Часть пятая. Олан-вылан, Перм!

К с. 220—221

Глава Х. Ош и орт

1

Пермь Великая,

вверх по Вычегде,

в год 6918 месяца су оранCXXXVII в 24-й день15,

утреня


Шлем спасения. Сборы в многотрудный путь


Густой смолистый воздух звенел изголодавшимся комарьем. Кирилл стащил с головы клобук, нахлобучил накомарник. «Только с ним и уцелеешь против такой таёжной рати», – и тут же схватился за глаз. («А это тебе, Кирюша, чтобы не забывал, что шлем спасения у тебя один…») Кирилл проверил на поясе кошель с кремнем, кресалом, берестой и свечкой, которой в монашеских руках надлежало быть «светом мира».

Правда, в кошель уместился и подарок Власия – завёрнутый в тряпицу варган. Собираясь в путь, захватил и епанчу – широкий воинский плащ (рясофорному иноку мантия не полагалась), которым он обзавёлся в Новгороде. «Поспешай, бегом! Монахи, как ангелы, им должно летать», – вспомнил он слова игумена из Григорьевского затвора, но самому Кириллу мантия напоминала епанчу, а никак не наоборот. Бережно свернув одёжку, положил её в даденный Иваном Кочериным лузан. Походный убор, сделанный из серого тонкого войлока, состоял из большого нагрудника, заходящего за плечи, и мешка, висящего на спине. Между собой эти два отделения скреплялись кожаным ремнём с отделанной кожей прорезью на спине. В неё закрепил посох, а в наспинный мешок положил снадобье из раневой травы – тысячелистника, ковригу хлеба, туесок с мёдом, флягу и Лествицу, подаренную Епифанием.

Со вздохом посмотрел на ноги. Язвы, едва затянувшиеся розовой, как у младенца, кожицей, могли вот-вот закровоточить вновь. Засопев, принялся пеленать ступни. («Зря выкинул сапоги», – он не хотел признаваться себе, что бережёт поршни как великую ценность…)


2

Пермь Великая,

вверх по Вычегде,

в год 6918 месяца су оран в 24-й день,

первый час


Бурелом в тайге. Не по пути. Под стрелами хвои


Верхушки сосен исчезли в спустившейся на них густой туче. Тайга в одночасье замерла, но уже спустя мгновение весь её верхний ярус пришел в движение. Дождевые струи, сбиваемые ветром, косо обрушились на ватагу ушкуйников.

– Эх, напрасно Кирилла одного отпустили, – Иван Кочерин оглянулся в поисках укрытия.

– Это он с виду недотёпа, – возразил Власий, укутывая в плащ Анку, – а на самом деле хват.

Новый порыв ветра схватил плащ за полу и, наверное, вырвал бы из рук Власия, если бы не Иван. Втроём прижались к стволу кряжистой ели.

– Ему с нами тоже не с руки, как и нам с ним..

Иван промолчал. А что скажешь, если еще на капище всем при батюшке неловко было, а уж по кумирницам промышлять – так и вовсе.

– Правильно говоришь, промысел лишних глаз не любит. А этого куда? – Иван кивнул на немца, домовито устроившегося под соседней елью.

– С собой возьму, обещал…

– А те двое куда делись? Чудные они, по одёжке вроде как местные, а по повадкам мутные какие-то…

– Да ушли они уже, чего про них толковать..

Иван хотел возразить, но раздался треск, с веток стрелами полетела на головы мокрая хвоя.


3

Пермь Великая,

вверх по Вычегде,

в год 6918 месяца су оран в 24-й день,

первый час

Чтобы не увидел никто. На костёр!


Карта занялась не сразу. Сначала огонь медленно, словно нехотя выгрыз в ней две большущих дыры.. И только потом бумага вспыхнула по-настоящему. В этот самый миг Пашутка понял: он ничегошеньки не успел запомнить – ни знака, ни отметины, ни изгиба реки, ни названий, выписанных чужими буквами! Всё до последней чёрточки вылетело из пустой головы!