Игра Леона - читать онлайн

Пролог

Сумрак извечно сопутствующий этому месту усугубила собой надвинувшаяся огромная тень. Тот, кто пребывал здесь всё время, лениво поднял голову. В этом месте он и сам давно уже стал тенью.

– Думал я никогда не найду тебя? – усмехнулся вошедший. – Надеялся укрыться? Нашёл пристанище?

– От чего же? – несколько притворно, но вполне смело удивился постоялец. – Я никогда не прятался от тебя. Да и с чего бы мне скрываться?

Тень стала всепоглощающей, заслонив собою даже сумрак.

– Но признаться, я не ожидал тебя увидеть снова после нашей последней встречи, – добавил тот, кто был тут всегда. – И не надо нависать надо мной своей тушей! Это не пугало меня раньше – не испугает и сейчас.

– Снова позовёшь на помощь брата?

Сумраку пришлось ещё более поделиться пространством, ибо возникла новая тень закрывавшая почти всё.

– Разговаривая с ним, ты говоришь с нами обоими! – прозвучал голос. – Или я плохо доказал тебе эту истину в прошлый раз, дядя?

– Я не дядя вам, щенки!

– Но ты хотел, чтобы мы тебя звали отцом! Это самое малое, что мы могли предложить взамен.

Сумрак потряс страшный хохот более похожий на рёв медведя.

– Один слабый и глупый! Второй сильный и умный! Странный выбор природы! Чаще она хотя бы тасует карты!

Одна тень рванулась на встречу вошедшей. Но другая её остановила от чего сумрак над столом покрытым зелёным сукном едва не уступил место полной тьме.

– Так может, давай сыграем снова?

– Я готов.

– И твой брат не станет вмешиваться?

– Этого я не говорил.

– Ладно. Предупреждён – значит, вооружён! – страшно загоготал вошедший.

Глава первая

Леон не сразу понял, что его разбудило. Он открыл глаза, но тут же зажмурился. Через щели в неплотно закрытых жалюзи прямо ему в лицо били яркие и тёплые лучи утреннего солнца. Значит уже утро. И судя по высоте светила не самое ранее. Утро такого важного для него дня. Парень мигом слетел с кровати и бросился в душевую.

Надо же, а ведь вечером ему казалось, что этой ночью он вовсе не уснёт от волнения о предстоящем событии. Долго ворочался в постели, снова и снова представляя как, услышав своё имя, выйдет на два шага из шеренги таких же, как он кандидатов. И как капитан команды коротко произнесёт:

– Поздравляю, ты принят.

Новый капитан, ибо старый, как и ещё несколько игроков в этом году окончили школу и больше не могли представлять её на ежегодных Играх в преддверии парада Встречи Весны. Именно поэтому потребовалось свежее пополнение из учеников достигших четырнадцати летнего возраста.

Стать членом школьной Команды было не просто почётно. Это значило оказаться в кругу избранных. В глазах школьников даже старших ты становишься практически божеством. Да и взрослые начинают глядеть на тебя с уважением. Ты даже на год раньше срока получаешь право гордо носить на поясе самый настоящий охотничий нож. Что говорит любому встречному – перед ним уже не мальчик, а мужчина!

Одноклассники только по достижении пятнадцати лет будут за редким исключением признаны взрослыми и получат это право. Это была очень древняя традиция, сохранившаяся ещё со времён холодных зим. Тогда их городок представлял собой лишь посёлок охотников. Старики говорят, что тогда посвящение мальчика-подростка в категорию мужчины сопровождалось некими ритуалами. Но до сих пор сохранилась лишь традиция вручения ножа. После чего новоявленный охотник получал право начинать присматривать себе невесту. Однако свадьба могла произойти только по окончании школы. При этом авторитет членов школьной Команды поднимался столь высоко, что лучшие невесты города всегда доставались им. Если конечно они доживали до выпускного.

Нет, сами Игры не предусматривали кровопролития помимо того которое могло произойти с игроком при преодолении очередного этапа. Но такое происходит практически в любом виде спорта. Хоть в катании с гор на лыжах, хоть при игре в мяч. Не говоря уже о контактных видах. Спорт сам по себе травмоопасен.

Но Игры школьных Команд являлись вторым по важности событием в жизни страны после парада Встречи Весны. Собственно Команда-победитель и получала право в полном составе возглавить Великое шествие. А оно опускалось корнями в глубокую и трагическую историю народа. Когда ещё на территории нынешней огромной страны существовали лишь разрозненные области и даже отдельные поселения.

В те далёкие времена на планете случилось резкое изменение климата. Зимы стали лютыми, ледяными, а лето прохладным и коротким. Урожаи не вызревали. Удавалось собирать лишь небольшое количество зерна и овощей. Большинство животных исчезло. Леса гибли. Наступил всеобщий голод.

Чтобы выжить долгой злой зимой требовалось успеть за короткое время заготовить максимальное количество припасов. И самым распространённым способом достичь этого и обеспечить тем выживание своего клана оказалось отнять припасы соседей. Теперешние историки назвали то время «периодом осенних грабежей». Почему осенних? Да потому что устраивать налёт до сбора урожая и окончания заготовки прочих припасов смысла не имело. Таким образом, любой клан мог сегодня стать грабителем, а завтра жертвой соседей.

Очень сильно сократилось тогда население. Но всё когда-нибудь кончается. Климат вновь изменился. Наступило благоденствие. Пищи стало хватать всем. Тем более что и едоков осталось не так много. Люди перестали резать друг друга за еду. Поселения превратились в города и со временем объединились в большую страну.

Вот напоминанием о древних событиях и служили парад Встречи Весны и Игры школьных Команд. Парад олицетворял радость окончания как просто зимы с её голодом, так и всего периода холодов. А состязания школьных Команд служили напоминанием о тех жестоких веках, когда племена, городки и посёлки сражались друг с другом за выживание. Ну а победившая Команда во главе парада символизировала выживших в этой борьбе за существование, то есть сильнейших из сильных.

Значение парада для общества оставалось уже много веков столь велико, а идти во главе шествия в роли победителя столь почётно, что любой подросток готов был отдать почти всё, лишь бы оказаться там.

Однако, как известно молодёжь и особенно подростки отличаются повышенной жестокостью даже в большей степени, нежели амбициозностью. Поэтому подковерная, а порой и открытая борьба игроков различных Команд особенно ближе к финишу частенько оказывалась кровавой и смертельно опасной. Особенно способного члена противоборствующей Команды могли попытаться подкупить, шантажировать. А иногда и покалечить и даже убить.

Разумеется, такие крайности не приветствовались и строго карались в случае поимки виновного. Но болельщики относились к подобным происшествиям можно сказать с благосклонностью. Ведь это добавляло в их глазах зрелищности и азарта в Играх.

Вот поэтому некоторые члены школьных Команд не доживали до возможности сыграть свадьбу и завести семью. И, тем не менее, попасть со временем в школьную Команду мечтал практически любой ученик младших и средних классов.

Мечтал и Леон. И сегодня это должно было свершиться. Ведь он идеально прошёл все предварительные испытания. А испытания эти показались парню едва ли легче самих Игр. Его заставили бежать с тяжёлым рюкзаком по пересечённой местности несколько километров. Карабкаться без страховки на скалы и нырять в воду, из которой долго не давали выплыть, притапливая его голову едва она показывалась над поверхностью. Он доказал что не испытывает страха перед высотой. Убедил экзаменаторов, что способен терпеть сильную боль. Боролся с самим капитаном команды. Леон естественно проиграл, но смог продержаться пару минут. А это учитывая разницу в весе и возрасте весьма не мало. И многое другое. Оттого он и был уверен, что сегодня прозвучит его имя. Несмотря на то, что претендентов оказалось несколько больше чем освободившихся мест в Команде.

Помывшись, он позавтракал на кухне. Отец уже уехал на работу, но мама, услышав звук льющейся воды, быстро пожарила ему оладьи из заранее приготовленного теста. Она не желала, чтобы её чемпион ел разогретую еду. И, разумеется, мама знала, какой сегодня день, но ни разу не подала вида стараясь вести себя как обычно.

– Ма, Алиса не звонила? – дожёвывая последний блинчик, спросил Леон.

– Звонила, – с едва заметной улыбкой ответила женщина.

Алиса была девочкой из очень уважаемой семьи и по совместительству одноклассницей её сына. В свете предстоящих событий мать весьма радовалась их с Леоном дружбе.

– Что сказала? Передать ничего не просила?

– Сказала, что ты ужасный соня!

– И всё? – удивился Леон.

– И что она собирается навестить нашего дедушку.

Дедушка Леона уже несколько лет жил в пансионате для стариков. У Алисы ни бабушек, ни дедушек в городке не было, и она очень любила вместе с другом навещать старика. Тому она тоже очень нравилась, так как готова была часами слушать его воспоминания о старых временах. А может просто и дед уже видел в девчонке будущую родственницу. Старческим слабоумием старик отнюдь не страдал.

– Когда? – оторвавшись от чашки с кофе, воскликнул Леон.

– Она не носится сломя голову подобно мальчишкам, – вновь улыбнулась мама, – поэтому думаю, ты вполне успеешь её догнать.

Парень вскочил из-за стола, едва не опрокинув недопитые остатки кофе. На ходу извинившись перед мамой, он опрометью выбежал из дома и помчался что есть мочи в сторону гор. Там посреди живописной рощи на берегу небольшого озера и располагался пансионат. Алису он, правда, так и не догнал. Однако оказалось, что она сама поджидает его на крыльце красивого старинного дома. Когда-то тот являлся чьей-то усадьбой, но теперь полностью принадлежал престарелым жителям городка.

– Алиса, – только и смог произнести запыхавшийся от быстрого бега Леон.

– Ох и долго же ты спишь, – притворно надула губки девочка.

От этого парень лишь ещё сильнее вспотел. Они дружили с первого класса. И ему частенько приходилось драться из-за насмешек товарищей дразнивших их «женихом и невестой». Но только недавно он вдруг стал робеть перед ней. И ему становилось жарко при виде вот таких её милых гримасок или просто лёгкого движения плеч девочки.

– А чего ты не зашла к нам? – наконец отдышавшись, спросил Леон.

– Не хотела слушать, как ты чавкаешь за завтраком, – улыбнулась Алиса.

Да что за наваждение.

– Я не чавкаю.

– Когда торопишься, то чавкаешь! А есть надо не торопясь. Особенно в такой день.

Он смог в ответ только кивнуть.

– Ты кстати не опоздаешь?

– Собрание вечером после уроков, – сообщил парень. – А меня по такому случаю на сегодня освободили. И я тоже собирался навестить деда.

– Тогда чего стоим?

Алиса развернулась, от чего её лёгкое платье раздулось воланом, обнажив красивые колени, и легко взбежала по ступеням крыльца. Стараясь, правда, без особого успеха не смотреть на ноги подруги Леон поднялся следом.

Здесь ребят хорошо знали, поэтому без всяких вопросов сопроводили на большую летнюю веранду, где в кресле качалке отдыхал дедушка Леона. Им показалось, что старик спит, и они переглянулись. Стоит ли его будить? Может в своих снах он вновь молодой и крепкий мужчина совершает какой-нибудь подвиг. Но тот если и спал то очень чутко. Едва заслышав лёгкие шаги подруги своего внука, он тотчас открыл глаза и подмигнул обоим.

– Здравствуйте, детки! Не забываете старика!

– Ну что ты, дедушка, – произнёс Леон, подойдя к креслу и поцеловав деда в морщинистую щёку.

– Вас невозможно забыть! – прощебетала девочка, повторив за другом приветственный поцелуй.

Старик счастливо заулыбался.

– Алиса, а ты опять похорошела! – сообщил он.

Гостья покраснела от удовольствия. Хотя она была здесь всего неделю назад и вряд ли могла так быстро «ещё похорошеть».

Потом он перевёл взгляд на переминающегося с ноги на ногу внука.

– Помню-помню, какой у тебя сегодня день, – вновь подмигнул он. – Память у меня пока хорошая ещё. – Может завтра или послезавтра увижу тебя уже с ножом на поясе?

– Деда, я там не единственный претендент, – теперь уже смутился Леон, хоть и был уверен в своей победе полностью.

– Ладно, скромничать! Только ты как нож получишь, приходи первым делом не ко мне похвастаться, а вот к ней! Домой. Знаешь, как в мои времена это называлось?

– Как? – почему-то разом спросили оба гостя.

– Официально – заявить намерения. А в мужском кругу, – он понизил голос, будто шептал только Леону, хотя Алиса, конечно, всё слышала: – Застолбить поляну! Чтобы показать всем прочим козлам, что травку щепать сюда прибыл Король-Олень и эта козочка не про них!

Оба гостя привыкли к несколько фривольным шуткам дедушки, но от такого сравнения всё равно расхохотались.

– А от чего же я козочка, а он Король-Олень? – отсмеявшись, поинтересовалась девочка.

– От того, милая, – неожиданно серьёзно произнёс дед, – что только от Козочки в этом случае зависит: сможет ли она превратиться в Королеву при Короле-Олене, или сделает его козлом!

Дети обалдело замерли. А старик тем временем вновь, как ни в чём не бывало, заулыбался.

– А потом сразу ко мне! Понял, Леон! Есть у меня для тебя подарок на этот случай. Не поверишь, берёг для твоего отца, но решил оставить внуку.

– А почему не отцу? – поинтересовался внук.

– Ну, как тебе сказать. Он просто стал мужчиной. Дорос своим ходом. Ты не думай, внук, отец у тебя отличный! Раз тебя воспитал. Но это подарок не для хорошего мужчины и отца. Это вещь священная. Реликвия.

Старик вдруг сунул руку под плед, укрывавший его ноги, и извлёк то, что вызвало сразу два юношеских стона.

– Боже, – простонала Алиса.

– Неужели? – это уже был Леон.

Из потёртых и потрескавшихся от времени кожаных ножен с потускневшей в силу той же причины серебряной отделкой выглядывала жёлтая костяная рукоять. Дед сделал движение неожиданно лёгкое для его лет, и блеснул металл. В отличие от остального видимо совершенно не тронутый временем. По широкому лезвию шла едва заметная надпись.

– Мы же его в школе проходили, – прошептала отличница Алиса. – Охотничий нож нашего легендарного героя Раймонда Высокого! Их памятник с его братом Ратмиром на главной площади города стоит! Откуда он у вас? Триста лет его никто не видел!

– Это копия? – нервно сглотнув, спросил внук.

– Стал бы я беречь для внука копию, – обиделся дед.

– Тогда откуда он у тебя?

– От моего деда. Это наш родовой нож. Но учти, получишь не раньше, чем заслужишь на него право!

– Но я никогда не видел его на твоём поясе, – всё ещё продолжал сомневаться Леон. – Ты всегда носил хороший, но обычный нож.

Дед покачал головой и спрятал реликвию обратно под плед.

– Ты представляешь, если б я разгуливал с этой штукой на поясе? А вот родителей твоей бабушки я очаровал именно с его помощью. Правда, пришлось взять с них клятву вечного молчания! И надо признать они её сохранили до самой смерти.

– Так мы потомки Раймонда Высокого?

Дед вздохнул.

– Внук, раньше мне казалось, ты соображаешь гораздо быстрее. Бери пример с Алисы! Она уже и выводы сделала.

