За это утро мы сделали три ходки в Мутатерр, выполняя задания с электронной доски объявлений. Не могу отрицать процент везения – все три раза доска, будто предугадывая мои желания, предоставила неплохой выбор системных поручений по уничтожению монстров, сбору непонятной фиолетовой травы, соскребанию слизистой белой массы с подвальных стен странноватого здания-свечки и… что меня добило больше всего, а Ссаку довело до истерического хохота, мы получили три щедро оплачиваемых задания по сбору когтей и клыков взрослых кропосов зерноедов.
Охренеть…
Сорок восемь неповрежденных когтей…
Шестнадцать неповрежденных клыков.
Какого мутатеррного дьявола?!
Куда катится этот долбаный мир?!
Отсмеявшаяся Ссака повела свой разросшийся до девяти недомутов выводок на охоту. Они шли параллельно нам, прочесывая соседний ряд зданий. Они первые прикончили вымахнувшую на них стаю кропосов, обойдясь без потерь и ранений. Но следом появились и кровь, и зубные потери – я с неким даже удивлением глянул, как Ссака ласково приподняла одному из недомутов забрало шлема, а затем выверенным ударом вышибла тому пару зубов. Позднее, уже в Форте, я выяснил, что этот недомут успокоил лейтенанта заверением в том, что у кропосов клыков полна пасть. Как выяснилось – хер там.
У каждого из кропосов оказалось по шесть клыков в уродливой пасти. Резцы, зацепы, окрайки и прочая зубная хрень не принимались. Только когти и клыки. Так что лживый недомут лишился пары своих клыков – невелика цена. Ссака могла и яйца отрезать за такую подставу.
Во вторую ходку опять обошлось без жертв, и все сделали в полтора раза быстрее.
В третью ходку потеряли шестерых. И я не был удивлен. У новичков быстро размывается боевой фокус. И столь же быстро проявляется странная гребаная вера если не в собственную неуязвимость, то в почти бессмертность уж точно. Умиротворенные отменным заработком – по их понятиям – туземные гоблины расслабились, опустили стволы дробовиков, а к этому всему еще и начали проявлять удивительную самоуверенность, что полностью вытеснила недавние трусливость и боязнь каждого шага. Ожидаемо. Вырвавшиеся из незамеченных нами проходов в руинах обрушившегося здания кропосы за считанные секунды собрали кровавый урожай. Уйти тварям не удалось, но четверо из шести атакованных уже были мертвы, еще двое истекали кровью, дерьмом и едва слышными мольбами о спасении. Через пару минут умерли и они.
Я собрал вокруг их тел все три отряда, молча подождал, давая всем вдоволь насмотреться на изорванные тела друзей и на пока еще клыкастые пасти дохлых монстров, после чего парой жестов отправил два отряда дальше, а мой отряд остался, чтобы дотащить до Форта мертвые тела и туши тварей. Закончив с похоронами – глубокие могилы на местном кладбище и никаких поминальных речей – я передал усталых недомутов в руки Хорхе, а сам пополнил боезапас, переговорил о делах и, ускорившись, в одиночку догнал два ушедших вперед отряда. По пути трижды делал засады, не ленясь делать крюк и возвращаться чуть назад, чтобы провериться и убедиться, что за мной нет хвоста. Отряды я отыскал в условленном месте – здание с одиноким сундуком с цифрой 4. Пока меня не было, Рэк успел его вскрыть, а затем они стали свидетелями перезарядки – пузатый старый дрон доставки прибыл через час с небольшим. Мы потратили еще одну перфорированную карту и стали обладателями шести пачек патронов шестнадцатого калибра, десяти блистеров слабого обезбола «Кетабум Нью» и двадцати банок свиной тушенки «Экстра-Фэт-Фэт-Ням». В первое открытие Рэк урвал примерно то же самое – только двенадцатого калибра. Как ни крути, а тут невероятный перекос по боеприпасам – картечь, дробь, редко пулевые, но все равно патроны для дробовиков. Оружие выдается по тому же принципу, так что тут все совпадает, но меня уже воротит от вида переломных стальных дробовиков простейшей вечной конструкции. Дайте пулемет, суки! Дайте! А лучше два…
Даже не сверяясь с выученной наизусть картой, я повел объединившиеся отряды дальше. Вести пришлось так, чтобы за нами смогла пройти взятая с собой техника. Пройдя насквозь малый однотипный жилой квартал, который, судя по стилю и расположению зданий, раньше представлял собой отдельный плавучий жилой блок для работяг на подводных фермах, мы оказались на месте, о чем сообщила выложенная на стене серой строгой высотки мозаичная гигантская фигура седобородого старика с нехорошей улыбкой. Расстегнутая красная длиннополая армейская утепленная куртка, того же цвета берет под прозрачным шлемом, уходящие в большой красный армейский рюкзак шланги, бурые штаны заправлены в сапоги со стальными шипастыми подошвами, в правой руке солидного калибра автомат с укороченным прикладом, в левой тесак с белыми потеками на лезвии. Над головой деда тянется многообещающая надпись «Новый год принесет куда больше г…». Снизу надпись чуть позитивней: «Лучший подарок – бесплатный полет на Марс! База Россогора «Мирный-7» ждет тебя, доброволец! Пункт вербовки – первый этаж!».
