На чердаке было душно и жарко. Августовское солнце, основательно раскалив за день железную крышу садового домика, превратило маленькую комнату в настоящую сауну. Я настежь распахнул окно, стянул с себя влажную футболку, сел на диван, положил на колени белую папку и открыл ее. Ни названия, ни имени автора – печатный текст начинался с самого верха первого листа…
Когда он в третий раз увидел деревянный столб с полустертой надписью “№ 45“, то окончательно понял, что сошел с ума. Другого объяснения просто не существовало. За последний час он пытался выйти из леса на железную дорогу трижды, и всякий раз оказывался там, откуда начинал – у этого проклятого столба. Заблудиться он не мог, – знал эти места, как свои пять пальцев. Он и сейчас прекрасно понимал, где находится и в какую сторону надо идти. Только проку от этого не было никакого. Лес, знакомый с детства, не хотел отпускать его.
Он сел на поваленное дерево, поставил на землю корзину с сильно помятыми грибами и скинул с плеч мокрый рюкзак. Страшно хотелось курить. Сунув руку в карман куртки, он вытащил разбухшую от воды пачку сигарет. Осторожно достал одну сигарету и критически осмотрел ее. Сигарета пропиталась водой насквозь, и выкурить ее не было никакой возможности.
"И угораздило же меня свалиться в эту вонючую канаву" – подумал он и в который уже раз пощупал здоровенную шишку на затылке. Два часа назад, переходя по скользким бревнам мелиоративную канаву, он поскользнулся, ударился головой об эти бревна и упал в воду. Сколько он находился без сознания, сказать было трудно – показалось, что какую-то долю секунды, однако промокнуть он успел основательно. Очнулся он по пояс в воде. Вокруг в коричневой жиже плавали грибы. Ему еще повезло, что упал вниз ногами. А мог бы воткнуться ничего не соображающей головой в илистое дно и поминай, как звали. Он выловил корзину и остатки грибов, кое-как выжал одежду, вылил воду из резиновых сапог и огляделся по сторонам. Что-то его уже тогда насторожило, что-то было не так.
"Странно, как резко изменилась погода!" – удивился он. Действительно, только что светило солнце, дул порывами ветер – комаров разгонял, и на небе не было ни облачка. А теперь все небо заволокло серой пеленой облаков. Невесть откуда взявшийся туман стелился над болотом, смазывая очертания дальнего леса.
Он натянул мокрые сапоги и решил, что надо двигать в сторону дома. И тогда вдруг неожиданно вышел к знакомому столбу в первый раз. Столб стоял там, где и должен был стоять – на перекрестке двух тропок. Его удивило то, как быстро он от болота дошел до столба, буквально отошел каких-нибудь триста метров от канавы с мостиком из бревен, тропинка повернула, и он увидел столб. Обычно на это требовалось не менее получаса.
"Может, задумался и не заметил, как пришел" – решил он. Но особо размышлять над этим вопросом не стал – от мокрой одежды было холодно, хотелось поскорей домой. И он пошел по тропинке вдоль канавы в сторону железной дороги…
Он отбросил испорченную водой сигарету в сторону и встал. В четвертый раз пытаться вернуться домой тем же путем не имело смысла, надо было придумать что-нибудь новенькое. Закинув за плечи влажный рюкзак, в котором болталось около трех литров брусники, он взял корзину с остатками грибов и пошел по тропке, но уже не по той, что вдоль канавы, а перпендикулярной к ней. Он знал, что если идти все время прямо, в любую сторону, то обязательно выйдешь или на железнодорожную насыпь или, на худой конец, к окружной военной бетонной дороге. Третьего было не дано – этот участок леса представлял собой широкий серп, который образовывали железная дорога и бетонка. А он точно знал, что находится внутри этого серпа, так что все дело было в затраченном на хождение времени. Его электронные часы после купания кроме серого прямоугольничка не показывали ничего, так что о том, какой теперь час, оставалось только гадать. По его прикидкам было около трех часов дня, а может и больше, учитывая его бессознательное пребывание в канаве. Если бы хоть какой-нибудь намек на солнце! Он с надеждой посмотрел на небо. Плотная пелена равномерно серого цвета заволокла все небо до горизонта. Казалось, она спускалась до самой земли и плавно переходила в серый туман. Но больше всего поражала тишина. Такой тишины он в лесу еще не слышал. Когда до него дошло, что давно уже вокруг никто не чирикает, не пищит, не жужжит, и даже листья на осинах не колышутся, он испугался, и долго стоял не шевелясь, пытаясь уловить хоть малейший звук. И не услышал ничего. Испугавшись еще больше, он закричать во все горло:
– Эге-ге-гей!!!
