Мы пекли картошку, попутно объясняя герцогскому сыну, что вот такие черные практически угли – ни с чем не сравнимое, изумительно вкусное лакомство. С учетом добавления соли, конечно.
Рэм пробовал осторожно. Потом распробовал… Согласился, что вкусно.
Вечер удался. Если забыть причину, по которой мы оказались в деревне Большие Язвищи, то можно было представить себя семьей, выехавшей из города на пикник. Буквально «на травку, потрогать козявку»[1].
Осенний, чуть горький воздух… Свежесть, которую хочется вдыхать. Это время года пахло для меня несбывшимися надеждами, уже практически сгоревшими в костре вместе с опавшими листьями… Но это все будет чуточку позже, когда ветер сорвет яркие листья, пообещав им путешествие в теплые края вслед за птицами, и – как водится – обманет.
А пока… Холодная ночь. Яркие звезды. И полная бесприютность. Осень…
– Расскажи нам о своем мире, – попросил Паша.
– Мой мир… – задумчиво проговорил Рэм. – Это мир магии. И магов. И – не в обиду будет сказано вам – мы более трепетно относимся к природе. И никогда бы не позволили себе так загрязнять то, чем мы дышим.
– С лозунгами Гринписа все понятно, – поморщился Паша. – Расскажи лучше о магии.
– Мы используем силу стихий. Воды, воздуха, огня и земли. Я, например, прошу о помощи землю – это моя стихия. Потом я напитываю силой слово – и отдаю приказ. И получаю то, что мне необходимо.
– А магичить у нас ты можешь?
– Могу, но это будет тяжело. Стихии в этом мире практически не откликаются. Они словно умерли. Или спят.
– Так… А что у тебя за страна?
– Герцогство Рэймское, – гордо объявил Рэм. – Мы богаты и независимы. Наша страна расположена в горах, виды потрясающие. У нас лучшие в мире ювелиры. Исключительные виноградники на южных склонах. Мы производим знаменитое рэймское вино. И гномий самогон.
– Что? Самогон? – воскликнула я.
– У вас есть гномы? – обалдел Паша.
– Гномов у нас нет, – рассмеялся Рэм. – Их вообще нет, по крайней мере, в нашем мире. Но есть легенды, что когда-то они обитали у нас в горах. И оставили нам уникальные способы обработки драгоценных камней. И непревзойденный рецепт очень крепкого спиртного напитка, который и носит название – гномий самогон. На самом деле там несколько раз особым образом перебраживают и перегоняют остатки производства вина – косточки, шмых… Но эффект, говорят, непревзойденный. И даже император Тигверд пьет именно наш гномий самогон. Правда, в последнее время, его вывозят только контрабандой.
– Почему? – стало интересно мне.
– Новый виток конфликта с Империей, – пожал плечами Рэм. – Они же завоеватели. Без пролитой крови во славу их оружия им жизнь немила. Им несколько десятков маленьких стран по их границам – как кость в горле. Сколько существует Империя Тигвердов, столько длится это противостояние. Только мы им не по зубам. И богаты, и местоположение страны уникально – в горах нас не взять!
– А ты все это откуда знаешь? – поинтересовался Паша.
– Ты смеешься? Я же наследник. Политическая география, экономика, военное дело. Фехтование, верховая езда и танцы – так, в виде развлечения.
– Офонареть!
– Расскажи нам еще про свое герцогство, – попросила я, бросив укоризненный взгляд на сына. Все-таки своей любовью к молодежному жаргону раздражал он меня несказанно.
Рэм с благодарностью посмотрел на меня и продолжил:
– Со всего света к нам ездят на воды – поправить здоровье. Даже высокомерные имперцы предпочитают отдыхать у нас. Я покажу вам плато, водопады и… – Рэм вспомнил, что он беглец, осекся и замолчал.
– Обязательно покажешь, – улыбнулся ему Паша. – Как только отпинаемся – а отпинаемся мы обязательно, – так сразу к вам. Отдыхать. И отвязываться!
Юный герцог невесело улыбнулся, но согласно кивнул.
– А по горным рекам летом у вас сплавляются?
– Нет, – удивленно ответил Рэм. – А как это?
– О, брат! Это клево, спроси у мамы. Даже ей понравилось.
