ВВЕДЕНИЕ
Я намерен рассмотреть вопрос о том, каким образом человечество осознавало понятие того, что такое право как в теоретических рассуждениях, так и в его практических приложениях. Основным средством такого рассмотрения я хочу сделать анализ дошедших до нас сводов законов (условно названных мною кодексами), а также анализ важнейших теоретических источников в разных странах и в разное время, но только на европейском континенте. Я исхожу из посылки, что история человеческого рода в целом и история цивилизаций это не одно и то же. На протяжении известной нам истории цивилизации возникали, развивались и исчезали на разных территориях и в разное время. Каждая из них имела собственные источники развития и использовала разные понятия для оправдания своего существования. Все они, тем не менее, обладали и сходными чертами, которые помогают нам привести мир к подлинному единству. Одной из таких общих характеристик является осознание идеи, что все люди равны и заслуживают одинакового правового подхода. Это естественное стремление к справедливости выражалось в создании законов, то есть соответствующих правовых норм, которые воплощали бы такого рода устремления.
Единым содержательным компонентом понятия права, одинаковым для всех членов любого коллектива, является стремление к справедливости, понимаемой как уважительное и доброжелательное отношение к окружающим. Разумеется, следует подходить к этой формулировке исторически. Если в начале пути принадлежность людей к различным социальным группам была критерием в «распределении справедливости», то, мало-помалу, эти различия исчезали. Если когда-то люди некоторых социальных слоев часто рассматривались как существа низшего порядка и были объектом бесправия (по происхождению и по разному социальному статусу: отдельно рабы, крепостные и пр., отдельно по гендерному признаку – мужчины vs женщины), то в дальнейшем произошли значительные сдвиги в общественном сознании также и по этому поводу. Более того, именно по данному параметру я предполагаю измерять происходившие в разных обществах изменения в осознании концепта справедливости как основного содержания различных областей права и принимаемых в силу этого законов.
Для иллюстрации выдвинутого выше тезиса я буду приводить выдержки из кодексов разных народов, которые (кодексы) спустя время обозначились как выдающиеся проявления мысли и вошли в копилку человеческой мудрости. На этом пути меня подстерегает множество затруднений. Прежде всего, не все юридические памятники сохранились. Далее, не все из сохранившихся кодексов мне известны, хотя самые выдающиеся из них постоянно цитируются в юридической литературе и находятся на слуху. Наконец, из известных мне сборников правовых норм я выбирал только те, которые показались мне самыми важными и самыми показательными для демонстрации своих тезисов, а в этом я мог ошибаться. Кроме кодексов, я буду приводить выдержки из иных важных юридических документов и цитировать теоретические труды, касающиеся затронутой проблемы.
Следующее замечание касается того обстоятельства, что я не могу останавливаться в небольшой работе на сборниках правовых норм во всех законодательных учреждениях. Я сконцентрирую внимание только на двух областях права – уголовном и цивильном (гражданском – по российской терминологии). Они являются основными частями правовой сферы нашего существования и могут предоставить достаточно примеров для моих теоретических выкладок. Лишь в некоторых случаях я сделаю исключения, например, для семейного или административного права, которые в ряде аспектов перекликаются с уголовными или гражданскими установлениями. В целом же главными подразделами будут два – уголовные и гражданские нормы права, хотя в первых презентациях они будут представлены в одних и тех же кодексах. Так что поначалу я буду обсуждать совместные описания этих норм, а потом разделю свое представление на две части – на источники уголовного и гражданского права.
Хочу подчеркнуть, что мои комментарии будут по необходимости «современными», то есть, я буду обсуждать правовые подходы, даже самые древние, с сегодняшней точки зрения. Иными словами, исторические границы и взгляды будут в этом случае смещаться. То, что казалось когда-то совершенно естественным и само собой разумеющимся, сегодня представляется абсолютно неприемлемым. Но «новым временам новые песни» (Генрих Гейне). Вполне вероятно, что в будущем и сегодняшние подходы окажутся неверными и будут отвергнуты.
И еще одно замечание. Поскольку я не собираюсь писать учебник по «Истории государства и права разных народов» (задача для меня непосильная), то постараюсь представить то, что считаю идеалом в отборе правовых норм, реализующих задачу формализации идеи справедливости на современном уровне правового сознания. Иначе говоря, я хочу очертить те цели, к которым следует стремиться в процессе правового регулирования, и те процессуальные параметры, которые для этого потребуются. Только при наличии более или менее полного репертуара таких установлений я смогу решить, какие из них уже введены на практике, какие находятся на стадии их частичного применения, а какие и вовсе только обдумываются юристами и философами. Такое направление работы позволит определить, достигнута ли справедливость, к которой стремятся люди уже в наше время, и что еще предстоит сделать. Таким образом, моя работа по своему характеру будет частично философской, а частично юридической.
Мне следует извиниться за то, что я выделяю лишь один исторический ряд событий, сосредоточиваясь на европейской юридической традиции. Это вовсе не значит, что я пренебрегаю иными цивилизационными традициями в их специфической трактовке понятия справедливости. Я вовсе не считаю, скажем, индийскую либо китайскую цивилизацию недостойной рассмотрения выдвинутой проблемы. Просто мне нужно было выделить какую-то последовательную линию развития и показать ее в процессе изменений, падений и нового продвижения к все более полному воплощению. Более того, я убежден, что в будущем все линии развития права сольются в едином подходе к правам человека, где бы тот ни находился. В определенной мере мы уже являемся свидетелями процесса становления единого мира: многие ученые объявляют наш мир глобальным и заслуживающим одинаково добросовестного отношения ко всем homo sapiens на планете Земля.
ДРЕВНИЙ ПЕРИОД
Глава 1
КОДЕКС ХАММУРАПИ – XVII ВЕК ДО Н.Э.
В самом начале ХХ столетия (1901–1902) французские археологи в Сузах, городе в Междуречье на территории нынешнего Ирака, нашли каменную стелу, а на ней клинописный текст того, что после расшифровки обозначили как «законы Хаммурапи» (ниже Законы). Хаммурапи был царем Вавилонского царства, ему удалось завоевать все тогдашнее Междуречье и взять его под свою опеку. Воодушевленный своим успехом, он приказал на пальцеобразной стеле воздать себе хвалу и начертать на ней те законы, которые были введены и действовали на подвластной ему территории. Это был важнейший исторический и юридический документ той эпохи, послуживший отправной точкой для дальнейших сборников законов, и он справедливо называется еще «кодексом Хаммурапи».
На самом верху стелы был изображен Хаммурапи, принимающий из рук «судьи богов» Шамаша свиток, видимо, с текстом «Законов». Текст записи можно разделить на три части: введение, сами законы и заключение. Во введении и заключении собраны похвалы в адрес царя и названы боги, которые к нему благоволили, а средняя часть посвящена описанию законов. К ней мы и обратимся ниже. Следует заметить, что во введении и заключении говорится о побуждениях, которые привели царя к решению запечатлеть законы на стеле. Он пишет о себе во введении так: «Хаммурапи, заботливый государь, богобоязненный [сделал это], чтобы дать сиять справедливости в стране, чтобы уничтожить преступников и злых, чтобы сильный не притеснял слабого… для благоденствия населения». А в заключении: «Вот справедливые законы, которые установил Хаммурапи, могучий царь, тем самым давший стране истинное счастье и доброе управление».1 Там же он убеждает будущих правителей страны, которые придут ему на смену, не изменять его законы.
