На Запад! К решительным битвам, к громозвучным победам! Стройтесь в боевые колонны! Пробил час наступления
М. Тухачевский, командующий Западным фронтом Республики, приказ №1423 от 2 июля 1923 г.
Брусиловский прорыв среди длинного списка удачных и не очень операций по прорыву фронта противника, предпринятых в ходе Первой мировой войны, стоит особняком – и не только потому, что он имеет собственное уникальное, неповторимое лицо, но и по своим совершенно катастрофическим последствиям. Нужно сразу же подчеркнуть общее в наступлении, начавшемся 4 июня 1916 года, с другими крупными наступлениями того периода, а также обратить особенное внимание на различия, которые со всей очевидностью и обусловили как весьма обнадёживающие поначалу результаты, так и последующие тяжкие неудачи.
А. Брусилов, следуя примеру своих немецких оппонентов, равно как и союзников по Антанте, выделил особые группы специально обученных солдат, которые должны были действовать на острие наступления. Вооружённые револьверами и ручными гранатами, они, следуя за огневым валом, имели задачей врываться в окопы противника и, подавляя его сопротивление, захватывать контроль над ключевыми точками оборонительной позиции в 1-й траншее. За ними следовали густые цепи пехоты, составлявшие основную массу войск. Эти подразделения были разделены на два эшелона, имеющих по две «волны» (по 3-4 стрелковых цепи) каждый; им предстояло применять новый тактический приём – т. н. атаку «перекатами». 1-я «волна», перебегая 1-ю траншею, в которой действовали группы «чистильщиков», сразу же атаковала 2-ю траншею противника; 2-я «волна» атаковала и закрепляла 1-ю траншею, в то время как 3-я и 4-я «волны» атаковали 3-ю траншею противника, обычно замыкавшую оборонительную позицию и относившуюся к зоне полковых резервов. Таких позиций, как и на Западном фронте, обычно было 2-3, однако значительная протяжённость Восточного фронта не позволяла сосредоточить здесь большое количество орудий и пулемётов.
Победы, достигнутые в предыдущем году, убедили командование противника в утрате русской армией боеспособности, вследствие чего лучшие немецкие и австрийские дивизии были переброшены на Западный и итальянский фронты. Австро-венгерские и на отдельных участках даже турецкие дивизии, противостоявшие войскам Юго-Западного фронта, были укомплектованы неоднородным этническим составом, зачастую – призывниками старших возрастов; всё это подрывало и без того невысокий боевой дух противника.
Подобно англо-французским союзникам на Западном фронте, А. Брусилов провёл основательную артиллерийскую подготовку, длившуюся более двух суток (54 часа); артподготовка англичан в ходе наступления на Сомме, например, в сентябре того же года длилась неделю, причём концентрация артиллерийского огня многократно превосходила созданную А. Брусиловым: общая численность орудий достигла 3500, то есть вдвое большего числа, чем на Юго-Западном фронте, причём они были сосредоточены на участке протяжённостью всего в 35 км, среди них преобладала артиллерия крупных калибров, а количество заготовленных на один ствол снарядов колебалось от 1700 до 3000.
Артиллерийская мощь Юго-Западного фронта не шла ни в какое сравнение с колоссальными огневыми возможностями союзников, более того, она была распылена на 11 (!) участков прорыва. Тем не менее, успех обозначился уже в первый день операции: австро-венгерские дивизии, большей частью укомплектованные солдатами славянских (чехи, словаки, словенцы, сербы, хорваты, поляки, русины) национальностей, численность которых достигала 40%, и венграми, начали массово сдаваться в плен, увидев в грядущем поражении Габсбургов возможность для возникновения собственных независимых государств. Весьма яркое и живое описание духа пораженчества, пропитавшего собой это воинство, оставил замечательный чешский писатель Я. Гашек, написавший юмористическую эпопею «Похождения бравого солдата Швейка». Сам Я. Гашек, также сдавшийся в плен, впоследствии служил в чехословацком корпусе и в Красной Армии.
