Я схожу с ума, когда думаю о перспективах России, мы станем самым великим народом, самым великим государством, всё в мире будет делаться с нашего разрешения
Николай II Гольштейн-Готторп-Романов
Англо-бурская война 1899 – 1902 гг., в которой, кстати, формальным агрессором выступили буры, осуществившие превентивное нападение, позволила Великобритании укрепить свои пошатнувшиеся финансы, так как предоставили в её распоряжение сказочно богатые золотые копи, а золото в тот период и являлось мировой валютой. Э. Саттон, профессор экономики Калифорнийского университета, сказал о периоде, предшествовавшем Первой мировой войне: «Золото и серебро являлось смирительной рубашкой для финансовой системы». Это чистая правда, и золото Южной Африки, совершенно очевидно, стало стартовым капиталом, позволившим Британии разорвать эти путы и оплатить новую «гонку вооружений». Впрочем, золоту трудно тягаться со сталью, по крайней мере, оружейной, в платежеспособности, и войны непременно должны были разразиться. Там, где англичане могли заплатить золотом, остальные страны непременно должны были предложить что-то более весомое – свои шпаги, верность союзническому долгу… и, конечно, кровь миллионов солдат.
Ещё до завершения войны Великобританией был заключён союзный договор с Японией, который предусматривал нейтралитет в случае войны с какой-либо другой державой и военную помощь в случае вмешательства в войну другого государства. В целом, имелся в виду нейтралитет Великобритании в случае русско-японской войны – и британское же военное участие в войне, если Франция, верный союзник России, вдруг вздумает к ней присоединиться. Французский флот не мог сравниться с британским и, как только война между Россией и Японией разразилась, после первых громких заявлений, получив также суровое предупреждение от США, Париж резко снизил тон, а затем и вовсе затих.
Россия, кстати, отнюдь не была невинной жертвой. Её политика на Дальнем Востоке представляла собой пример крайней агрессивности: 8 апреля 1902 г. было заключено русско-китайское соглашение, по которому Россия должна была вывести свои войска из Маньчжурии в 3 этапа, в течение 18 месяцев, которое, однако, не было выполнено. В связи с этим Англия, США и Япония заявили официальный протест. Кроме фактической оккупации Маньчжурии, имели место и провокации в Корее, на территории японской лесозаготовительной концессии на реке Ялу.
Когда война началась, президент США Т. Рузвельт, заинтересованный в получении прибылей от военных поставок, заявил немецкому послу Штернбургу: «В наших интересах, чтобы война между Японией и Россией шла до тех пор, пока обе страны добьются максимально возможного истощения друг друга, чтобы территории, где сталкиваются их интересы, продолжали и после заключения мира служить тем же целям, и чтобы границы их сфер влияния скрещивались таким же образом, как и до войны». Это следует полагать отношением США вообще ко всем войнам, в которых США не участвуют.
Одновременно Японии был открыт кредит в английских банках, позволивший ей в короткие сроки построить один из сильнейших в мире военных флотов. Если уж совсем точно, флот большей частью был построен в Великобритании6 – и на британские же деньги, взятые взаймы. Только в ходе войны с Россией Япония получила кредитов на 725 млн. иен, что составило, за вычетом комиссионных, 698 млн. иен, или 349 млн. долларов. Для сравнения: «Дредноут», линкор более современного типа, нежели те, что принимали участие в Цусимском сражении, стоил 1, 79 млн. фунтов стерлингов, или 8, 69 млн. дол., то есть военных займов хватило бы на покупку целого флота из 40 новейших линкоров. Кстати, «Дредноут» настолько превосходил своих предшественников, что те по большей части теряли право называться линкорами. Поэтому Япония, начав войну 8 февраля 1904 года внезапным нападением миноносцев на корабли Тихоокеанской эскадры Балтийского флота, стоявшие на рейде Порт-Артура, поступила крайне прозорливо: уже несколько лет спустя, когда в составе флотов неминуемо появились бы «дредноуты» и «супердредноуты», её новенький флот мог бы оказаться не слишком эффективным. Как нетрудно догадаться, решения японцев в значительной степени принимались под диктовку из Лондона, где график развития военно-морского судостроения на ближайшие годы был хорошо известен.