– Понравилось, – не стала спорить я. – Мы были этим летом в горах, в Адыгее. И на такой сплав меня Паша подбил. Лодка надувная, резиновая, мы в спасательных жилетах. И река бурлит, несет тебя, как щепку. Незабываемо.
– У нас бы дамы на такое не решились, – проворчал Рэм. – Но для вас, я думаю, мы такой отдых организуем.
– А помнишь, как мы потом с камня в воду прыгали? – счастливо улыбнулся сын.
– Разве у вас в горных реках вода не ледяная?
– Конечно, ледяная, – удивленно посмотрел на него Паша.
– Тогда – зачем?
– Ты не понимаешь? В этом же самый кайф! Ну, ничего, потом поймешь, когда прыгать сам будешь.
– Кстати, нас в тот момент еще и фотографировали. Кадры получились – исключительные, – добавила я.
– Все-таки у нас такие сумасшедшие виды отдыха не приняты, – с удивлением посмотрел на нас Рэм. – Все… чинно. Пешие прогулки, верховая езда.
– Круто, – восхитился Паша. – Я вот все хотел верховой ездой заняться серьезно – мне нравится. Но… И времени не хватает. Занятия фехтованием у меня шесть раз в неделю. Плюс сборы, плюс соревнования. Да и стоит это удовольствие… Не по-детски.
– Ты на юге, пока мы были в отпуске две недели, с лошади не слезал, – покачала я головой, – так что не прибедняйся.
– Почему не слезал? – возмутился Паша. – Я ведь и кушал, и спал. Да и мы по реке сплавились. И на водопадах были. А то, что ты в беседке сидела на ферме и книжку читала, пока я занимался, так это ты лошадей боишься. Кто ж тебе виноват.
– Не то чтобы я боялась, – не согласилась я под насмешливым взглядом сына, – просто я не понимаю удовольствия в отбитой пятой точке. И предпочитаю пешие прогулки. И танцы.
Рэм, услышав от меня про пятую точку, посмотрел недоуменно, словно не поверив, что я могла произнести такое.
– Все же вы совсем другие… – проговорил он наконец. – И отношения у вас… проще. И слова вы так не подбираете, как положено… у нас.
– И это плохо? – Паша насторожился.
– Не знаю… Но таким отношениям, как у тебя с мамой, я просто завидую.
– А разве у тебя… – опешил Паша.
– Нет-нет! – стал оправдываться юный герцог, наткнувшийся еще и на мой недовольный взгляд. – Вы не подумайте… Мы с мамой. И с отцом…
У него перехватило дыхание – он вспомнил, что отец погиб, а мать рискует собой, чтобы вернуть себе обратно свою страну.
Мы все замолчали, уставившись в золотисто-алые угли костра.
– Отец и мать – самые близкие мне люди. Но… мама никогда не забывала сама и не давала забыть другим, что она прежде всего герцогиня Рэймская. А я прежде всего ее наследник.
– И как это проявлялось? – спросил Паша.
– У нас все жестче, чем у вас. Не так, конечно, как в Османском ханстве или в той же Империи Тигвердов, но… Такие посиделки у костра с моей мамой попросту невозможны. Или… сплав на лодке. Да и разговоры ни о чем – как вы их называете – по душам? Такое тоже сложно представить. И я никогда не думал, что это так… тепло.
Крупные сияющие алмазы звезд смотрели на нас, троих беглецов, и сочувственно подмигивали.
– Кажется, что в этом мире не осталось никого, кроме нас троих, – прошептал Паша.
– А скрываться надо там, где много народу, – задумчиво протянула я. – Знаете, по принципу листьев в лесу: когда их неисчислимое количество, сложно найти нужный.
– Может, в Москву? – предложил Паша.
– Здраво, – уважительно посмотрела я на сына. – Столица нашей родины… Там людей столько, что вполне могут пропасть и еще трое.
– Столица – это хорошо, – проговорил Рэм. – Только если преследователи поняли, что я в этом мире, то меня тут найдут. Дело времени. Причем не слишком долгого. Но идея с какой-нибудь столицей…
– Ты не забывай. Нам еще и легализоваться надо, – скривилась я.
– Это я помню.
– А если пойти от противного… – начал размышлять Паша. – Рэм, вот где тебя искать никогда не будут?
– Не знаю, – растерянно сказал юный герцог.
– Ну… Есть место, которое ты настолько терпеть не можешь, что никогда бы туда не сунулся?
