– Чертовы москиты! Джонни, почему вы, заумные биологи, так и не придумали, как извести этих тварей. Нормальный цивилизованный человек даже пересечь африканские джунгли не может без того, чтобы не внести свой вклад в их малярийное пиршество.
Молодой человек, одетый по моде 19 века – вернее одетый по моде 19 века в его представлении, а значит одетый во что угодно, но только не в вещи, которые носили в 19 веке в любом уголке мира – презрительно пнул лежащий на тропе листок и продолжил свои жалобы. Его звали Пьер Лапурель, и он всей своей душой презирал дикую природу. Перед началом экспедиции всё в его воображении рисовалось совсем иначе. Возвращение в колыбель человечества, возможность познать все свои скрытые грани, ну и, конечно, раскрытие секрета, который изменит представление о развитии нашего вида и границах вселенной. Он даже успел написать полглавы своих мемуаров, которую посвятил этому историческому приключению. В скромном, но правдивом стиле уже были описаны пара приключений, которые просто обязаны были случиться с ним и его друзьями в пути1.
К сожалению, действительность оказалось более простой и при этом суровой, жаркой, вонючей и болезненно кусающейся. Пьер это осознал уже на пятой минуте экспедиции, но решил сохранять достоинство и стоически сносить все трудности. Через десять минут экваториальный лес Конго услышал первые слова его жалоб на паршивость этого леса, достойного отдельного круга в аду Данте, на разумность затеи отправиться в этот проклятый всеми уголок страданий и, что было подчеркнуто неоднократно, на своих спутников, которые увлекли его с собой. При этом он не забывал пользоваться имеющимися у него средствами отпора наглой Африке и её природе. В правой руке он держал большой лист, сорванный с какого-то дерева на их пути. Лист постоянно был в движении и должен был дать отпор тропической жаре. В левой руке Пьера был зажат баллончик репеллента, который он постоянно распрыскивал вокруг себя. Надо признать и лист, и средство от насекомых не были первыми и вскоре должны были последовать за своими предшественниками. Проводник Жером как-то заметил, что это очень мудро и в случае несчастья спасательная экспедиция быстро сможет отыскать их. Это послужило поводом для ещё одной двухчасовой лекции Пьера «О чёртовых шутниках, ведущих его по чёртовому лесу, в котором полно чёртовых представителей фауны, жаждущих его крови или плоти».
Помимо проводника и носильщиков, которые, во-первых, не понимали истинного смысла слов, а, во-вторых, получали более чем щедрую оплату за свой труд, мириться с этими стенаниями были вынуждены ещё два участника экспедиции. Первым из них был испанец Родриго Клеменсо. Самый старший в их компании авантюристов. Ему было около тридцати, хотя ему льстило, когда люди ошибочно приписывали несколько лишних лет. Глядя на него, вполне могло сложиться мнение, что он поставил перед собой задачу хранить максимально отстранённое выражение лица и никогда не проявлять эмоций. В противовес Пьеру он не проронил ни одного жалобного слова, хотя он имел наименьший опыт выживания в дали от цивилизации и без возможности воспользоваться услугами дворецкого, повара, парикмахера и кучи других людей. Он практически ни с кем не общался во время их экспедиции, кроме своих товарищей и редких уточняющих их месторасположения вопросов, адресованных проводнику.
Второй же был представителем Нового света. Его звали Джон Морган, и он отличался от своих приятелей рыжим цветом волос и на полголовы превосходящим их ростом. Также он явно считал, что должен компенсировать недостаточно соответствующее моменту поведение своих товарищей, и обычно именно он замедлял продвижение экспедиции, застряв за рассматриванием каких-либо растений или расспрашиванием их проводника о специфике этих мест. Конечно же, такое поведение только добавляло мотивации Пьеру избирать более витиеватые конструкции своих тирад.
В отличие от Пьера Родриго и Джон проявили более взвешенный и рациональный подход к их приключению. Одежда их больше соответствовала реальной обстановке, и их жёлто-зелёные рубашки и шорты не выделялись на общем фоне, а неизбежная грязь воспринималась без каких-либо эмоций. Пьер же страдальчески закатывал глаза каждый раз, когда ему на рукав падал обычный лист. Когда же представитель местной пернатой фауны пометил его костюм органическим клеймом, со стороны могло показаться, что не обычный француз скромных талантов участвует в экспедиции, а сам Чингисхан вернулся с того света, и сейчас он поведёт в бой свои тумены.
Последним достойным внимания участником этого действа – да, к сожалению, куча носильщиков и аборигенов-охранников по старой доброй традиции вынуждена остаться обезличенной, но можно заверить, что все они вернулись в свои дома живыми и с достойной оплатой – был проводник Жером. Он представлял собой цветастую мешанину европейских и африканских вещей, которая скреплялась его неизменной улыбкой. Казалось, что ширина его оскала добавляла ему лишних пять сантиметров к его небольшому росту.