– Ага, – сказала девочка, – сделала. И они мне и нравятся и не нравятся одновременно!

– Ну, что я говорил?

– Для меня честь дружить с прямым потомком героя. Но если Леон явится к моим родителям с этим ножом на поясе, они меня свяжут и запрут в чулане до самого окончания им школы. А я не хочу три года сидеть взаперти!

– Почему запрут? – Удивился парень.

– Ещё неизвестно каких обязательств они от тебя потребуют! – не унималась Алиса. – К ним пришёл, как выражался в молодости твой дедушка «столбить поляну» прямой потомок Раймонда! Боюсь, тебе тогда придётся забыть про Игры. Что такое член школьной Команды по сравнению с героем?

– Молодец, Алиса, – одобрил старик. – Ты прости, что я ему такую вещь преждевременно показал. Но я ведь стар и могу уйти к праотцам в любой день. Кто вам тогда отдаст нож и расскажет о правду, о Раймонде?

Гости стояли молча. Леон обиженно насупился. Его просто поразила скорость, с которой подруга просчитала всё их будущее. Сам-то он думал только о ноже. Выйти с таким хоть к друзьям, хоть в Команду. Уж не говоря о том, какая для школы реклама на Играх: «В нашей Команде играет потомок великого героя Раймонда Высокого!» И ничего, что он пока ещё права на ношение даже самого простого ножа не приобрёл.

Однако отличницу Алису зацепило иное в словах дедушки её расстроенного в данный момент друга.

– Легенду о братьях знают все жители нашего города как минимум, – произнесла она. – Это тот самый нож?

Старик поморщился.

– Девочка моя, – он покачал седой головой, – легенды – это почти сказки, хоть и имеют под собой некую реальную основу. Вот расскажи мне, как вас учат в школе подвигу братьев? Один, из которых был и моим и Леона предком.

– Разве вы сами не помните легенду? – удивилась та.

– Будет лучше, если я прокомментирую.

И отличница Алиса пожав плечами, пересказала веками преподаваемую в школе легенду о великих спасителях народа братьях Раймонде Высоком и Ратмире Благородном.

В те самые времена жестоких зим жили в поселении на охотничьих холмах, где теперь стоит городок с одноимённым названием два брата. Раймонд и Ратмир. Первый отличался таким ростом, что однажды рукой снял ребенка, случайно взобравшегося на конёк крыши, сам стоя на земле. Второй поражал знавших его своим благородством и богобоязненностью. И вот случилась зима лютая. Запасов заготовили мало. Не успели за осень. А по соседству с поселением объявились вдруг полчища медведей. Во главе со своим королём. Огромным и непобедимым был тот медведь. И сказал брат брату: умирают наши люди от голода, но и коры с деревьев добыть не могут. Всю медведи ободрали. Мёрзнут наши люди от холода, а медведи в шубах ходят. Доколе быть такому? И взяли свои ножи братья, и пошли в лес дремучий. И вышел к ним сам Король Медведей. И бились они с ним три дня и три ночи. И победили. Столь была огромна туша Короля Медведей, что мяса его хватило всем жителям до самой весны и ещё осталось! И такая шкура огромная была у него, что всем деткам и жёнкам куртки сшили. И не умер никто в ту зиму на Охотничьих Холмах ни от голода, ни от мороза!

– Вот, – закончила Алиса.

– А остальные медведи куда делись? – усмехнулся старик.

– Испугались и ушли.

– А чего в битве королю своему не помогли?

– Так испугались же!

– Понятно.

Дед вздохнул с грустной улыбкой.

– А теперь меня послушай, что слышал я от своего деда, а тот от своего и так далее до самого Раймонда. Только негоже это людям рассказывать. Пускай в легенду о Короле Медведей верят.

Зима тогда действительно особенно лютая выдалась. И братья, собрав всех мужчин поселения, совершили хитрый манёвр, как это бы теперь назвали. Тайными охотничьими тропами прошли меж владениями соседей, которые нападения ожидали, но не получили и напали на скотоводов. Те нападения не ожидали. Ведь они обеспечивали наших соседей мясом в обмен на безопасную зимовку. В общем, ни телефона, ни телеграфа, ни хоть ружей, что б выстрелы услышать тогда не существовало ещё. И охотники одними ножами перерезали ничего такого не ждавших пастухов. Всех, кроме молодых женщин и девушек. Даже детей не пожалели. А потом с тыла предъявили соседям ультиматум. Или договор, как это теперь называется. Возвращаемся через ваши земли к себе. Платим десятой частью добычи. Не согласитесь – вырежем вас и семьи ваши, как пастухов вырезали. А те с тылу-то нападения и не ждали. Звонок передовым отрядам на другой конец не сделаешь. А тут все их жёны и дети. А что со скотоводами охотники сделали до них уже дошло. И пропустили без боя, получив десятую часть добычи. Только вождь ихний совету племени воспротивился. С ним и бились братья. А поскольку то племя Медведю поклонялось, то и называли их все «медведями». Вот так и пережило наше племя ту зиму. Тем мясом питались. Из тех шкур куртки шили. Но время изменилось. Люди гуманнее стали. И такая память о героях. Действительно героях, спасших свой клан. Стала восприниматься, – дед покрутил рукой в воздухе, – не корректно что-ли. Но ведь и героев забывать не следует. Забудешь свою историю – себя потеряешь. Вот и придумали легенду о Короле Медведей своим мясом всех накормившем.

– Неужели это правда, дедушка? – спросил, наконец очнувшийся Леон. – Тогда мне этот нож и даром не нужен!

– Возьмёшь, – кивнул он, – очень скоро возьмёшь, как в Играх поучаствуешь. Ты думаешь, другие кланы иначе тогда выживали? Тебя смыслу Игр в школе не учили, на которые ты собрался? Возьмёшь! И покажешь, как сильны до сих пор охотники!

Девочка понимая, что мужчин надо срочно переводить на иную тему вдруг поинтересовалась:

– Дедушка, а почему детей убили, а женщин забрали? Логика подсказывает, что наоборот надо было сделать.

Старик некоторое время молчал, наверное, отходя от неожиданного сопротивления внука. Но остановиться уже не мог. Он давно считал своим долгом донести правду о своём поселении согражданам. От того и мучал привязавшуюся к нему Алису своими рассказами о прошлых временах. Не сын, не внук прошлым не интересовались. А внук даже не понимал смысла Игр и опасностей, которые ему станут грозить. Ему – единственному продолжателю рода. Ведь на Играх против них будут потомки именно тех племён, про которые он только что рассказал Леону. Он точно знал, там хорошо помнят историю. Про негласные правила Игр старик тоже знал. Не его сын, не внук не могли даже подумать, что в своё время, и он в них участвовал. Поэтому он продолжил рассказывать, намеренно обращаясь только к девочке.

– Понимаешь, Алиса! В закрытых сообществах полностью замкнувшихся в себе спустя некоторое время все оказываются кровными родственниками. Дядя женится на племяннице. Сестра выходит замуж за троюродного, а то и двоюродного брата. Их дети вырастают и вновь роднятся. Ведь других женихов и невест просто нет. А постоянное кровосмешение ведёт к вырождению. Поэтому любому племени жизненно необходим постоянный приток свежей крови. А где его было взять в те времена?

– А что, просто честно посвататься в соседей общине нельзя было? – всё ещё оставаясь насупленным, проворчал Леон.

– А ты бы отдал добровольно свою сестру замуж за своего врага? – вопросом на вопрос ответил дед. – То-то же.

– То есть эти рабыни.., – начала было Алиса.

– Не рабыни. По крайней мере, не все. Молодых женщин и девушек, взятых в набеге, выдавали замуж за самых сильных и прославленных охотников. Они становились полноправными членами общины. А их рождённые от великих охотников дети благодаря отцам в будущем занимали весьма высокое положение в обществе.

– Но тогда получается, – девочка покраснела, не смея поднять глаза на Леона, – ему не стоит приходить к моей семье хоть с драгоценным ножом хоть без него. Мы же из одного городка.

Старик расплылся в улыбке, ласково сжал нежную руку подруги внука в своих огромных шершавых ладонях.

– Не волнуйся, Алиса. Мир давно изменился. Те тёмные времена много веков как канули в историю, – успокоил он её. – Поверь мне (а я-то многое знаю) вы с этим молодцем если и имеете общих предков, то разве что в десятом колене. А это не страшно.

Девочка благодарно улыбнулась.

– Вы такой добрый, – просто сказала она. – Так много всего знаете и так интересно рассказываете. От чего вы не живёте дома? Ведь у родителей Леона очень большой дом. И мы могли бы чаще с вами видеться.

– Да, дед. Почему? – заинтересовался оттаявший, наконец, парень.

Взгляд старого охотника сделался грустным. Некоторое время он молчал, словно решая – ответить серьёзно или свести всё к шутке. Но дети терпеливо ждали. А он не привык обманывать их ожиданий.

– Понимаете, дорогие мои, – глубоко вздохнув, произнёс он, – старики не должны жить вместе с молодыми, постоянно одним своим видом напоминая об ожидающем их самих будущем. Молодёжь должна жить полной жизнью. Мыслям о неизбежной старости не следует тревожить их разум. Это только вызовет депрессию.

Деду почему-то очень нравилось это слово – депрессия. С тех пор как он когда-то услышал его, принялся употреблять при всяком удобном и неудобном случае. Пошел дождь – у природы депрессия. Ломит суставы – колени находятся в депрессии. Посмотрит новости по телевизору – экономика страны впала в депрессию. Вот и теперь, при таком невесёлом разговоре он нашел-таки, куда ввернуть любимое словцо.

– Но ведь когда мой отец был ещё ребёнком, ты заботился о нём. Значит, его долг теперь заботиться о тебе, – возразил Леон.

– Да, я многое сделал для своего сына. Но ещё больше я сделал для своего города, для общества! – гордо объявил старик. – Теперь общество, частью которого и твой отец является, коллективно заботится обо мне. Так что всё справедливо.

– Но что мешает обществу заботиться о тебе у нас дома? – не унимался внук. – Тем более что это и твой дом тоже.

Старик похлопал внука по плечу. Хороший он всё же парень. Достойный игрок для городской школьной Команды. Сильный вырастет из него охотник и надёжный супруг, раз такие мысли занимают его в такой день.

– Просто представь себе, Леон, – тихо произнёс он, – что перед твоими глазами по дому постоянно тенью бродит костлявая с косой. Нет, она не пришла пока за тобой. Но одним своим присутствием напоминает тебе – молодому о неотвратимом конце. О том, что и ты когда-то неизбежно умрёшь! Разве это не вызовет у тебя постоянную депрессию?

Все замолчали. Старик, глядя на повзрослевшего внука и с удовольствием находя в его облике родовые черты, вспоминал молодость. Леон никогда в силу молодости не задумывавшийся о смерти, переваривал страшный пример. А Алиса с выступившими на глазах слезами просто гладила старика рукой по седой голове.

Глава вторая

В назначенный час Леон стоял в одной шеренге с другими кандидатами в Команду посреди большого школьного физкультурного зала. Именно здесь традиционно проводилась торжественная церемония. В десяти метрах перед ними в парадном порядке выстроилась вся Команда. Во главе новый капитан, за ним знаменосец со знаменем. На зелёном полотнище была вышита голова бурого медведя с двумя перекрещенными под ней огромными охотничьими ножами. Поверху золотом девиз: «Сила и отвага». Далее клином символизирующим острие ножа стояли остальные игроки. И только четыре бреши в их строю, смотрелись зияющими ранами на могучем теле. Эти бреши оставленные выбывшими по возрасту членами Команды и должны сейчас были заполнить собой четыре счастливчика из семи претендентов. И тогда строй вновь станет единым целым. Несокрушимой стеной. Острым клинком.

С боков вдоль стен зала стояли многочисленные друзья и родственники кандидатов. Одним очень скоро предстояло возликовать и восславить своих сыновей, братьев и внуков. На долю других выпадет лишь утешать тех, от кого сегодня отвернётся удача.

Начало церемонии было рассчитано до минуты и даже секунды. Солнце, совершая положенное ему движение по небосклону, оказалось в нужной точке. И его луч, ворвавшись в спортзал через специальное небольшое окошко, служившее единственно этой цели, высветил развёрнутое знамя. Вспыхнули расплавленным золотом слова девиза. «Сила и отвага». А луч, продолжив движение, уже выделил на общем, сразу померкшем фоне фигуру капитана. И в тот же миг молодой командир заговорил.

– Запомните это мгновение! В качестве кандидатов вы можете видеть его первый и последний раз в жизни!

Пятно света покинуло фигуру капитана и медленно поползло в сторону шеренги претендентов. Ко времени, как оно преодолеет эти разделяющие его и их десять метров, Команда школы уже снова должна оказаться в полном составе.

– Вы все достойно прошли испытания, – продолжил капитан, – иначе бы не стояли сейчас передо мной и моими товарищами. Но я назову лишь четыре имени. Кого назову должен сделать два шага вперёд.

Все знали порядок. Но и капитан по традиции обязан был произносить закреплённые веками церемониальные фразы.

– Не названные, но не менее от этого достойные остаются в резерве на случай, если до начала Игр Команда по какой-либо причине лишится одного или нескольких игроков. Будь то болезнь, смерть или недостойное поведение, приведшее к ущербу чести.

Это являлось вполне разумным правилом, хотя уже и старики не упомнят, когда оно применялось в последний раз. Но в древние времена за оставшиеся месяцы до Игр члены Команды продолжали вести обычный образ жизни. Они участвовали в охоте, например. А это всегда риск получить травму и даже погибнуть. Да и с медициной тогда было не всё в порядке. Проще говоря, она напрочь отсутствовала. И любая простуда могла свести человека в могилу. Для этого и существовал резерв. А вот во время самих Игр производить замену запрещалось. Если кто-то выбывал, Команда вынуждено сражалась в усечённом составе.

– Итак, – повысил голос капитан, – я вызываю!

Зал замер. Все затаили дыхание. От неестественной тишины звенело в ушах. Казалось, что люди даже дышать прекратили. Ведь сейчас буквально решалась дальнейшая судьба этих семерых мальчишек. Ведь случись чудо, и резервный игрок войдёт потом в основной состав, для всех и навсегда в памяти он так и останется всего лишь «резервистом». Да и капитаном такому точно никогда не стать. История Игр подобных случаев не знала.

– Вадим Эбель.

Из шеренги гордо шагнул невысокий парень. Ничем не примечательный кроме по-юношески прыщавого лица. Никто бы со стороны никогда не предположил, какой потрясающей гибкостью обладает он. А его изворотливый ум всегда скрывала чуть простоватая улыбка эдакого школьного дурачка.

Сторонники Вадима в зале зашевелились. Но продолжали из последних сил сдерживать рвущуюся наружу радость. Нарушить вызов новых игроков шумом считалось не только дурным тоном, но и плохим предзнаменованием.

– Крис Прост.

Два шага вперёд сделал здоровяк с неподецки сложенной фигурой борца. Как и прочим претендентам, ему исполнилось лишь четырнадцать. Но на последней ярмарке он одолел заезжего чемпиона, сломав заодно судейский столик. Телом того чемпиона. На взгляд Леона Крис был слегка туповат во всём, что не касалось драки. Но, во-первых, он прошёл все испытания. А во-вторых, силовой участник команде был необходим, так как прежний окончил школу. Правда, с трудом.