Следует отметить, что Хаммурапи удалось произвести впечатление на свое и ближайшие к нему поколения жителей Ближнего Востока. Его кодекс многократно воспроизводился на протяжении веков в разных государствах этого региона и служил образцом для создания юридических актов различного характера: «Законы Хаммурапи принадлежат к важнейшим источникам по древневавилонскому и вообще древневосточному праву, ни на долгое время стали основой вавилонского права».2 Если же говорить о вкладе кодекса в общемировой процесс упорядочения понятия права, то он в определенной мере устанавливал некоторые незыблемые его параметры, о которых я буду писать в завершении этой главы.
Центральная часть документа посвящена чисто практическим проблемам и включает 282 параграфа, которые сегодня мы обозначили бы как статьи в соответствующем юридическом судебнике. Я буду ссылаться на них по номерам параграфов к ним причастным. Вот их примечательные свойства:
1. С современной точки зрения бросается в глаза то обстоятельство, что в них не подразделяются нормы по описанию деликта и указания процессуального характера, то есть то, как деликт должен расследоваться и обсуждаться в суде. Все это – достояние следующих поколений; в кодексе Хаммурапи они подаются по преимуществу в одной и той же статье. Так, в § 2 говорится об обвинении в колдовстве: «Если человек предъявил человеку обвинение в колдовстве и не доказал этого, то тот, которому предъявили обвинение в колдовстве, должен пойти к Божеству Реки и в Реку погрузиться; если река схватит его, то обвинитель сможет забрать его дом. Если же Река очистит этого человека и он останется невредим, тогда тот, кто предъявил обвинение в колдовстве, должен быть убит, а тот, кто погружался в Реку, может забрать дом своего обвинителя».
2. Судя по тексту цитируемой выше статьи, да и всего кодекса, жители Вавилона свято верили в многочисленных богов, которые управляли всеми человеческими делами. В данном случае речь идет о Боге Реки (Евфрат), обозначенной с прописной буквы; он и решает, действительно ли обвиняемый совершил приписываемое ему деяние. Соответственно назначается наказание.
3. Наказания были максимально жестокими: большинство преступлений каралось смертной казнью (в кодексе смертная казнь упоминается около 30 раз). Сама казнь производилась самым страшным образом и сопровождалась некоторыми любопытными подробностями. Так, в § 21 установлено: «Если человек сделал пролом (проник. – А.С.) в дом другого человека, то перед этим проломом его следует убить». В § 25 мы читаем: «Если в доме человека разгорелся огонь, а другой человек, который пришел для тушения пожара, поднял свой взор на добро домохозяина, то этот человек должен быть брошен в этот огонь».
4. В системе наказаний господствовал принцип «око за око; зуб за зуб», многие столетия повторявшийся в последующих юридических памятниках. Так, в четырех следующих подряд статьях кодекса мы читаем:
§ 194: «Если человек отдал своего сына кормилице, а этот сын умер на руках у кормилицы, и кормилица без согласия его отца и его матери подменила его другим, то ее должны уличить и, так как она без согласия его отца и его матери подменила ребенка, ей должны отрезать груди».
§ 195: «Если сын ударил своего отца, то ему должны отрубить руку».
§ 196: «Если человек выколол глаз сыну человека, то должны выколоть ему глаз».
§ 197: «Если он переломил кость человеку, то должны переломить ему кость».
5. Наказания назначались соответственно социальному статусу преступника и потерпевшего:
§ 200: «Если человек (свободная и привилегированная каста. – А.С.) выбил зуб человеку, то должны ему выбить зуб».
§ 201: «Если он выбил зуб мушкенуму (свободная, но не привилегированная каста. – А.С.), то он должен отвесить ему 1/3 мины серебра».
6. Из проблем цивильного права в кодексе подробно рассматривались вопросы наследственного и семейного права и вопросы, связанные с нанесением ущерба в результате небрежности и неосторожности.
§ 42: «Если человек арендовал поле для обработки и не вырастил на поле зерна, то его следует уличить в невыполнении необходимой работы на поле, а затем он должен будет отдать хозяину поля зерно в соответствии с урожаем его соседей».
§ 55: «Если человек открыл свой арык для орошения, но был нерадив, и вода затопила поле соседей его, то он должен отмерить зерно в соответствии с урожаем его соседей».
7. Из Законов мы узнаём о социальном строе в Древнем Вавилоне и о разных общественных слоях, его составлявших. Кроме упомянутых в 5-ом пункте человека и мушкенума были еще и рабы, захваченные в войнах или попавшие в кабалу из-за долгов. Их статус был самым низким – за проступки они наказывались строже остальных и часто становились жертвами насилия и произвола свободных граждан.
§ 199: «Если он (человек) выколол глаз рабу человека или же переломил кость
рабу человека, то он должен отвесить половину его покупной цены». Сравните это с наказаниями для свободных людей за то же правонарушение (§ 5). И еще: «Если раб человека ударил по щеке сына человека, то ему должны отрезать ухо» (§ 205).
8. Члены семьи свободного человека рассматривались как его собственность, и он мог распоряжаться ими при расчетах. Так, в § 117 Законов записано: «Если долг одолел человека, и он продал за серебро свою жену, своего сына и свою дочь или отдал их в кабалу, то три года они должны обслуживать дом их покупателя или их закабалителя, а в четвертом году им должна быть предоставлена свобода». Еще хуже была судьба раба проданного либо переданного по долгу: «Если раба или же рабыню он отдал в кабалу, то тамкар (заимодавец – А.С.) может передать их дальше, продать их за серебро и не должен быть оспариваем по иску» (§ 117). В Законах также упоминается, что отец мог сам выбрать жену для своего сына (§ 155).
9. Несколько раз в тексте Законов упоминается термин «алу», что переводится как «община». Видимо, большинство граждан были расписаны по общинам, во главе которых стояли «старосты», – главы общинных поселений, назначаемые царем. Общины в определенной мере отвечали за проступки своих членов, а в ряде случаев помогали им в беде. Так, в §§ 23-24 указано, что «Если грабитель не был схвачен, то ограбленный человек может показать перед богом все свое пропавшее, а община и староста, на земле и территории которых было совершено ограбление, должны ему возместить все его пропавшее. Если при этом была загублена жизнь, то община и староста должны отвесить 1 мину серебра его родичам».
10. Некоторые профессиональные права и обязанности были подробно расписаны в Законах с целью государственной их регламентации. Особенно много места уделено ростовщичеству – даче в долг денег и товаров под проценты или без процентов. Они регулируются в §§ 88-116, упорядочивая отношения заимодателя с должником и судьбу залога. Видимо, многие ростовщики сильно злоупотребляли в сделках, и Хаммурапи счел нужным ввести в кодекс § 95: «Если тамкар дал хлеб или серебро в долг под проценты без государственного контролера, то он теряет, что дал».