Спутники Пьера первые пару часов экспедиции пытались поддерживать своего павшего духом друга и напоминали об историческом значении их путешествия. В отчаянии они повторяли его слова, сказанные, правда, ещё во Франкфуртском аэропорту, о фундаментальном значении открытия, которое им предстояло совершить. Но через пару часов после начала их похода они сдались и оставили Пьера тет-а-тет с его нытьем.
– Жером, сколько нам ещё осталось до земель бунси?
– Мы скоро будем на месте, месье Клеменсо. Скоро вы достигнете своей цели.
– Что-то подобное ты твердишь уже третий день подряд. Будь добр, скажи, что ты заблудился и завел нас неизвестно куда. Тогда я смогу с чистой совестью идти искать льва, которому я скормлю твоё бренное тело.
На черном лице проводника расплылась широкая улыбка:
– Чувство юмора месье Клеменсо сравнимо только с его щедростью и добротой. Но я не обманываю Вас. Мы действительно находимся рядом с границей бунси, просто тропа не ведет прямо к ним, как полет копья. Она крадется, как хищник к своей жертве. Но уверяю, уже сегодня вечером мы разобьём лагерь возле владений звездного племени, а завтра вступим на их территории и вскоре будем захвачены ими в плен.
Услышав эти слова, третий участник экспедиции Джон оторвался от своих заметок.
– Пьер, заткнись! Быстро иди сюда. Нам надо ещё раз обговорить план наших действий.
– Джонни, в том, что ты нормально себя чувствуешь в этих дебрях, нет ничего удивительного. Всё-таки ты американец, но я потомок древней и мудрой цивилизации с трудом переношу это возвращение в колыбель человечества. Как взрослый человек, который не может уместиться в своей колыбели…
Клеменсо улыбнулся, пригладил усы и, положив руку на плечо французского товарища, прервал его:
– Действительно, Пьер, хватит.
То, что Клеменсо был старшим из них – пусть даже только вплотную подступившим к тридцатилетию –, а скорее тот факт, что он был спонсором их экспедиции, заставило умолкнуть Пьера.
– Ещё раз пройдёмся по фактам, которые нас сюда привели, и повторим, что и как мы должны выяснить. Джон, ты единственный учёный среди нас, тебе и карты в руки.
Джон Морган в этой экспедиции, среди прочих, исполнял роль научного консультанта, пусть даже его научная степень была связана с исследованием грибов. С другой стороны, Клеменсо Родриго и Пьер на эту роль подходили ещё меньше. Клеменсо был старшим сыном богатого испанского бизнесмена и в их компании нес ответственность за своевременные финансовые вливания. Пьер с Джоном до конца не понимали его мотивов. Поведение Клеменсо можно было оценивать, как желание богатого наследника праздно тратить семейное состояние. С другой стороны, он наравне с ними переносил все тягости путешествий и при этом высказывал меньше всех жалоб. Пьер, в свою очередь, провозгласил себя духовным лидером компании друзей и соответственно считал своим моральным долгом пользоваться деньгами Клеменсо и руководить действиями Джона. Но основным навыком Пьера Лапуреля было красноречие, которое ему иногда приходилось использовать для продвижения торговой марки вина, производимого его дедом.
Джон пригладил свои растрёпанные волосы и попытался прихлопнуть комара на руке (оба действия претерпели фиаско). Сверившись со своими записями, он приступил к докладу.
– Значит так, первый шаг в нашем путешествии мы сделали на конференции в Ричмонде, посвященной представлениям о космологии у первобытных племен. Тогда мы в первый раз услышали о странном племени в центральной Африке, которое поклоняется посланникам с неба, принесшим им знания.
– Хочу напомнить, что я первым обратил ваше внимание на них.
Клеменсо отмахнулся от Пьера:
– Ты назвал их тупыми дебилами и предложил отправиться в бар.
– По крайней мере это пробудило вас обоих ото сна.
– Ладно, мы не забудем твой вклад, а теперь пусть Морган продолжит.
– Отличающей их от других похожих племен особенностью было то, что их «небесные отцы» оставили некоторые сведения о себе. Они живут на планете рядом с мерцающей звездой, которая раз в долгое время, когда успеет родиться и умереть множество великих вождей, стоит прямо над нашей планетой. Меня это заинтриговало так как парой месяцев ранее на лекции по астрономии я узнал кое-что о звезде под названием Вега. Предполагается, что она относиться к переменным звездам, блеск которых меняется со временем. Также эта звезда каждые 26 тысяч лет является нашей полярной звездой. Позже мы нашли сведения, что вокруг Веги вращается как минимум одна планета. В библиотеке Парижа мы нашли исследовательский журнал одной экспедиции в Чад. Местные жители рассказали легенду о демонах, живших среди людей бунси. В свою очередь нас не может не поражать тот факт, что название звезды Вега произошло от арабского слова «падающий», а само созвездие Лиры, которому принадлежит Вега, у арабов называлось «Падающий орёл».