Зайдя за высотку, мы уперлись в мощное основание опутанного растительностью пятнадцатиэтажного здания, выглядящего старым деревом среди молодого мертвого леса. И стоило мне увидеть это здание, как я опять уловил смрадный сурверский запах. Уверен, что эти обычные на вид стены окажутся неоправданно толстыми и без нужды излишне прочными. Все здание кричало – я построено, чтобы выдержать любые невзгоды! На первых трех этажах окон нет вообще – и никогда не было. Узкие двери входа, а над ними столь же узкие щелевидные окна, сделанные по всем правилам амбразур.
Стоило нам приблизиться, и стальные двери приоткрылись ровно настолько, чтобы мог протиснуть рослый гоблин в боевом снаряжении.
– Добро пожаловать, Оди! – теплотой поприветствовавший меня голос не отличался, но умел заинтриговать. – Особое угощение уже ждет тебя и офицеров наверху. Парковка для машин подготовлена. Как и обед для остальных. Вам сюда. Остальным в объезд.
– Я проеду со своими, – буркнул я, возвращаясь на броневик. – Маршрут?
– Туда и направо. Встретят, – дверь мягко прикрылась, послышался столь же мягкий звук запираемых замков.
А ведь мужик грамотно стоял. Пулей я бы его не достал – даже бронебойной. Успел увидеть толщину этой якобы небрежно покрашенной двери. Любой сейф позавидует. Если шарахнуть малым гранатометным зарядом… кого-то за дверью может и посечет, но если там не малый тамбур, за которым точно такая же дверь – то пусть мне выбьют второй клык.
Едва мы обогнули здание, от стены отскочил и замахал руками тощий люд, оставаясь при этом под широким железным навесом. Ну да – чтобы шальная вивера башку не откусила, хотя шансов у нее маловато, судя по вон тем пяти торчащим из окон винтовочным стволам.
Следуя указаниям, мы съехали по чистой бетонке и оказались на подземной парк… хрен знает как назвать то, что раньше было парковкой. Часть пространства сохранили для техники, но было ее предельно мало. Два багги, два пикапа, три прицепа, остов чего-то посерьезней в углу, а рядом небольшая аккуратная ремонтная мастерская. Тут же пустующие места, куда встали мы. Остальное пространство парковки было поделено на десятки отдельных секторов, разделенных дощатыми, пластиковыми и сетчатыми стенами с многочисленными дверями. Насквозь просмотреть не удалось, но я уже видел, что парковка слишком уж большая и намного выходит за внешние контуры высящегося над нами здания. Судя по запаху, тут в подвале у них что-то грибное и вроде как… рыбное? Нет… но что-то из морепродуктов.
Спрыгнув с броневика, я поинтересовался у подбежавшего старикана с рыжеватой бородкой:
– Где тут нас кормить будут?
– Их этажом выше, а вас…
– А нас там же – перебил я его.
– Но в особом зале на самом верху здания для вас подготовлено…
– Нет.
– Вы не поняли, сэр… еда – такая же. Как и питье. Рядовым даже лучше – у них порции побольше. А вот вид на некоторые… важные достопримечательности Мутатерра открывается только оттуда, – мягко продолжил старикан.