11. В число указанных параграфов вошло и несколько законов о владельцах питейных заведений (§§ 108-111). Они все упоминают «шинкарок»; очевидно, именно женщины открывали шинки. Для них устанавливались очень жесткие правила, например: «Если шинкарка, в доме которой собирались преступники, не схватила этих преступников и не привела их во дворец к властям, то эта шинкарка должна быть убита» (§ 109).
12. Очень много статей Законов посвящены брачным и внебрачным связям мужчин и женщин. Некоторые из них поражают своей жестокостью:
«Если жена человека позволила убить своего мужа ради другого мужчины, то эту женщину должны посадить на кол» (§ 153). Человек же, совершивший инцест с дочерью, отделывался изгнанием из общины (§ 154). (Напомню, что это относится к представителям высшей касты населения.)
13. Жена приносила в дом мужа приданое, и несколько статей рассказывают, что с ним могло происходить в дальнейшем. В § 154 читаем: «Если человек послал в дом тестя брачное приношение и отдал выкуп, а затем отец дочери сказал: “Я не отдам тебе свою дочь”, то все, сколько ему было принесено, он должен удвоить и вернуть». Приданое составлялось из двух платежей – «брачное приношение» вносилось при сговоре жениха с отцом невесты, а при заключении свадебного договора вносился «выкуп». Обе суммы удваивались и возвращались.
14. Несколько статей Законов посвящены лекарям: они назначают плату лекарям в зависимости от статуса их пациентов.
§ 215: «Если лекарь сделал человеку тяжелую операцию бронзовым ножом и спас человека или же он вскрыл бельмо у человека бронзовым ножом и спас глаз человеку, то он может получить 10 сиклей серебра».
§ 216: «Если это сын мушкенума, то лекарь может получить 5 сиклей серебра».
§ 217: «Если это раб человека, то хозяин раба должен дать лекарю 2 сикля серебра».
Существовало еще несколько профессий, деятельность которых специально регламентировалась в Законах, – это цирюльники, строители и судостроители (скорее, «лодкостроители»).
15. Наконец, несколько статей, говоривших о чисто процессуальных нормах права.
По Законам люди, кого-то обвинявшие, должны были сами представить свидетелей, подкреплявших их утверждения в суде. Если они этого не делали вовремя, то им самим грозило наказание: «Если свидетелей этого человека нет поблизости, то судьи должны назначить ему срок до шести месяцев, а если в течение шести месяцев он не привел своих свидетелей, то этот человек – лжец; он должен нести наказание по этому делу» (§ 13). При этом наказание, полагавшееся обвиняемому, возлагалось на обвинителей.
16. Никаких повторных рассмотрений не предполагалось, равно как не было и апелляционных инстанций: «Если судья разобрал дело, вынес решение и изготовил документ с печатью, а затем решение свое изменил, то этого судью следует изобличить в изменении решения, которое он постановил, и исковую сумму, имевшуюся в этом деле, он должен уплатить в двенадцатикратном размере; кроме того, в собрании его должны согнать с его судейского кресла, и он не должен возвращаться и заседать вместе с судьями в суде» (§ 5).
17. «В некоторых случаях, при отсутствии иных способов установления истины прибегали к «божьему суду», который мог иметь две формы: а) водная ордалия – подозреваемого погружали в реку и, если он тонул, то считалось, что Река (т. е. Бог реки), покарала виновного, если нет – то он считался оправданным; б) клятва во имя богов. Клятва богами по тамошним представлениям неминуемо навлекала на ложно поклявшегося божью кару. Поэтому принесение такой клятвы считалось достаточным основанием для оправдания».
Таково в основном содержание кодекса Хаммурапи. Приведу несколько суждений по поводу его значения и ценности, в особенности для юриспруденции. В работе «История разработки и общая характеристика кодекса Хаммурапи» мы читаем: «Законы Хаммурапи – это первый в мировой истории памятник писаного права. <…> Изучение древних судебников, одним из которых и является судебник Хаммурапи, помогает нам сопоставить нынешние законы с самыми первыми законами, установить некоторые социальные нормы поведения в древности».3
«Важнейшим источником для изучения хозяйственного и общественного строя Вавилонского царства является знаменитый свод законов царя Хаммурапи, начертанный архаической клинописью на базальтовом столбе. <…> Пять столбцов, содержавших 35 статей, выскоблены, очевидно, эламским завоевателем, который увез этот памятник в качестве трофея в Сузы. Пропуск в тексте был восстановлен благодаря найденным дополнительно копиям кодекса, которыми древневавилонские писцы и судьи пользовались в целях обучения, а также в судебной практике».4
Глава 2
КОДЕКС «МИШПАТИМ»5 В ЕВРЕЙСКОЙ ТОРЕ
После представления первого письменного правового кодекса, Законов Хаммурапи, передо мной встал вопрос, каким образом продолжить описание различных правовых актов в мировых цивилизациях. Дело в том, что идея справедливости в разных системах правовых установлений не составляет единого поступательного движения, который шаг за шагом поднимается с более низкой ступени на следующую. Это скорее переплетение абсолютно разных подходов, в которых лишь ретроспективно и опираясь на четко принятую концепцию, можно выделить некую связь и взаимозависимость, отражающую общие идеалы человечества – его представления о добре и зле.
Обычно юридические источники появлялись независимо друг от друга и без определенной хронологической последовательности. Тем не менее, в некоторых исторических сдвигах можно различить связь юридических источников между собой. Такая связь наблюдается, например, между кодексом Хаммурапи и древнееврейским правом, что объясняется географической близостью двух царств – Израильского и Вавилонского, а также фактическим знанием вавилонского судебника и его имитаций и продолжений в странах Ближнего и Среднего Востока. Такого рода связь присутствует также в европейских правовых системах: от греческих законов Солона к римскому праву, а от него к средневековым европейским кодексам и далее к современным юридическим школам в Европе и Северной Америке. Это обстоятельство объясняет, почему я рассматриваю древнееврейское право сразу после кодекса Хаммурапи, а также и дальнейшую последовательность глав моей книги.
Тот факт, что древние евреи знали кодекс Хаммурапи, подтверждается в Торе – основном памятнике еврейской религиозной мысли, заимствованном в Святом Писании христиан и названном в русском варианте Ветхим Заветом: «Отметим, что Тора во многих случаях соответствует системе законов, принятой на древнем Ближнем востоке, прежде всего законам Хаммурапи. Там, где есть отличия, Тора на них специально указывает».6 Цитируемый ниже кодекс помещен в Торе в главах 21-23. Его основными особенностями являются, по моему мнению, следующие черты:
1. Тексты законов в бóльшей мере имеют характер религиозного, нежели юридического документа, пропагандируя приверженность евреев единому Богу Израиля и четко описывая, что надо делать для Его прославления и распространения истинной веры. Если в кодексе Хаммурапи прославление богов выделялось в обрамляющие практическую часть введение и заключение, то в Торе данный акцент присутствует в самом корпусе юридических установлений и пронизывает весь документ. Когда читаешь «Мишпатим», то создается впечатление, что Бог проговаривает нормы права древним евреям, и, наверняка, они это так и понимали, а религиозные евреи понимают этот текст буквально и по сей день.