Звук его голоса утонул в тумане, как в вате. Эха не было. Постояв еще немного, он побрел дальше. Настроение испортилось окончательно. Подозрение, что с головой не все в порядке, укрепилось.
– Проклятая канава, проклятые бревна! Какого черта меня вообще понесло на это болото? – бормотал он, продираясь через еловые ветки. Тропинка, по которой он вначале шел, свернула в бок, а так как он решил не менять направления, то пришлось идти по бездорожью. Он шел, чертыхаясь и проклиная себя за безалаберность – собрался в лес кое-как, сигареты, например, просто сунул в карман, а надо было сначала в полиэтиленовый пакет завернуть – был бы сейчас с куревом. Слишком радостное и бесшабашное настроение было с утра. Еще бы! Первый раз за четыре года летний отпуск…
Настроение было великолепное. Первые лучи солнца едва коснулись верхушек деревьев, а Сергей Бакетов, инженер-программист, тридцати двух лет от роду, уже топал по асфальту шоссе в сторону своего любимого леса. Был первый понедельник августа и первый день его долгожданного летнего отпуска. Летние отпуска у них в институте доставались в первую очередь ветеранам, донорам и многодетным мамашам, а так как Сергей не относился ни к первой, ни ко второй, ни тем более, третей категории, то последние три года ходил в отпуск зимой. Но в этот раз ему повезло. Обстоятельства сложились так, что один августовский отпуск льготникам не понадобился и Сергей, наконец, получил долгожданную возможность отдохнуть летом на даче с женой и сыном. Сергей шел по шоссе и его распирало от счастья. Впереди – четыре недели, заполненные грибными походами, рыбалкой, пляжем, солнцем, зеленой травой и свежим, чистым воздухом. Где-то далеко, словно на другой планете, осталась давка и духота городского транспорта, вечная нехватка времени, работа, душная комната с постоянно брюзжащими сотрудницами, боящимися сквозняков и вечно требующими закрывать окна и форточки.
Сергей свернул с шоссе и, пройдя небольшой лесок, вышел к железнодорожной насыпи. Хотя по обе стороны железной дороги тянулся лес, но назвать его лесом можно было только условно. Он был до того вытоптан садоводами, что в нем не росли даже поганки. До настоящего леса по железке надо было идти около полутора километров.
Ночная прохлада прошла. Солнце стояло уже достаточно высоко, и Сергея стали одолевать слепни. Единственным спасением от них был ветер, налетавший порывами. Ветер дул очень кстати. Сергей вспомнил, как прошлым летом в безветренную погоду собирал чернику. Стоило наклониться над черничным кустом и сунуть туда руку, как из-под листьев выскакивала туча совершенно тупых, ополоумевших комаров и впивалась во все что можно и нельзя. Тупых, потому что в отличие от городских комаров, которые умели кусаться даже на лету, этих можно было медленно давить сразу по несколько штук, они ничего не боялись.
Идти по шпалам было ужасно неудобно. Сергей всякий раз задавал себе вопрос – шпалы укладывают с таким промежутком, потому что так надо или для того, чтобы было неудобно по ним ходить, в смысле, из соображений безопасности? Раньше вдоль железной дороги шла узкая тропинка, но в прошлом году дорогу ремонтировали, насыпали нового щебня, и тропинки не стало.
Не доходя двух семафоров, Сергей спустился с насыпи, перепрыгнул через канаву и оказался, наконец, в своем долгожданном лесу. Пьянящий воздух, наполненный ароматами лесных трав и запахом хвои, ворвался в его легкие и Сергей вдруг заметил, что непроизвольно улыбается…
Отправиться к дальнему болоту Сергей решил после того, как обошел все ближайшие грибные места. Грибов попадалось мало – то ли их обобрали за выходные, то ли из-за долгого отсутствия дождей они просто не росли. А вдоль болота, где еще осталась хоть какая-то влага, можно было попробовать поискать. Да и брусника там росла крупнее…
Тишина! Тишина как в платяном шкафу. Сергей продирался через заросли ивняка, перелезал через поваленные деревья, прыгал с кочки на кочку и единственным звуком в лесу был шум, вызванный его движением. В голове его окончательно все перепуталось после того, как он набрел на муравейник, в котором не оказалось ни одного муравья. Сергей разрыл этот муравейник до самой земли и не нашел ни муравьев, ни их личинок. После этого он через каждые двадцать метров останавливался, вставал на колени и ползал между кочек в надежде увидеть хоть какого-нибудь жука, паука или червяка. Но все было напрасно. Как это дико не звучало, но единственным живым существом в этом лесу, кроме травы и деревьев, похоже, был только он.