Чуть подумав, я кивнул:
– Убедил. Веди… И не вздумайте не додать мне перловки…
Войдя в тот самый особый зал, первое, на что я взглянул – заставленный тарелками стол. Тарелки были отнюдь не полными, но лежащая на них еда мне понравилась – я увидел мясо. Подрумяненное жаром углей мясо с несрезанными черными уголками, что так приятно хрустят на зубах…
Потрындеть каждый горазд, а вот правильно накормить голодного боевого гоблина…
Увиденное количество меня не порадовало, и я не стал скрывать разочарования, так сильно скривив рожу, что сухопарый старикан в растянутой и не раз залитой машинным маслом серой рваной футболке понятливо кивнул и, шагнув от группки встречающих, двинулся к боковым дверям, бросив на ходу:
– Удвоим порции.
– Утройте, – посоветовал я и перевел взгляд на группку.
Все старики. Причем древние. Причем худые. Это сразу бросалось в глаза – у кого-то может и выпирает небольшой живот, но именно что небольшой, крепкий и никак не мешающий движениям. Все подтянутые, несмотря на то, что многие уже начинают горбиться от возраста. Руки крепкие. Удивительно крепкие. Стояли старики легко, а когда неспешно шагнули навстречу, оказалось, что и двигаются они расковано, и сразу видно – при нужде смогут пройти за раз как минимум десяток километров, да еще и кое-какой груз с собой утащат в рюкзаках.
Что ж… ожидаемо.
Чтобы вырваться из глубин пленившего их бункера мало участвовать в лотерее – что-то я всем своим гоблинским нутром сомневаюсь, что там все честно.
Во-первых, еще надо дожить – а дотянуть до семидесяти семи лет дано далеко не каждому, если в задницу постоянно не вставлен чудотворный шланг от продвинутого медблока. Стало быть, каждый из стоящий передо мной стариков ставил перед собой четкую ясную цель – дожить!
Во-вторых, несмотря на солидный возраст и седину в каждой впадине, этого мало, чтобы выиграть – никому нахрен не нужен выживший из ума старик наверху в Мутатерре. Его отправляют не в солнечный дом престарелых «Сдохни тихо и с улыбкой», а на внешние фермы, где надо впахивать от зари до зари. И поэтому, помимо сохраненной здравости мозгов, понадобятся еще физическая крепость и обязательная деловитость.
В-третьих, нужно быть знающим – иметь обширные и глубокие познания как минимум по основным рабочим дисциплинам и хоть какое-то понимание по второстепенным областям. Значит, помимо основной цели «выжить», все стоящие здесь потратили немало лет жизни на обучение и, возможно, занимались этим с самого детства.
В-четвертых – репутация. Даже крепкий, деловитый, знающий, но при этом алкаш и скандалист может в сжатые сроки обосрать и уничтожить даже самую устойчивую систему. Дай такому шанс – и упырок расшатает, а затем и перевернет самую устойчивую лодку… И поэтому сюда пустят только тех, кто гарантировано управляем и сосредоточен на работе, а не на собственном эго.
Продолжать перечисление необходимых качеств можно еще долго – я начинаю вспоминать этапы постройки Формоза и помню, как сильно были востребованы такие качества как дотошность, коммуникабельность, энергичность… Я помню, как вычищал всю ту плесень, что неизбежно появляется в каждом теплом уголке управленческой системы – дай ей только время и возможность и придется раз пять заправлять уже раскаленную паяльную лампу, чтобы хорошенько все вычистить. А сколько вони и визгу…
– Вы понимаете, что говорите все это вслух? – с доброй, но чуть бледноватой улыбкой поинтересовалась старушка с рыжими подкрашенными волосами.
– Ага, – кивнул я, опускаясь на первый попавшийся стул у стола, не став подходить вплотную к тем, от кого несло сурверской неистребимой вонью.
– И говорите с таким выражением лица, что в дрожь бросает… Мы ведь собрались здесь для диалога?
– Для диалога, – снова кивнул я и приглашающе указал на противоположную сторону стола. – Роняйте руководящие жопы старейшин и поговорим.