Мнение президента США – и суть американских интересов – по данному вопросу уже известны. Французы, столкнувшись с прямыми угрозами, с лёгкой душой согласились на взятку: 8 апреля 1904 г., ровно через 2 месяца (и через 2 года после подписания невыполненного Россией русско-китайского соглашения) после начала войны, Великобритания и Франция заключили союзный договор (позже, в 1907 г., было подписано и русско-английское соглашение соответствующего содержания).
Поражение России и содержание Портсмутского договора от 5 сентября 1905 года, по которому она шла на значительные территориальные уступки, достаточно хорошо известны, чтобы останавливаться на них подробно. Наибольший интерес вызывают последовательные действия Великобритании, ведь, как бы странно это ни звучало, она столкнула лбами Японию и Россию (причём японский флот был построен британцами за британские же деньги) лишь затем, чтобы стать союзницей России в альянсе против могучей Германии! Большевики всегда объясняли подобные кульбиты в международной политике очень просто: капиталисты стремятся к сверхприбылям от военных заказов, поэтому и влияют на политиков, повсюду разжигая войны. Большевиков, однако, трудно назвать незаинтересованной стороной: их первейшей задачей как революционеров всегда являлась дискредитация властей и, особенно, капиталистов. К тому же многие из них, в том числе и В. Ленин (В. Ульянов), подолгу жили в Лондоне и могли по достоинству оценить его гостеприимство. Такие вещи не забываются. Кстати, британец Н. Анжелл в 1910 г. опубликовал книгу «Великая иллюзия», в которой опровергал утверждения о якобы прибыльном для капиталистов характере затяжной войны на истощение. Будущее подтвердило – причём в течение нескольких лет – его несомненную правоту.
В чём же всё-таки причина столь странного поведения британских дипломатов в 1902 – 1907 годах (начиная с 1898 г., если учитывать дату закладки «Микасы», флагмана будущего японского флота)? Нетрудно догадаться, что сроки перекрываются с англо-бурской войной, которая дала англичанам золото на ряд насущных проектов, и революцией 1905 – 1907 годов в России. Последняя, кстати, была отмечена любопытным инцидентом: полковник японской разведки М. Акаси выдал сумму, адекватную 100 тыс. руб., на нужды революции. На эти деньги в Лондоне был куплен пароход «Джон Графтон» (после цепи перепродаже перешёл от японских фирм к социалистам-революционерам, или эсерам), а также 16 тыс. винтовок канадского и швейцарского производства, 3 тыс. револьверов, 3 млн. патронов и 3 тонны взрывчатки. Об операции стало известно царской «охранке», в частности, известному провокатору Гапону, который пообещал принять самое деятельное участие в восстании, как только оружие прибудет. Думаю, нетрудно догадаться, что оружие так никогда и не достигло пункта назначения: «Джон Графтон» сел на мель в одной из балтийских шхер; оружие, как минимум, частично, было выгружено на близлежащие островки. Когда корабль взорвался (вероятнее, был подорван командой) следы оружия теряются, вероятно, оно также попало в руки властей. К тому времени, правда, царём уже был подписан манифест об учреждении Думы; Россия перестала быть самодержавной страной.
