– Какого черта?! – только и смог вымолвить я.
Ведь Агата говорила…
Дьяволица, обманула!
– Гардт! – крикнул я, сам встав в боевую стойку.
Один мертвец, крепкий парень с синюшным лицом и черным отпечатком петли на шее наступал с правого фланга. С левого хромал другой покойник – старуха с объеденным дикими животными лицом. Было это зрелище настолько неестественным, что я даже некоторое время сомневался – не причудливая ли это игра света и тени?
Но когда один из мертвецов бросился на меня, понял – все на самом деле.
Атаку удалось отбить – парень полетел в сторону. Следом за ним отправилась старуха. Но долго разлеживаться они не собирались – видимо устали уже лежать в могилах.
Черные холодные пальцы вцепились мне в одежду и с удивительной мощью потянули на себя. Я махнул ножом, но не причинил покойнику вреда – лезвие лишь лязгнуло о невидимый барьер, ту самую защиту, высекая сноп зеленых искр.
Тогда я поступил иначе – срезал клок одежды, высвобождая себя. Кусок ткани остался в руке мертвеца и он довольно долго разглядывая добытый трофей, не понимая что произошло и давая мне время разобраться со вторым противником.
Старуха тоже оказалась довольно сильной. Ее желтые зубы клацали друг об друга, желая видимо отхватить как можно больше человеческой живой плоти – я прекрасно это мог разглядеть, так как губ и щек у покойника не было. Видимо успела столкнуться с дикими животными.
Старуха прыгнула на меня и вцепилась в плечи. Я попытался ее скинуть, но не смог. На удивление верткая, она уворачивалась он ударов и довольно скоро смогла повалить меня на землю.
– Твою мать! – не смог сдержаться я, увидев как ее челюсти движутся к моему лицу.
Быть загрызенным ожившим трупом совсем не хотелось.
В какой-то момент мне удалось высвободить руку и я рубанул ножом по плоти старухи. Лезвие вновь противно лязгнуло об невидимую защиту, только на этот раз барьер удалось оголить – едва заметные зеленые нити разошлись в разные стороны. В нос тут же ударило зловоние – тошнотворная гниль вперемешку с болотной вонью.
Я ударил вновь – и нож с треском вошел в плоть противника.
Старуха заверещала таким жутким криком, что меня обдало холодом.
Схватка заметно ослабла. Мне удалось откинуть покойника в сторону и встать.
– Гардт! – крикнул я, тряся старосту. – Очнись! Очнись же!
Тот что-то промычал, полу открыл глаза.
– Вставай! – зашипел ему в самое лицо. – Живо!
Упрашивать Гардта не пришлось. Он вскочил на ноги, увидел наступающее мертвеца и закричал.
Я успел оттолкнуть старосту до того, как покойник нанес удар. Крепкая ладонь пролетела в сантиметре от лица Гарта. Попади она в него, даже сложно представить что было бы. Размозжила бы голову, не меньше.
– А-г-к-з-р-р-р! — вырвалось откуда-то из глубины глотки покойника.
Это не было похоже на голос – скорее на остатки ветра, вырывающегося из тесной щели.
– Это Джек! – заверещал староста. – Джек! О боже!
Теперь уже без разницы как его зовут. Отныне это не более, чем мертвец, неведомыми силами поднятый из могилы и желающий только одного – сожрать нас.
Мертвец бросилась на меня.
Я хотел зайти ему под руку, чтобы увернуться, но не смог – мертвец, словно предвидя мой маневр, опередил меня. Тяжелый удар прилетел прямо в лицо. Я крякнул и упал. Перед глазами все поплыло.
Гард подскочил ко мне и заговорил, лихорадочно, сбиваясь, перескакивая.
– Это Джек. Он солдатскую службу раньше нес. Его списали – за ранение в ногу. У него нога деревянная.
Я довольно быстро сообразил к чему была эта информация. А староста неплох, когда нужно действовать.
Джек подошел ко мне, намереваясь добить. Я выждал и в нужный момент, когда покойник перенес центр тяжести на ногу, ударил.
Конечность оказалась и вправду деревянной. Протез с треском разломился и покойник, вдруг потеряв точку опоры, неуклюже упал. Я перекувырнулся, уходя в сторону. Поднялся. Мельком глянул на старуху. Та уже не подавала признаков жизни, с ее тела на землю сползали зеленые полупрозрачные клочки субстанции, сильно похожей на пар.
Пришло время упокоить и Джека. Не по своей он воле поднялся и придется его обратно утихомирить.