Видимо, человеческий мозг так устроен, что пытается всегда найти логическое объяснение даже самым невероятным фактам. Объяснений пока вырисовывалось два – или от удара головой у него помутился рассудок и все это чистый бред, или случилась какая-то катастрофа, в результате которой все живое вокруг погибло, остались только растения. Правда, вторая версия совершенно не объясняла, почему он остался жив, если все погибли, а точнее исчезли, просто испарились, – он не мог найти нигде даже мертвого комара. Тем более она не могла объяснить, почему он уже много часов никак не может выйти из леса, хотя практически все время знает, где находится и куда надо идти. Сергея не оставляла мысль, что кто-то разрезал весь лес на маленькие кусочки, перемешал их как костяшки домино, а затем сложил, как попало. Эта мысль казалась ему полным бредом, поэтому он склонялся к версии номер один.
Сергей упорно продолжал идти прямо, не обращая внимания на встречающиеся по пути знакомые места. Он стойко прошел мимо двух разрушенных землянок, оставшихся после войны, хотя его так и подмывало свернуть налево. Землянки эти находились метрах в пятидесяти, не больше, от железной дороги, но он уже сам себе не верил. Было очень неприятно думать, что у него “не все дома”. Сергей где-то слышал, что настоящие сумасшедшие не знают, что они сумасшедшие и, даже наоборот, считают себя самыми нормальными на свете людьми. Эта мысль хоть как-то утешала.
"Интересно, – подумал он, – помнят ли сумасшедшие таблицу умножения?"
Сергей стал вспоминать таблицу, продираясь сквозь густые кусты. Похоже, таблицу он помнил хорошо. От этого он даже воспрянул духом, но уже через минуту понял, что занимается ерундой, потому что таким способом ничего нельзя определить. Ведь если он действительно спятил, его больной мозг может на сто процентов утверждать, что дважды два это четыре, хотя в действительности, может быть, и пять, и шесть, а ему будет казаться, что все правильно. Сергей стал размышлять, возможно ли вообще самому сумасшедшему оценить каким-либо способом степень своей ненормальности и до того погрузился в свои мысли, что не замечал ничего кругом. Поэтому, даже когда под ногами зашуршал гравий, он сделал еще несколько шагов, прежде чем понял, что стоит у железнодорожной насыпи. Сердце подпрыгнуло от радости – он наконец-то вышел! Через час-другой – дома!
Сергей шел по шпалам и, наверное, в первый раз не замечал неудобств такого хождения. Шел он быстро, ведь дома наверняка давно уже стали волноваться. Без часов, без солнца определить время было невозможно, но по всему, должен был быть уже вечер. Странным казалось то, что вокруг оставалось также светло, как и много часов назад, и Сергею это обстоятельство определенно не нравилось. Но за этот день с ним случилось столько странных вещей, что он решил не ломать голову над очередной из них. Главное, что он идет по железной дороге. Тут уже не заблудишься, дорога куда-нибудь да выведет.
Судя по маленьким столбикам, установленным вдоль железнодорожного полотна через каждую сотню метров, он отмахал уже километра четыре, но все еще по бокам дороги стоял лес. Смутное беспокойство охватило Сергея. Он остановился, наверное, первый раз с тех пор, как взобрался на насыпь, и огляделся по сторонам. По обеим сторонам – лес, спереди и сзади рельсы тонули в сером тумане, небо – в серой пелене облаков и полное безветрие. Но что-то настораживало, то ли чего-то не хватало, то ли что-то появилось лишнее. Сергей никак не мог разобраться в своих ощущениях. Он уже хотел идти дальше, как внезапно его осенило. Он оглянулся назад, затем снова посмотрел вперед. Все точно. Столбов не было! Ни справа, ни слева от насыпи, ни спереди, ни сзади не было видно ни одного столба. Теперь он вспомнил, что на протяжении всех четырех километров столбов тоже не было. Как же он сразу этого не заметил? Ведь по этой ветке ходят электрички, редко, всего два раза в сутки, но ходят же. Им нужны электрические провода, им нужны столбы. И столбы раньше точно стояли, и не только электрические. Сергей отчетливо помнил, что по левую сторону от насыпи стояли еще и телеграфные столбы. Куда они теперь все делись, было совершенно непонятно.
"Может, я вышел совершенно на другую дорогу?" – пытался успокоить себя Сергей. Но он хорошо знал, что никакой другой железной дороги поблизости нет. Ничего другого не оставалось, как идти дальше. И Сергей пошел. Видимость из-за тумана была плохая – метров на триста от силы. Сергей прошел еще около километра, когда впереди, в дымке, прямо на железнодорожном полотне ему почудилось нечто странное. Он сделал еще несколько шагов вперед в надежде, что это просто какой-нибудь оптический обман, но это не исчезло, а наоборот, стало четче. Мозг отказывался воспринимать то, что видели глаза. Еще несколько шагов и Сергей аж свистнул. Дерево! Прямо между рельс росла здоровенная осина…