Клеменсо перевел задумчивый взгляд на юг, где их ждало таинственное племя:
– Что ж, очевидно, что эти сведения позволяют нам утверждать: в древние времена над территорией центральной Африки потерпел крушение инопланетный корабль. Представители другой планеты выжили и поделились своими знаниями о родной планете с приютившим их племенем.
Пьер злобно уставился на переставший исполнять свои функции баллончик со спреем, откинул его в сторону и подозвал носильщика:
– Если синьору Родриго всё ясно, напомните мне, какого черта мы здесь делаем.
Джон воспользовался случаем вернуть свое место в разговоре:
– Потому, Пьер, что нам нужны доказательства. Нам надо собрать легенды бунси, посвященные пришельцам. Проверить, сколько научных фактов есть в них, которые они сами не могли установить при помощи примитивных инструментов. Поэтому с сегодняшнего вечера мы переходим на военное положение.
– Слова истинного американского милитариста.
– К тому же вопрос, какими ещё знаниями с бунси поделились их возможные гости, – Родриго попытался немного снизить проклюнувшееся напряжение в их компании.
Джон же не обратил внимания на очередной выпад Пьера и продолжил:
– Мы заночуем, перейдя границу племен бунси. Велика вероятность, что ночью нас возьмут в плен. Тогда наступит твой звездный час, Пьер. Ты должен будешь для начала уболтать их воинов не убивать нас, а затем убедить их отвести нас к их старейшинам, жрецам или кто там у них отвечает за хранение и передачу легенд. После этого останется только одна мелочь – собрать все их легенды о пришельцах и сравнить их с имеющимися у нас научными сведениями.
Клеменсо ухмыльнулся и хлопнул своего французского друга по плечу:
– Месье Лапурель, это будет Ваш звездный час.
Пьер только ещё яростнее сдавил антикомариный спрей.
Джон попытался вернуть своих друзей к осмыслению их миссии:
– Если нам повезет, то уже завтра нас возьмут в плен, и мы вплотную приблизимся к ответам.
– Широкой улыбкой удачи для нас будет, если нас не убьют на месте.
– Жером, заткнись, будь добр.
***
– Я же говорил, что нам повезет.
Джон хотел бы, чтобы его голос излучал оптимизм, но даже он сам понимал, что определение паника средней тяжести было более справедливым. С другой стороны, сложно сохранять присутствие духа, когда первое, что ты видишь утром это толпа дикарей, тычущих в тебя своими копьями. Возможно, эти копья не являлись образцами высшего оружейного искусства, но со своей задачей проткнуть кого-нибудь они справились бы без особых проблем. Также оптимизма не добавляли взгляды, которыми одаривали пленников. В них читался простой вопрос, убить чужеземцев на месте или, забавы ради сначала погонять их по джунглям. Также некоторую нервозность в сложившуюся ситуацию вносило то, что нигде в округе не наблюдалось ни одного живого нанятого носильщика. Хорошей новостью могло быть, что и ни одного мёртвого нанятого носильщика тоже не было видно в их лагере. Если бы не общий нервный фон, Джон был бы не против порассуждать: сбежали ли они из-за приближения бунси, или побег случился ещё ночью. Но сейчас этот вопрос мог подождать.
– Пьер, твой выход.
Пьер и Джон с удивлением посмотрели на Родриго. Впервые они услышали, как их надменный, постоянно хранящий хладнокровие друг говорил хриплым голосом. Странным образом это придало им заряд бодрости, и Пьер обратился к их проводнику:
– Дорогой Жером, если ты хоть чуть-чуть налажаешь с переводом моей вдохновенной речи, то я обещаю, что ещё не успеют эти отвергнутые радостью бунси обглодать мои последние кости, как я устрою милое гнездышко в твоей голове и до конца твоих дней буду в твоих снах рассказывать лекции о великих французских импрессионистах.
Улыбка пропала с темного лица проводника:
– Смею уверить, месье Лапурель, бунси не практикуют каннибализм.
– Ладно, заткнись, в смысле переводи только то, что я буду говорить. Скажи этим дьяволам, что слава о мужестве и отваге этих дикарей распространилась по миру так далеко, что, если бы самая сильная антилопа (ну или кто тут у них из зверей любит побегать, Джонни, не стой пнём, помогай) бежала бы без остановки, пока луна трижды не станет полной и трижды спрячет своё лицо от наших глаз, то даже в тех краях лились бы песни славы о воинах бунси.
После тычка, полученного от Клеменсо, Жером быстро затараторил на странном щелкающем диалекте. А Пьер не останавливался в своих описаниях доблести бунси, которым похоже были посвящены целые научные институты. Бунси явно одобрили красноречие Пьера, и их копья уже не были направлены на троих пришельцев. Даже не умолкающий ни на минуту Жером смотрел на Пьера с некой долей восхищения.
– Но есть что-то, что превосходит славу и отвагу бунси.
Копья вернулись в исходной положение, во взглядах бунси снова вернулась мысль об убийстве пленников на месте.