В 22-й главе Торы (строки 21-23) звучат гневные слова:
«Никакой вдовы, ни сироты не притесняйте. Если кого-либо из них ты притеснишь, то когда возопиет ко Мне, услышу Я вопль его. И возгорится гнев Мой, и убью вас мечом, и будут жены ваши вдовами, и дети ваши сиротами». [В этом отрывке даже наказание за преступление было от Бога, а не от судьи.]
Всего в «Мишпатим» насчитывается по религиозной классификации 53 заповеди, 23 предписания и 30 запретов. Из них 28 заповедей касаются веры в единого Бога.
Например, в главе 22, стих 19 гласит:
«Жертвующий богам, кроме одного Господа, да будет истреблен».
В главе 23 (стихи 14-15): «Три раза празднуй Мне в году. Праздник опресноков соблюдай; семь дней ешь опресноки (мацу), как Я повелел тебе в назначенное время месяца Авива, ибо в оном вышел ты из Египта; и пусть не являются пред лицо Моё с пустыми руками».
2. По количеству юридических норм «Мишпатим» значительно уступают кодексу Хаммурапи, но зато каждая статья четко выделена по своему функциональному назначению и получает достаточное толкование. Самое главное в данном случае – это допущение комментариев для разъяснения правовых норм, причем разрешалось помещать текст комментариев рядом с основным текстом. Некоторые комментарии, например, комментарии Раши (раби Шломо Ицхаки, XI век н.э.) были канонизированы и переписывались вместе с текстом Торы. На протяжении двухтысячелетней истории этой книги7 евреи постоянно комментировали все ее положения. Подобная традиция была воспроизведена во многих странах; я по университету и по адвокатской практике вспоминаю с благодарностью о комментариях к разным кодексам. Они помогали разобраться в изложении того или иного состава деликта, приводили прецеденты по аналогичным делам, словом, были весьма кстати.
Но главное в комментариях – их историческое значение. Если на протяжении длительного промежутка времени обращаться к одному и тому же материалу и толковать его заново, это приспосабливает первоначальный текст к новым условиям существования. Как бы ни старались комментаторы Торы убедить читателей в том, что они строго следуют первичному содержанию (ведь оно от Бога!), пользуясь старыми формулировками в новом обрамлении, они непременно их модернизируют, приобщая к духу неизбежных перемен. Слова, в отличие от цифр, имеют изменчивую природу – они многослойны, и каждый слой в них включает что-то новое. Переключая прежний слой на новое смысловое содержание, комментаторы Торы сохраняют в целостности ее прежнюю форму, но смысл комментируемого все же меняется, поскольку те же слова приобретают новое значение. Таким образом, современная редакция комментариев поддерживает их соответствие изменившимся правилам общежития. Сегодня комментарии к тексту Торы появляются на экране компьютера одним щелчком по обозначенному цветом или как-то иначе слову или словосочетанию – проще некуда.
Приведу несколько примеров толкования юридических понятий из интересующего нас текста. Принцип наказания «око за око» получил в юриспруденции название lex talionis (лат. – закон равного возмездия). Если вы помните, он многократно упоминался в кодексе Хаммурапи. Мы вновь встречаемся с ним и в «Мишпатим». В стихах 24-25 мы читаем:
«Око за око, зуб за зуб, рука за руку, нога за ногу».
«Обожжение за обожжение, рана за рану, ушиб за ушиб».
Казалось бы, ясно – принцип «талиона» применяется в самом прямом его толковании, да так его и понимали древние евреи. Но как согласиться с ним по прошествии веков, когда нравы людей значительно смягчились? Вот как он толкуется в комментариях Раши:
«Глаз за глаз. (Человек), ослепивший глаз ближнего своего, дает ему возмещение за глаз по принципу – насколько уменьшилась бы цена [пострадавшего, если бы его] продавали в рабство». 8
И так во всех перечисленных случаях: предполагается не лишение органа как такового, но все же возмещение – как разъясняли наши мудрецы в разделе “Тот, кто нанес увечье”.
Или в самом начале текста, стих 2:
«Если купишь раба-еврея, шесть лет пусть служит он, а в седьмой пусть выйдет на волю даром».
Сама по себе норма кажется весьма прогрессивной – раб отслужил шесть лет и выходит на волю, как бы отработав свое и рассчитавшись с хозяином. Но как так: «раб-еврей?»; его можно покупать и продавать, а, кроме того, на шесть лет он лишается всех прав свободного гражданина. И еще:
«Если господин его даст ему жену, и она родит ему сынов или дочерей, то жена и дети ее останутся у господина ее, а он выйдет один» (стих 4).
Начинается казуистика в комментариях – их сотни, и все они разные. Наиболее снисходительные сводятся к тому, что именно ограниченный срок рабства для еврея и его бесплатное освобождение подчеркивают передовой характер древнееврейского законодательства. Это на самом деле так по отношению к тогдашнему законодательству, но как быть с современным состоянием общественного сознания? Не лучше ли осознать, что в начале пути евреи были столь же дикими, как и остальные племена и народы. То обстоятельство, что в ходе развития социальных отношений они проявляли себя обычно как самые активные среди тех, кто требовал непрестанного улучшения и изменения старых норм общежития, говорит в их пользу. Но приходится признать, что некоторая часть еврейского народа (например, израильские ортодоксы) до сих пор цепляется за устаревшие и пережившие себя нормы права и настаивает на их сохранении.
3. Третьей характеристикой «Мишпатим» как правового документа является его близость по содержанию к кодексу Хаммурапи: «…Библейская критика достаточно рано усмотрела сходство этих и некоторых других законов Торы с кодексом Хаммурапи».9
Иллюстрацией этого факта является их ориентация на принцип наказания «око за око». Почти буквально повторяется статья об убийстве вора, пытающегося проникнуть в дом ночью через подкоп (стих 21):
«Если при подкопе замечен будет вор, и побит будет до смерти, то нет за него вины крови».
Неоднократно отмечалось сходство истории Всемирного потопа в Пятикнижии с подобной же историей в вавилонской традиции. Данное обстоятельство является очень важным для моей концепции постоянно укрепляющегося осознания человечеством некоторых основных концептов, лежащих в основе социальной жизни всего населения Земли, в частности, концепции правосудия. Заимствование чужих законов и установлений приводило к сглаживанию различий между народами, к единому пониманию идей, которые повсеместно грели умы, но казались разобщенными в свете их различных формулировок, да еще и на разных языках. Это была и есть дорога к единому глобальному обществу.