Пока покойник пытался подняться, что с одной ногой было проблематично, я подошел к нему и, выгадав момент, обрушил нож. Лезвие зазвенело. Я почувствовал, как напрягся метал и мне даже на какое-то мгновение показалось, что оружие просто разломиться – такой крепкой была защита. На полупрозрачном барьере показались полосы – следы от ножа. Подсвечивая зеленоватым, они открывали взору тот невидимый саванн, которым был укрыт покойник и который защищал его от внешнего воздействия. Я смог разглядеть нити, из которых состояла эта магическая субстанции, также увидел и несколько иероглифов, начертанных сверху, словно бы пальцем.
И вновь я пожалел, что рядом нет Лексы. Она в этом подкована, наверняка бы разобралась.
Еще удар.
Нож пробил защиту и вонзился в тело покойника. Кожа, плоть, кости – все это был пробито с легкостью. Джек открыл рот, исторгая из свое утробы целый поток насекомых и затих.
Брезгливо стряхивая с рук многоножек, я отскочил в сторону.
– Гардт, вы в порядке? – подойдя к старосте, спросил я.
Тот неопределенно покачал головой.
– Нога… немного подвернул, когда падал.
Я глянул на ногу. Присвистнул. «Немного подвернул» – это еще мягко сказано. Ступня смотрела в сторону, словно желая убежать от своего хозяина. Из штанины что-то выпирало, что-то острое и кровоточащее.
Я сел на корточки и осторожно поднял ткань. Кость. Переломилась и пробила плоть. Страшное ранение. Странно, что староста до сих пор истошно не кричит. Еще видимо находится под воздействием эмоций, обуявших его при виде оживших мертвецов. Скоро это пройдет, и тогда… На крик наверняка сбегутся дикие звери.
Я глянул на рану. Острый запах крови заставил ноздри задрожать. Кровь… как же она пахнет!
Клыки вновь начали медленно увеличиваться.
– Ну что там? – испуганно спросил Гардт, увидев в моих глазах не здоровый блеск. – Все нормально?
– Не совсем, – борясь со своим чувством жажды, ответил я. – У вас перелом. Необходимо возвращаться в деревню.
– Конечно! – с радостью поддержал Гардт и попытался встать.
Тут же закричал.
– Не дергайтесь, – сказал я. И добавил: – И попытайтесь не кричать.
Тот тон, с каким я это произнес, напугал Гардта, он сразу же затих, лишь иногда поскуливая.
– Что же тогда делать?
– Есть одна идейка, – ответил я, глядя по сторонам.
Конечно, можно было укусить старика, сделать его вампиром, чтобы дать хоть немного сил. Но этот план, я знал, мне пришел в голову только лишь по одной причине – таким образом можно легально испить крови. На что только не пойдет разум в обмане самого себя, хех! Нет, кусать старосту нив коему случае нельзя. Обойдемся иными способами.
– Какая идейка? – выдохнул старик, морщась от невыносимой боли.
– Побудьте немного здесь.
– Нет! – вскрикнул старик и схватил меня. – не бросайте меня.
– Я и не собирался. Мне нужен только вон тот куст, – я показал на небольшую колючку, растущую неподалёку. – Насколько я помню, он обладает способность немного снимать боль. Это поможет добраться до деревни.
– Хорошо, – кивнул старик и отпустил руку.
Я нарезал колючих стеблей, как смог размял и положил на открытую рану.
Гардт морщился, скрипел зубами и даже плакал, но сдерживался закричать.
Вскоре гримаса боли начала проходить. Староста облизнул губы, сказал:
– Начало холодить.
– Отлично, значит действует. Сейчас я возьму вас на руки и мы пойдем.
– Так ведь я тяжелый!
– Не тяжелее сумки с добычей.
– Чего? – не понял староста.
– Не важно. Пошли.
Я поднял старосту (он и в самом деле оказался тяжеловат) и мы медленно двинулись в обратный путь.
– Теперь вы видите какие дела тут творятся? – спросил Гардт, обхватив меня за шею.
Голос его дрожал, и казалось староста вот-вот расплачется. Но даже не это так раздражало. Пахло от старика особым стариковским запахом, какой они приобретают с возрастом. Чем больше лет – тем сильнее запах. И вроде не резкий, не вонючий, если вспоминать и сравнивать со смрадом оживших покойников, но проникающий в каждую пору твоего тела и уже отмыться от него будет невозможно. Запах усталости и слабости, запах лежалой постели, которую очень давно не заправляли, потому что не вставали с нее.
Этот запах напоминал мне о сиротском приюте. Там был точно такой же запах, уж не знаю почему, ведь стариков там не было. Одни дети.