Термин «Брусиловский прорыв» утвердился в исторических кругах уже после Первой мировой войны, когда исследователи в полной мере осознали его необычность; то, что он получил имя А. Брусилова, подчёркивает не гениальность полководца (хотя отсутствие у последнего хотя бы таланта не станет отрицать и злейший из врагов), а исключительные обстоятельства и результаты операции. Наиболее точным термином в данных обстоятельствах был бы не «прорыв», а «разрыв», так как австро-венгерский фронт, скорее, лопнул, попросту испарившись, как это случается с воздушным шариком. Луцкий прорыв, как его именовали современники, включая, кстати, самого А. Брусилова, привёл к падению Луцка, однако вскоре после этого победоносное шествие русской армии прекратилось.
Сам А. Брусилов во всём обвинял главковерха, не рассмотревшего в наступлении в полосе Юго-Западного фронта должных перспектив, не давшего ему вовремя резервов, не позволившего иметь целью крупный город Львов, а направившего вместо этого последующий удар на Ковель, который, кстати, так и не удалось взять.
Однако это личное мнение А. Брусилова, являющегося более чем заинтересованным лицом. Если всё упрощать, то он увидел свой шанс, сделал удачную ставку – и сорвал неплохой банк. Однако же с высот даже М. Алексеева успехи русской армии были далеко не такими обнадёживающими. В полосе Западного фронта, где оборону удерживали немецкие войска, успехов достичь не удалось. То, что последующий удар А. Брусилова командование направило на Ковель, было совершенно верным решением: этот город являлся крупным центром железнодорожных сообщений и, захватив его, при содействии Западного фронта, можно бы было рассчитывать на то, что успех удастся закрепить и даже развить.
Попытка А. Брусилова наступать в южном и юго-западном направлениях привела бы к возникновению брешей во фронте; опираясь на Ковель, немцы неминуемо ударили бы ему во фланг и в тыл, что привело бы к сокрушительному разгрому. То, что А. Брусилов так и не смог взять Ковель, куда начали прибывать немецкие войска и артиллерия, свидетельствует о том, что русская армия не могла всерьёз тягаться с кайзеровской, независимо от участка наступления. Безрезультатные атаки на р. Стоход, несмотря на значительное превосходство в живой силе, стали неприятным тому подтверждением.
Историки дают весьма неоднозначные и противоречивые оценки Брусиловскому прорыву: согласно некоторым данным, Юго-Западный фронт потерял убитыми, ранеными и пленными даже больше, чем противник (около 886 тыс. чел. против 787 тыс.). Согласно другим данным, потери Центральных держав были всё же выше – 1,337 млн. чел. по максимальной оценке против 1 млн. чел. (Юго-Западный фронт)9, однако значительная часть этой цифры приходилась на пленных из числа деморализованного австро-венгерского контингента, в то время как в боях с немцами А. Брусилов нёс по любым оценкам в несколько раз большие потери – причём без ощутимых успехов. Важнее всего то, что русские потери были преимущественно «кровавыми», следовательно, значение успехов Юго-Западного фронта в большой степени представляется завышенным.
Существует и другое, куда более критичное, отношение к «Брусиловскому прорыву», которое заслуживает того, чтобы о нём узнала широкая общественность. Так, замысел удара на Луцк был детально проработан начальником оперативного отдела 8-й армии (А. Брусилов) подполковником П. Махровым ещё в ноябре 1915 г. Поднявшись в должности до командующего Юго-Западным фронтом, А. Брусилов сразу же ухватился за возможность наступления на более широком фронте, открывшуюся перед ним. Кто первый увидел её – сам А. Брусилов или всё тот же П. Махров, или же генерал-квартирмейстер штаба Юго-Западного фронта генерал-майор Н. Духонин, точно неизвестно. Однако два будущих главковерха – А. Брусилов и Н. Духонин – весьма энергично настаивали на придании наступлению самого широкого размаха. Несмотря на неоднозначные результаты и многочисленные потери, им это всё-таки удалось. Достаточно сказать, что в период непосредственной подготовки к прорыву и в ходе самой операции Юго-Западный фронт получил 1,5 млн. чел. подкреплений только боевого состава (!).
Противник разгадал планы А. Брусилова незадолго до начала наступления; районы сосредоточения русских войск, тем не менее, решено было не подвергать артиллерийскому обстрелу с целью экономии снарядов. Унылое настроение командования, должно быть, передалось простым солдатам и офицерам австро-венгерских войск, которые стремительно растеряли всяческое желание драться.