– Империя Тигвердов, – не задумываясь, отрапортовал наследник Рэймского герцогства. – Наши восточные соседи.
– Вот, – подвел итог Паша. – Значит, нам туда и надо.
– Постой, – попыталась остановить я сына в его замыслах. – Это же соседняя страна. Рэма могут опознать. А проблемы с языком… А одежда. И мы с тобой, сын, не умеем себя держать, как там положено…
– Последнее как раз не проблема, – заявил Рэм. – Спины вы держите ровно, если Павел последит за речью и за манерами по отношению к вам, миледи, то… Все вполне может получиться. К тому же если мы прибудем в столицу Империи откуда-нибудь из Западной провинции, то наше легкое несоответствие и акцент спишут на провинциальность. Касательно того, что меня опознают… У нас не так распространены фотографии, как у вас. В газетах разве что. Но я уверен, что там мой портрет не печатали. Особенно в имперских. Они вообще интересуются лишь собой.
– Не то чтобы меня волновали средства массовой информации, – хмыкнула я. – Скорее, служба безопасности. Разведка. Вот у них твои портреты точно имеются. Как и изображения правящих домов по всему миру.
– Разведку еще надо заинтересовать, – скривился Рэм. – И потом. Я могу слегка изменить внешность. Стать больше похожим на Павла и вас. Главное, когда мы встретим мага…
– Не пропалиться! – радостно поддержал его мой сын.
– Да… – вздохнула я. – И ничего в Штирлице не выдаст советского разведчика, кроме буденовки, парашюта и кирзовых сапог.
– А? – не понял мой сын.
– Ты за речью следить будешь, говорю? – пояснила я ему. – Тебе же русским языком объясняли – говоришь без молодежного жаргона!
– А кто такой Штирлиц? – поинтересовался Рэм.
– Разведчик, – хором ответили мы с Пашей.
– Кино такое есть, – добавил мой сын. – Классное!
Мы с Рэмом зарычали синхронным хором.
– Хорошее, – поправился мой невозможный отпрыск.
– Жаль, что у нас фильмов нет, – покачал головой Рэм. – Это ваше изобретение. Как и Интернет.
Я вздохнула. Как бы мне хотелось уверенно сказать вслед за Пашей: как только все закончится – и непременно хорошо, – так мы сразу… И гостить в герцогство, и смотреть фильмы, и обязательно «Семнадцать мгновений весны». И на шашлыки… Обязательно настоять, чтобы мама Рэма к нам присоединилась. Положено это там у них, не положено – не важно…
– Все это будет, – словно прочитав мои мысли, серьезно сказал Паша. – Не переживай.
– Только надо хорошо все обдумать, – отозвался Рэм. – И просчитать.
Мое материнское сердце дрогнуло от гордости. «Надо же… Взрослые совсем!» А вслух я сказала:
– Тогда давайте просчитывать. Что нам надо? Знание языка, манер.
– Одежда, – добавил Паша. – Легенда.
– В смысле? – опять не понял нас юный герцог.
– Легенда – это то, что мы будем рассказывать всем. Кто мы, откуда мы, как нас зовут, – пояснил Паша.
– А как мы будем выкручиваться с документами? Паспорта, подорожные, виды на жительство. Что нам может потребоваться?
– Это все как раз решаемо, – покачал головой юный герцог. – Дворяне Империи имеют право путешествовать по своим надобностям, не отчитываясь ни перед кем. По крайней мере, официально. Знание языка – дело наживное. В саквояже, который мама оставила, есть кристаллы с заклинанием на изучение любого языка. На имперский – он весьма отличается от вашего – я их настрою легко. Я говорю по-имперски.
– Класс! – восхитился Паша. – Мне бы такой на английский. Особенно когда мы неправильные глаголы сдаем.
– Молчи уже, ленивец! – возмутилась я. Нелюбовь сына к изучению иностранных языков меня всегда раздражала.
Рэм посмотрел на нас снисходительно, как взрослый на расшалившихся детей, и продолжил:
– Что касается одежды и, кстати говоря, денег, то это все есть в саквояже. Остается главная, на мой взгляд, проблема.
– Какая? – спросила я.
– Что нам делать с вашими волосами?
И юный герцог недовольно уставился на меня.
– А что с ними не так?
Я как раз перед первым сентября приводила себя в порядок после отпуска. И стрижку свеженькую делала, любимое каре длиною до плеч, и мелирование, чтобы кое-где прорезавшуюся седину скрыть.