Что касается правового содержания «Мишпатим», то оно довольно отчетливо делится на шесть частей: а) законы о рабстве; б) законы об убийстве и членовредительстве; в) законы о причинении имущественного ущерба; г) законы о браке и отношении к ближнему; д) законы о правосудии и справедливости; е) законы о праздниках и поведении в быту (кашрут – законы о правильном питании и пр.). Каждая часть собирала связанные между собой правила – это была первая попытка увязать нормы права в единую систему, покрывавшую ту или иную сторону жизни. Сегодня право подразделяется именно таким образом (уголовное, финансовое, таможенное и пр.). Первая попытка была не слишком удачной, но она указывала путь к дальнейшему совершенствованию, а это многого стоит. В кодексе Хаммурапи такого подхода не просматривается, там царил хаос и беспорядок в размещении всех затронутых положений. Дальнейшие кодексы и установления восполнили этот опыт «Мишпатим».
Хотя, по-моему, значение «Мишпатим» в общем ряду выдающихся человеческих правовых установлений не очень велико; они представляют собой шаг вперед по сравнению с кодексом Хаммурапи, но не очень значимый для будущего. И все же евреи сумели внести много больше в общий поток устремлений к справедливости для всех. Об этом их вкладе читайте в следующей главе.
Глава 3
ДЕСЯТЬ ЗАПОВЕДЕЙ И ПРОРОКИ ИЗРАИЛЯ
Это случилось на пятидесятый день исхода евреев из Египта, где они были рабами. В тот день Творец, призвав Моисея взойти на гору Синай, вручил десять заповедей, начертанных на двух каменных скрижалях: по ним предстояло впредь жить евреям и всему человечеству. Тот Бог, который сотворил мир и всё, что в нем; тот Бог, который вывел израильтян из Египта, провел их по дну Красного моря, предварительно его осушив, а потом утопил египетскую армию, их преследовавшую; тот Бог, который обещал израильтянам Землю обетованную и гневался на них, ибо они поклонялись не Ему, а другим богам. Из-за этого евреи скитались по синайской пустыне сорок лет, чтобы вымерло все поколение, Ему не поклонявшееся, и народилось новое поколение. Даже Моисей, который напрямую общался со Всевышним, должен был умереть, не достигнув обещанного пристанища. Дарование Скрижалей Завета на горе Синай было первым и последним Божьим явлением всему народу, когда народ вживую услышал Его голос.
Вот как происходило вручение Скрижалей Завета Моисею:
«Обстановка, в которой Бог дал Моисею и сынам Израиля Десять заповедей, описана в Библии. Синай стоял в огне, окутанный густым дымом; земля дрожала; гремел гром; блистали молнии; и в шуме разбушевавшейся стихии, покрывая его, раздавался голос Божий, произносивший заповеди. Затем сам Господь начертал «Десять слов» на двух каменных скрижалях, «Скрижалях свидетельства», или «Скрижалях завета», и передал их Моисею. Когда Моисей, после сорокадневного пребывания на горе, спустился со скрижалями в руках и увидел, что народ, забыв о Боге, пляшет вокруг Золотого тельца, пришел в такой страшный гнев от вида разнузданного пиршества, что разбил о скалу скрижали с заповедями Бога. После последовавшего раскаяния всего народа Бог велел Моисею вытесать две новые каменные скрижали и принести Ему для повторного написания Десяти заповедей».10
На скрижалях появился тот текст, который мы читаем ниже по Синодальному переводу Библии на русский язык в главе «Исход»:
1. «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства, да не будет у тебя других богов пред лицом Моим.
2. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои.
3. Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно.
4. Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай, и делай всякие дела твои; а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришелец, который в жилищах твоих. Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил. Посему благословил Господь день субботний и освятил его.
5. Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе.
6. Не убивай.
7. Не прелюбодействуй.
8. Не кради.
9. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.
10. Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего».
Первые заповеди касаются взаимоотношений между Богом и народом Израиля (собственно, ради этого и появились заповеди); четвертая заповедь устанавливает порядок жизни людей (шесть дней работать, а на седьмой отдыхать); следующие шесть заповедей закладывают нравственную основу любого правопорядка и относятся не только к евреям, но и ко всем жителям земного шара, как во время оно, так и во веки веков. Разумеется, в практическом приложении любое законодательство трактует много больше конкретных норм и их расширений, но без упомянутых шести основ никакого нравственно упорядоченного законодательства представить себе невозможно. Они составили тот зародыш, из которого вырастали все его разветвления.
Далеко не сразу такая основа была признана ведущей в мировом масштабе. Сначала она появилась в Торе, откуда по принятии христианства распространилась по всему миру. Наряду с другими религиозно-правовыми системами она составила тот идейный костяк, на который стали ориентироваться все человеческие цивилизации. Она и сегодня выполняет эту задачу.
Кроме Десяти заповедей я хотел бы подчеркнуть еще одну значительную новацию, которую евреи внесли в копилку достижений человеческой мысли. Я имею в виду идею критического отношения к существующему порядку вещей, воплощенную в образе еврейских пророков. После возвращения из Египта и завоевания предназначенной для них Богом территории, что сопровождалось многочисленными войнами и потрясениями, Израиль оказался крошечным государством, окруженным гораздо более могущественными, чем он, соседями, и все они проповедовали многобожие. Поэтому внутри страны вопрос о монотеизме оставался самым существенным для состояния умов и для всех практически принимавшихся реформ. На этом фоне возник феномен пророчества. Появлялись многочисленные пророки и лжепророки, деятельность которых отражалась в письменной и устной традиции.
Тора повествует о деятельности четырех великих пророков и двенадцати так называемых «малых». Все они занимались, прежде всего, теологическими вопросами и провозглашали себя божественными проповедниками, получавшими свои откровения непосредственно от Бога. В таких условиях все события сводились к верности единобожию, а все беды страны объяснялись отвращением от него и впадением в идолопоклонство. В стране постепенно победила царская власть; те цари, которые верили в единого Бога, покровительствовали пророкам, а те из них, которые склонялись к многобожию, пророков притесняли и преследовали. Многие из пророков говорили царям и сильным мира сего изобличающие тех вещи. Они прослыли идолоборцами и создали традицию говорить власть имущим нелицеприятные вещи. Постоянное стремление смело говорить то, что думаешь, представляется мне важной характеристикой возникавшего у мыслителей подхода к решению как теоретических, так и практических проблем. Без него не был бы возможен прогресс, и не было бы того, что мы называем свободой слова.
Приведу два примера активности пророков. Книга пророка Исаии – одна из самых популярных в Торе и Библии, а из пророческих книг, пожалуй, наиболее изученная и чаще других цитируемая. Жил он в VIII-VII вв. до н.э. в Иерусалиме, родился в аристократической семье.
«Весь этот период израильской истории был временем непрекращающейся борьбы, как политической, так и духовной. Северное царство (Израиль) все более склонялось к упадку, и в 722 г. до Р. Х. потерпело сокрушительное поражение от Ассирии. Казалось бы, та же участь ожидала Южное царство, Иудею, но Иудея выстояла. В этой-то обстановке и “восстал” Исаия, чтобы обратиться к народу Иудеи.