– Вахтанг.

Темнокожий с не по возрасту волосатым лицом и телом парень стал в своё время загадкой для всего городка. Начать с того, что он был подкидышем. Такого здесь никогда ранее не случалось. Свёрток с младенцем нашли на крыльце дома шамана. Разумеется, тот не мог дать младенцу пропасть. Хотел его даже усыновить. Помешала записка, найденная при младенце. И эта записка стала второй загадкой. В ней указывалось, что мальчика зовут Вахтанг. И потом шли угрозы и проклятия тому, кто посмеет изменить ему имя и дать свою фамилию. При этом настоящая фамилия указана так и не была. Толи мать забыла написать, толи боялась, что по фамилии её отыщут.

В общем, Шаман, как служитель культа и сам решил не рисковать. На что нерадивая мать, подбрасывая ребёнка именно к дверям этого дома, видимо и надеялась. Мальчика он принял и вырастил. Но Вахтанг так и остался просто Вахтангом. Без фамилии. Благо это был единственный мальчик с таким именем в городке. Не перепутаешь.

А ещё Вахтанг, как и Крис был знатным борцом. И не только. Он обладал взрывным темпераментом и не боялся ровным счётом никого и ничего. Из этого следовал однозначный вывод: команда не просто обновляет, а резко поднимает свою силовую составляющую.

Полной тишины в зале больше не было. Хотя и голос никто не подавал. Однако шуршание трущихся одеждой друг о друга людей, и подошв об деревянный пол становилось громче любого шёпота. Ведь оставался единственный неназванный кандидат.

Леон, до сих пор старавшийся держаться бодро внезапно понял, что ещё немного, и он не в состоянии станет удерживать дрожь в коленях. Всё летело в тартарары. Похоже, у нового капитана было иное видение состава Команды, чем у прежнего, раз он решил удвоить силовой блок. А если он решит его утроить? Среди оставшихся неназванными претендентов присутствовал ещё один силач – Саварру Мяоконнин. И он был не дурак. Тоже почувствовав, куда дует ветер, едва сдерживал торжествующую улыбку. Леон это заметил краем глаза. Как бы сейчас помог дедов нож! Не смогли бы не принять в Команду прямого потомка Раймонда Высокого! Охотничий нож Раймонда, которым он добыл Короля Медведей и спас весь клан – это если не круче знамени Команды, то уж точно наравне с ним! Леону вдруг захотелось самому сделать заветные два шага и провозгласить о своём происхождении. Что тогда станет делать капитан? Откажется от бесценного дара в виде священного ножа?

А солнечное пятно тем временем подобралось к самым ногам мальчика и на мгновение там и застыло.

– Леон Чусьмин.

Леон не слышал. Он таки решился взять судьбу в свои руки и пусть будет что будет. В конце концов, эта дерзость запомнится больше, чем его позор. И он сделал роковые два шага. А солнечный зайчик, отразив его тень за спиной, пополз себе по полу дальше.

– Я потомок.., – начал было он.

Однако напрасно. Секундой раньше зал взорвался. Как порох в замкнутом пространстве преобразует простое горение во взрыв. Долго сдерживаемые эмоции прорвались через все дамбы мощным потоком.

Но ритуал ещё не был завершён. И гости, и болельщики, зная это бесновались, не пытаясь сдвинуться за черту, отделяющую их от Команды и её новых членов. Через пять минут они стали затихать. Дождавшись достаточного уровня тишины, капитан провозгласил долгожданное:

– Поздравляю, вы приняты! Встаньте в строй!

Лишь спиной ощутив ненавидящий взгляд Саварру Леон, наконец, понял, что произошло. Его выбрали! Без дедушкиного ножа и родства с героем древности. Выбрали за собственные его Леона качества! И теперь он член школьной Команды!

Не спеша. (Куда теперь спешить) С полным достоинством он приблизился к строю. Его новые друзья взглядами указали брешь, которая теперь станет его местом в клинке. И это оказалось место правой руки капитана. Атакующая позиция! Да о таком в четырнадцать лет не мог и мечтать ни один пацан! Плевать, что, как правило, после Игр правая и левая руки подолгу зализывают раны и переломы. Что значат какие-то травмы по сравнению с осуществлением мечты? Ведь признаться более чем на «прикрывающего» он не рассчитывал!

Нет. Даже подумай он тогда трезво без эйфории, от чего это новый капитан решил поднять силовой блок, и чем это грозит «идущим вперёд» всё равно бы не отказался. Так уж устроены мальчишки.

Клинку Команды между тем ещё предстояло провести марш по центру городка. Поэтому вся родня и болельщики покинули школьный спортивный зал и высыпали на улицы. Там и вовсе собрались почти все жители.

Капитан вдруг наклонился к Леону.

– Если честно по плану мне необходим был третий силовик, – признался он.

У парня едва сердце не остановилось. Неужели взяли по протекции? И кто посодействовал? Отец? Дед? Это же будет хуже любого позора!

– Но я посмотрел все твои тесты и присутствовал на всех твоих испытаниях, – прошептал капитан. – В том, что я задумал, лучшей правой руки мне не найти!

Жизнь вернулась в сердце Леона.

– Только, пожалуйста, забудь, что ты – новичок! Советую единственный и последний раз. Спрос со всех одинаков.

И тут Леон произнёс такое, чего и сам от себя ожидать не мог.

– Так и ты новичок на месте капитана! Напоминаю первый и последний раз.

Может знаменитый предок придал ему наглости? Леону очень хотелось сейчас зажмуриться и вернуть время на две минуты назад. Но он продолжал прямо смотреть в глаза капитану. Всего несколько секунд тот ошеломлённо молчал. Но командир не может себе позволить долго оставаться в прострации.

– А мы сработаемся! – неожиданно рассмеялся он. – Два новичка!

– Сработаемся, – подтвердил Леон.

– А теперь давай не станем заставлять город ждать!

Капитан выпрямился.

– Парни! Город должен увидеть клинок героев, а не толпу слюнтяев! Подбородки выше! И за мной шагом марш!

В торце спортивного зала школы были предусмотрены специальные ворота. Их открывали в двух случаях. Либо когда провожали Команду на Игры, либо, как сейчас, при принятии в состав новых членов. В обоих случаях отпирали и распахивали их директор школы и мэр в парадных мундирах и при всех регалиях. Так было и теперь.

Для новопосвящённого, но ещё не до конца осознавшего всю меру изменений своей судьбы Леона было чудно видеть склонившегося перед ним в поклоне директора. Он всё ещё пока не ощущал себя единым целым с парнями, маршировавшими бок о бок. Но от него пока этого и не ждали. Первый день для новичков – день их триумфа. Их праздник. Пусть порадуются. Боль и кровь приходят позже. И где-то между посвящением и Играми новички обязаны стать не просто членами Команды, а её частью! Если этого не произойдёт, плох тот капитан, который предпочёл их кандидатуры прочим достойным.

Строй выверенным клином шёл по центру городка. Давно зная этот маршрут, жители выстроились вдоль стен зданий. Большинство приветствовало. Однако случались и те, кто бранился часто, не стесняясь в выражениях. Это оказывались болельщики проигравших.

Но и такое считалось нормальным. На самом деле любой мальчишка готов был полжизни променять даже за резерв. Пусть ты и не станешь играть, но тебя отобрали в Команду!

Остановились у ратуши. Прямо напротив памятника Раймонду Высокому и его брату. Новых игроков должен был поздравить мэр. Он обязан был выйти и произнести речь. Но вот только не в этот раз. Чудеса иногда случаются. Леон не поверил своим глазам. Хрупкая Алиса выкатила на площадку кресло со старым охотником.

Клинок затих. Затихли все. Люди понимали, что происходит нечто необычное. Такое, чего раньше не случалось. Вот так пред взорами предков мог говорить только вождь. И древний старик, которого выкатила на коляске четырнадцатилетняя девочка, должен теперь объяснить своё право.

И он его доказал.

Кто бы знал, сколько силы было в этой руке, поднявшей над головой нож героя. Над площадью пронёсся всеобщий вздох. Разговоры стали лишними. Наследник этого ножа мог сейчас требовать что угодно от любого жителя городка. Но это мог старик. Молодой, если найдёт в себе силы принять реликвию, ещё должен доказать своё право ею обладать.

– Девочка, скажи. У меня уже не такой громкий голос, – извинился дед.

– Ваш голос все услышат, – ответила Алиса. – Голос потомка Раймонда Высокого будет звучать, даже если он просто прошепчет!

Леон поразился. Никогда он не ждал такой силы от своей подруги. Она не говорила. Она вбивала гвозди в каждую ступню, которая желала сделать шаг и заявить своё право. Право принадлежащее ему от рождения.

Но девочка поразила всех снова.

Древний ритуал. Его проходили в школе. Но никто не думал повторять странные движения давно усопших предков. А Алиса встала и повторила. Её тело извивалось в такт невидимым бубнам.

– Позовите Шамана, – еле выговорил капитан. – Это стоит жизни. Вот только это станет стоить жизни ей, если продолжит.

Девочка встала перед приведённым престарелым Шаманом. Такой гордой осанки её друг у Алисы никогда не видел. Ему даже показалось, что она светится.

– Делайте то, что положено, – произнесла она. – Нож должен стать его по полным правилам. Я готова.

Шаман сделал вид что пошатнулся. На самом деле припал к уху Алисы.

– Ты знаешь, на что соглашаешься?

Алиса посмотрела на совершенно обалдевшего в строю Леона. Потом она перевела взгляд на деда с поднятым ножом. Тот едва заметно кивнул. Сначала ей, а после и на вопросительный взгляд Шамана.

Седой и бородатый служитель культа едва ли был моложе старика держащего сейчас в руках реликвию народа. Он знал, что должен сделать. Но такое не практиковалось уже много веков в этом селении. С тех самых пор как братья победили Короля Медведей. С тех пор, как никто не заявлял своего права на первенство. В полной тишине он произнёс:

– На святой клинок должна пролиться кровь девственницы! Таков закон!

Даже противники сегодняшнего выбора разом со всеми ахнули.

Алиса с поклоном приняла древний нож из рук деда своего друга и, встав на колени, преподнесла его шаману.

– Пусть нож великого охотника получит его наследник, – произнесла она. – Я девственница. Приношу себя в жертву достойному.

Народ вновь хором ахнул. Такого не помнили самые древние старики. Что не удивительно. Человеческие жертвоприношения не проводились в селении тысячу лет. А тут девственница вызвалась сама. Леон же стоял словно заворожённый. Ему бы броситься спасти подругу. Даже слова о древности обряда, нивелирующую его значение уже крутились на языке. Будто не он ещё недавно готов был объявить себя наследником. Словно не он собирался предъявить свои права на этот древний нож. Но не такой же ценой. Не ценой жизни Алисы.

Но это у молодых мухи в голове. Старики на то и пожили в этом мире, чтобы постичь мудрость. Шаман правильно понял старого охотника. Да и кто другой мог здесь устанавливать правила кроме него? Кроме служителя древнего культа.

Кровь девственницы останется на священном клинке. Но кто сказал, что для этого надо лишать её жизни? Может когда-то давно так и поступали. Очень давно. До первых Игр. Но недаром же нож вождя столько лет оказывался скрытым от глаз. Он ждал новых времён и нового хозяина.

Шаман принял нож из рук Алисы. Он повернул её руку ладонью вверх. Девочка даже вскрикнуть не успела, как древнее лезвие сделало надрез на её запястье. Несколько капель крови окрасили клинок.

– Нож освящён! – провозгласил Шаман.

Даже Алиса не сразу поняла, что произошло. А старик в кресле усмехнулся. Они никогда не были с Шаманом друзьями. Но и врагами тоже не были. Да и любовь к своему народу у них была общая. И теперь на глазах у всех потомственный вождь и потомственный жрец объявляли наследника.

– Девочка, – произнёс Шаман, – передай нож охотника потомку. И пусть он никогда не покидает его пояс ради забав. Но только ради народа пусть его поднимет рука Раймонда Высокого.

Алиса поднялась с колен глядя то на нож, то на Шамана. Сейчас её должны были принести в жертву. Она была готова. Но кровь пролилась. Кровь жертвы. Пусть она и осталась жива. Это девочка тоже понимала. Вот только что теперь? В школе этому не учили. Да и если б учили. Какая девочка готова стать жертвой ради племени?

– Поднеси нож тому, кого выбираешь вождём, – шепнул ей на ухо Шаман. – На тебя смотрит не только Команда, но и весь город. И не ошибись в выборе. Многие пострадают, как медведи в борьбе за самку. Но этот нож должен найти хозяина.

– Знаю, – так же тихо ответила она.

– И ты теперь станешь частью ножа. Кровь твоей жертвы на нём. Теперь ты сама принадлежишь ему.

– Что это значит?

Шаман пригладил рукой её волосы на голове.

– В своё время всё поймёшь.

Алиса не сомневалась ни секунды более. Она подошла к правому краю клинка Команды. Девочка встала на колени и протянула реликвию Леону. Парень растерялся. Но капитан толкнул его в плечо.

– От таких подарков не отказываются, – произнёс он еле слышно.

– И сватов теперь засылать не надо, – также тихо усмехнулся Вахтанг. Парень вообще имел виды на всех девочек городка. Вот только эта теперь была для него недосягаема.

Леон, наверное, пропустил уроки по истории в школе, где рассказывали о традициях племени. Он не знал, как правильно поступить. Не будь толпы вокруг, нож можно было бы просто взять. Но после ритуального жертвоприношения Алисы надо было хоть как-то соблюсти традицию. Хотя парень и не был уверен в том, что она вообще существовала. Ведь после Раймонда Высокого этот нож исчез где-то в семье. Даже дед признавал, что собирался просто передать его своему сыну – отцу Леона. И без всяких там жертвоприношений.

Но раз уж дело дошло до кровопускания следовало соответствовать. Не мог потомок великого охотника перед всем народом просто взять нож и повесить себе на пояс.

Леон правильно понял взгляд Шамана. Он принял нож из рук коленопреклонённой девочки и резанул им по своей ладони. Слишком сильно резанул. Теперь долго станет заживать. Но эффект оказался потрясающим.

Кровь не успела капнуть из пореза, как весь клинок Команды отреагировал. Парни опустились на одно колено. Даже Вахтанг, никогда не призновавший авторитетов. Даже капитан. А уж такое не случалось со времени самого первого хозяина ножа.

Понимал ли он, на что себя обрекает? Не факт. В тот миг парень просто отдался инстинктам. Нырнул в реку и поплыл по течению. Коряги и мели будут потом. Сейчас он просто тёк вместе с водой туда, куда влекла его судьба. А эта своенравная дева, похоже, готовила ему ещё много неожиданностей. И первая не заставила себя долго ждать.

– Теперь ты вождь народа, – без особого почтения, но и без усмешки произнёс капитан Команды, поднявшись с колена. – Это неожиданно.

– Я ничего такого не желал, – возразил Леон.

– Это не важно.

– Моё мнение не важно? – удивился мальчик.

– Вот именно, – подтвердил старший. – После обряда это не важно. Жертва отдала свою кровь. Жрец освятил передачу. Ты сам принял нож.

– И что теперь?

– Теперь капитаном Команды станешь ты.