– У нас так не ходят, – пояснил мне Рэм. – Женщины волосы, по-моему, вообще не стригут. И таких прядей ни у кого я не видел.
– Точно, – сказала я. – Рэм, ты умница, что обратил внимание.
– Только что нам теперь делать? – спросил Паша.
– Надо посмотреть, что у мамы в саквояже есть. Может, что-то и удастся использовать. Я бытовой магией до такой степени, чтобы отрастить волосы нужной длины, не владею.
– Ладно, – поднялась я. – Костер прогорел, мы вроде определились. Пошли спать. Утро вечера мудренее. Завтра начнем готовиться.
Утро началось с того, что я почувствовала себя как-то странно. Голова была не моя – по крайней мере, слушаться меня и отрываться от пола, на который мы и покидали спальники, она не собиралась. Я попыталась хотя бы повертеть ею, но уткнулась в волосы.
Они были повсюду. И кажется, еще и шевелились. Мое сердце ухнуло вниз, потом взлетело, затарахтев, куда-то к горлу. А потом я заорала.
Услышала шум слева и справа. Крик Паши:
– Мам, что это?!!!
– Что со мной?! – вторила я в панике.
И тут раздался смущенный голос Рэма:
– Простите меня. Это я ночью…
– Объяснения после! – зарычала я. – Прекрати это! Они шевелятся!!!
– Волосы просто растут, – пояснил юный маг. – Не бойтесь. Сейчас я что-нибудь придумаю…
Я рассматривала себя в зеркало. Старое, мутное. То, что нашлось в заброшенном доме.
Ну, что ж… Должна отметить, что у герцога Рэймского получилось неплохо. Грива роскошных волос – необычного теплого медового оттенка. Может, оттенка янтаря, с золотистым отливом на свету. Я до этого времени обходилась достаточно невнятным темно-русым оттенком, который уже несколько лет как приходилось закрашивать из-за ранней седины. Кстати, теперь она исчезла. Длину волос мы оставили по пояс, остальные обстригли, как только Рэму удалось отменить заклинание и волосы перестали расти как сумасшедшие.
Огромным минусом было то, что я понятия не имела, что делать с такой длиной волос. Косы у меня были в школе, до девятого класса, пока я еще занималась танцами. Потом я все безжалостно обстригла.
И что теперь? Как там женщины волосы носили? Без челки, но спереди изящными локонами, а остальное убирали шпильками или гребнями. Как-то так. И, надеюсь, чепцов замужние дамы не надевали, а то это будет слишком тяжело для моей и без того истерзанной нервной системы. Кстати, а где мне взять шпильки?
Я вздохнула.
– Ладно, не переживай, – сказала я Рэму, который ходил подавленный после своих ночных подвигов. Он расстроился, что перепугал меня. – Просто в следующий раз предупреждай.
Мы выяснили, что беглецу не спалось после всех наших разговоров, он и решил, что поколдовать перед сном – хорошая мысль. В результате я обзавелась нужной длиной волос, а Паша с Рэмом – поменяли оттенок своих шевелюр. И у одного, и у второго они стали такими же, как и у меня. Кроме того, Рэм чуть подправил свои черты лица. И их с моим сыном вполне можно было принять за двойняшек.
– Давайте разбираться с языком, одеждой и тем, кто мы такие, – распорядилась я после завтрака.
– Язык лучше учить во сне. Будет и эффективней, и безболезненней, – с извиняющимися интонациями проговорил Рэм.
– Хорошо, – согласились мы с Пашей. – Значит, когда мы уснем…
– Я все сделаю.
– Легенда? – спросил мой сын.
– Обедневшие дворяне из Западной провинции Империи Тигвердов, – было видно, что Рэм ночью не только колдовал, но еще и много думал. И теперь был готов представить все, что навыдумывал. – Вы – вдова… Иначе не объяснить, как вам одной разрешили уйти из дома. Да еще и вместе с сыновьями.
– Согласна, – кивнула я. – А зачем мы прибыли в столицу?
– Вы привезли нас в Роттервик, чтобы пристроить куда-нибудь. В учебное заведение. Или же на службу. Чтобы мы не прозябали в провинции. Чтобы у нас появился шанс.
– Это ты хорошо придумал, – потеребила я сережку. – Только вопрос с учебными заведениями. У вас когда начало учебного года?