– Это великая слава о мудреце из племени бунси. Имя его звучит меж звезд. Мудрость, которой он обладает, затмевает всё. О знаниях, которыми он обладает, ходят легенды. И только самые дерзкие, из живущих под великой звездой, мечтают обладать сотой частью крупицы его знаний.
Копья снова вернулись во второе, миролюбивое положение. Туземцы начали перешептываться между собой и чаще всего в их разговорах слышалось слово Когто.
– Да, мы пришли к великому и многомудрому Когто. Но мы пришли не для того, чтобы выпытывать секретные знания бунси, но, чтобы припасть к ногам Когто, вручить наши дары и выразить наш трепет перед ним.
После того, как Пьер умолк, бунси отошли в сторону, где начали громко совещаться между собой.
– Странно. Почему они не оставили никого сторожить нас?
Вопрос Джона снова вернул улыбку на лицо проводника.
– А что месье Морган серьёзно рассчитывает на то, что вам удалось бы в джунглях убежать от выросших в этих лесах бунси?
– Действительно, Джон, постарайся взять себя в руки. А ты, Жером, объясни, что значит «вам убежать»?
– Месье Клеменсо, Жером дожил до своих лет в этом страшном мире, потому что всячески избегал глупых поступков.
Тем временем, похоже, бунси достигли соглашения между собой и огласили окрестности криком, который поддержала стая обезьян, с интересом наблюдавшая за происходящим действом.
Подошедший воин грозно потряс копьём и, повторив клич «Когто», начал свою речь, которую услужливо переводил Жером:
– Ни один гакхун2 не может сравниться с бунси в мужестве. Но мудрость бунси говорит, что самое великое мужество для гакхун признать свою ущербность. Вы показали, что вы мудрые гакхун. Мы отведем вас в деревню, рядом с которой живет Когто, где вы сможете упасть ниц перед мудрым Когто, облобызать землю перед его ногами и вручить ваши дары.
Пьер оторвался от бутылки с водой, которую не отпускал с момента окончания своей вдохновенной речи, и радостно прохрипел:
– Ура.
– Кстати, Пьер, про какие ещё дары ты им напел?
Пьер никак не прокомментировал этот вопрос. Как только он закончил утолять свою жажду, им одели на головы мешки, которые помимо затруднения функции дыхания, пытки странной вонью и увеличением мук, производимых жарой, отлично справлялись с первоочередной задачей – сокрытием от глаз всей возможной информации об окружающей действительности. При этом своими криками, которые в данном случае уже не нуждались в переводе, и болезненными тычками копий бунси передали сообщение о том, что пленникам нельзя расслабляться, их ждёт путешествие в деревню бунси.
От этого перехода у приятелей сохранились лишь неприятные воспоминания. Постоянные тычки, множество падений –, к сожалению, дорога, по которой их вели не оказалась приспособленной к потребностям слабовидящих людей – всё это заставляло думать пленников бунси, что они идут не меньше трёх суток. Аккомпанементом для их страданий был практически не прекращающийся смех бунси после очередного падения. Если Джон, Пьер и Клеменсо начинали проявлять зачатки сил предвидения и, хотя бы минуту ни один из них не отправлялся в объятия коричневой земли, бунси вспоминали мудрость, согласно которой нельзя всегда надеяться на милость бог, и избранному счастливчику помогали снова ощутить силу притяжения. Подобное положение вещей смогло вывести из равновесия даже Родриго, который начал сопровождать каждое своё падение заклинанием Mierda.
К счастью для искателей приключений, как и большинство других, их дорога обладала концом. По их внутренним часам спустя пять дней непрерывной ходьбы их втолкнули в хижину, где с их голов были сняты всё также мерзко пахнущие мешки.
– Да, это место точно не претендует на статус звёздного курорта. Уж слишком у них сервис не на уровне, – Джон выразил общее мнение после беглого осмотра места их заключения.
Когда глаза привыкли к полутьме хижины, Пьер первым делом бросился к стоявшему у входа кувшину с водой и яростно принялся оттирать испачканные в африканской грязи детали своего гардероба. После того, как вся находившаяся в сосуде вода была использована на попытки вернуть изысканный вид шляпе (с пером; перо утеряно во время первого ночлега и, если слова действительно обладают материальной силой, то стараниями Пьера у обезьян и их потомков, укравших перо, не было бы ни единого шанса продвинуться в своей эволюции хотя бы в сторону более гордой осанки), манжетам рубашки и перекинутому через плечо ремню, потомок древнего аквитанского рода проявил необычайную для него лаконичность в ругательствах.
В это время в хижине стало немного светлее. Как можно догадаться, причиной этого было появление проводника, которому похоже удалось восстановить душевное равновесие, а вместе с ним и привычную широкую улыбку. Оценив ситуацию, Жером оскалился ещё шире:
– Не хочу осуждать господ, но мне кажется решение вылить всю воду, которая нам была предоставлена до следующего рассвета, возможно, не было разумным решением.
Молчание первым нарушил Джон.
