Общеизвестно, что сценарии для кинофильмов пишет сценарист. А кто пишет сценарий человеческой жизни?
Кто, по-вашему, свел на затерянной в глуши заправочной станции двух таких разных, непохожих друг на друга мужчин? Провидение? Рулетка судьбы? Или неподвластная логике закономерность? Один из них просто заехал на станцию заправиться. Второй в бешенстве поджидал его здесь. Первый не подозревал об этой встрече. Второй надеялся, что встреча не состоится. Никогда. И оба – обманулись.
Тот, который зашел в павильон при станции заплатить за бензин, был рослым мужчиной приятной наружности. Тот, кто его поджидал, был уродливым коротышкой. Они стояли между стеллажами с товарами и бранились.
– Ты меня обдурил! – размахивая руками, возмущался коротышка. – Это подло! Мерзко!
– Остынь, приятель. Все было по чесноку. Я выполнил твое условие. Ты при этом присутствовал и был доволен. Никаких возражений и упреков я от тебя не слышал. В чем дело? Какие ко мне претензии?
– Ты прикидывался простаком, а сам вынашивал хитрый план. Не знаю, как тебе это удалось, но…
– Ты мне угрожаешь?
– Нет, – сбавил тон коротышка. – Но ведь мы так не договаривались! Ты обещал мне другое.
– Я тебе ничего не обещал. Ты заставил меня, вынудил сделать то, что тебе было нужно. Я согласился. Все произошло на твоих глазах. Разве нет?
– Ладно, пусть так. Я устроил небольшую заварушку. Но у меня не было выхода!
– Выход есть всегда. Только некоторые почему-то выбирают самый гнилой вариант. Вероятно, на то есть причина. Не я в ответе за твою кабалу, дружище.
– Я тебе не дружище! – вызверился коротышка. – И не приятель! Ты меня уничтожил, раздавил, как клопа! А еще обзывал меня аферистом! Кто из нас провернул аферу? Эх, зря я тебе поверил!
– Потише, – осадил его рослый мужчина и обернулся на кассиршу. – Мы тут не одни. Ты сначала сам научись говорить правду. Потом будешь других воспитывать.
– Я свое слово сдержал. В отличие от тебя.
– Я чист перед тобой, и у меня есть тому доказательство.
– Да? Это какое же?
Мужчина поманил коротышку к себе, достал из кармана свернутую конвертиком бумажную салфетку и положил на ладонь.
– Вот, смотри…
– Что это? – опасливо спросил тот. – Опять лоха из меня клеишь?
– Выражайся прилично.
Коротышку внезапно повело в сторону и согнуло в три погибели, его некрасивое лицо исказилось от боли.
– Понял, – кивнул собеседник и сам развернул края салфетки. – Узнаешь?
На испачканной салфетке чернели мелкие закопченные железки. Они словно приворожили коротышку, который на минуту распрямился, забыв о своих судорогах.
– Это… это…
– Значит, узнал, – удовлетворенно молвил мужчина. – Тем лучше. Видишь, я тоже сдержал слово. Теперь мы квиты?
– Квиты, не квиты… – хрипло пробормотал коротышка, не спуская глаз с железок. – Что же получается?.. Ее больше нет, а ты… а мы по-прежнему… Блин! Я на это не подписывался!
– Выходит, тебе не огласили все пункты контракта. Но я тут ни при чем. Кстати, браслет и деньги остались на месте. Вопреки твоей болтовне! Что-то пошло не так.
– О, нет! Нет! – взвился коротышка и в ярости заскрежетал зубами. – Я все предусмотрел! Я из кожи вон лез, чтобы…
– Оказывается, любая часть целого обладает всеми свойствами целого. Не знал? – прищурился мужчина. – И кто из нас невежда?
– Я был уверен, что она исчезла… погибла… Я видел это своими глазами! – Коротышка взвыл, сорвал с головы шапку, бросил ее на пол и принялся топтать ногами, выкрикивая: – Проклятие!.. Проклятие!..
Из недр павильона до собеседников донесся сердитый голос кассирши:
– Что там происходит? Может, охрану вызвать?
– Все в порядке! – громко ответил мужчина, делая коротышке знак угомониться.
– Проклятие… – едва слышно повторил тот. – Что за невезуха…
– Да ладно, успокойся. Обещаю не обращаться к тебе без крайней необходимости.
– Меня это не устраивает!
– А кто тебя спрашивает? – приподнял брови мужчина, пряча железки обратно в карман. – Ты мне много крови попортил, фокусник. Пришло время расплаты…
Незадолго до описанных событий, Москва
Звонок бывшей жены застал Илью в постели.
– Слушаю, – сонно проговорил он в трубку. – Кто это?
– Не узнал? – возмутилась женщина. – С глаз долой, из сердца вон? Мы, кажется, не чужие, Самбуров!
У нее была отвратительная манера обращаться к нему по фамилии. Илья спросонья хлопал глазами, пытаясь понять, чего от него хочет бывшая в такую рань.
– Ты на часы смотрела? Все так же бесцеремонна и эгоистична!
– А ты все тот же циник и подлец! – не осталась в долгу она.