Слишком много событий за один день. Мальчишка совсем не был к этому готов. Он ждал лишь приёма в число игроков. Осуществление мечты любого ученика школы. Максимум на что он рассчитывал так это на досрочное посвящение в мужчины. Он даже про сватовство положенное мужчине не задумывался. Честно говоря, он только-только начал ощущать в присутствие Алисы нечто большее, чем чувство дружбы. Что-то такое внизу живота. Нечто неудобное. Стеснительное и запретное. И сны. Алиса теперь снилась ему постоянно.

Но вот одно он знал точно.

– Нет, – резко заявил Леон, – пусть я вождь и потомок вождей, но капитаном школьной Команды останется опытный игрок. Я не разрушу клинок.

Случаются такие слова и действия, которым никто не учит. Но они становятся правильными в нужное время. Признанный вождь признал первенство капитана. И боги судьи – команда это оценила. Игроки поднялись, и клинок вновь гордо стоял под своим стягом. Теперь помимо капитана с ними был потомок героя и Великая Реликвия.

И тут вновь произошло то, чего ранее никогда не случалось. Правая рука капитана схватил девочку только что отдавшую свою кровь ножу и втянул её внутрь клинка.

Капитан, прежде чем что-то решить и сказать посмотрел на Шамана. Тот улыбнулся и кивнул. Боги в его лице выразили своё одобрение импульсивному поступку нового вождя.

– Леон, я не должна, – пробормотала Алиса.

– Теперь должна, – неожиданно твёрдо объявил парень. – Теперь ты член Команды!

Это было впервые. Это было необычно. Но голос молодого вождя окреп. Может так действовал нож предка. Может мальчик реально превратился в мужчину. Никто не посмел ему противоречить. Даже Вахтанг промолчал.

И уж совсем само собой вышло, что девочка нашла своё место в строю сразу за штандартом. Таким образом, она только укрепляла клинок, создавая нечто вроде ребра жёсткости в его конструкции.

Подобного действа ни разу не случалось на Охотничьих Холмах. Это было впервые. Хотя никакие правила не запрещали этого. Просто по традиции девочки в Игре не участвовали. Такое мог позволить себе только истинный вождь. Шаман усмехнулся и покачал седой головой. Он видел всё иначе, чем простые обыватели. Его взгляду был доступен мир духов. Он знал больше. То, что сделала сегодня, девочка делала не она. И не просто мальчик принял реликвию. Великие вновь решили навестить свой народ.

– Здравствуй, Раймонд, – прошептал он. – Мы так давно тебя ждали!

Глава третья

Не все праздновали в этот день. Пять братьев Саварру Мяоконнина не ели мяса и не пили пива. Все пятеро были старшими. Ни у одного из них не случилось даже шанса войти в школьную Команду. Все они получили свои ножи просто в силу возраста. И только Саварру оставался мальчиком. Теперь ещё и отвергнутым. Прилюдно отвергнутым.

– Ты ещё можешь стать игроком, – сказал старший.

Мяоконнины все были крепышами. Начиная с прадедушки, их предки перестали быть охотниками. Они стали свиноводами. Проще вырастить животное и убить его в загоне, чем бегать по лесу с ножом предков. Тем более что и ножи эти доставались не по заслугам. Убить свинью – не велик подвиг. Можно ли им затмить деяние братьев-героев? Особенно, когда их потомок и сам пока ничего не сделал.

– Тем более что и нож-то не его, – подхрюкнул младший.

– И девочка не его, – согласился средний.

Он давно имел виды на маленькую Алису. Хотел даже свататься. Но очевидная всем дружба девочки с Леоном этому постоянно мешала. Прийти и быть отвергнутым гораздо хуже, чем просто не прийти. Отвергнутый жених ещё лет пять не сможет посвататься ни к одной девушке. Его просто не примут, пока не подрастёт новое поколение невест. А после сегодняшнего унижения второго семья не допустит.

– Есть правило, – выдохнул старший.

– Покалеченного игрока заменяет резервист, – усмехнулся средний. – Делов-то. Нас шестеро. Будь он хоть богом. Искалечим. Ноги перебьем, например.

– С перебитыми ногами не поиграешь, – кивнул старший. – Давайте сегодня. Пока кураж есть. А то завтра начнётся. Этот не может, тот передумал.

– Я не передумаю, – пробормотал Саварру.

Уже был готов нож, который должны были преподнести и повесить на пояс парню. Вот только в Команду его не приняли. А значит, посвящение в мужчины откладывалось на год. И лучшие невесты окажутся разобранными этими выскочками. Новыми игроками. А ему достанется какая-нибудь страхолюдина. Или придётся холостиковать, как старшим братьям.

– Но он сегодня с командой, – разумно заметил средний. – Может, всё-таки завтра отловим около дома?

Старший усмехнулся.

– Ну, ты же сам знаешь, куда он пойдёт вечером. К твоей Алисе. А в такие походы эскорт не берут.

– Она не моя, – огрызнулся тот.

– Но хотелось бы?

– Что с того?

– Ничего. Просто она выйдет его встречать.

– И что?

– Не будь идиотом! Порченая девка имеет два выхода! Либо выйти за тебя, либо остаться старой девой! Никто её замуж не возьмёт.

Средний аж подпрыгнул.

– Ты с ума сошёл?

Старший встал и ухватил его за загривок. Приподнял и, брызгая слюной, произнёс в самое лицо брата:

– Это ты по ней сохнешь, как сорняк на грядке! Одному силёнок не хватило в Команду попасть. Другой боится бабу своей сделать!

Остальные братья дружно улыбнулись и закивали. Такого семейного пренебрежения не мог перенести уже не только Саварру. Всё решилось в пять минут. И где встретят, и как всё будет. Как девочку оторвут и затащат в кусты. И главное, что бить должен сам Саварру. Держать станут все, но бить должен он. Такая цена за место в Команде и взрослый нож.

В комнату вошла старая мать братьев. Женщина ещё помнила молодыми и деда Леона и старого Шамана. Как женщина она не могла остановить своих сыновей. Но как мать могла их предостеречь. Святое право матери во все времена.

– Нельзя идти против вождя, – произнесла она.

Старший ударил кулаком по столешнице. От этого удара задрожали даже чашки на полках. А ложки подпрыгнули в пустых тарелках.

– Да какой он вождь? Он сопляк! И дед его старый инвалид!

Мать с сожалением посмотрела на старшего сына. Молодым трудно что-либо объяснить. Они предпочитают учиться на собственных ошибках. Жаль, что эти ошибки, глупо сделанные, могут стоить им жизни. Но парни были уже взрослыми. Что может престарелая мать против зрелых мужчин с ножами? Только заплакать.

– Мама, – сказал один из сыновей, – ну зачем вы так переживаете? Мы же не на войну собираемся.

– Не на войну? – сквозь слёзы прошептала женщина. – Напасть на Раймонда Высокого? После инициации?

Братья недоумённо переглянулись.

– Какой, к чёрту, Раймонд? – выругался старший. – Просто глупый мальчишка.

Они не понимали. От этого матери становилось только хуже. Они не понимали того, что знала уже она. Что знал Шаман. Раймонд вернулся. Великий и могучий, добрый к друзьям и по-звериному жестокий со своими врагами. И хорошо, если он оставит ей хотя бы половину этих глупых детей.

За окном заплакал дождь. Когда сыновья уходили, он полил в полную силу. Небо уже рыдало по ним. Ещё живым. Мать придержала среднего. Придержала нежно, ибо женщина не может держать мужчину.

– Даже не пытайся трогать девочку, умоляю!

– Она же не святая, – усмехнулся сын.

– Прошу тебя!

– Тебе не нравится невестка? Я сделаю её покорной женой. Она станет слушаться тебя во всём.

Женщина всхлипнула:

– Лучше бы ты меня послушал.

– Отстань.

Парень отстранил её руку. Так поступать с матерью не полагалось. Но он уже думал другим местом. Перед его глазами уже стояла обнажённая Алиса. Она стояла и плакала. Но это его только подзадоривало.

– Сегодня же приведу сучку в наш дом.

– Она не станет твоей женщиной, – вздохнула мать.

Она даже не сказала – женой. Но парень так увлёкся своими фантазиями, что не услышал и этого знака.

– Она предназначена вождю. И он убьёт вас.

Сын на секунду задержался и, нахмурив брови произнёс:

– Мама, он один, а нас шестеро. Просто побьём его и всё.

Женщина глубоко вздохнула и обратила взор к небу. Ей сейчас не нужен был Шаман. Материнское сердце лучше любого предсказателя. Она видела даже больше, ибо на кону стояли жизни её детей. Её сыновей. Выстраданных, и рождённых в муках. А теперь уходящих на верную смерть.

– Он не один, – выдохнула мать. – Их два брата.

– Ты веришь в легенды? – удивился сын.

– Это не легенды.

– Ты идёшь? – позвал старший.

Парень на мгновение засомневался. Но не идти за старшим он не мог. Даже если их двое, подумал он, нас-то шестеро.

– Иду, – крикнул он, отрываясь из материнских объятий.

Она только смотрела им в след и молилась:

– Не убивайте их, Великие охотники! Оставьте мне сыновей! Накажите, за крамолу. Предайте суду за грехи. Только не убивайте! Всех!

А слегка пьяный скорее от обряда, чем от пива Леон шёл знакомой дорогой ведущей к дому Алисы. Он помнил слова деда о том, куда следует нанести первый визит после обретения статуса совершеннолетнего. На его поясе висел легендарный нож. Но и это не стало главным сегодня. Леон превратился из мальчика в мужчину. Пусть нож был хоть трижды святым, сам факт опоясывания значил для мальчика гораздо больше. Нож великого предка, это как старая картина. Стоит дорого, но краски полиняли и потрескались, рама рассохлась, позолота с неё давно осыпалась. Лишний раз и в руки-то взять боязно. Но престиж обладания шедевром перекрывает все эти недостатки. И родители Алисы это непременно оценят.

Так он и шёл. Пока не нарвался на шесть братьев Мяоконнин. Трое, включая Саварру, перегородили ему дорогу. Трое других зашли сзади, отрезав путь к отступлению. Все шестеро один здоровее другого. На что младший был крупнее Леона, на фоне старших несостоявшийся игрок смотрелся как едва прозревший щенок рядом с матёрыми волками.

Намерения парней были прозрачней воды в ручье. Они стояли и ухмылялись. Никто даже не пытался сделать первый шаг. Они желали вдоволь насладиться своей властью над судьбой обречённой добычи. Хотели видеть страх в глазах новоявленного «вождя» клана.

«Охотник никогда не смеётся над дичью» – вдруг промелькнула в голове Леона чужая мысль. «Либо убьёшь ты, либо сожрут тебя». Парень растерялся. Кто-то другой завладел его телом. Кто-то очень сильный и жестокий. Жалеть этот кто-то не привык ни женщин, ни детей. Рука уверенно потянулась к ножу.

– Уходите, – из последних сил попросил Леон.

Сопротивляться духу Великого охотника становилось невмоготу. Тот жаждал битвы и крови. И численное превосходство врагов лишь распаляло его. Леон осознал в эти мгновения, что дед ничуть не преувеличил в своём рассказе свирепости и безжалостности их предка.

– Вас сейчас убьют, – выдохнул новопосвящённый мужчина.

Старшие оглянулись. И не напрасно.

Недаром Великих вождей когда-то было двое. На смену жестокости старшего пришла мудрость младшего. Того, который всегда изображался на картинах и в скульптурах ниже своего старшего брата. Может его дух, а возможно просто предчувствие привели девочку сюда. А с ней и весь клинок.

Братья Мяоконнин стояли в окружении бойцов школьной Команды. Вариантов не существовало. Это понимали и старшие, и сам Саварру. Но гордость требовала своего. И тут перед несостоявшимся игроком вышла она.

Что было в этом взгляде? Сожаление? Участие? Или просто превосходство? Она словно знала, как с ней собирались поступить братья. Знала и сожалела о них.

– Не надо мне мешать, – не своим голосом произнёс Леон. – Это моя добыча.

Древний нож легко вышел из ножен. Рука убийцы обняла рукоять. Перед братьями стоял уже не Леон. И они это поняли.

– Это моё мясо! – снова произнёс вождь. – Я отрежу им уши и преподнесу в подарок их матери. Я распорю им животы и их кишки набью фаршем из их ляжек!

Это был уже не Леон. Это был хозяин ножа. Настоящий хозяин. Даже Команда отступила на несколько шагов. Сейчас их вождь мог не разобрать, кто тут свои, а кто чужие. Только один человек мог утихомирить дух Великого Охотника.

– Не надо, – произнесла девочка. – Это не та кровь, что тебе нужна. Я дала ножу кровь. Я вызвала тебя. Подчиняйся моей крови!

Просто произнесла. Но эффект оказался потрясающим.

Древний предок покинул тело и разум Леона. А братья Мяоконнин бросились наутёк. Трое успели обмочиться. Прямо в одежду.

Их мама особенно усердно молилась в этот вечер. Великий охотник сохранил жизнь её детям. Всем шестерым. Может и не их заслугой. Но молилась она не только во спасение. Великий охотник никогда не прощает никого. Он запомнит оскорбление. Не Леон. А тот, чей нож он теперь носит. И придёт момент, когда месть совершится.

Только Шаман мог попытаться снять проклятье. И на следующий день она пошла к нему. Он не просил. Но она продала все свои украшения, чтобы умилостивить богов.

Каких богов? Плевать ей было. Хоть каких. Хоть старых, хоть пришлых. Хоть идолов, хоть того, что распят на кресте. Важен был только результат. Мать во чтобы-то не стало должна спасти своих непутёвых детей. Пусть пятеро из них считают себя мужчинами. По большому счёту только из-за того что на их поясах болтаются ножи. Но именно слабой женщине предстояло бороться за их жизни.

Шаман встретил её неприветливо, ибо уже знал о происшествии с братьями Мяоконнин. Как лицу ответственному за мистическую составляющую часть жизни общества ему очень (мягко сказано) не понравился поступок сыновей просительницы, коим оказались разбужены силы, дремавшие много веков. Он даже не стал раскладывать руны. И это показалось женщине плохим предзнаменованием. Раньше он так никогда не поступал. Кости с нацарапанными значками брошенные на стол или любую иную подходящую поверхность всегда говорили о прошлом и предсказывали будущее. Вот только теперь он зажал их в кулак. А кулак поставил прямо перед ней.

– В этой руке твои сыновья, – произнёс он.

Но кулак не разжал.

– А вот это он.

Его левая ладонь начала двигаться над зажатым кулаком. Ладонь двигалась неторопливо. Она словно желала что-то внушить зажатым в правом кулаке костям. Кулак задрожал. Сначала едва заметно. Однако с каждой секундой амплитуда его колебаний всё нарастала. Женщина, с трудом оторвавшись от созерцания происходящего, подняла взгляд на лицо старого колдуна. И ей стало совсем не по себе. Тот явно прибывал в полной растерянности от того что не контролировал поведение своей правой конечности с зажатыми в ней рунами. А тремор тем временем через его предплечье перекинулся и на плечо, собираясь вероятно подчинить себе всё тело. Только теперь спохватившись, он прекратил пассы, накрыл кулак левой ладонью и прижал его к столу. Рука прекратила дрожать, пальцы разжались и кости рассыпались по столешнице. Случайно или нет, но они легли двумя группами по три в каждой.

