В воздухе ощущается весенняя прохлада, хоть и светит ярко солнце. В небе – ни белого росчерка, ни пёрышка – все кругом залито голубой лазурью. Зато снизу, по каменной брусчатке проносится белое пушистое облако. Вернее, это – похожий на облако мальчишка-щенок, у которого на спине бренчит какое-то снаряжение.
– Я их чую! – слышится запыхавшийся голос мальчишки.
– Да, и я их слышу, – соглашается с ним девочка-кошка, сидящая наверху.
Она тоже срывается с места и устремляется вслед за братом, бесшумно прыгая по крышам невысоких домов.
По узким городским улочкам прогуливается компания друзей енотов. Похожи они только этим, а в остальном – один высокий и худой, другой коренастый, крепкий, а третий не удался ни ростом, ни шириной плеч, ни, даже, лицом – пусть и не страшный, но неприятный внешне. Ещё из общего у них, разве что, возраст – лет по пятнадцать каждому.
Парням весело, они громко разговаривают, смеются, а порой и горлопанят, не обращая внимания на упрёки окружающих. Да и строгий, хоть и совсем ещё юный голос щенка, который приказывает им остановиться, они оставляют без внимания. Вернее один из ребят пренебрежительно фыркает в ответ:
– Ещё чего! –отмахивается он рукой, но даже не оборачивается.
В этот момент над ними проносится серебристая тень – девочка-кошка, перепрыгнув их, преграждаем им путь.
От неожиданности компания всё-таки останавливается.
– Вы должны извиниться! – решительно заявляет кошечка, тыча в них длинным острым коготком.
– Перед тобой, что ли, козявка? – усмехается широкоплечий парень.
– Нет, перед лисёнком! Как вы смеете обижать малышей?! – с укором и раздражением интересуется девочка.
– Подумаешь, лис! Они же все – пройдохи и жулики! – заявляет другой, который самый низкий и щуплый, голос у него такой же неприятный, как и внешний вид.
Но в разговор вмешивается третий енот, он одёргивает друга за льняной рукав и с упрёком спрашивает: «Ты чего оправдываешься перед этой мелочью? Прихлопни её, как муху!», но заметив нерешительность друга, собирается сам исполнить свой же наказ и надвигается на девочку.
Кошечка, действительно, в полтора раза младше и гораздо слабее своих соперников, к тому же их с братом лишь двое. Ей страшно, и это слышится по её голосу, видно по её большим изумрудным глазам.
Этот страх чувствуют еноты, похоже, они не собираются церемониться, а тот, что приблизился, готов просто «смахнуть» девочку со своего пути.
Ощетинив серебристую шёрстку и выпустив остальные коготки, она демонстрирует свою решимость несмотря на превосходство противника в силе и количестве. Но в драку она не лезет, вместо этого хватает с пояса каучуковый мячик и бросает в грудь парня напротив, который сильно возвышается над ней.
Мяч бьёт несильно даже с такого расстояния, но лопается, расплескав что-то липкое, что, подобно паутине, спутывает противника. Этого, кажется, недостаточно, и следом летит второй мячик – для надёжности, склеив ноги, он окончательно обездвиживает противника.
– Ну, кто из нас теперь – муха?! – торжествующе восклицает девочка.
Но другие подростки тут же бросаются на помощь товарищу.
В этот момент вмешивается щенок – опустившись на четвереньки, он тянет за шнурок. Пусковой механизм выстреливает у него из-за спины. Крюк с привязанной к нему верёвкой сбивает другого енота на землю, обмотав его ноги.
Только один из ребят остаётся на свободе, но он, оттолкнув стоящую на пути девочку, сбегает прочь, бросив своих товарищей.
Упав в грязь, вернее, в пыль лицом, кошечка тут же оказывается на ногах. Похоже, она отделалась лишь лёгким испугом, но её переполняет негодование, ведь, они почти одолели задир: «А теперь!.. теперь!.. Где там этот глупый щенок?!» – злится она, понимая, что самой ей не справиться с последним, хоть и самым слабым соперником – ещё клея или других хитростей в запасе у неё не осталось.
Девочка замечает, что младший брат возится с механизмом, из которого всё ещё торчит верёвка, а другой её конец все еще удерживает енота. Пленник пытается выпутаться, но лишь усугубляет ситуацию.
Кошечка вмиг оказывается возле щенка и старается его освободить.
– Дай сюда, – раздражённо требует она, отталкивая руки брата.
– Хватит дёргать! – требует мальчишка.
– Ты только мешаешь!
– Отдай, я сам!
– Ты всё запутал!
– Отстань!
– Сам отстань!
– Агр-р-рх!
– Ф-ф-фш!