– Твоё прекрасное расположение духа вдохновляет и нас, но у меня есть пара вопросов. Во-первых, где ты сейчас шлялся? А во-вторых, это не твой смех я слышал, когда упал в муравейник?
Ответ на последний вопрос явно заинтересовал и Клеменсо, который до этого педантично осматривал место их временного пребывания. У него тоже случилась пара десятков досадных казусов во время их перехода в деревню бунси.
– В своё оправдание, месье Морган, я могу только сказать, что выглядело это очень забавно.
– Стоп, Жером. Что значит выглядело? Тебе, что, не напялили мешок на голову?
– Прозорливость месье Родриго всегда восхищала меня.
– Перестань заговаривать нам зубы и отвечай на вопрос.
Попытка Жерома выглядеть раскаявшимся была достаточно красноречивой.
– Так, ясно. И чем же ты заслужил такое признание?
– Месье Морган, я просто сказал, что нет нужды прятать мои глаза, так как давным-давно я уже посещал старца Когто.
– Так, Джонни, Родриго, будьте любезны, подержите эту сволочь, пока я буду пытаться сломать эту палку о его голову. Только ответь мне, какого дьявола мы стремились попасть в плен к бунси, если ты и сам мог отвести нас к старцу.
– Месье Пьер, мне кажется, ответ очевиден. Я просто соврал бунси.
Выражение лица Пьера, у которого как будто на глазах устрица встала с тарелки и исполнила арию Аиды, танцуя при этом болеро, сразу улучшило настроение Джону и Родриго. Но друзья быстро взяли себя в руки и продолжили допрос проводника.
– Так всё-таки, где ты сейчас пропадал?
– Главные копья бунси интересовало, действительно ли господа могут преподнести дары, которые не оскорбят великого Когто, потому что в вашем багаже они ничего достойного не нашли.
– Они рылись в моих вещах? Боже, мне придется теперь всё продезинфицировать.
– Месье Пьер, смею Вас успокоить. Вам не придётся этим заниматься, поскольку почти все вещи были выкинуты в джунгли.
– Что?! Они выкинули мой набор шейных платков?
– К чёрту твои галстуки! Они выкинули мой ноутбук?
– Они сказали, что это испорченное зеркало, и в нем может жить плохое колдовство. Мне искренне жаль, месье Морган. Возможно, это вас утешит, но некоторые вещи мне удалось спасти. Правда, многое всё же я не успел отобрать у местных обезьян. Уворачиванием от их зубов я и занимался последние полчаса.
Жером положил на пол свой вещевой мешок, и три заинтересованных взгляда начали не терпеливо изучать его содержимое.
– Так значит в нашем распоряжении только этот хлам?
– Кстати, Пьер, объясни всё-таки, какого чёрта ты начал петь им о наших не существующих дарах?
– Знаешь, Джонни, я не был так напуган с тех пор, как мой дед поймал меня за поеданием его лучшего винограда.
– Самое яркое впечатление детства?
– При чем тут детство, Родриго? Это было два года назад. Впрочем, вы должны быть благодарны мне, что я не пообещал им отшлифовать все камни в реке Конго. В принципе, я готов был обещать всё, что угодно, только бы они не сделали из меня подушечку для своих копей. В конце концов, моей задачей было обеспечить наше попадание в деревню. Я со своей задачей справился, теперь настала ваша очередь.
Джон раскрыл рот, чтобы высказать своё мнение о том, как Пьер справился со своей задачей, но его остановил Клеменсо.
– Не стоит тратить время на препирательства. Надо признать, отчасти Пьер прав и нам надо сосредоточиться на решении текущей задачи. К тому же у меня возникла одна идея, что мы можем подарить Когто из имеющегося у нас хлама.
Произнося последние слова, он с улыбкой смотрел на Пьера.
– Мне она уже не нравится.
***
– Мне не нравится твоя идея, Клеменсо, и я практически уверен, что мы скоро воссоединимся с нашими вещами в дебрях этих лесов.
– Пьер, я уже понял твою скептическую оценку моего плана. Но другого плана никто не предложил. Бери пример с Джона, видишь, как он сосредоточен.
Джон нервно поправил свою шляпу. Попытался пнуть лежащий возле дороги камень. Всё своё время они посвятили подготовке к осуществлению придуманной Клеменсо фантасмагории. Они готовили свой скудный реквизит, репетировали свои роли и при этом не переставали ругаться друг с другом. Их споры были прерваны вечером, когда воин бунси принёс им радостную весть, что великий старец Когто проявил свою милость и желает видеть чужеземцев, принесших ему дары. Джон быстро подхватил свёрток, над которым они работали последние несколько часов и первым вышел из хижины. Вид его ноши вызвал волнение в рядах их тюремщиков. Выскочивший следом Жером протараторил какую-то фразу, что несколько успокоило их эскорт. Уже знакомый им воин бунси грозно прорычал что-то в ответ и остатки исследовательской экспедиции, окружённые отрядом дикарей, отправились к пещере, где Когто хранил свои великие секреты.