Тем не менее, наступление изначально проходило тяжело и с высокими потерями – отнюдь не так радужно, как можно заключить, читая советские энциклопедические статьи, создававшие «культ А. Брусилова». Так, 11-я армия потеряла только за первую неделю операции 22 тыс. чел., за то же время 7-я армия – 20, 2 тыс. чел., 9-я армия – 10 тыс. чел., но только в первый (!) день, 8-я армия – 33, 5 тыс. чел. за первые три дня боёв. На четвёртый день был взят Луцк, и линия фронта временно стабилизировалась; в дальнейшем русские войска были вынуждены даже перейти к обороне, отражая контрудары противника.
4 июля 1916 г. пополненный войсками Юго-Западный фронт перешёл ко второму наступлению, длившемуся три недели; в сложившихся обстоятельствах, утратив фактор внезапности и израсходовав артиллерийские боеприпасы, русские столкнулись с ожесточённым сопротивлением спешно переброшенных австро-немецких войск. Не слишком успешным оказалось и третье наступление, начавшееся 28 июля и продолжавшееся вплоть до сентября – оно объяснялось стремлением осуществить прорыв в Румынию (последняя, в том числе и под впечатлением от успехов Юго-Западного фронта, 27 августа объявила войну Австро-Венгрии).
Среди высшего российского руководства не было единства относительно целесообразности наступления в полосе Юго-Западного фронта, о чём неоднократно с неудовлетворением вспоминает А. Брусилов, однако же сам он выступил, вероятно, главным виновником такой ситуации. Так, будучи командующим 8-й армией, он разработал план удавшегося впоследствии прорыва на Луцк, а став командующим Юго-Западным фронтом, добился расширения, ввиду благоприятных условий, наступления до масштабов фронта. Однако «благоприятные условия», под которыми следует в первую очередь понимать моральную слабость австро-венгерских войск, требовали переноса основных усилий в полосу наступления 7-й и, особенно, 9-й армий (П. Лечицкий). 9-я армия, расколов фронт 7-й австро-венгерской армии, угрожала падением всего фронта в Галиции – таково общее мнение, идущее из стана противника, где вполне осознавали возникшую ужасную угрозу.
А. Брусилов не разглядел этих блестящих перспектив ни в процессе подготовки к операции, ни в её ходе. Это легко объяснить тем, что он более всего обращал внимание на свою 8-ю армию, даже после того, как оставил командование ею; верховное командование, предпринявшее наступление в смежной полосе Западного фронта, только поощряло эти побуждения.
После взятия Луцка естественным продолжением наступательных усилий являлся Ковель, взятие которого сулило те же перспективы, что и взятие Вердена – германцам, ведь, в случае успеха, удалось бы добиться падения всего Восточного фронта противника; сам А. Брусилов полагал перспективным направлением удара львовское, что едва ли соответствовало реалиям; наиболее обнадёживающие результаты наблюдались в полосе 9-й армии, которой противостояли измотанные австро-венгерские войска – в лесах Карпат.
Как нетрудно заметить, наступление оказалось перед перспективой продолжения в трёх расходящихся направлениях – и, что любопытно, в последующие недели и месяцы Юго-Западным фронтом осуществлялись неудачные попытки добиться успеха на всех трёх.
Удача – или разум, если угодно – на сей раз оставила А. Брусилова; он не смог повторно организовать успешное наступление; совершенно очевидно, что наличные технические средства (артиллерия и боеприпасы) были недостаточны; кроме того, первый, успешный удар наносился без их концентрации. Не исключено, А. Брусилов, просто не мог сманеврировать артиллерией, собрав её на одном участке, выбранном для наступления – по причине отсутствия должного взаимодействия в войсках, а также, что важнее, ввиду слаборазвитых коммуникаций. Последовавшие кровопролитные бои, не имевшие положительных результатов, обычно весьма глухо упоминаются советскими историками, однако на деле они являлись всё тем же стратегическим наступлением Юго-Западного фронта, и их последствия нельзя игнорировать. Рассмотрим же вкратце последовавшие за первыми успехами события.