Он призывал его довериться Богу, через Моисея и Давида, обещавшего ему царство славы. Главной мыслью пророка, которую он стремился донести до сердец своих соплеменников, было: не полагайтесь на Египет и ни на какую другую “иностранную державу”, потому что единственный защитник, в котором вы нуждаетесь, это Господь. <…> Тема утверждения правды и справедливости на земле объединяет первую часть книги со второй… Многократно, на протяжении всей книги, встречаются такие слова, как “мир” и “радость”».11
Другим пророком, менее заметным, чем Исаия, был Аввакум (в еврейской традиции – Хавакук). Он пережил вавилонское пленение, разрушение Иерусалима и Храма и умер за два года до возвращения евреев из плена. Писал он мало, сохранилось только три небольших отрывка из его творений: пророчество о предстоящем нашествии вавилонян, описание жизни в стране Израиля под оккупацией (царившие тогда произвол и хаос, при которых, тем не менее, продолжались религиозные отправления) и пророчество о приходе Судьи мира, которого в христианской традиции принято считать Христом.
Любопытна его апория, в которой он выдвигает проблему, впоследствии названную Лейбницем теодицеей (дословно: «оправдание бога»). Вкратце ее можно сформулировать таким образом: «Как бог. всемилостивый и всемогущий, допускает горе и страдания, творящиеся на земле?» На протяжении веков многие философы поднимали данную проблему и давали ей собственное толкование. Самую ясную ее формулировку (называемую «парадоксом Эпикура»), с моей точки зрения, выдвинул древнегреческий философ Эпикур.
По его мнению, боги или: а) желают избавить мир от несчастий, но не могут; б) могут, но не желают; в) не могут и не желают; или г) могут и желают. Три первых предположения, по Эпикуру, не отвечают представлениям о всемогущественных богах, а четвертый не согласуется с наличием в мире зла. Таким образом апория, с точки зрения логики, оказывается неразрешимой. Ее комментаторы, если они люди верующие, так или иначе богов оправдывают. Для атеистов апория решается весьма просто: «Бога нет», и вся дискуссия с их точки зрения оказывается бессмысленной. «Парадокс Эпикура» находился в центре внимания мыслителей на протяжении многих веков, но мало-помалу, по мере освобождения философии и нарождающихся наук от влияния религии интерес к нему сходит на нет, хотя еще и в наши дни иногда остается актуальным. Одним из первых мыслителей древности, не побоявшихся обсуждения этого сложного вопроса, стал пророк Аввакум.
Древний Израиль постепенно преодолевает сопротивление сторонников многобожия, и все его граждане начинают верить в единого Бога. Его почин подхватывают христиане, а потом и последователи ислама. Так возникают три ведущие монотеистические религии. За этим совершенно естественно между ними начинается борьба за первенство, борьба не на жизнь, а на смерть, и… Израиль оказывается на грани полного исчезновения. Евреи, попав в страны рассеяния (диаспоры), ведут борьбу за автономное существование в условиях гонений и постоянного притеснения. Им каким-то образом удается сохранить свою национальную и религиозную идентичность до нашего времени, когда они решают возродить свое государство, в чем немало преуспевают. В какой-то степени религиозная составляющая в истории еврейского народа была преодолена, и они включились в общий ход мирового прогресса, хотя стремление к обособленности и к национальному гетто все еще отчетливо ощущается в Израиле и сегодня.
Я хочу закончить эту краткую главу словами одного из знатоков истории права:
«Древнейшее право еврейского народа заняло исключительное место в мировой правовой истории. Записанные в священных книгах Библии, общие законы и конкретные правила, сложившиеся в разные периоды догосударственной и государственной истории Израиля, через каноны христианства позднее распространились практически по всему миру и переосмыслены во всех правовых системах европейского корня».12
Глава 4
ПРАВО ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
Именно Древняя Греция заложила основы современной юриспруденции. В ней мы не находим более-менее полных юридических судебников, но отдельные правовые нормы, принятые в разных частях страны и в разное время, были сформулированы абсолютно современным языком и насыщены современным цивилизационным содержанием. Вернее сказать, эти концепты наследовались современной цивилизацией из Греции и Древнего Рима, шлифовались и превращались в то, чем мы пользуемся сегодня. Недаром многие из них прямо передаются греческими словами. Достаточно сказать, что термины «демократия», «тирания», «деспотия» и прочие основополагающие правовые концепты родились на греческой почве. В равной мере и органы государственной власти в том виде, который привычен для современного человека, зародились там и на примыкающих к Древней Греции территориях.
Право Древней Спарты
Каждый полис Древней Греции представлял собой самостоятельную государственную единицу со своими правителями и органами власти, у каждого были свои боги-покровители и законы. Ведущими полисами были Спарта и Афины; они постоянно воевали за первенство и отличались своими установлениями и образом жизни. Я буду касаться лишь этих двух полисов в своем анализе юридических постановлений, принятых в ходе истории древнегреческих государств. Начнем со Спарты 8-го века до нашей эры. В это время на политической арене появился аристократ по рождению по имени Ликург. Он пришел к власти и принял свод законов, который в истории известен как законы Ликурга.
«Важнейшим государственным органом по законам Ликурга стала герусия – совет старейшин (по-гречески – геронтов) из 30 человек. Герусия разрешала споры и могла давать указания даже царям. Дело в том, что во главе Спарты издревле стояли два царя. Они происходили из двух постоянно враждовавших между собой родов – Агиадов и Еврипонтидов. Так, одновременно с Харилаем, происходившим из рода Еврипонтидов, в Спарте правил Архелай из рода Агиадов. Оба царя ненавидели друг друга: каждый стремился к единоличной, неограниченной власти, которую в Греции называли деспотией. Такая вражда ослабляла государственный строй, и, пользуясь этим, вожди простого народа – демоса – стремились свергнуть власть знати и установить демократию – власть народа.
По законам Ликурга, цари сохраняли свой правящий статус только на войне: в походе они по-прежнему обладали властью над жизнью и смертью граждан, в мирное же время спартанские цари входили в герусию в качестве рядовых членов. Остальные 28 членов герусии выбирались народом пожизненно из числа стариков не моложе 60 лет.
Выборы назначались, когда кто-либо из геронтов умирал, и таким образом общее число членов герусии – 30 человек, включая царей, оставалось неизменным. Это число, по мнению древних, определилось тем, что именно 30 аристократов вышли некогда с Ликургом на площадь, чтобы добиться преобразований, – они и стали первыми членами герусии. Состав герусии постоянно обновлялся, но в течение всей истории Спарты совет старейшин сохранял аристократический характер. Хотя по закону любой спартанец, достигший 60 лет, мог стать геронтом, но обычно в герусию выбирали старцев из числа наиболее влиятельных семей.
Чтобы цари, геронты и народ не спорили между собой из-за власти, Ликург составил между ними соглашение – закон о разделении властей, который потом называли “Ликургова ретра”; считалось, что оно было внушено законодателю самим богом Аполлоном».13
Слова в цитате, выделенные мной курсивом, вводили в оборот следующие понятия:
совет старейшин – одну из ветвей управления, бравшую на себя полномочия,
которым подчинялись две остальные ветви – цари и народ;
члены Совета – старейшины (геронты) – выбирались народом пожизненно;
существовал специальный закон (ретра) о разделении властей.