– Жером, хочешь я угадаю, что за диалог произошёл между тобой и нашим треклятым другом головорезом-бунси. Ты сообщил ему, что в этом свёртке, состоящим, кстати, в основном из моей одежды, находится наш дар их мудрецу, а он заявил, что нам лучше не стоит разочаровывать их клятого Когто.
Жером всё также не переставал улыбаться своим нанимателям. В то же время Родриго догнал Моргана и вполголоса спросил его:
– Джон, я надеюсь, ты не собираешься впадать в прострацию. Для того, чтобы выжить и достигнуть нашей цели мы должны до конца сохранять контроль над собой. Каждый из нас должен отыграть свою роль.
Джон вздрогнул, нервно оглянулся на воинов бунси и быстро зашептал:
– Я и не думаю впадать в истерику. У нас и так забот хватает. Просто мы ведь так и не придумали, как довести наш дар до логического завершения, а без него, боюсь, великого старца нам не поразить.
– Не переживай, Джон, будем импровизировать на месте. Другого выхода у нас нет.
– Но ты ведь понимаешь, что даже если нам повезет, то срок действия нашей удачи ограничен 40 часами?
– Да. И ответ на твой вопрос столь же очевиден, через 40 часов, если всё пройдёт по плану, мы должны будем двигаться прочь от этой глуши, причём двигаться с максимально возможной скоростью.
В столь противоречивом состоянии компания искателей древних секретов достигла входа в пещеру Когто. Первыми, освещая путь остальным, в пещеру вошли дети и старики племени бунси, следом в сопровождении дюжины воинов, руки которых всё также были заняты их копьями, в дом старца вступили чужестранцы.
Углубившись в пещеру на пару сотен метров, путники оказались в относительно просторном гроте. Как только последний воин занял своё место в гроте, самый старый на вид бунси начал напевать унылый речитатив. Его тут же подхватили остальные старцы и несколькими мгновениями позже пришедшие в пещеру дети. Последними к этому концерту присоединились воины.
– Какое милое представление, но давайте не будем просить повторять его на бис. Всё-таки до подмостков Ла Скалы им далеко, – хотя Пьер пытался говорить шепотом, эхо его голоса внесло свою абсурдную и при этом достаточно отчетливую нотку в общее песнопение. Это не осталось незамеченным и ближайший к ним воин, не переставая напевать, направил копьё в сторону Лапуреля. Пьер всем своим видом старался показать, что он осознал свою ошибку, очень в ней раскаивается и больше ни в коем случае не внесет диссонанс в происходящее священнодействие, а в обмен на это он смиренно просит не пытаться проткнуть его этой острой штукой.
Пока длилась эта пантомима, песнопения прекратились и в грот вошел, как можно было догадаться, Когто. Все бунси незамедлительно распластались на земле. После некоторой заминки, вдохновленные примером Жерома, который, как показалось Моргану, рухнул ниц даже раньше самых расторопных дикарей, Клеменсо, Пьер и Джон также распластались на полу пещеры.
В наступившей тишине отчетливо зазвучал похожий на треск сухих веток голос Когто. Спустя всего мгновение Жером, не меняя своей позы, приступил к исполнению обязанностей переводчика.
– Великий Когто говорит, что ему передали слова чужаков и, хотя это невероятно, но среди их кваканья он услышал крупицу разумных слов. Но Когто стар, и Когто знает, что очень часто перед лицом смерти у глупцов, ступивших на их земли проясняется в голове, и они перестают использовать её только как средство ношения украшений. Однако, они всё равно остаются глупцами и, как только великая кошка смерти выпускает их из своих когтей, в их черепах вновь воцаряется тишина. Так что если чужестранцы желают покинуть священную пещеру самостоятельно, а не мертвым грузом на плечах могучих воинов бунси, то лучше бы им доказать, что всходы их мудрости не растут только на помёте страха.
– Ну что ж, наше представление начинается. Твой выход, Пьер, – не подымая головы произнёс Родриго.
– Ничего, этого мы от них и ожидали. Жером, не отставай.
Пьер, не отрывая своих коленей от земли, поднял голову и начал свою речь и тут же, словно странное эхо, зазвучал голос проводника. И два голоса говорили одно. Два голоса говорили, что действительно, тот, кто вступает во владения бунси должен быть либо безумен, либо достаточно глуп и не видеть ждущей его смерти. Ибо прийти в землю бунси ты можешь по своему желанию, но покинуть её можно только с позволения Когто. Но мудрецы страны, откуда они пришли, знают об этом и поэтому не тревожат владений великого племени (это вызвало одобрительный смех присутствующих бунси, который был тут же прервался, как только недовольно сморщилось лицо Когто). И если бы не великая нужда, которая вынудила их искать мудрости Когто и тайных знаний, хранимых им, то они бы не рискнули бы потревожить великого старца. Но они понимают, что это только слова, а многомудрый Когто знает их вес, который равен весу вчерашнего ветра. Поэтому они принесли с собой нечто более ценное, что может показать, как велико их благоговение перед Когто и детьми его, бунси. Мудрецы их земель понимают, что, даже если собрать всё зерно с их земель, все их копья, все вещи, что есть у их народа, то этого будет недостаточно, чтобы выразить всё их благоговение.