– По-моему, с «подлецом» перебор…
– По мне – в самый раз! – отрезала женщина. – С тех пор, как мы расстались, ты забыл о моем существовании и развлекался в свое удовольствие.
– Мы больше шести лет в разводе, – парировал Илья, с трудом сдерживаясь, чтобы не нажать на кнопку отбоя. – Чего тебе надо, Маша?
– Грубиян!
Мария Стефанская работала дикторшей на канале, где он запускал свои первые проекты на телевидении, осваивался, писал сценарии для шоу. Они познакомились и сразу воспылали страстью друг к другу. Илье тогда было двадцать шесть, Маше – тридцать. Она выглядела потрясающе, – стройная, уверенная в себе красавица: натуральная блондинка с бездонной синью в очах и мягким грудным голосом. Он потерял голову и спустя месяц сделал ей предложение.
В те безумные дни любовной лихорадки время остановилось, жизнь протекала словно в тумане. Илья опомнился через полгода, пришел в себя и посмотрел на жену трезвым взглядом. Характер у нее оказался скверный, фигура слишком худой, кожа – бледной, а ее супружеские ласки заметно охладели. Она была помешана на овощных диетах и чуть не довела мужа до язвы. Ее синие глаза казались Илье стеклянными, когда они ссорились. Как он мог полюбить недалекую, в сущности, женщину, которая была озабочена исключительно своей внешностью и деньгами? Что за затмение на него нашло?
«Ты тоже не ангел! – бросала ему злые упреки жена. – Научись сначала зарабатывать, а потом будешь качать права!»
Илья усвоил ее уроки и решил, что семейные отношения не для него. Теперь он будет умнее.
Раздор они переживали по-разному. Для Маши это был второй брак и вторая неудача. Она напивалась по вечерам, чтобы не плакать от разочарования и тоски, и укладывалась спать в одиночестве. Илья вопреки ее ожиданиям не шел на примирение, не валялся в ногах, не выпрашивал прощения. Он не чувствовал себя виноватым. Вообще.
– Ты чудовище, Самбуров! – прозвучал в трубке ее сердитый голос. – Наглый похотливый самец! Равнодушный к чужому горю!
– А ты совершенно не изменилась, – усмехнулся он. – По-прежнему сама любезность и очарование.
– Хам!
– Ты для этого позвонила? Чтобы напомнить, кто я такой?
– Нам надо поговорить, – после небольшой паузы заявила Маша, сбавив градус недовольства.
– Серьезно? О чем же? Я слышал, ты живешь с продюсером Трошкиным. Вы расходитесь?
– Скотина, – всхлипнула она в надежде вызвать у бывшего мужа угрызения совести. – Всегда бьешь по самому больному месту! У тебя нет ни капельки жалости.
– Значит, я угадал? Трошкин не выдержал твоей беззаветной любви и рвется на свободу?
– Тебе не стыдно?
– Нет, – чистосердечно признался Илья. – Я успел тебя изучить за пару лет наших взаимных мучений. Трошкин, очевидно, тоже разобрался, ху из ху.
– Это я наконец разобралась, с кем связала свою жизнь! И хочу уйти! Ты мне поможешь?
– Уйти от Трошкина? – рассмеялся он. – Весело… Что за новую игру ты затеваешь?
Маша обиженно сопела в трубку, молчала. Илья ощутил привычное раздражение. Бывшая давно ему не звонила. Неужели, будет просить денег? Он слышал, на ее канале трудности с финансированием. Может, она попала под сокращение?
– Как у тебя дела на работе?
– Неважно, – вздохнула Маша. – Денег нет, проекты нещадно режут, людей увольняют. Но Трошкин пообещал, что меня оставят на месте. Задействовал свои связи. Хотя я не просила!
– Ты не боишься, что после ухода от него вылетишь с канала?
– Есть вещи пострашнее. Я тебе все расскажу, только не по телефону.
– Даже так? Ладно, давай встретимся, – согласился Илья. – В кафе «Рандеву», как обычно. Сегодня в семь вечера устроит?
– Ты помнишь наше кафе?
– Не наше… просто кафе. Что было, того не вернуть.
– Ты в своем репертуаре, – упавшим голосом промямлила Маша. К концу разговора спесь с нее слетела, и она приуныла. – А я сохранила теплые чувства к тебе. Из песни слов не выбросишь, Самбуров. Мы горячо любили друг друга… Такое не забывается.
– Горячка не пошла нам на пользу. По крайней мере, мне.
Она не стала возражать, попрощалась и первая отключилась. Илья лежал, глядя в потолок и недоумевая, что произошло между его бывшей и Трошкиным. Побили горшки и не могут цивилизованно разойтись? Дело житейское. Впрочем, на Машу это не похоже: плачет, просит помощи. С чего бы? Детей у нее нет, делить им с Трошкиным особо нечего. Тот, насколько Илья знал, не скряга, не скандалист, не забияка. Раньше попивал, правда, потом вроде завязал. Вполне адекватный мужик.
– Ну, это еще как сказать, – пробормотал он, прислушиваясь к свисту вьюги за окном. – Порой за себя нельзя поручиться, не то, что за другого…