– Такое вот безобразие. Что это, господин храмовник Кроу? Чья-то злая магия? У нас ведь и ведьм нет черных. И никому мы вроде плохого ничего не делали. Обычная деревенька.
– Насчет ведьм черных – это я еще бы поспорил! – ухмыльнулся я, вспоминая Агату. Странная какая-то, я бы даже сказал неприятная. Хотя в теле, есть на что посмотреть. В былые времена точно бы не приспустил ее мимо.
Мы поднялись на пригорок, с которого пришли, сделали там небольшой привал – отдышаться и набраться хоть немного сил. Отдых был нужен не только мне. Гардт от тряски стонал, не в силах сдержать боли. Лицо его побледнело и покрылось потом.
– Прошу прощения, что доставляю вам неудобства, – вновь принялся извиняться староста, делая при каждом слове глубокие вдохи и морщась. – Не своих хотением, видят боги, попал в такую переделку. Но если вдруг почувствуете, что устали, что нет больше сил нести меня, тогда оставьте. Слышите? Оставьте тогда меня, и не сожалейте ни о чем! На вашем чистом сердце не будет греха в том, что вы не смогли меня дотащить до дома!
– Хватит, Гардт, и без того тошно, еще вы со своими поминальными речами!
– Все, молчу!
И едва затих, как где-то справа, со стороны леса, раздался протяжный волчий вой.
– Что это? – насторожился Гардт.
Я оглянулся.
Четыре пары красных глаз взглянули на меня из-за ветвей. Звери следили за нами, теперь в этом не было сомнений. Как я их раньше только не заметил?
Я решил вновь отправить им сигнал, чтобы предупредить, что мы им не добыча. В голове возник отчетливый образ – я рву на части подошедших слишком близко зверей, – и отправил эту картинку в сторону глаз.
Волки замешкались. Даже отсюда я видел как они принялись переглядываться друг с другом и ходить кругами, словно бы размышляя как поступить дальше.
А потом вдруг резко поменяли свое поведение. Один из волков вышел вперед и я почувствовал как холодный чужой разум стягивает мой мозг. Зверь был силен. И он ответил мне.
Я не увидел картинки, лишь только почувствовал – звери голодны. И они готовы рискнуть. А еще в этом посыле отчетливо читалось – отдай раненого и с тобой ничего не случиться.
Не дождетесь!
– Это волки! – ответил Гардт на свой же вопрос.
– Верно, – хмуро произнес я, ускоряя шаг. – Это волки. И поэтому нам надо идти быстрее.
– Умоляю – не бросайте мен им на съедение! Прошу!
– Не собирался. Но если будете продолжать болтать, то точно оставлю! Поберегите лучше силы!
– Молчу-молчу!
Я попытался вновь вразумить зверей. И снова отправил сигнал – я опасен.
В ответ получил целый рой смутных видений, смешавшихся, напластанных одно на другое – кровь, плоть, крики, приятное тепло от плоти, насыщение. И голод, голод, голод. А еще они показали оживших мертвецов и сказали, что питаясь ими, погибло несколько их собратьев из стаи. А значит покойники им не добыча. Только живые. Такие, как мы.
– Почему мы замедлились? – цепенея от ужаса, спросил Гардт. – Почему не идем быстрее?
Я не ответил – не хотел тратить силы на бессмысленные слова.
Несколько пар глаз отделилось от стаи. Волки стали окружать нас. А вот этого допустить нельзя было ни в коем случае.
Я высмотрел подходящее место для обороны, сказал Гардту:
– Дружище, убежать мы от голодных волков все равно не сможем. Поэтому будем отбиваться.
– Что?!
– Не перебивайте. Слушайте внимательно – от этого зависит ваша жизнь.
Я положил Гардта на землю.
– Не бросайте меня! – взвизгнул тот.
– Я же сказал, что не брошу вас! Просто со свободными руками мне будет легче обороняться, вам так не кажется?
Гардт промолчал. В его взгляде был страх, дикий, первобытный, затмивший даже боль. Вот и отлично. Возможно даже старик поможет мне.
Я поднял ветку, быстро заточил один конец.
– Держите, – протянул оружие старосте. – Если зверь подойдет слишком близко, бейте его.
Гардт принял кол. Покрутил его в руках, примерился. В движениях отчетливо читались привычки работяги – оружие староста держал так, словно это были вилы, которыми он намеревался кидать сено.
Я вытащил нож.
Поняв, что битвы не избежать, волки оскалились. Каждый хотел первым ухватиться мне в глотку. Стали подступать ближе.