Во время пламенной речи Лапуреля Джон решил рискнуть и повернул голову так, чтобы мог видеть, как Когто реагирует на слова Пьера. Похоже последние слова не вызвали особо сильного эффекта, и старец всем своим видом показывал, что материальные дары были бы прекрасным средством доказать разумность пришельцев. Но Пьер продолжал свой монолог.
– Поэтому наши вожди вручили нам то, что лучше всего покажет наше уважение и признание величия бунси. То, что является величайшей ценностью и тайной нашего народа.
После этих слов Пьер злобно зашипел:
– Тебе понравилось валяться в этой грязи? Если да, то эти милые воины растянут это удовольствие до окончания вечности.
Но слова француза предназначались скорее для снятия внутреннего стресса, так как с последними его словами, предназначенными Когто, Клеменсо с Джоном вскочили и принялись распутывать принесённый ими свёрток.
И вот дар был распакован и поставлен перед Когто, который с нескрываемым любопытством следил за суетой чужаков. Когда Родриго с Джоном сделали шаг назад от своего подношения, то Пьер, поймав вопросительный взгляд старца, продолжил свою речь, но теперь она не звучала громко и звонко. Лапурель понизил свой голос и старался, чтобы его речь приобрела более таинственный оттенок.
– Нет ничего в этом мире, чего воины бунси, если это им потребуется не отберут силой. Ты можешь построить великую хижину и спрятать свои сокровища в ней, но воины бунси разрушат её и заберут твои сокровища. Ты можешь проглотить драгоценные камни, но воины бунси вспорют твой живот и заберут то, что им надо. Ты можешь попытаться убежать за великое море, но воины бунси преодолеют его, и ты поплатишься за свою дерзость. Если бунси что-то захотят, то они это получат.
Каждое предложение Пьера сопровождалось всё более возрастающими возгласами одобрения бунси, и даже Когто не пытался их присмирить. Хоть он и сохранял бесстрастное выражения лица, но при этом поддерживал ритм возгласов соплеменников притоптывая ногой.
– Но наши мудрецы нашли дар, который воины бунси не могли бы добыть с помощью своей силы и отваги.
Ответом на это стала абсолютная тишина, которая сопровождалась взглядами разозлённых бунси. Некоторые из них подчёркнуто внимательно смотрели в сторону Когто, ожидая его приказа убить пришельцев, доказавших свою очевидную и кричащую глупость. Но старец хранил молчание и пристально смотрел на Пьера. В тишине только начал раздаваться голос Джона, который и сам не заметил, как начал нервно бубнить себе под нос:
– Только бы нас сейчас не прибили, только бы нас сейчас не прибили, только …
Его прервал малозаметный, но вполне эффективный тычок локтем Клеменсо. В наступившей тишине Лапурель с ещё более трагичным голосом (в его представлении это был достаточно громкий шепот) продолжил
– Наши мудрецы методом проб и ошибок, ценой жертв своих братьев долгие годы искали способ поймать дух света и заставить его служить. Многие пали в этой борьбе, многие сгорели под взором духа света. Но те, кто выживали, учились на их ошибках. И вот заклятие призыва было найдено, и мы научились призывать и сковывать духа, но, увы, даже у самых смелых наших воинов не хватало отваги, чтобы хранить связанного узами духа, и наши мудрецы приняли решение отдать этот секрет в руки тех, кто больше всех из живущих под солнцем достоин этого дара.
Рука Пьера указала на предмет, стоящий перед Когто:
– Это сосуд, в котором можно заключить духа. А с позволения Когто, мы призовём и заключим в нём дух света, который станет верным рабом племени бунси. И если дар удовлетворит Когто, то для них будет честью услышать истории, прославляющие величие бунси.
В толпе бунси поднялся шорох переговоров, и друзья видели, что некоторые бунси кивают, что, как они надеялись, означало одобрение их дара, а не кем-нибудь высказанной идеи убить чужеземцев и расходиться, так как на них и так было потрачено много времени, и все успели проголодаться. В конце концов поднявшееся волнение вновь усмирил Когто взмахом своей руки. Когда его соплеменники замолчали, он встал и начал говорить:
– Чужаки достаточно мудры, чтобы осознавать, что не каждый дар может быть достоин бунси. Но глупость чужаков заставляет не переоценивать принесённый ими дар. Все духи мира этого и иного почитают за честь общаться с Когто, когда он их призывает. И если бы Когто захотелось, то он сам бы заключал в рабство нужных ему духов. Так что дар чужаков бесполезен для Когто.
– Вот старый, упёртый засранец, – сжав кулаки так, что побелели костяшки, прошипел Пьер. – Такую великую речь с дерьмом мешает.
– Мы сами понимали, что старец может взбрыкнуть и испугаться потерять авторитет у соплеменников, – попытался успокоить друга Морган.