Все эти понятия вошли в золотой фонд правовых концептов, изображавших институты, которые пережили века и дошли до наших дней. В дальнейшей истории Спарты мы находим еще несколько далеко идущих новаций. Так, «…особенностью спартанской юрисдикции была специализация судов по характеру рассматриваемых дел. Дела, связанные с гражданскими сделками… распределялись между эфорами (избранные должностные лица. – А.С.). Ясно, что дела эти относились прежде всего к сословию спартиатов (привилегированный слой населения. – А.С.), ибо в периэкских (периэки – члены одной из групп свободного населения Лаконии и Мессении. – А.С.) городах существовали собственные судебные органы».14
В Спарте весьма своеобразно осуществлялось обретение полных прав гражданина – члена «общины равных».
«Согласно Плутарху, акт такого признания начинался с того, что отец-спартиат признавал ребенка своим законнорожденным сыном (заметьте, что речь не идет о ребенке женского пола. – А.С.) перед старейшинами в месте, называемым “лесха”. Здесь старцы проводили экспертизу физических качеств младенцев. В случае обнаружения какого-либо серьезного уродства ребенок умертвлялся (сбрасывался с обрыва Апофеты в горах Тайгета). Если же он был здоров, отдавался родителям на воспитание. При благоприятном решении мальчику назначался земельный надел (очевидно, имелся в виду клер отца; этим актом старейшины признавали гражданство ребенка).
После семилетнего воспитания в домашних условиях, также регламентированного различными обычаями и правилами, ребенок попадал в систему общественного воспитания – “агога”, прохождение которого самым существенным образом отличало этих спартиатов не только от представителей других [не привилегированных] классов Спарты, но и от всех эллинов вообще. Период агогэ до 20-летнего возраста делился на несколько этапов. В возрасте 17-19 лет осуществлялась собственно военная подготовка. Одним из важных моментов была клятва, приносившаяся перед эфорами. В 20-летнем возрасте юноша становился “иреном”. Этот период длился до 30 лет, когда человек спартанского происхождения получал всю совокупность гражданских и политических прав. <…> Главное, что нам здесь необходимо отметить, – это императив равенства, пронизывавший всю систему спартанской агогэ. Сыновья всех спартиатов должны были пройти это воспитание наравне с остальными, и это была первая и главная предпосылка того, чтобы они в будущем рассматривались в качестве членов “общины равных”».15
Характерным для спартанского общества было то, что права и обязанности представителей ведущего класса не были закреплены письменным законом, но регулировались обычаями и произведениями известных поэтов. «Кодекс чести “равных” очерчивал границы сословия спартиатов в их системе ценностей и этической направленности личности. Этот кодекс зафиксирован в основных чертах уже в стихах Тиртея, которые в течение веков оставались в Спарте неким кредо господствующей системы ценностей».16
Правовые установления в Афинах
Правовые отношения в Афинах формировались на протяжении длительного времени и, можно сказать, что именно там был создан первый в истории набросок правовой системы. О ее особенностях было написано множество работ.17 Я не смогу подробно останавливаться на деталях; перечислю только некоторые характерные для неё черты, имеющие значение для нашего изложения.
В Древней Греции впервые был сформулирован принцип письменного права. Афиняне пришли к выводу, что лишь закрепленные на письме законы могут выдержать испытание временем и считаться серьезным источником права, хотя наряду с письменными нормами продолжали использовать обычаи и судебные прецеденты. Четко определялись субъекты правовых норм – ими признавались лишь свободные граждане, но не рабы. Собственность на вещи подразделялась на две категории: вещи видимые (земля, дом, рабы, скот) и вещи невидимые (деньги, драгоценности). Право частной собственности охранялось законом; в случае ее отторжения владелец мог подать иск в суд. Имущественные сделки регулировались заключением сторонами письменных договоров. Договоры должны были по закону иметь определенную форму, наиболее крупные из них – письменную.
Семейное право (мы уже наблюдаем распределение гражданского права по категориям). Граждане Афин были обязаны вступать в брак, так повелось по давней традиции. Брак заключался посредством письменного договора. Признавались браки между дядей и племянницей и даже между братом и сестрой. Семья должна была быть моногамной, а главенство отца семьи над её остальными членами было практически неограниченным. Наследование осуществлялось по закону и по завещанию. Несовершеннолетние, больные, приемные дети и женщины не могли составлять завещание.
Уголовное право. Первый уголовный кодекс в Афинах составил Драконт (VII в. до н.э.). Кодекс был крайне жестоким (отсюда и выражение – «драконовы меры»); кража полевых плодов, равно как святотатство или предумышленное убийство наказывались смертной казнью. Сами наказания были чрезвычайно жестоки: среди них упоминаются четвертование, разрывание деревьями и животными, голодная смерть. Различались умышленное убийство и убийство по неосторожности; за второе можно было откупиться деньгами. Преступления делились на государственные, преступления против личности, преступления против имущества и против семьи.
Впервые были специально обозначены процессуальные нормы:
Процесс начинался по жалобе потерпевших или их родственников. Вначале производилось специально назначенным лицом предварительное следствие. «Следователь» вызывал жалобщиков, выслушивал их доводы, рассматривал представленные доказательства и выносил свой вердикт. В ряде случаев он предлагал сторонам решить дело миром и заключить мировую. Если те не соглашались, дело передавалось в суд. В суде дело разбиралось присяжными заседателями, которые и выносили окончательный приговор. По некоторым делам допускалось обжалование в суде второй инстанции (гелиэе), где выносилось окончательное решение.
Мы видим в древнегреческом судопроизводстве зародыш того, что отлилось потом в современную правовую систему. Следует, тем не менее, сделать две оговорки. Все указанные нормы еще не составляли вполне законченной системы и, второе, многие понятия, которые у меня обозначены современными наименованиями, понимались древними греками совсем не так, как они понимаются в современном продвинутом по всем параметрам мире культуры, науки и полноценных социальных отношений.
Глава 5
РИМСКОЕ ПРАВО
Римская империя пришла на смену древнегреческим полисам. Римляне в начале своей истории осознавали культурное превосходство греков и охотно заимствовали их достижения. Многие аристократические семейства даже после того, как римские легионы покорили Грецию, приглашали греков в качестве наставников для своих детей и перенимали их обычаи и установления. Это положение распространяется и на воспроизведение римлянами греческих правовых норм. С течением времени ситуация изменилась, и римляне создали такой гражданский кодекс, который стал в период Возрождения образцом для подражания по всей Европе. Он был прочитан Наполеоном и тот заимствовал множество норм для созданного им гражданского кодекса. В свою очередь гражданский кодекс Наполеона породил немало воспроизведений во многих странах мира. Так осуществлялась преемственность правовых традиций, которую надо непременно учитывать в исторических обзорах множества, казалось бы, никак не связанных между собой отдельных правовых норм.