Вкратце обдумав последовательность действий, осуществлённых английской стороной, и событий, случившихся с её ведома, легко прийти к выводу: Великобритания не только присоединилась к Антанте, но и позаботилась о том, чтобы у России на Дальнем Востоке не осталось никаких государственных дел. Очевидно, германские и британские интересы сталкивались в то время в слишком многих местах (на Ближнем и Среднем Востоке, в Южной Африке, в Северном море, в бассейне Средиземного моря), дабы война стала неотвратимым явлением в умах английских дипломатов и промышленников. Участие Франции в войне с Германией вообще было вопросом, не требующим ответа: французы изъявляли готовность пойти на что угодно ради возврата им Эльзаса и Лотарингии. В силу относительной военной слабости Италии, хоть и являвшейся членом Тройственного союза, но явно не разделявшей тевтонской воинственности, охватившей её партнёров, Германию и Австро-Венгрию, её нельзя было полагать надёжным членом данного альянса – он заключался совсем в иных геополитических условиях, нежели имевшие место в 1914 г.. Будущее показало, что Италию в гораздо большей степени интересуют территории Турции, которая обречена стать жертвой британских интересов на Ближнем Востоке. Это свидетельствовало о том, что Италия, вероятно, выйдет из Тройственного союза под предлогом его формально оборонительного характера и, вероятно, даже присоединится к Антанте, как, в конце концов, и произошло, в то время как Турция, напротив, присоединится к Германии и Австро-Венгрии.
Если же говорить о геополитических интересах России, то здесь наблюдается явный дуализм: с Парижем (и, соответственно, с Антантой) её связывали десятилетия сотрудничества в военной, финансовой и политических сферах. Однако война с Германией угрожала стать по-настоящему опустошительной и едва ли стоила того: Россия и так с трудом контролировала свои западные губернии, в которых постепенно креп национализм. С другой стороны, восточный вектор экспансии, дававший выход к Тихому океану, сулил большие выгоды. Маньчжурия, Ляодунский полуостров, даже Китай – все эти территории в перспективе могли стать тем, чем стала Индия для Британской империи – и даже более того. Великобритания распорядилась иначе…
Однако война даже с Японией требовала от переживающей трудные времена России обезопасить свои границы со странами Тройственного союза, фактически, расторгнуть договор с Францией. В пользу такого решения были и династические связи. В конечном итоге, Николай II именно так и поступил: пригласил «кузена Вилли» на свою яхту «Полярная звезда» и 24 июля 1905 г. (н. ст.) в семейном кругу спокойно подписал союзный договор, получившего название Бьёркского, чем привёл в транс всех царских придворных и крупную буржуазию, так как возникла угроза разрыва отношений с Францией – и с Великобританией.
Бьёркский договор должен был вступить в силу после завершения войны с Японией, причём Россия обязывалась «побудить» Францию присоединиться к нему (фактически, даже дипломатической ноты подобного содержания было бы достаточно, чтобы французы оскорбились и расторгли соглашение с Россией, на что Вильгельм II, очевидно, и рассчитывал). К тому времени Россия отчаянно нуждалась в союзниках (Франция, фактически, устранилась от вмешательства в исход войны), в то время как японцы как раз высадились на Сахалине. Не исключено, что позиция Германии стала тем фактором, который повлиял на Японию. Правда, «кузен Вилли» был наказан за свою доверчивость: «Ники» осенью того же года сообщил ему, что Франция не слишком-то готова присоединиться к данному союзу, а договор-де подразумевал действительность его только при участии французов (!). Очередной кредит, спешно предоставленный французами, несомненно, повлиял на принятие Николаем II такого решения.
Вообще, рассматривая весь дипломатический маскарад последних 15 лет, предшествовавших началу войны, легко ощутить некую брезгливость – ведь каждое сомнительное соглашение подобного рода уже тогда обходилось в сотни тысяч человеческих жизней. В любом случае, в результате Россия была возвращена в Антанту (крепкими руками самураев, выдворивших её с Ляодунского полуострова), а её войска теперь имели только одну законную цель – страны Тройственного союза. Возникновение парламентаризма в России, в соответствии с конституцией 1905 года, должно было в дальнейшем послужить достаточной гарантией того, что «кузен Ники» более не станет уединяться с «кузеном Вилли» и подписывать всякие негодные бумажки.
Надвигалась Первая мировая война – и Мировая социалистическая революция.