Ситуация накаляется, и пленники решают воспользоваться моментом – тот, кого удерживала верёвка, наконец, выпутывается сам, а затем помогает другу освободить хотя бы ноги. Руки так и остаются склеенными, к тому же «паутина» все еще очень липкая и грозит «перекинуться» на спасителя – остается лишь бежать, пока ребята ссорятся, чтобы разобраться с путами в месте поспокойнее.
Впрочем, брат с сестрой уже не обращают на них никакого внимания. Они валяются на земле, сцепившись друг с другом до тех пор, пока острые, как иголки, коготки не ранят щенка, легко проникнув под его густую шёрстку.
От боли и обиды малыш взвизгнул и теперь жалобно скулит. Только сейчас старшая сестра понимает, что натворила. Она вскочила на ноги, пытается поднять брата и помириться, но тщетно.
Солнечный диск пересёк зенит и теперь устало клонится к горизонту. Ремесленный шум стихает, и его сменяет весёлый гомон и смех. Даже крики торговцев уже почти неразличимы на юге, зато всё отчётливей слышны дружеские беседы, песни, жаркие споры, которые доносятся со дворов и открытых окон.
Запахи усердной работы сменяется ароматами готовящихся ужинов. Город торопится проводить уходящий день, чтобы уже завтра с рассветом и новыми силами взяться за работу.
По одной из улиц идёт волчица. Она выглядит уставшей и отстранённой, но в какой-то момент из целой палитры ароматов различает два знакомых запаха и устремляется на соседнюю улицу. Несколько домов спустя она замечает в толпе пару ребят, щенка и кошечку, которые уныло и порознь бредут в сторону дома.
Волчица спешит им навстречу, приседает, чтобы подхватить щенка, который бросился ей на шею с криком:
– Мама!
А затем она отстраняется, чтобы узнать, что произошло.
– Ничего, – грустно отвечает щенок, понурив взгляд.
Тогда мама-волчица требовательно смотрит на дочь:
– Элизабет?!
Но и та ничего не отвечает. В отличие от брата, она проходит мимо, можно подумать, потому что у неё заняты руки, в которых ремни, верёвка и другие части снаряжения щенка, но её взгляд устремлён прочь, а на лице – раздражение, словно ей есть на что обижаться. На самом же деле её мать отчётливо чует этот запах расстройства и злости, по большей части, на саму себя и немного – на всех окружающих.
Дома, чтобы не мешать отцу, девочка чуть приоткрывает дверь в его кабинет, сбрасывает снаряжение прямо на пол, а затем быстро сбегает вниз. Здесь она останавливается и замирает.
Проходит некоторое время, а Элизабет все еще стоит в небольшой мрачной комнате, где как напоказ выставлено различное снаряжение на пыльных витринах, но не обращает на «экспонаты» никакого внимания. Вместо этого её взгляд прикован к стене напротив и даже сквозь неё, словно нет вокруг ничего, кроме её тяжёлых мыслей. Впрочем, огромную тень позади себя она замечает сразу, хоть и не обращает на неё никакого внимания.
Огромный рыжий силуэт в чёрную полоску тянется к хрупким плечикам девочки, но она раздражённо вырывается из объятий.
– Может, хватит уже ссориться из-за ерунды?.. – с грустью в голосе интересуется мужчина.
– Это не ерунда! – злится кошечка.
– Прости, я же не знаю, что у вас произошло, – оправдывается тигр.
– Ну, па-а-ап!
– Ладно-ладно. Сама расскажешь, если захочешь. Я у себя, если что, – тигр пожимает плечами, разворачивается и с трудом протискивается через узкую арку в полукруглой стене.
Здесь начинается крутая винтовая лестница, которая уходит наверх. Узкие полоски света проникают через прорези в стене, которые сложно назвать окошками.
Лестница ведёт в комнатушку внутри невысокой башни, встроенной прямо в дом, но дойти до комнаты тигр не успевает. На полпути он оборачивается, чтобы подхватить подлетевшую к нему кошечку.
– Тише – не хватало ещё кубарем с лестницы скатиться! – недовольно, но нестрого ворчит отец.
Вместе они поднимаются наверх и практически упираются в большой полукруглый стол, установленный вдоль стены. Он завален бумагой, карандашами, линейками и прочим чертёжным инвентарём.
Папа-тигр отодвигает от стола большой грубо вытесанный и сколоченный стул и ставит его на середину комнаты прямо напротив девочки, а затем садится на него, чтобы быть с ней примерно на одном уровне.
– Так, что у вас произошло?
– Ну… мы преследовали ребят… – замявшись, начинает рассказывать девочка
– Кого? И почему? – переспрашивает отец.
– Еноты – они лисёнка обижали, а мы побежали за ними, чтобы проучить. Потом я услышала их, а, когда догнали, Алекс, как зарычит! Но они и усом не повели. Тогда я перепрыгнула через них, преградила им путь и…
– Ты же знаешь, что я не люблю, когда вы дерётесь?