Шаман, опершись на руки, навис над сложившейся комбинацией. Некоторое время он молчал, пытаясь понять послание свыше. В том, что это настоящее послание, а не случайность старик уже не сомневался. И трактовать его следовало верно. А не так как он поступал, обычно давая волю своей фантазии или подстраиваясь под желание просителей, когда разбрасывал кости перед наивными и доверчивыми горожанами. Те частенько обращались к нему за советом в делах, как правило, хозяйственных и прочих житейских. И он удовлетворял их интерес исходя из собственного богатого жизненного опыта, а отнюдь не на волеизъявление богов. Да и боги раньше ни разу не вмешивались так явно в его работу. Тем более теперь их знаки следовало интерпретировать безошибочно.

Размышления Шамана прервал испуганный вскрик мамы Мяоконнин. Она вдруг всё поняла. Это послание свыше предназначалось непосредственно ей, минуя служителя культа. Ведь тот не знал, о чём она молилась, когда её сыновья отправлялись охотиться на Леона.

– Глупая я женщина! – причитала она, закрыв лицо руками. – Что же я натворила!

– Ты чего-то не рассказала мне, – догадался старик.

Она кивнула, продолжая проклинать себя.

– Ты не сразу пришла ко мне. Ты сначала рискнула обратиться к богам напрямую! Правильно я понимаю?

С каждым произнесённым словом голос Колдуна становился всё жёстче и громче. Он старался выглядеть грозным в глазах несчастной матери, хотя на самом деле испытал значительное облегчение. Ведь теперь всю ответственность можно было переложить на её плечи. Какие претензии к нему, если женщина проявила непозволительную в столь важной ситуации самодеятельность.

– Я молила дух Великого Раймонда Высокого не убивать всех моих сыновей! – призналась несчастная. – Просила оставить мне хотя бы троих.

Шаман вновь бросил взгляд на стол. Кости с рунами по-прежнему лежали двумя отдельными плотными группами по три в каждой. Боги ли услышали мольбу глупой женщины или это сам дух Великого Охотника давал понять, что принял к сведению её пожелание теперь уже не так важно. Трое из шести братьев Мяоконнин, по сути, приговорены к смерти. Пожалуй, можно было попробовать сопоставить выпавшие руны с именами, чтобы выяснить, кому именно грозит гибельная опасность. Об этом Шаман и сообщил рыдающей матери.

– Неужели нет возможности умилостивить дух Раймонда Высокого? – вопрошала женщина, заламывая руки. – Это же просто глупые мальчишки! Ведь, в конце концов, они ничего не сделали. Боги остановили их!

Шаман задумался. Признаться, он очень рассчитывал на подсказку. Раз уж высшие силы впервые на его памяти столь откровенно вмешались в ход событий, то не могут бросить всё на полпути, размышлял он. И толи боги действительно соскучились по активной деятельности, толи мозг в виду перенапряжения подключил все свои резервы, но некая мысль сформировалась в голове старого Колдуна.

– Леон теперь владеет душой Великого охотника. А может и наоборот, – сказал Шаман. – Если честно, я сам не знал, что ритуал сработает.

– Как так?

– Да вот так. Он же не проводился сотни лет.

Женщина немного помолчала. Но выяснить ей ещё было надо много. Существовал вариант обратиться к деду нового вождя. Упасть в ноги с просьбой о заступничестве. Не может же дух Раймонда не услышать голос своего прямого потомка. Но это она приберегла на крайний случай.

– И как мне спасти детей? – спросила она.

Старик пожал плечами. Он был потомственным шаманом племени. Но что это значит? Просто переход титула и обучение ритуалам. Половина, из которых вызывает только зевоту. А вторая половина выглядит бессмысленной. Как оказалось, не всегда. Теперь ему пришлось вспоминать наставления даже не дедушки. Прадед являлся настоящим Шаманом. Вот его и пришло время вспомнить.

Всё в старом Колдуне сопротивлялось тому, что следовало теперь сделать. В силу своих «служебных» обязанностей он порой входил в лёгкий транс при помощи немудрёных снадобий, хотя чаще просто эмитировал его. Сейчас такое не пройдёт. С восставшими духами шутки плохи. Даже женщина, обратившаяся к его помощи, уже осознала это. Шаману предстояло глубоко погрузиться в мир теней, чего он по-настоящему ещё никогда не делал.

– Мне необходимо время на подготовку, – вздохнул он.

– Это долго? – Забеспокоилась мама Мяоконнин.

Шаман не на шутку разозлился.

– Не о времени тебе надо беспокоиться, женщина! – в сердцах прокричал он. – А о том, чтобы духи услышали тебя через меня!

Просительница испуганно отпрянула к дверям.

– Так что мне делать? – спросила она с безопасного расстояния.

– Выйди. Встань у порога. Жди и никого ко мне не пускай. Как буду готов – войдёшь.

– А как я узнаю, что ты готов?

Шаман невесело усмехнулся:

– Поймёшь.

Дождавшись когда дверь за просительницей плотно закроется, он накинул на неё крючок. Никаких замков и прочих засовов дому служителя древнего культа не полагалось. Да и без того никому бы и в голову не пришло без разрешения проникнуть в логово Колдуна. Даже среди тех немногих не верящих ни в богов, ни в духов не найдётся смельчака готового рискнуть испытать свой атеизм на деле.

Глубоко вздохнув, Шаман произнёс несколько ритуальных фраз и, кряхтя от усилия, принялся сдвигать в сторону массивный деревянный комод. Надо отметить, что ритуальные фразы в этот раз прозвучали из его уст не формально, как дань многолетней привычке, но с глубоким почтением к силам благословения коих он просил.

На том месте, где стояла с трудом перемещённая мебель, в полу обнаружился люк. Ничем не прикрытый кроме только что сдвинутого комода он чёрным квадратом зиял в полу. Из него тянуло невообразимой смесью ароматов сухих трав с едкими запахами химикатов. Вниз вела некогда массивная деревянная лестница, теперь опасно затрещавшая под весом ступившего на неё хозяина. Чертыхаясь и охая, Шаман принялся медленно спускаться во мрак.

Достигнув земляного дна, он огляделся в поисках масленой лампы, которой следовало находиться рядом с лестницей. Последний раз ему доводилось спускаться сюда так давно, что из памяти стерлось, с какой стороны от последней ступени он её оставил тогда. Как только глаза привыкли к тусклому освещению, создаваемому проникающим сверху через люк слабым светом лампа нашлась слева от его ноги. Старик едва не наступил на неё, сходя с лестницы.

Когда зажжённый от спички фитиль неохотно разгорелся, в его колеблющемся неверном свете предстала классическая лаборатория не то алхимика, не то колдуна-чернокнижника. Стол, заставленный ретортами, пробирками, колбами соединёнными змеевиками разных размеров и горелками под ними. До стен свет от лампы не доставал, и они продолжали скрываться в темноте. Там лишь угадывались силуэты огромных стеллажей.

Шаман напряг память и кивнув сам себе, уверенно направился вглубь погреба к полкам, при ближайшем рассмотрении оказавшимся снизу доверху заполненным разноформатными книгами. Одни из них имели вид жалкий и потрёпанный, другие сохранились лучше. Но каждая имела, бесспорно, весьма древнее происхождение. И все без исключения тома покрывал толстый слой пыли.

В этих фолиантах была собрана мудрость десятков поколений шаманов и не только клана охотников. Некоторые рукописи являлись трофеями, добытыми в набегах на ближних и дальних соседей в эпоху холодных зим. Кое-где на страницах можно было до сих пор различить почерневшие от времени пятна крови иноплеменных колдунов, не желавших добровольно расстаться со своим сокровищем.

Что-то бормоча себе под нос, старик поднёс лампу ближе к полкам, поочерёдно освещая один за другим корешки драгоценных манускриптов. Не сразу, но он нашёл что искал. Судя по сильно потёртой и потрескавшейся коже переплёта, книга принадлежала к самой древней части собрания. Но страницы сохранились весьма не плохо. Вероятно, книгу открывали не часто.

Чтобы достать её жрецу пришлось переложить на другие полки с полдюжины томов нагромождённые поверх нужного фолианта. Потревоженная при этом вековая пыль вызвала у старика приступ аллергии. Он беспрерывно чихал всё время пока доставал книгу, пока поднимался с ней наверх по шаткой лестнице и продолжал чихать и там. Только как следует просморкавшись, умывшись холодной водой и закапав в нос изрядное количество специального травяного настоя, удалось победить насморк.

Слегка смочив салфетку, колдун протёр переплет, стараясь не намочить страницы. Затем нацепил старомодные очки и с тяжёлым вздохом раскрыл книгу в месте, заложенном закладкой из полоски оленей кожи. Ему было не по себе.

Этот рукописный трактат переживший эпоху холодных зим содержал, в том числе инструкцию для шамана как проникнуть в мир духов и говорить с ними. Но дело в том, что сам старик ни разу за всю свою жизнь не совершал подобного путешествия. Все его знания на этот счёт достались ему из рассказов прадеда. И этот его предшественник всегда с плохо скрываемым ужасом вспоминал о своём опыте погружения в обиталище мёртвых предков. Однако сейчас, похоже, без этого было не обойтись, раз духи сами явились в мир живых. Следовало понять их цель и узнать способ противостоять их силе, если понадобится. Ведь вечером только чудо спасло шестерых братьев Мяоконнин от смерти от руки Леона, в которого вселился дух Раймонда Высокого. Конечно, те и сами виноваты. Но если позволить духам через живых вершить свою волю, это может кончиться очень плохо для общины Охотничьих Холмов.

Шаман вчитался в текст. Некоторые места приходилось перечитывать несколько раз. Язык за тысячелетие претерпел значительные изменения. И если бы старик с молодости не практиковался в чтении старинных текстов, то и вовсе не понял бы половину написанного.

К его удивлению рецепт снадобья оказался не очень сложным. Все необходимые ингредиенты имелись в распоряжении, аккуратно расфасованные в холщовые мешочки и стеклянные баночки с плотно притёртыми крышками. По составу смесь очень напоминала некое довольно сильное наркотическое средство. И автор прямо запрещал шаманам частое его применение. Правда, опасался он не превращения служителя культа в наркомана. В книге содержалось предостережение иного рода. При частом погружении в потусторонний мир сознание человека однажды может из него не вернуться, забыв обратную дорогу.

Для приготовления напитка пришлось снова спускаться в лабораторию. С собой старик прихватил лишь кувшин сладкого домашнего вина, оставленный на днях одним из посетителей в благодарность за изготовление порошка повышающего мужскую силу. Не только женщины в этой жизни всеми силами стараются отсрочить своё увядание. Шаману же вино пришлось очень кстати. С его помощью он надеялся хоть немного заглушить гадкий (по свидетельству прадеда) вкус микстуры.

Уже меньше чем через полчаса Колдун выбрался из подвала и, выглянув на улицу, пригласил покорно ожидавшую всё это время маму Мяоконнин войти.

– Слушай меня внимательно, женщина, – произнёс он, усадив просительницу за стол и сам, расположившись по другую сторону.

Перед Шаманом стоял небольшой стеклянный сосуд, наполовину наполненный ядовито-зелёного цвета жидкостью распространявшей в воздухе вонь гнилого болота и пока ещё пустой стеклянный же стакан.

– Сейчас я выпью часть этого снадобья и разум мой перенесётся в мир духов, чтобы мог я говорить с ними и попытаться выпросить прощение твоим сыновьям за их дерзкую выходку. Но дверь откроется в обе стороны. И дух Великого Охотника, милости которого ты ищешь, может через меня пожелать общаться с тобой.

– О, боже! – Голос женщины дрожал. – Мне страшно.

Не обращая на её слова внимания, Шаман продолжал:

– Если это произойдет, советую тебе в точности запомнить каждое слово. Ибо от внимательности твоей будет зависеть судьба детей твоих!

Сказав это, старик взял в руку сосуд и аккуратно налил смесь, в стакан, наполнив его примерно на треть. Одновременно мерзкий и дурманящий запах, многократно усилившись, казалось, полностью вытеснил из комнаты весь воздух. Дышать стало трудно, словно в жаркой сырости тропического леса.

Несколькими глотками давясь и с трудом сдерживая рвотные позывы, Шаман влил в себя ядовитую жидкость. Через пару секунд всё его тело пронзила страшная судорога, лицо перекосило, и глаза вылезли из орбит. Просительница с ужасом наблюдала за метаморфозами, происходящими с Колдуном. Ей очень хотелось бежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше от накатившего тяжёлой волной ужаса. Но, не то, что бежать, даже подняться с табурета, на котором сидела, она оказалась не в состоянии. А зловонный дурман тем временем с каждым вдохом продолжал заполнять её лёгкие, и с током крови проникая в самый мозг, постепенно подчинял сознание.

Стены, пол и потолок комнаты стали стремительно раздвигаться и вскоре полностью исчезли. Всё пространство заволокло плотным туманом. Он был настолько густым, что казалось его можно резать ножом как студень. И лишь голова Шамана будто плавала в этом киселе без всяких признаков тела, которому принадлежала.

Женщина попыталась закричать охваченная первобытным страхом, но и это у неё не вышло. В её лёгких не было воздуха для крика. Их заполнял всё тот же вязкий туман.

А лицо старика между тем начало терять свои очертания, потекло, как восковая маска под действием жара. Но под стекающим слоем проступали иные черты. Ещё минута и на несчастную женщину в упор смотрел мужчина с резкими чертами узкого лица, высоким лбом, выдающимися скулами и горбатым носом. И хотя он кого-то ей отдалённо напоминал, этого человека она не знала. Да впрочем, и не могла знать. В те древние времена не существовало не только фотографии, но и живописи. Поэтому и памятник легендарным братьям, стоящий на центральной площади города скульптор создавал, опираясь лишь на свою фантазию и на некоторые схожие черты коренных жителей Охотничьих Холмов.

Мрачный взгляд тёмных глаз возникшего из небытия лика заглядывал в самую душу мамы Мяоконнин и читал её, как раскрытую книгу.

– Кто ты? – хотела она спросить.

Но снова ничего не вышло. Голосовые связки отказывались подчиняться. Однако её услышали. Духи не материальны и не нуждаются в звуковых колебаниях для общения.

– Я тот, кого призвали, окропив нож кровью девственницы.

Тонкие плотно сжатые губы на призрачном лице при этом оставались неподвижны. И всё же женщина отчётливо слышала каждое слово.

– Я тот, кому было нанесено оскорбление твоими сыновьями!

– Но они же ничего не сделали,.. не успели!

Она больше не пыталась произносить слова вслух, поняв, что дух Великого Охотника свободно читает в её душе.

– Намерение оскорбить меня само по себе оскорбительно. Кроме того я и так пошёл тебе на встречу изменив собственным правилам.

– Пошёл на встречу? – удивилась было женщина, но тут же осеклась, поняв ужасный смысл этих слов.

– Ты просила оставить тебе трёх сыновей, – напомнил дух Раймонда. – Я выполню твою просьбу! Но троих других я заберу, и их души в наказание станут вечно прислуживать мне в этом мире.

– Но в памяти людей Раймонд Высокий не был столь жестокосерден к своему народу! – взмолилась несчастная мать. – Возьми мою душу в вечное служение, но оставь моих детей!