– Осенью, – ответил Рэм. – Так же, как и у вас.
– Так чего же мы сорвались, когда учебный год уже начался? Логичнее было бы летом, к вступительным экзаменам.
– Вы не обязаны объяснять. И у вас не имеют права требовать объяснений, – начал Рэм.
– Допустим. Но ведь наша задача – не привлекать к себе внимания. А вот настолько глупая – даже и дворянка… Что едет пристраивать своих детей, когда все уже учатся…
– Такое может запомниться, – кивнул Паша.
– А если у вас конфликт с родственниками после смерти мужа? – обдумав, заговорил Рэм. – И вы уехали, чтобы все попробовать начать сначала…
– Вот это мне уже нравится. И можно будет упомянуть, что мы хотим подготовиться к поступлению в столичное учебное заведение на следующий год, – продолжила его мысль я.
– А какая у нас будет фамилия? И имена? – спросил Паша.
– Ваша матушка так и останется Вероникой – такое имя есть у нас, – ответил юный герцог. – Я – Рэм, а ты будешь Паулем.
Мой сын скривился:
– По-моему, звучит ужасно. – И он противно протянул: – Па-а-ауль. Фу.
– Привыкай, – отрезала я.
– Ладно, – недовольно кивнул сын. – А фамилия?
– Она может быть выдуманной. Дворяне, которые вышли из своих родов, так делают.
– Тогда Лиззард, – хмыкнул Паша.
– А при чем тут ящерица по-английски? – удивилась я.
– Ма-а-ам, ты что, не помнишь, сколько я этого зверька учил в четвертом классе. И никак запомнить не мог. Пускай будет.
Мы с Рэмом переглянулись и кивнули.
– Теперь – одежда. – Герцог потянулся за небольшим саквояжем, который оставила ему мама, когда уходила.
Я все восхищалась этим «тревожным чемоданчиком». Несмотря на его небольшие размеры, там было все! Видимо, к варианту, что нужно будет убегать и скрываться, в герцогстве подходили серьезно. Одежда, деньги, драгоценности, оружие… Трости, перчатки и всякая мелочь… Теперь же мы наблюдали, как Рэм извлекает оттуда два комплекта мужской одежды и один – женской.
– Нет, – застонал Паша, рассмотрев то, что ему придется надеть. – Только не говорите мне, что это – чулки.
– Именно так, – насмешливо хмыкнул Рэм. – Чулки и туфли. Или же чулки, на которые надевают сапоги.
А я смотрела на платье, которое предложили мне. И про себя ругалась – ну вот почему из всех вариантов моды в Империи Тигвердов было принято носить то, что как две капли воды походило на ампир начала XIX века. Нелепые платья-ночнушки с поясом под грудь. Всегда полагала, что, как только надеваешь такое, оно сразу прибавляет тебе несколько килограммов. А мне так тем более, с моей наличествующей грудью да весом, далеким от анорексии. Упорно на пять килограммов больше положенного.
Вздохнула. Попыталась одеться. Намучилась с нижним бельем. Корсет – вещь неудобная. Отметила, что в этом варианте крючки на платье, как и шнуровка на корсете, были спереди – видимо, герцогиня прекрасно понимала, что прислуга не всегда может оказаться рядом, чтобы помочь.
Оглядела себя. Расстроилась. Вспомнила, что английская актриса, которая снималась в фильме «Гордость и предубеждение», выглядела пышечкой в подобной красоте, а она была от силы сорок четвертого размера – если переводить на наши. И успокоилась.
Сделала несколько шагов. Мда… Не джинсы, что ни говори.
Вышла к мальчишкам, споткнулась у порога, наступив на подол.
– К этому всему надо привыкать, – глубокомысленно изрек Рэм, со смехом в глазах глядя на возмущенного Павла в бархатном камзольчике, штанишках по колено и беленьких чулочках.
– Слушай, – закралось у меня нехорошее подозрение. – Если сопоставлять с тем, что носили в нашем мире… То у мужчин уже были длинные брюки. А такой наряд был, скорее, для бала. Не так ли?
Рэм расхохотался:
– Конечно. Но Пауль в нем… неотразим.
– Я тебя урою! – заорал «неотразимый» Пауль.
Мы с Рэмом хором рявкнули на него:
– Следи за речью!
– Ты же теперь Пауль Лиззард, – добавил Рэм. – Вот и соответствуй!