв воинственный пыл, – Сделай, как было! – и зажмурила глаза.
– Дева, – догадался коварный соблазнитель, сбрасывая с себя образ мужчины и снова делаясь мифической зверушкой, – Я – Дьявол. А как мне выглядеть, я решаю сам по настроению. Сегодня я с копытами, потому что так тебе, Маня, мой образ понятнее будет.
– Откуда ты знаешь, как меня зовут?
– Я всё знаю.
– Дьявол! Вот это да! – Манька только что в ладоши не захлопала, – Я-то думала, что ты – воплощение зла, а ты – добряк и скромняга. Кому рассказать, точно не поверит!
– Кому это ты про меня рассказывать собралась, дева, а? – заметно встревожился Дьявол, сажая сытого рыжика в коробку с тряпьём, и подхватывая снующего возле его копыт очередного голодного, только теперь серого котёнка, – Разве я разрешал тебе обо мне рассказывать?
Хитрая Манькина натура не хотела пропустить возможность выгодно поторговаться и не могла не заметить замешательство и тревогу потенциального делового партнёра. Коварный план тут же созрел в её голове, будоража воображение.
– А какой резон мне чужую тайну хранить? Вот, если бы материальный интерес был, тогда я бы подумала, а так, – заявила она нагло, – Нет у меня никакого смысла твою тайну хранить.
– Да я тебя адским пламенем спалю, если расскажешь, – угрожающе зарычал безжалостно зажатый в угол Дьявол, – Вымогательница!
– Не сможешь, ты добрый, – ухмыльнулась Манька вызывающе.
– Ладно, Маня, твоя взяла. Говори, что твоей душе угодно, и убирайся восвояси, – униженно согласился мифический собеседник, тяжко вздыхая. Потянуло запахом кострища.
– Всё выполнишь? Не обманешь? – на пару мгновений девушка засомневалась – дедушка всегда говорил, что сделка с Дьяволом выгодна лишь самому Дьяволу, но рогатый выглядел таким трогательным, таким беззащитным.
– Обижаешь? – насупился тот, и даже рога его как-то опасно потускнели. В сыром и неуютном помещении стало заметно темнее. Манька принялась судорожно ощупывать карманы в поисках фонарика и в ужасе обнаружила, что его нигде нет. Видимо, оставила эту незаменимую по темноте вещицу в сумке наверху.
– Верю-верю, – примирительно согласилась девушка, опасаясь, что рога совсем погаснут, и старый погреб погрузится в полный мрак, – Как же можно чело… дьяволу не верить?
– Приказывай давай, мне всё в этом мире подвластно, даже бессмертие! – приказал рогатый повелительным тоном.
– Значит, так, – начала Манька Сорванец издалека.