Лицо Великого Охотника начало медленно растворяться в окутывавшем всё мироздание тумане. И уже, будто издалека донеслись его слова:

– Хочешь спасти сыновей – найди им заступника в мире духов. Того кто пожелает сразиться со мной за их души!

– Но как мне это сделать?

Однако её уже никто не слышал. Раймонд Высокий ушёл, а следом исчез и туман. И случилась тьма.

Глава четвёртая

На летней веранде пансионата укрытые от жарких солнечных лучей тенью создаваемой пышными кронами старых тополей по обе стороны от кресла-каталки деда сидели Леон и Алиса. Этот день в школе был выходным. Но вместо того чтобы пойти купаться, сходить в кино или просто погулять пользуясь прекрасной погодой, ребята не сговариваясь и даже не созвонившись оба пришли сюда.

Вчерашний день помимо радости праздника оставил много вопросов. И найти на них ответы молодые люди надеялись с помощью умудрённого годами дедушки новоявленного вождя.

Леон хоть и изо всех сил внушал себе, что провозглашение вождём лишь формальность и дань древней традиции хоть и старался вести себя как обычно, тем не менее, нет-нет, да и прикасался к оттягивающему пояс священному ножу. Он то поглаживал шершавую кожу ножен, то сжимал перебинтованной ладонью костяную рукоять, то украдкой, когда казалось, никто не видит, бросал быстрый взгляд на реликвию дабы лишний раз удостовериться что происходящее не сон.

Разумеется, все видели. Однако вида не подавали. Как могла осуждать друга Алиса, когда сама до сих пор не в состоянии была освоиться с тем фактом, что ради неё вчера нарушили не писаное правило, по которому девочки не принимали участия в Играх. А старик до сих пор переваривал рассказ о физическом явлении духа Великого Охотника пусть и всего на пару минут, но завладевшего телом его внука. Весть об этом событии стремительно облетела весь городок, попутно обрастая фантастическими подробностями. Говорили даже, будто воскресший Раймонд Высокий уволок братьев Мяоконнин в преисподнюю. А поскольку те, переживая свой позор, не выходили из дому и, следовательно, не показывались на людях, то многие верили. Кроме того и мать их куда-то запропастилась.

Так они и сидели втроём довольно продолжительное время, перебрасываясь иногда ничего не значащими фразами и думая каждый о своём пока Леон, наконец, не выдержал.

– Дед, неужели и правда, такое возможно? – спросил он. – Ведь Раймонд Высокий тысячу лет как умер! А нож пусть и является реликвией нашего рода, но он всего лишь кусок мёртвого железа!

– А ты совсем ничего не помнишь? – Поинтересовалась девочка.

Парень пожал плечами.

– Очень смутно. Как сквозь сон. Помню, как я сперва испугался, когда эти шесть бугаёв перегородили мне дорогу. А потом откуда-то накатила такая волна свирепой ярости! Мне захотелось убить их всех. Я (а может не я?) даже пожалел, что их только шестеро. Шесть неопытных мальчишек – трофей, который не добавит славы Великому Охотнику! Слишком мелкая добыча.

Леон спохватился, заметив, какими глазами смотрят на него дед и Алиса.

– Я это сказал?

Потрясённая девочка молча кивнула.

– Это не твои слова, – успокаивающе произнёс дед, похлопав его по плечу.

– А ты? Как ты сообразила, что следует говорить, чтобы остановить меня? – обратился Леон к своей подруге.

Алиса пожала плечами.

– Даже не знаю. Просто сказала первое, что пришло в голову, когда увидела, как ты достал нож.

– Очень вовремя тебе пришли в голову именно те слова, которые смогли привести меня в чувство и изгнать дух Раймонда, – горько усмехнулся парень. – Не иначе, как и в тебя, кто-то вселился.

Настал черёд высказаться деду. Внук и девочка молча ожидали его слов. Минуту спустя он, наконец, заговорил.

– Для меня самого всё произошедшее стало полной неожиданностью. Одно дело ритуалы и легенды, и совершенно другое своими глазами видеть такое. Расскажи мне кто другой, так я бы только посмеялся над байкой. Такие истории рассказывают друг другу малые дети поздним вечером в тёмной спальне. Особенно если за окном бушует гроза. Но в этот раз все, похоже, случилось по-настоящему. А ведь я порой подтрунивал над нашим Шаманом по поводу его показной, как мне представлялось веры в потусторонние силы.

– Значит, мы ритуалом передачи ножа через мою кровь действительно пробудили души братьев? – покраснев, произнося слова о своей крови, решила уточнить Алиса.

– Какие-то силы точно пробудились, – вынужден был согласиться старик. – И они не принадлежат нашему миру.

– И что теперь будет? – спросил Леон.

– Да. Ведь в следующий раз меня может не оказаться рядом. Или не найдётся нужных слов, – с тревогой в голосе произнесла его подруга. – Страшно подумать, что может произойти. А обвинят во всём Леона!

– Думаю, в ближайшее время никто не решится и близко подойти к моему внуку с дурными намерениями, – постарался успокоить ребят старик. – Людская молва и рыночные сплетницы раздуют это происшествие до вселенских размеров. Леона станут бояться!

– Но я не желаю, чтобы меня боялись! – воскликнул парень.

– Ведь его могут начать сторониться не только враги, но и друзья! – вторила ему Алиса. – Откуда им знать, что дух охотника и воина жившего тысячу лет назад может посчитать оскорбительным для себя?

– Значит, нам надо как можно скорее научиться контролировать эту пробудившуюся силу, – сделал вывод дед. – А ещё я думаю, неплохо бы выяснить какую цель преследует дух, чей бы он ни был.

– В смысле – какую цель? – не понял Леон.

Старик, поочерёдно повернув голову вправо и влево, посмотрел на своих гостей.

– Понимаете, дорогие мои, – начал он, – этот ритуал передачи легендарного ножа вождя не осуществлялся как минимум последние три века. Но это вовсе не значит, что он не производился ранее. Однако никаких свидетельств о пробуждённой при этом потусторонней силе до нас не дошло.

– За три сотни лет об этом могли и забыть, – пожал плечами Леон.

– Нет! – возразила ему подруга. – Только не о таком событии! Наоборот ещё бы и приукрасили, как в случае с Королём Медведей. Такое дополнение к легенде о братьях, ни за что бы ни стёрлось из памяти народа!

Старик согласно кивал. Девочка нравилась ему не только как вероятная избранница внука. В первую очередь он ценил её острый ум и способность быстро схватывать самую суть.

– А значит, раньше ритуал никаких духов не пробуждал. Или они просто его игнорировали, как мы порой игнорируем не вовремя прозвучавший телефонный звонок, – поддержал он Алису. – Но в этот раз «трубку сняли». Почему?

– Что-то произошедшее в нашем мире, по мнению духов, потребовало их вмешательства! – предположил Леон.

– Либо то, что должно скоро произойти, – добавил его дед. – И не во всём мире, а в жизни нашей общины Охотничьих Холмов.

Все трое замолчали. Только шелест листвы крон старых тополей нарушал тишину на веранде. Но в диапазоне электрических импульсов, в котором работает человеческий мозг, напротив искрили и грохотали разряды от напряженного процесса работы мысли.

В центральной, а значит, самой спокойной части этого урагана находился старик. Не обращая внимания на постоянно возникающие, норовящие увести в сторону от прямой дороги тропинки, он, методично продвигаясь от прошлого к будущему, вспоминал события, предшествовавшие вчерашнему явлению, и размышлял о событиях предстоящих в ближайшее время. В итоге у него возникли кое-какие предположения о природе столь резкого интереса духов к событиям в реальном мире. Выделив их в отдельную «папку» памяти, он решил на досуге более подробно исследовать каждое.

Мысли Леона с часто свойственной молодым неспособностью сконцентрироваться на одном направлении метались из стороны в сторону подобно шарику в пинг-понге. Он то вновь переживал свою стычку с братьями Мяоконнин, то возвращался мыслями ко вчерашнему утреннему разговору с дедом и к его совету «заявить о намерениях», чего он в итоге так и не сделал. А в следующую минуту уже беспокоился о том, как теперь изменится отношение к нему товарищей по Команде. Вспоминались ещё десятки мелких происшествий и событий, являвшихся по сути теми самыми уводящими в сторону тропинками сознания. И везде он ухитрялся заподозрить причину для вмешательства в его судьбу духа знаменитого предка.

В голове Алисы творилось практически то же самое. С той только разницей что во всех неприятностях, происходивших с другом (даже самых незначительных), она винила отчего-то себя и всячески оправдывала его. И в результате закономерно пришла к выводу, что именно она и явилась причиной вчерашнего явления. Ведь именно она настояла на совершении обряда. Она готова была принести себя в жертву. Её кровь в итоге окропила реликвию. Не сделай она всего этого жизнь теперь шла бы своим привычным путём без потрясений и загадок. Только одна мысль не посетила её. Что не вступись вчера вечером за Леона его свирепый предок, лежал бы сейчас её друг в больнице избитый и со сломанными ногами и руками, а сама она, возможно, рыдала бы истерзанной пленницей в доме Мяоконнин.

И так – каждый в себе все трое пребывали достаточно долго.

Первым из ментальных глубин вынырнул самый старший из ныряльщиков. Старик с хрустом в суставах потянулся. Опершись руками на подлокотники кресла, он придал своему телу более вертикальное по сравнению с прежним полу лежачим положение. Заметив, что его собеседники всё ещё остаются погружёнными в себя он громко хлопнул в ладоши. Резкий звук, прозвучавший в почти полной тишине, произвёл нужный эффект. Молодёжь очнулась. Возвращение к действительности сопровождалось хлопаньем длинных ресниц с одной стороны и удивлённым взглядом с другой.

– А я уж решил – вы уснули! – засмеялся дед.

Одной рукой он похлопал по плечу Леона, а ладонью второй нежно накрыл маленькую кисть девочки.

– Нам с вами, ребятки, нужен Шаман!

– Конечно же! – сразу согласился внук. – Он общается с духами. Вот пускай и разузнает у них обо всём.

Воистину детская вера чиста и наивна, подумал старик. Она не ведает сомнений и отрицает критический подход. Всё это к большей части молодых придёт с годами. А пока любое утверждение, слетевшее с уст уважаемого члена общества, тем более служителя культа, безоговорочно принимается ими на веру.

Дед мог бы рассказать внуку, что миссия Шамана ближе к работе психолога и народного врачевателя, чем к эзотерике. Но момент для подобного откровения выдался неподходящий, и он ответил уклончиво.

– Проникновение в мир духов задача не простая даже для Шамана. Кроме того он не имеет власти над душами умерших. Предки могут и не захотеть открыть ему своих целей. И он не в силах будет их заставить сделать это.

– Тогда зачем нам Шаман? – удивился Леон.

– Затем, что без его разрешения мы не получим доступа к библиотеке тайных знаний хранящейся в его доме. И без его помощи не сможем прочесть и понять древние тексты. Кроме того только он и знает в какой именно из многих десятков старинных книг искать нужные нам сведения.

– Тогда мы сейчас же идём к нему, – объявила Алиса.

Старик кивнул.

– И я отправляюсь с вами, – сказал он. – Так надёжнее. Вас он может не принять всерьёз. Да и вряд ли пустит детей в свою святая святых.

– Я уже не ребёнок, – тут же запротестовал Леон. – Я – мужчина!

– Разумеется, – с самым серьёзным видом подтвердил дед. – И всё же со мной будет вернее. Мы с Шаманом очень давно знаем друг друга. Кроме того я, вроде как, тоже причастен к произошедшему вчера. Ведь я был хранителем реликвии и инициатором передачи ножа Леону в день его принятия в школьную Команду. И мне тоже хочется оставаться в курсе событий.

Молодёжь поднялась на ноги. Леон уже даже успел развернуть кресло-каталку деда к выходу, как на веранду вошла одна из служащих пансионата. Это была женщина лет сорока, одетая в строгую бирюзового цвета униформу. Мгновенно оценив обстановку, она будто случайно остановилась на пороге, перекрывая таким нехитрым образом возможность посетителям вывезти пациента. Изобразив на лице вежливую, но холодную улыбку она с укоризной взглянула на молодых людей.

– Если вы желаете отвезти своего дедушку в его комнату, то не утруждайтесь. Доверьте мне сделать это, – произнесла она, стараясь придать голосу максимальную мягкость.

– Но мы хотим немного прогуляться с ним за территорию, – возразила девочка. – Это же не запрещено.

Улыбка женщины теперь смотрелась совсем уж искусственной.

– Конечно нет, – согласилась она. – Но не сейчас.

– Почему это? – удивился Леон.

– Близится время обеда.

– Я пообедаю с детьми в городе, – сообщил старик.

– А после обеда у нас время дневного отдыха, – пропустив слова постояльца мимо ушей, добавила служительница. – Нельзя нарушать режим. Это вредит здоровью.

– Впервые такое слышу, – проворчал дед. – У нас тут вроде не тюрьма.

– И всё же я прошу вас проследовать в вашу комнату, – продолжала настаивать женщина. – Ваши гости могут вернуться через три часа и погулять с вами.

– Это немыслимо! – возмутился старик. – Я не первый день живу в этом заведении и ничего подобного до сих пор не слышал! Вы знаете, кто мой внук?

На этот раз улыбка на губах сотрудницы пансионата стала насмешливой.

– О да! Наш новый вождь!

Старик не верил своим глазам и ушам. А Леон за его спиной вдруг ощутил, как, зародившись где-то внизу живота, тёмная полная гнева сила начала, ускоряясь с каждой секундой подниматься всё выше и выше. То же самое происходило с ним вчера при встрече с братьями Мяоконнин на узкой дороге.

Парень не на шутку испугался. Вчера Великий охотник готов был расправиться с шестью молодыми людьми, один из которых и вовсе ещё являлся несовершеннолетним подростком. Вряд ли его кровожадность остановит то, что сегодня перед ним женщина. Леон попытался привлечь внимание подруги. Ведь накануне ей удалось усмирить дух Раймонда. Но та лишь отмахнулась, даже не взглянув на него, полностью увлечённая препирательствами со странной служащей пансионата.

– Как вас зовут? – поинтересовалась Алиса. – Я пожалуюсь директору на ваше самоуправство.

– А вам, милая принцесса, вообще-то здесь и вовсе находиться не положено, – с почти неприкрытым презрением парировала та. – Вы ведь не родственница и не опекун. То, что вас пускают навещать постояльца, это лишь добрая воля администрации.

Девочка едва не задохнулась от возмущения. На глаза сами собой навернулись слёзы и медленно скатились по щекам, оставив на нежной коже две влажные дорожки. Происходило нечто доселе невиданное. До сего дня ни разу ничего подобного не случалось. Сотрудники пансионата всегда относились к своим подопечным как персонал высококлассной гостиницы к своим постояльцам, а не как тюремщики к заключённым. А в эту женщину словно вселился злобный демон.

От последней мысли Алиса вздрогнула и оглянулась на своего друга стоявшего за спинкой кресла-каталки деда. Похоже, в этот раз она опоздала. Тот, кого она увидела, уже не был её Леоном. Ледяной взгляд, хищный оскал за приоткрытыми губами и руки. Кисть левой продолжала лежать на ручке кресла. Но правая рука была опущена. И хоть её и не было видно с того места, где стояла девочка, она могла бы поклясться, что её ладонь сжимает костяную рукоять уже извлечённого из ножен клинка.