– Вы уверены, что все будет мирно и мы не выйдем за рамки…
– Хватит, Ксана! – мягко, но предельно убедительно произнес вернувшийся старик в старой футболке с застиранными следами машинного масла. – Никто тебе не даст никаких гарантий. Если у него цель пожрать и убить – он пожрет, а затем перестреляет нас всех.
– Ты останься, – кивнул я старику и перевел глаза на тихо улыбающуюся леди Руху – Ты тоже. Сами выберете еще одного для беседы. Остальные не нужны.
– Жестко и справедливо, – усмехнулся старик и, усевшись напротив, протянул мне руку через стол. – Я Дуэйн.
Глянув на его ладонь, я помедлил несколько секунд, но все же сжал ее лапой. Сжал несильно. Встряхнул разок и отпустил, пробормотав с кривой усмешкой:
– Знал бы ты, кому пожимаешь руку, старый сурвер…
– Кому? – спокойно поинтересовался тот, пододвигая к себе тарелку. – Может, ты тот самый Избранный? Из старого игрового протокола общего напророченного бытия…
– Старый игровой протокол общего напророченного бытия, – пробормотала Ссака и тряхнула головой. – Что за дерьмо?
– Глупая, но такая сладкая вера, – тихо рассмеялся Дуэйн, глядя, как остальные из собравшихся торопливо покидают зал, не особо скрывая облегчения.
В-пятых – те, кто могут выиграть в этой странной лотерее, должны всеми силами держаться в стороне от любых конфликтов и угроз. Они должны быть тихими осторожными пресмыкающимися, а не злобно рыкающими львами. Мудрые слизни Мутатерра…
– Ты опять рассуждаешь вслух, чужак, – заметила леди Руха, берясь за бутылку.
– А ты опять борешься с тягой к крепкому алкоголю, старуха, – рассмеялся я.
– Эту битву я проиграла еще сорок лет назад, – парировала та. – С тех пор сурверский бурбон «Маисовый Рай» стал моим лучшим другом.
– Познакомишь с друганом? – прорычал Рэк, потирая ладони.
– Тяни стакан, – велела сурверша, и орк с готовностью протянул лапу с пустым стаканом.
– Так что за достопримечательности открываются из этих окон? – поинтересовался я, втыкая вилку в поджаристый кусок мяса и стягивая его себе на тарелку. – Та башня? – освободившейся вилкой я ткнул в далекий небоскреб.
– И она, – кивнул Дуэйн, накладывая себе на тарелку какую-то мешанину из овощей, бобов и орехов. – Леди Руха дала нам четко понять, что ты из тех, кто сразу переходит к делу и требует максимально полных ответов. А еще она сказала, что ты из тех, кто действительно всегда готов заправить и зажечь паяльную лампу, чтобы получить эти самые ответы. А твой монолог доказал правоту предположений леди Рухи… и показал твои глубочайшие познания во многом. Кто же ты такой, чужак Оди? Кому я пожал руку и с кем сижу за столом? Ты точно не из сурверов…
– Я из тех, кто в свое время пытался вытравить и выжечь всю сурверскую заразу умирающего мира, – отозвался я, медленно ведя отточенным ножом и глядя, как легко расходится под его нажимом сочная поджаристая плоть. – В далекие времена я выискивал подобных вам везде, где только мог. Я тысячами отправлял вас на стирание памяти и на заморозку… А если найденные убежища не покорялись…
– Ты ведь не шутишь… и не набиваешь себе цену…
– Ты из размороженных или рожденных в бункере?
– Размороженных… как удивительно… ты точно не Избранный?
Я рассмеялся и по подбородку потек красноватый мясной сок.
– Нет такого дебила, кто бы меня избрал хоть для чего-то. Если только он не самоубийца, что мечтает сдохнуть особенно мучительно… Ты не ответил, Дуэйн.