Принято считать, что Рим был заложен в 753 г. до н.э. и просуществовал в разных обличьях до 395 г. н.э., когда Римская империя разделилась на Западную и Восточную части, – каждая со своей столицей и со своей историей. За более чем тысячелетний промежуток времени Империя превратилась в огромное государство, повелевавшее многими народами и племенами и оказавшее огромное влияние не только на историю древности, но и на историю цивилизации вообще. Римляне внесли неоценимый вклад не только в формирование права, но и во все стороны жизни – в строительство, прокладку дорог, военное дело, технику, науку и культуру. В области права они сформулировали множество норм, которые изучаются и дублируются еще и сегодня. Их невозможно все перечислить, и я упомяну лишь некоторые – те сборники законов и теоретические сочинения, которые составляют кульминационные точки всех принятых в Древнем Риме законов и установлений.
Двенадцать таблиц
Законы двенадцати таблиц – лат. Leges duodecim tabularum (451-450 годы до н. э.) представляют собой старейший письменный кодекс древнеримских законов. Они несут на себе печать обычных правовых установлений того времени, но четко сформулированы и систематизированы. Этим они схожи с современными кодексами, но все же представляют собой лишь их слабый и первичный набросок. В I-III таблицах, например, собраны процессуальные нормы гражданского процесса: кто начинает дело, как вызываются свидетели и т.д. Упоминаются также и судебные инстанции, где разбираются такого рода дела. Много места уделяется исполнению судебных решений, которые возлагаются на победившую сторону, но подкрепляются санкциями в случае злостного уклонения от исполнения решения проигравшим. Если он трижды не выполняет решение, будучи приведен к претору, то подвергается жестокому наказанию – вплоть до смертной казни путем расчленения на части или продажи его в рабство внутри страны либо за границу. Жестокость наказаний, свойственная древности, не обошла стороной и Древний Рим.
Таблица IV отличается еще большей жестокостью, упоминая уничтожение младенцев, родившихся больными или уродами, продажу в рабство сыновей и изгнание жен из семьи по воле мужа. Таблица V трактует положения об опеке и наследовании. Они разнородны и кажутся несовместимыми с сегодняшних позиций, но были, видимо, связаны между собой в той ситуации, которую отражают. Таблица VI касается прав собственности на вещи и землю. В ней есть деталь, характеризующая наивные отношения собственника к принадлежавшей ему вещи: «Собственноручно отстоять [свою вещь] при судоговорении… это значит наложить руку на ту вещь, о которой идет спор [т. е. иными словами] состязаясь с противником, ухватиться рукой за спорную вещь и в торжественных выражениях отстаивать право на нее. Наложение руки на вещь производилось в определенном месте в присутствии претора».18
Таблица VII касается размежевания отдельных участков земли и правил землепользования. Она жестко защищает частные владения от ущерба, причиняемого ему с соседних участков либо от близости дорог или иных обобществленных участков земли. В эту же таблицу внесены некоторые советы частного характера, например, о том, в каком случае считать заключенную сделку о продаже вещи или раба завершенной. Рабы продавались и покупались как вещи.
Таблица VIII перечисляет уголовные правонарушения разного порядка. Цицерон писал: «12 таблиц установили смертную казнь за небольшое число преступных деяний и, в том числе, считали необходимым применение ее в том случае, когда кто-нибудь сложит или будет распевать песню, которая содержит в себе клевету или опозорение другого».19
В этой же таблице упоминается принцип талиона: «Если причинит членовредительство и не помирится [с потерпевшим], то пусть и ему самому будет причинено то же самое». Там же повторялась норма права, уже известная нам по кодексу Хаммурапи: «Если совершивший в ночное время кражу убит [на месте], то пусть убийство [его] будет считаться правомерным». А еще упоминается норма, нигде прежде не встречавшаяся: «Закон 12 таблиц предписывает, чтобы при производстве обыска [обыскивающий] не имел никакой одежды, кроме полотняной повязки, и держал в руках чашу».20
Таблица IX посвящена тяжести наказаний. В ней упоминается и наказание судьям, которые выносили приговор после получения взятки. Авл Геллий в своем сочинении «Аттические ночи» пишет: «Неужели ты будешь считать суровым постановление закона, карающего смертной казнью того судью или посредника, которые были назначены при судоговорении [для разбирательства дела] и были уличены в том, что приняли денежную мзду по [этому] делу?»21
Таблица Х касается правил погребения умерших; правила эти включали сожжение трупа на костре и регламентировали порядок сожжения и дальнейшего погребения останков.
Таблицы 11-12 были добавлены позднее «децемвирами [десять человек, которые писали таблицы. – А.С.] второго призыва». Они предусматривали довольно важные вещи: запрещали браки между плебеями и патрициями; устанавливали положение, что «впредь всякое постановление народного собрания должно иметь силу закона» и пр. Забавно встретить в этом списке замечание о том, что «децемвиры предлагали народу утвердить исправление календаря».
Римское право после 12 таблиц
Римское право продолжало совершенствоваться вслед за расширением империи и укреплением ее роли в международных делах. По сути дела сама империя и была этим миром. Ее границы включали огромное пространство: от Британии до Египта и от Пиренеев до Индии. На разных территориях господствовали в различных формах эдикты правителей, сочетавшиеся с местными законами и установлениями. В самой Италии тоже происходили изменения, которые не могли не сказаться на законодательстве страны. Основной проблемой оказалась кодификация принятых законодательных актов. Она стала ведущим началом так называемого классического века римской юриспруденции, которая достигла своего апогея в первых веках нашей эры. Движущей силой этого движения были комментарии выдающихся юристов той эпохи. Они составили нечто вроде Верховного Суда нашего времени, который собирает и обобщает все существующие законодательные инициативы и объявляет свои решения судам всех инстанций.
Из истории римского права нам известны имена пяти юристов, работы которых были канонизированы, а выведенные ими положения было предложено считать законами, – ими должны были руководствоваться суды всех уровней в своих решениях. Самыми знаменитыми правоведами считались Гай (II век н.э.), Эмилий Папиниан (ок. 150–212 гг.), Юлий Павел (первая половина III вв.), Домиций Ульпиан (170–228 гг.) и Геренний Модестин (III в.). Вот некоторые из их новшеств, которые изменили правовое поле юриспруденции навсегда.
«Институции» Гая были написаны примерно в 161 г. н. э. и стали учебником для правовых учебных заведений. Институции распределялись по четырем книгам: «В первой книге приводятся положения о свободных и рабах, о свободнорожденных и вольноотпущенниках и т. д. Она начинается с общих сведений о праве. Указываются различия между правом цивильным (письменные законы. – А.С.) и правом народов (обычное право. – А.С.). Перечисляются все источники римского частного права. <…> Во второй и третьей книгах говорится о различных видах вещей, о сделках вещного оборота, о наследовании и обязательствах. <…> В четвертой книге рассматриваются виды исков, подробно описываются юридические средства защиты в гражданском процессе».22
Работа Гая вошла в историю права под названием «институционная система».