Старик тоже что-то почувствовал. Но ещё за мгновение до того увидел страх появившийся в глазах женщины преграждавшей им путь. Он перевёл взгляд на Алису и по выражению её лица всё сразу понял.

– Призови Ратмира, – едва слышно произнёс он, обращаясь к подруге внука. – Срочно!

– Как?

– Не знаю как. Но вчера именно он сначала привёл тебя с командой на выручку Леону, а потом подсказал нужные слова!

В этот миг Алисе почудилось, как за спиной её друга появилась высокая тень напоминающая фигуру человека. Служащая пансионата заметно побледнела и отступила на два шага назад – с веранды в коридор.

Алиса изо всех сил пыталась вспомнить, как всё происходило вчера. Что заставило её позвать за собой Команду, сообщив ребятам об опасности угрожающей их новому товарищу. Сама она никогда способностей к ясновидению в себе не замечала. А тут внезапно остро ощутила тревогу за друга и осознала угрозу. Стало ли это результатом освящения старого ножа её кровью? Наверняка. Но что делать сейчас?

Она прислушалась к себе. Ничего. Она закрыла глаза и представила длинный тоннель, ведущий от неё вглубь веков. Не имея понятия, как в действительности выглядел Ратмир Благородный, девочка мысленно поместила на противоположном от себя конце тоннеля его скульптурное изображение с центральной площади города. Снова прислушалась. И опять ничего не уловила.

И тогда Алиса вообразила, как ныряет в этот проход между тысячелетиями и эпохами и скользит по нему будто по трубе в аквапарке. Года и десятилетия тенями проносились мимо неё. Мелькали лица людей, чей прах давно истлел и после вернулся в мир сочной травой и пышной листвой, заново начиная извечный природный круговорот. Начинались и заканчивались кровавые битвы. Сеялся и убирался хлеб. Рождались и взрослели дети. Только всё это воспринималось в обратном порядке – от смерти к рождению. Ибо она двигалась против течения времени. Ускоряясь с каждой секундой, она погружалась всё глубже навстречу жестоким временам холодных зим.

Где-то на половине пути Алиса, наконец, ощутила ответную реакцию наподобие радара улавливающего отражённый от объекта сигнал. Нечто или некто из глубин истории двигался ей на встречу. Вскоре уже не осталось сомнений, что дух Ратмира откликнулся на её призыв и спешит на помощь.

Они успели в самый критический момент. Женщина визжала от ужаса при этом не двигаясь больше с места, на которое до того отступила. Её ноги будто приросли к полу. Медленно, но неотвратимо, преодолевая сопротивление Леона, Раймонд завладевший его телом приближался к жертве. Сталь обнажённого клинка казалось, светилась, хотя солнечные лучи не проникали вглубь веранды.

– Это насилие! Вы не смеете! – верещала побелевшая от страха служащая.

– Никому не позволено насмехаться над моим потомком и становиться на его пути, – не своим голосом, раз за разом повторял Леон.

Ему оставалось сделать лишь несколько шагов до двери. И жертва окажется в досягаемости жаждущего напиться горячей крови ножа.

– Позволь мне ненадолго стать тобой, – услышала девочка голос. Услышала не ушами. Он прозвучал у неё в голове.

– Но как я это сделаю?

– Просто расслабься, закрой глаза и вспомни самый счастливый день в своей жизни, – посоветовал призванный ею дух.

Алиса зажмурилась. Через мгновенье выражение беспокойства исчезло с её лица, сменившись счастливой улыбкой. Её сознательная жизнь была ещё так коротка, что вспомнить тот день оказалось совсем не сложно. Он сам возник из памяти, едва дух Ратмира посоветовал вспомнить о нём.

Тогда тёплым летним вечером они с Леоном, навестив, как обычно, его деда и нагулявшись по парку, сидели прямо на траве на берегу озера и болтали о всякой всячине. Им никогда не случалось скучно друг с другом. И то, что другие дети посмеивались над их дружбой, а мальчишки ещё и дразнили Леона «женихом», им ничуть не мешало. Но вдруг Леон замолчал. Ещё минуту назад смеявшийся над каким-то рассказом подруги он внезапно посерьёзнел, от чего сразу стал выглядеть значительно старше своих лет. Он посмотрел девочке прямо в глаза. Алисе этот взгляд показался необычным. Не было в нём прежней детской наивности и беззаботности. Но она не отвела глаз. Ей от чего-то понравилось, что друг так на неё смотрит. Однако не успела она понять, чем именно так понравился ей этот взгляд, как Леон резко наклонился к ней и поцеловал в щёку. И сразу отпрянул, залившись краской. Он думал, что она засмеётся, проклинал свой порыв и готов был уже убежать. Но девочка не засмеялась. И до самого заката они сидели молча, держась за руки, на берегу озера тёплым летним вечером.

Открыв глаза, Алиса поняла, что дух Ратмира покинул её. Она с тревогой огляделась, боясь увидеть нечто ужасное. Однако ни следов борьбы, ни тем более кровавых пятен нигде видно не было. Вредная женщина тоже исчезла. А Леон с виноватым видом стоял перед дедом. Похоже, Ратмиру удалось уговорить своего вспыльчивого брата уйти вместе с ним.

– Я же мог её убить, – говорил внук деду.

– Это был не ты. Успокойся. Всё позади, – отвечал ему старик.

– Что тут произошло? – поинтересовалась Алиса.

– Благодаря тебе и своевременному явлению младшего брата – ничего, – усмехнулся дед.

– А женщина?

– Она убежала. Думаю, и нам следует скорее удалиться, если мы ещё хотим попасть к шаману. Дамочка наверняка отправилась жаловаться. Объяснения с администрацией займут много времени. А решение нашей проблемы не терпит промедления. Давай, внучок, увози меня скорее.

Леон обогнул кресло, взялся за ручки и покатил деда через дверь и далее по коридору в сторону центрального выхода. Никто не встретился им по пути. В обеденное время весь персонал занимался обслуживанием постояльцев. Одних надо было проводить в столовую и подать им поднос с едой, а немощных, уже не покидавших своих комнат, накормить на месте.

Удивительно, но охранник на выходе не остановил их. Напротив он улыбнулся девочке, подмигнул старику и шутливо отдал честь Леону.

– Надоели казённые харчи? Как я вас понимаю! Счастливо прогуляться. Только не опаздывайте к вечернему обходу! – напомнил он.

– Мы ненадолго, – пообещал дед. – Вот пообедаю с ребятишками, да заодно сына навещу. А то сам-то он посещениями меня редко балует. Всё некогда говорит.

– Так на работе, небось, выматывается за день-то.

– Сегодня выходной. Лёжа на диване он «выматывается»!

Охранник засмеялся.

– Зато внуки у вас едва ли не каждый день бывают, – напомнил он.

Судя по употреблённому множественному числу, девочку страж тоже причислял к прямой родне постояльца.

– Ой, я кое-что забыла, – вдруг спохватилась Алиса.

– Что забыла? – удивился Леон.

Парень не помнил, чтобы у подруги были с собой какие-нибудь вещи, которые можно забыть. Старик, сощурившись, посмотрел на девочку, но промолчал. Он понял – дело не в забытой вещи, а в чём-то ином. Хотя и не догадывался пока, что именно она задумала и собирается сделать.

– Вы идите. Я вас скоро догоню, – сказала Алиса и, не дожидаясь возражений, быстро скрылась в здании.

– Куда это она? А? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил парень.

– Думаю, скоро узнаем. Ты не стой столбом-то. У нас дела. Помнишь ещё? Поехали, – велел ему дед.

– Но Алиса…

– У неё быстрые ноги. Вперёд.

Леон последний раз оглянулся на двери пансионата, за которыми исчезла его подруга, вздохнул и покатил кресло с дедом по дорожке к воротам. Он переживал, что она может наткнуться на ту странную женщину, и та решит выместить на ней свой гнев. И никого не окажется рядом, дабы защитить её.

О, если б он только знал. Именно подозрение, зародившееся в голове Алисы по поводу ненормальной служащей, и заставило её вернуться в пансионат. Кроме того девочка очень сомневалась что женщина отправилась жаловаться. Уж больно её собственное поведение, не лезло ни в какие рамки принятых здесь правил общения с постояльцами. А заведующая обязательно пожелает выслушать и другую сторону. Тогда против слова одной служащей окажется свидетельство сразу трёх человек. Один из которых, весьма уважаемый член общины. А ещё один вчера объявлен вождём. Пусть в современном мире это всего лишь почётный титул, а не реальная власть. После их показаний скомпрометировавшую себя работницу выгонят с позором. Вряд ли она этого не понимает.

В итоге Алиса выяснила всё. Сразу стала понятна выходка этой женщины. Её мотивы и нескрываемая неприязнь к конкретному постояльцу и его посетителям. Правда, учитывая обеденное время, девочка задержалась в пансионате дольше, чем рассчитывала. В результате она хоть и бежала изо всех сил, нагнать Леона катившего кресло с дедушкой, ей удалось уже только почти у дома Шамана.

– Ну как нашла что искала?

В голосе Леона чувствовалась некоторая обида. Подруга не посвятила его в свои планы уже во второй раз. В случае с освещением ножа Великого Охотника всё вылилось в сюрприз, добавивший зрелищности вчерашнему мероприятию. Теперь же такая скрытность ничем на его взгляд оправдана не была.

– Дай ей хоть отдышаться, – пристыдил парня дед.

Алиса бросила на старика благодарный взгляд.

– Сначала я зашла в администрацию под пустяковым предлогом, – отдышавшись, наконец, заговорила она. – Как я и предположила никто ни с какими жалобами к заведующей не обращался. Это первое.

– Странно, – хмыкнул старик. – После того как на неё фактически набросились с ножом, я был уверен, что она поспешит выступить с обвинениями.

– Что тогда второе? – поинтересовался переставший дуться на подругу Леон.

– Мне показалось, я догадалась, почему та дама на нас набросилась. Ну и навела справки. Пораспрашивала о ней немного то тут то там.

– Здорово! Теперь все решат, что ты вынюхиваешь про служащих пансионата. Им это очень не понравится. А дедушке ещё там жить!

– Не бойся, не решат. Я же говорю: догадалась, в чём дело. Мне надо было только в этом удостовериться. Поэтому и в вопросах моих уже был и ответ. Мне только подтверждали мои же слова.

– Из вас двоих светлый ум явно достался Алисе! – рассмеялся старик. – Но харизма и сила, несомненно, тебе! – он похлопал внука по руке. – Из вас выйдет отличная семейная пара!

Такое безапелляционное заявление старого охотника смутило молодых людей. Некоторое время они молчали под озорным взглядом седого сводника.

– Да ладно вам, дети мои! Не обижайтесь на старика. Со временем сами поймете, что одна из небольшого количества привилегий пожилого человека это возможность позволять себе открыто делиться своими мыслями.

– Да уж знаем мы твои мысли, – пробормотал Леон себе под нос.

– Так кем же оказалась та мегера? – спросил дед девочку.

– Всё очень просто. Она – родная сестра мамы Мяоконнин. И значит родная тётка её шестерых сыновей. Говорят, она любит их едва ли не больше матери.

– Тогда понятно, – кивнул Леон. – Не нашла ничего лучшего как в отместку за их позор поиздеваться над беспомощным инвалидом. Но она же наверняка знала, кто обратил в бегство сыновей её сестры. Да так что несколько из них от страха обмочились. Как же она не побоялась встречи с духом Раймонда?

– Знала-то, знала, да не верила! – ответил старик. – Да и кто в такое поверит, пока сам не увидит? Кроме прочего там вся Команда подоспела. От численного преимущества бежали её ненаглядные племянники, решила она, наверное. А всё остальное – байки, чтобы повысить статус новоявленного вождя.

– В результате сама едва не погибла.

– Перестань уже винить себя. Может именно благодаря тебе она и жива осталась! Ты так сопротивлялся Раймонду, что он едва мог передвигаться. И дал, таким образом, время Алисе привести помощь. И давайте уже постучим в дверь и попросим сведущего человека найти для нас и растолковать древние тексты о том, как контролировать потусторонние силы, прорвавшиеся в наш мир.

Они дошли до порога избы Шамана. Это покосившееся от времени деревянное строение особо нелепо смотрелось среди окружавших его современных городских зданий. Правда, окружали они дом Колдуна на приличном расстоянии. И квартиры в них стоили вполовину дешевле аналогичных в других кварталах. Даже в эпоху электроники человеческие страхи и суеверия никуда не делись. Люди не хотели жить слишком близко со служителем древней магии и повелителем таинственных сил природы. Хотя охотно к нему обращались за решением своих мелочных житейских проблем.

По знаку деда Леон вежливо постучал в массивную дверь, сколоченную из толстых дубовых досок. Но ответа не последовало. Он постучал снова уже громче. Ничего. Он приложил ухо к шершавому дереву. Ни единого звука не доносилось изнутри.

– Спит что ли?

Леон заколотил изо всех сил. Нет ответа. Он дёрнул за кольцо, сделанное из полосы толстой свиной кожи, и дверь неожиданно приоткрылась.

Все трое удивлённо переглянулись.

– Я расцениваю это как предложение войти, – произнёс старый охотник.

– Может не стоит? – засомневался его внук. – Хозяина, похоже, нет дома.

– Или с ним что-то случилось, – предположила Алиса. – Давайте убедимся, что всё в порядке и если никого нет – сразу выйдем.

На том и порешили.

Кресло-каталку со стариком оставили снаружи, а молодые люди осторожно распахнув противно скрипучую на заржавевших петлях дверь, вошли в дом.

В горнице царил полумрак. Зашедшим с залитой солнечным светом улицы гостям он показался поначалу непроницаемой тьмой. В ноздри ударил противный запах гниющего болота, застарелой пыли и каких-то химикатов.

– Как тут можно жить? – с отвращением произнёс Леон и громко чихнул, не успев прикрыть лицо ладонью. – Алиса, ты что-нибудь видишь?

Подруга промолчала. Её глаза первыми привыкли к скудному освещению. На полу рядом со столом она разглядела два неподвижных тела. Это были старый Шаман и мама братьев Мяоконнин.

Глава пятая

Мама Мяоконнин испытала острый приступ паники. Ей показалось, она ослепла. Но уже через минуту из темноты стали проступать очертания предметов. Сначала тех, что находились прямо перед ней. Она различила стол, стоящую на нём колбу с остатками зловонной жидкости, потухшую свечу. Стул напротив, который ещё недавно занимал хозяин дома, оказался пуст.

Может духи забрали Колдуна к себе? Ужаснулась суеверная женщина. Однако постепенно восстанавливающееся зрение вскоре опровергло такое предположение. Шаман нашёлся. Он лежал на полу в луже рвотных масс. Его лицо сведённое судорогой было белее мела. Но он не умер. Грудь время от времени вздымалась, позволяя лёгким сделать редкий вдох.

Первым порывом посетительницы стало бежать из этого колдовского дома и больше никогда сюда не возвращаться. Но потом она вспомнила слова, произнесённые явившемся ей ликом Раймонда Высокого. Он говорил о заступнике для сыновей, которого ей надо найти в мире духов. Вот только, как понять, было ли это наяву или случилось результатом наваждения вызванного наркотическим снадобьем?