– В Сан-Симоне нет и очень давно не было тех, кто очнулся от хладного сна. Но мы их потомки. Вот уже больше трехсот лет мы выживаем там, под твердью Мутатерра, в бункере, что никогда не был предназначен для столь долгой автономии. Сто пятьдесят лет – вот вся наша планировавшаяся автономия. Но наши предки сумели в разы увеличить нашу жизнеспособность. Строжайшая экономия, исследования, открытия технологические и биологические, пусть локальные, но все же настоящие прорывы в медицине… просто удивительно, чего могут добиться здравые умы, что поставили перед собой цель спасти жизни потомков… Сан-Симон жив… а с пусть ограниченным, но все же доступом сюда, в Мутатерр… у него все шансы прожить еще немало лет…
– Просуществовать, – буркнула Ссака, отправляя в рот сочащийся кусок мяса. – Это, сука, не жизнь…
– Для нас – жизнь, – мягко произнесла леди Руха, и в ее слова вместилось удивительно много горечи. – И для наших детей…
– Не знаю, с кем из сурверов ты воевал, чужак Оди, но мы точно не из их числа, – продолжил Дуэйн. – Мы сурверы, признаю. Но все мы – дети аграрной корпорации Сан-Симон. Мы дети плавучих и подводных ферм, что либо медленно дрейфовали, либо лежали на дне – там, где умирающий океан еще мог поддерживать хоть какую-то жизнь. Согласно нашим историческим хроникам – полную их цифровую копию я могу передать тебе уже сегодня…
– Передай, – кивнул я.
– Согласно нашим хроникам, руководство Сан-Симон прониклось сурверскими идеями и приняло решение вступить в глобальную организацию Сурверов. Мы стали частью одного из южных филиалов. И в обмен на немалые суммы и продовольствие корпорация получила необходимые сведения и технологии для постройки малого бункера под одним из наших жилых плавучих островов. Также мы на время получили сурверских специалистов, которые обучили наших предков всему необходимому. Благодаря всему этому бункер до сих пор жив и расположен почти под нами – даже это здание некогда принадлежало корпорации.
– Это я уже понял. Стены, окна, общий вид и планировка…
– Все выстроено в точности по полученным чертежам… надземный форпост укрытого под землей бункера. Вот только вокруг нас должен был плескаться океан…
– Он и плещется, – буркнул я, переводя взгляд на окно. – Вы недооценили масштабы и свою позицию, старик. Вы… вы просто одно из парковочных мест перетасованного внешнего обода глобального убежища Формоз, что управляется спятившей зомбо-суко-ведьмой и почти ничего уже не решающим искусственным разумом, известным как Управляющая. У нее даже есть пара имен… но она все равно машина… Со всех сторон вас окружают другие острова… большая их часть принадлежала Россогору.
– Россогор! Все же наши предположения подтвердились! – Дуэйн, растеряв невозмутимость, жадно подался вперед. – Россогор был частью сурверской организации!
– Примкнул к ним на поздней стадии и точно ради своих тайных интересов. Но Россогор имел дела со всеми сильными игроками – в том числе и с Алоха Кеола, – кивнул я. – Да… Но вы…
– Мы никак не относимся к Россогору! Повторюсь – мы…
– Потомки мирной аграрной корпорации. Ну да… – буркнул я и вонзил вилку в следующий кусок. – Где там добавка?
– Уже готовится. А леди Руха готовит копию наших хроник, – Дуэйн кивнул на старуху, что неспешно перебирала папки в лежащем перед ней старом планшете в защитном чехле. – Есть куда?
– Есть, – порывшись в лежащем у ноги рюкзаке, я выложил на стол почти такой же планшет.
– Что ты знаешь о Мутатерре, Оди? И о Формозе?
– Вы и сами знаете почти все, – ответил я, опять сосредоточившись на еде. – Вы внутри глобального умирающего убежища. Зона Мутатерр.
– Убежище в убежище… матрешка в матрешке…
– Что?
– Начинаю передачу данных, – оповестила леди Руха и, ткнув пальцем в пиктограмму, другой рукой подняла стопку с самогоном. – Рэк? Ты еще пьешь?
– Всегда! – сипло рыкнул орк, с трудом проглотив огромный кусок мяса. – Глистов надо поить…
– Иначе черви станут слишком злыми, – согласилась старуха. – За мир в заднице! Больше вина!
– Руха, – укоризненно пробормотал Дуэйн, но его проигнорировали, и он опять повернулся ко мне.
Некоторое время мы наблюдали за ползущей по экрану моего планшета шкалой загрузки данных, а затем он снова заговорил:
– Мы не единственное убежище на просторах Мутатерра…
– В этом секторе Мутатерра, – поправил я его, на пару секунд прикладывая к глазам бинокль и вглядываясь в поросший зеленкой далекий и не слишком высокий разделительный горный хребет. – Ты про бункер Луска?