– Да, не дрались мы!.. – она недовольно топает ножкой. – Вернее, один пошёл на меня, но я справилась с ним… в смысле кинула в него мячики-липучки. А Алекс выстрелил в другого крюком – сделал, как я учила и схватил его. Только третий как накинется на меня! Я-то попыталась его поймать, но он старше и больше меня, поэтому сбежал. А всё из-за Алекса! Он не помог мне, запутался, так ещё и не давал ему помочь…
– Запутался? В верёвке?
– Да, нет же, верёвка енота связала, а другой конец к Алексу привязан, вернее, к механизму…
– Ясно. Нужно будет застёжку установить или лезвие для верёвки, нет, лучше застёжку… Прости, перебил. Так, что, вы подрались? Из-за верёвки?
– Нет!.. Ну, то есть да. Ну… то есть… всё, я больше не хочу об этом разговаривать!
– Знаешь же поговорку о двух зайцах?
– Хватит!
– Ладно, я всего лишь хотел…
– Папа!
– Всё, прости-прости. Поможешь разобраться с вашим снаряжением? Нужно всё почистить и распутать…
– Как скажешь, пап… – грустно соглашается она, – только, я хотела ещё погулять, пока не поздно…
– Ладно-ладно, – недовольно ворчит папа-тигр. – Я сам разберусь здесь, и ещё поработаю немного. Иди гуляй.
Девочка радостно обнимает его на прощание, разворачивается и убегает прочь.
Ремесленный район остаётся позади, ещё немного и будет – торговый, только складской переулок пересечь. Вернее сказать, это – давно уже и не «переулок» вовсе, а целая сеть узких улочек и переходов.
Здесь стоят, покосившись, мрачные дома с заколоченными ставнями, на дверях висят массивные замки, а на улицах пустые коробки и корзины свалены друг на друга.
Выглядит это место жутковато, особенно когда начинает темнеть. В это время торговцы, ремесленники, трактирщики уже расходятся по домам. Тогда наступает пора угрюмой тишины и забвения. После этого только стражник изредка проходит с караулом, но и он нигде не задерживается надолго. Зато здесь – самый короткий путь между районами, можно сказать – это центр нижнего города.
Ловко перепрыгивая с крыши на крышу, Элизабет несётся вперёд и, кажется, еще успеет вернуться домой до захода солнца, как и положено послушному ребёнку, который «не гуляет по ночам не пойми где и не занимается там не пойми чем».
На самом же деле её родители никогда не переживали, что подумают соседи, но всерьёз беспокоятся, как бы она и её брат не покалечились впотьмах или не встретились с грабителем, а то и кем похуже, ведь фонари в нижнем городе зажигаются редко и не везде, да и на стражников ночью надеяться не приходится.
Поэтому Лиз пообещала себе, что вернётся домой засветло – чтобы родители не волновались. Правда прежде она нарушила другое своё обещание, которое давала уже им, а не себе: что не станет сегодня больше уходить со двора. Но и на это у неё есть оправдание – она должна встретиться с лисёнком и рассказать ему, что они проучили ребят, которые его обижали.
Правда в её надёжный план вмешивается «его величество» случай. Без шуток – издалека Элизабет замечает затаившегося среди коробок львёнка и, подобравшись ближе, спрыгивает прямо к нему.
– Привет! Я – Элизабет, – предоставляется она. – А ты кто?
Подскочив на месте от неожиданности, львёнок разворачивается на пол оборота, вытаращив на незнакомку рыжие глаза. Он замирает в растерянности, глядя на маленькую девочку с серебристой шерсткой, а затем берёт себя в руки и уточняет:
– Ты ко всем так подкрадываешься?
– Подкрадываюсь? – удивляется Лиз. – Тоже мне важная птица – зачем мне к тебе подкрадываться?..
– А может ты – вражеский лазутчик, а я, например – принц Эльдар, которого ты собираешься похитить, – с усмешкой в голосе предполагает мальчишка.
Он выпрямляется во весь свой немалый рост и демонстрирует свою широкую грудь и шею, где в скором времени должна будет вырасти густая чёрная грива. Получается весьма наигранно и нелепо, но в то же время в нём чувствуется присущая львам стать.
– Не похож, не похож! – замечает девочка сквозь смех.
– Это почему же? – смущается львёнок.
– Ну, ты добрый – в смысле, у тебя глаза добрые и…
– А это здесь причём? – в его, действительно, добрых рыжих глазах читается недоумение.
– Ну, он напыщенный, самовлюблённый и вредный ребёнок, который не бывает в нашем районе тем более один, без своих нянечек – это же все знают, – она пожимает плечиками, словно эту простую истину должен знать даже какой-нибудь деревенщина.