Женщина сомневалась не долго. Вспомнив события минувшего дня, доказавшие возвращение в мир Великого Охотника вселившегося в мальчишку Леона она поверила в только что состоявшийся разговор с духом. А поверив, впала в отчаянье. Как она сможет проникнуть в потусторонний мир для поиска заступника своим сыновьям без помощи того, кто сейчас валялся на полу тряпичной куклой.

Всё же мать шестерых сыновей не была глупой женщиной. Она вновь посмотрела на распростёртое тело Шамана. Его руки и ноги слегка подергивались, как случается во время активной фазы сна. Он всё ещё находился там, куда необходимо попасть и ей. А как он туда проник? Конечно с помощью ядовитого цвета вонючего напитка.

Женщина колебалась не долго. На что только не пойдёт мать ради спасения жизней своих детей.

Стакан, из которого выпил Шаман, очевидно, упал на пол вместе с ним. И теперь его осколками было удобрено пространство вокруг подрагивающейся кисти руки хозяина. Где искать другой женщина не знала. Да и шарить по шкафам в этом жутком доме ей было боязно. Она просто взяла стеклянный сосуд с остатками зелья и, зажмурившись, влила его себе в рот прямо из узкого горлышка.

Самым трудным, оказалось, заставить себя проглотить эту жидкость, которая не только на цвет и запах, но и на вкус была омерзительна. И всё же поборов естественную отторгающую реакцию организма ей удалось это сделать. Ведь на кону стояло не что-нибудь, а жизни самых дорогих для неё людей.

Дальше оставалось только ждать, когда снадобье подействует. Мама Мяоконнин сложила руки на столе на манер школьницы и глубоко вздохнула.

Тут её взгляд случайно снова упал на лежащего на полу хозяина дома. Женщина живо представила как спустя несколько минут и сама уподобится ему. Будет так же валяться в собственной блевотине, пока её душа отправиться общаться с мёртвыми. И она ужаснулась. Вот только отступать было уже поздно.

Первые признаки приближающегося транса подступили одновременно с приступами тошноты. Руки и ноги сделались холодными и онемели. Мышцы лица свело судорогой. Хорошо, что в доме Шамана не было зеркал. Иначе зрелище собственного перекошенного рта и выпученных глаз всю оставшуюся жизнь преследовало бы женщину. Разумеется, если она не погибнет сегодня. А учитывая внутренние ощущения к этому всё и шло. Могла бы и раньше догадаться, мелькнула мысль. Чтобы общаться с мёртвыми придётся умереть самой.

И она умерла.

Глухого звука падения соскользнувшего с табурета на пол тела никто не услышал кроме разве что жирной мухи, с интересом взиравшей с потолка за происходящим внизу. У неё были свои виды на два распростёртых тела и, особенно на кашицу, вывалившуюся из их широко раскрытых ртов.

А мама Мяоконнин тем временем обнаружила себя стоящей на ровно заасфальтированной дорожке шириной не более метра. Её совершенно не удивило, что в паре метров впереди дорога исчезает в густом тумане. Оглянувшись, она убедилась, точно то же происходит у неё за спиной. Она сделала два шага вперёд. Ровно настолько же стена тумана отодвинулась от неё. Ещё раз смотреть назад женщина посчитала лишним. Она не сомневалась, что позади неё туман так же поглотил такую же порцию асфальта.

Ну что ж, подумала женщина, если я умерла то торопиться некуда. А если я всё же жива? Время действия зелья ограничено. Проверить, как именно обстоят дела я не в состоянии. И значит стоит поспешить. И она бодрым шагом направилась вперёд, метр за метром, отодвигая призрачную стену.

Идти оказалось на удивление легко. Словно она сбросила килограммов тридцать веса, и её суставы вновь обрели юношескую гибкость. Всё-таки в потустороннем мире есть своя прелесть, решила она, ни на секунду не забывая, где находится.

Из небытия навстречу ей вынырнула лавочка. Обычная садовая скамейка. Ровно посередине на ней восседал человек. Его габариты вызывали уважение. Развёрнутая газета скрывала его лицо, но не могла скрыть ширины его плеч и выдающегося живота. Одет он был в старомодный шерстяной пиджак, свободные брюки из той же материи. На ногах явно изувеченных артритом неаккуратным штрихом смотрелись разношенные сандалии, надетые поверх полосатых носков.

По одежде женщина его и узнала. Да и как не узнать отца своих детей, с которым прожито в горе и в радости без малого двадцать лет? Даже газета, которой он прикрывался, была всё та же – «Вестник метрополии». Местных газет он никогда не признавал.

Она могла бы пройти мимо. Обида на рано ушедшего супруга оставившего её одну с шестью детьми всё ещё не остыла. И даже то, что ушёл он не к другой женщине, а в мир иной этого чувства не уменьшало. Однако вдова рассудила здраво: просто так подобные встречи здесь не происходят. Иначе она бы не шла сейчас свободно по пустой дороге, а с трудом протискивалась сквозь плотную толпу умерших за тысячелетия людей.

Словно услышав её мысли, человек, сидевший на скамейке, опустил газету.

А он даже как будто помолодел здесь, отметила про себя она. Морщины разгладились. На щеках играет здоровый румянец. А ведь последний раз живым она видела его в больнице. Был он исхудавшим, с серой от побеждающего панкреатита кожей и запавшими глазами. Может и правду говорят смерть – лучший доктор.

– Ну, здравствуй, – произнесла вдова.

Он усмехнулся.

– Не очень уместное тут приветствие. Местным обитателям здоровья желать глупо, – ответил он.

– И как мне тебя поприветствовать?

– Вот именно так. Привет. Рада тебя видеть.

– Я рада. А ты, я смотрю, и после смерти всё такой же весельчак.

– А что ещё остаётся покойнику?

– Мне вот веселиться не приходилось, одной поднимая шестерых сыновей! – не смогла удержаться от укора женщина.

– Прости. Был не прав. Умер, не спросив разрешения! – съехидничал призрак.

Они помолчали. Время шло.

– Слушай, – не выдержала вдова, – ты же не просто так возник на моём пути? Знаешь, что происходит в нашем мире?

– Я не слежу за новостями вашего мира. А вот в нашем мире действительно начали происходить любопытные события.

Женщине хотелось наброситься и растерзать этого самодовольного покойника. Он при жизни так никогда не раздражал её как сейчас.

– Наши сыновья в опасности! – попыталась она ему втолковать. – Раймонд Высокий грозит забрать троих из них себе в услужение. Он убить их хочет. Понимаешь?

– Понимаю, – ответил её покойный муж и как-то сразу осунулся став более похожим на свой предсмертный облик. – Но мне к вождям хода нет. Да и кто станет меня слушать?

– Но почему-то ты возник на моём пути, – задумалась женщина. – Великий Охотник сказал, что мне надо найти заступника для сыновей готового биться с ним.

– Для этого и возник, – подтвердил призрак.

– Это ты – заступник? – удивилась вдова.

Проще уж биться самой, чем выставлять такого заступника, подумала она. Разве что смерть добавила её мужу смелости и сил.

– Не я разумеется. Кто я против Раймонда! Но раз уж мне довелось возникнуть на твоём пути, значит, в этом есть какой-то смысл.

– Подскажи где искать заступника.

Покойный муж и отец пристально посмотрел в глаза супруги.

– Ты понимаешь, что это станет предательством по отношению к клану? Ты подумала о последствиях?

Его слова привели женщину в ярость.

– Мне плевать, как это станет выглядеть! Предательство – это расслабляться в загробном мире, пока я тащу на своём горбу наших сыновей! Будь ты жив и воспитывай их, может, и вовсе такой ситуации не сложилось! Ты хоть в курсе, что твой сын собирается силой взять Алису – подругу наследника?

– Он сошёл с ума.

– И я сошла! Так что предательство меня не пугает.

Старший Мяоконнин скомкал свою газету и точным броском отправил её в очень кстати появившуюся рядом со скамейкой урну.

– Ты спросила: зачем я появился на твоём пути. Я должен был тебя предупредить. Никак иначе на твоё решение воздействовать я не в состоянии.

– Так к кому мне обратиться? – спросила мама Мяоконнин.

– Это же очевидно, – горько усмехнулся отец братьев. – К Королю Медведей! У него с Раймондом и Ратмиром давние счёты.

– Говорят, это только легенда, – засомневалась женщина.

– В каждой легенде есть доля правды, – неопределённо ответил её муж.

– Но как мне его отыскать?

– Меня же ты не искала. Просто иди по дороге. Он сам тебя найдёт. Если пожелает.

– Спасибо тебе, – произнесла женщина в след таящим в тумане скамейке с сидящим на ней покойным мужем, вновь погрузившимся с головой в газету. – Хоть какая-то польза от твоего праха и прибыль от денег, потраченных на похороны.

Каждый из нас проведёт вечность точно так, как привык расходовать время, отпущенное для жизни, поняла она. Её покойному мужу придётся до конца света пялиться в старую газету, сидя на этой лавочке или в продавленном домашнем кресле. А что уготовлено ей ставшей вдовой в самом женском соку? В этом загробном мире она так и останется домохозяйкой в услужении выросших сыновей? Её решимость впервые поколебалась.

Она заметила, что дорога доступная зрению постепенно уменьшается, грозя и вовсе исчезнуть. Надо было либо идти вперёд, либо сдаться. Сдаваться она не собиралась.

Едва она сделала шаг, как дорога тут же удлинилась на несколько метров.

Ей не надо было оборачиваться, чтобы заметить, как дорога позади настолько же сократилась. В этом призрачном мире всё оказалось устроено чётко. Отступать некуда, но и свернуть с прямого пути не удастся. И женщина решительно пошла вперёд, более не тратя время на пустые размышления.

Она шла. А мимо проплывали тенями прошедшие века. Рождались и умирали, улыбались и плакали люди. Строились и разрушались дома. Начинались и заканчивались войны. Рыдали вдовы и праздновали победители. Она вдруг как-то остро поняла, что смерть вовсе не конец жизни. Это только барьер. Всё бывшее до нас продолжает существовать на своём срезе вечности. Это как киноплёнка. Только прокручивается она бесконечно.

Стало холодать. А мама Мяоконнин по летнему времени не взяла с собой в дорогу тёплых вещей. Но как она могла подумать, что ей придётся окунуться в эпоху холодных зим. Помог прозвучавший внутри голос покойного мужа:

– Твоего тела нет здесь! А душа не может мёрзнуть. Это самовнушение. Ты видишь снег и ощущаешь холод. Увидь солнце!

И она обратила взгляд к яркому пятну света, пробивающемуся сквозь туман. И стоило ей назвать этот источник Солнцем, как оно засияло, разогнав белёсую дымку и сразу согрев её своими лучами.

– Нам такую нежность светило дарило редко, – прозвучали слова неоткуда. – Куда ты идёшь, женщина?

Она не испугалась. Именно такой встречи её разум и ожидал. И пусть говорящий по-прежнему скрыт визуально, само его присутствие обнадёживало.

– Я иду вперёд, – произнесла она.

– Зачем?

– Пока я этого не знаю.

– Ты ищешь встречи?

– Да.

– С кем?

Женщина задумалась. Ведь повесть о древнем сражении всего лишь легенда. Братья действительно с кем-то бились. Но с кем? И мог ли медведь говорить с ней сейчас человеческим голосом? Однако призрак мужа назвал имя возможного заступника очень чётко. Что-то ей подсказывало, что в этом мире невозможно лгать.

– С Королём Медведей! – решилась она, наконец.

Дорога под её ногами сузилась до одного метра. Туман клубился уже у самого лица. Либо она умирала навсегда, либо заканчивалось действие снадобья. А цель всё ещё не была достигнута.

– Зачем он тебе понадобился? – всё ещё достаточно громко прозвучал голос. – Мёртвые редко вмешиваются в дела живых.

Терять уже стало нечего.

– Покажись, чтобы я поняла, способен ли ты выйти на поединок с Раймондом Высоким! Если ты и есть тот, кого я ищу.

Дикий рёв казалось, потряс самые основы мирозданья.

– Раймонд желает биться со мной?

Прямо перед глазами женщины возникло заросшее седой щетиной лицо. И это не была морда медведя.

– С какой стати ему это делать? В прошлый раз только коварство помогло ему победить моё племя! Да и ты родом из племени охотников. Чего ради мне вмешиваться в ваши внутренние распри?

Век живи – век учись, подумало то, что сейчас было мамой Мяоконнин. Выходит, медведи реально существовали. И являлись людьми, а не зверями. И схватка, или какой-то конфликт между ними и охотниками действительно существовал. И судя по всему Король Медведей весьма не доволен исходом того противостояния. То-то удивится дед новоявленного вождя.

– Души моих сыновей в заложниках у Раймонда, – сообщила она. – Мне велено найти заступника в мире духов.

– А он помнит обо мне, – неожиданно усмехнулся Король Медведей. – Всегда помнил моё проклятие! И ты решила предать своего вождя?

– Любая мать поступила бы так же ради своих детей.

– Любая мать не отпустила бы своих сыновей на откровенный бандитский налёт и запланированное насилие над девочкой!

– Так ты всё знаешь? – удивилась женщина.

– Твой муж рассказал мне.

Находись она сейчас в реальном мире, ей стоило удивиться, как сравнительно недавно покинувший её и жизнь муж мог общаться с древним предводителем неведомого народа медведей. Но она на удивление хорошо понимала, где находится. Тут для общения не существовало временных преград.

– Так ты не поможешь мне?

– Женщина, считай, что ты нашла заступника своим сыновьям. И очень надеюсь, в этот раз Охотник станет драться честно.

– Я могу положиться на твоё решение, Король?

– А стал бы я являться тебе в противном случае? Преимущество мёртвых в том, что им самим дано решать с кем встречаться.

Всё было решено, но не всё понятно. Как духи собираются сражаться? Раймонд через нож окроплённый кровью девочки оказался способен подчинять себе тело Леона. Именно так он собирался забрать души её сыновей, убив их в реальном мире? Не означает ли это необходимость и тому, к кому она обратилась, получить доступ к телу живого человека?

– Тебе придётся кое-что сделать, – подтвердил её опасения Король Медведей. – Для поединка мне потребуется живое тело.

– Возьми моё, – предложила женщина.

Ей показалось, захохотала вся вселенная вокруг. Но это был только смех Короля Медведей.

– О, нет! Ведь Раймонд Высокий не выбрал для поединка престарелого охотника. И я не стану посмешищем на все времена и не выберу старуху! Твой младший сын это начал. И он достаточно силён. Я выбираю его. И мне нужны его нож и кровь жертвы.

– Как? Он ещё не достиг возраста мужчины, и у него нет ножа! – возразила она.

– Ну, нож-то есть. Вы же всей семьёй верили в его вступление в школьную Команду. Значит и атрибут для посвящения приготовили.

Духам ведомо всё. Семья действительно была уверенна в выборе капитана в пользу Саварру. Это казалось делом решённым. И старшие братья скинулись, чтобы заказать лучший ритуальный нож у единственного оставшегося в городке кузнеца работавшего руками с живым железом. Народ теперь всё больше пользовался магазинами. Однако разницу между штучной работой мастера и штамповкой ширпотреба, знающие люди понимали.