– О да… Они… они совсем иные, Оди… Вынужденно иные.
– Вынужденно иные? – повторил я, берясь за стопку. – Вот это уже интересно… поясни-ка…
– Старый игровой протокол общего напророченного бытия, – повторив эти уже слышанные мной слова, старик развел руками. – Протоколы бытия – наши главные законы. Они пришли свыше. И только следуя этим протоколам мы получаем свои бонусы. Наша наземная база, весь лагерь Садов Мутатерра – по сути и есть главный и самый драгоценный для нас бонус.
– Я не въехал.
– Сан-Симон – аграрный бункер, а мы все потомки мирной корп…
– Это я уже слышал!
– Погоди. Прояви немного терпения, солдат, – вздохнул Дуэйн, и я, вглядевшись в его окруженные сеткой глубоких морщин глаза, медленно кивнул. – Благодарю. Протокол бытия – это, по сути, список того, что мы должны делать и чего не должны, что мы получим и чего не получим по системным и иным каналам. Например, нам запрещено нападать на другие сурверские бункеры. Представляешь? Первый же пункт священного для нас протокола гласит – Сан-Симон есть мирный бункер, что стремится к мирному сосуществованию с остальными оплотами жизни в выжженном атомным огнем мире… так и написано! А дальше череда подпунктов, где четко указывается наша постоянная позиция. В случае нападения на нас мы имеем право дать жесткий отпор, но мы не вправе формировать атакующие боевые отряды. Пункт второй – мы всем довольны.
– Как-как? – переспросила Ссака. – Чем вы довольны, ушлепки?
– Текущим бытием, – спокойно улыбнулась леди Руха. – Протокол бытия определяет наше мировоззрение. Если верить ему – жители бункера Сан-Симон полностью довольны своей судьбой и настроены на то, чтобы и дальше жить внутри спасительного убежища.
– Дальше идут подпункты, – подхватил Дуэйн. – И они определяют немало правил… мы не имеем право осуществлять исследовательские экспедиции по Мутатерру, нас вообще, мол, не интересует происходящее вокруг. Лишь самые старые и уже прожившие свое сурверы могут покинуть убежище для основания защищенной фермы… Мы опутаны сетью нерушимых законов, Оди. И лишь однажды наши предки нарушили эти правила…
– И?
– Старый лагерь был разрушен. Все старейшины на поверхности были убиты. А нас заперли на сто с лишним лет – в наказание.
– И Сады Мутатерра?
– Основаны недавно… и осторожно. Мы усвоили прошлый урок и больше не рискнем нарушить правящий нами игровой протокол бытия.
– Почему ты постоянно повторяешь слово «игровой»?
– Так указано. А еще указано, что мы все участвуем в некой огромной игре, причем у каждого участника свой протокол. У нас все просто – мы просто должны выживать и сидеть на месте. Неплохо… Бункеру Луска повезло куда меньше…
– А они?
– Ублюдки Мутатерра. Агрессоры, – вздохнула леди Руха и прикрыла лицо ладонью. – Мы ненавидим их… и жалеем их… а еще мы ждем своего часа… Когда уже почти дожатые Луской погибнут… они переключатся на нас. Мы рады поболтать с тобой, Оди… ведь очень скоро лагерь Сады Мутатерра перестанет существовать, а подземное убежище будет осаждено и подвергнется непрестанным атакам до тех пор, пока ублюдки Мутатерра не прорвутся внутрь и не уничтожат нас…
– Еще несколько месяцев, – кивнул помрачневший Дуэйн, вставая и принимая от подошедших большое блюдо с мясом. – Может, полгода. Хотя как нам быть уверенными, если вся наша разведка заключается в наблюдении через бинокль из окна этого самого зала? Дроны летают… небесные глаза смотрят… никто из сурверов Сан-Симона не имеет права на исследование или разведку. Мы подземные фермеры – и этим все сказано.
– Закончили рыдать? – поинтересовался я, глядя, как Ссака наливает мне из другой бутылки.
– Закончили, – вздохнула Руха. – Эй! Рэк!
– А?
– Пьем!
– Пьем!