– Но я вижу, что глупость чужаков не столь велика как обычно, – продолжал тем временем переводить слова старца Жером. – Вряд ли возможна большая мудрость у гакхун, не принадлежащих бунси. Так что Когто принимает дар пришельцев. Он будет полезен для того, чтобы показывать превосходство бунси их глупым соседям, которые время от времени забывают об этом. Но Когто хочет предупредить, что, если чужаки замышляют подлость в отношении Когто и прикажут призванному духу убить его, то пусть они знают, что бунси отомстят за коварство гукхунов, и смерть их будет долгой и мучительной. Но даже после смерти в мире теней им не будет покоя, потому что могущество Когто распространяется и на тот мир. Когто найдёт их там, и агония станет их вечностью.
Услышав последние слова, Клеменсо хлопнул в ладоши и, улыбнувшись своим спутникам, сказал:
– Часть первая нашего плана «Заболтай дикарей» завершилась успешно. Приступаем ко второй части нашего спектакля «Безумная пляска». Господа, я верю, что ради спасения наших жизней вы сейчас проявите все свои таланты. Джон, приступай.
Морган начал ритмично хлопать и притопывать ногой, при этом напевая песню группы Queen „We will rock you“. Тем временем Пьер, раскинув руки, начал вращаться вокруг своей оси, завывая и время от времени выкрикивая матерные слова на латыни. Последним к импровизированному хору присоединился Родриго. Он начал напевать какую-то народную кастильскую песенку и, гротескно перепрыгивая с ноги на ногу, начал изображать, что он кого-то гонит к предмету перед Когто. Изображаемая Клеменсо борьба не была легкой. Его невидимый противник юлил и явно не хотел направляться в ловушку. Иногда казалось, что дух начинает побеждать, и Родриго не удастся его удержать. В такие моменты Клеменсо удалялся от своей цели и лишь ценой неимоверных усилий ему удавалось не дать сбежать духу. Он убыстрял свои прыжки, ускорял свои песнопения, всё громче и громче выкрикивая слова. Его порывы поддерживали и остальные ловцы духа.
Джон сдвинулся с места и, не переставая отбивать ритм и напевать мировой хит, начал скакать рядом с Клеменсо. Через некоторое время с места сдвинулся и Пьер, который продолжал вращаться, как юла, и уже не ограничивал себя латынью, сквернословя на всех известных ему языках. С трёх сторон они гнали духа к его будущему узилищу. И вот каждый из них стоял в паре метров от сосуда. Они уже не пели, а кричали каждый свою партию. Даже заносчивые бунси решили проявить осторожность и с неспокойными выражениями лиц старались максимально приблизиться к стенам пещеры. Было очевидно, что большинство приняло решение отомстить за смерть Когто, и ради этой цели они согласны выжить в данный момент.
Когда исступление импровизированной труппы достигло апогея, они синхронно подпрыгнули и рухнули, устремив руки к цели этого представления. В этот момент Джон с ужасом понял, что он подобрался недостаточно близко и не может выполнить свою часть плана. В одно мгновение его пробил холодный пот, который тут же сменился волной жара. На его счастье в наступившей тишине где-то в стороне выхода их пещеры что-то гулко громыхнуло. И все бунси, как один, вздрогнули и уставились в ту сторону. Воспользовавшись моментом, Морган совершил змеиный рывок и, стараясь действовать, как можно быстрее, ткнул пальцем куда-то в основание их дара. Пещера наполнилась ровным синим свечением противокомариного фонаря. Сердце сжалось от счастья, и он также услышал радостные3 выдохи его компаньонов.
Благодарная публика высоко оценила увиденное чудо и среди бунси начались интенсивные дискуссии о том, нужен ли племени, пойманный дух или нет. Эффектную точку этим прениям положила некий представитель местной мошкары, который залетел в лампу и вызвал небольшой разряд. Умение отнимать жизнь, пусть даже у мелкого насекомого, было единогласно признано проявлением силы заключенного духа и подтверждено немедленным падением ниц присутствовавших в пещере бунси. Страха перед призванным чужаками духом не проявил только Когто. Он встал, его суставы хрустнули, и он неспешно поковылял к фонарю. Весь его вид показывал, что он общается со странным существом из другого мира. Взгляд его был устремлен на фонарь, губы его заметно шевелились, а руки перебирали костяные бусины на его посохе. После недолгого диалога с нематериальной сущностью старик кивнул и, повернувшись к своим соплеменникам, произнёс две фразы:
– Дух признал власть Когто. Чужестранцы доказали свою мудрость.
Хоть эти фразы перевёл Жером, мгновенно оказавшийся вновь рядом с троицей друзей, но каждый из них был уверен, что они и так поняли смысл слов мудреца.
Тем временем Когто повернулся к троице искателей приключений и истины, заговорил, обращаясь уже только к ним:
– Вы доказали свою мудрость, поэтому вы достойны узреть тайны бунси, тайны сынов неба. Следуйте за мной, дабы узреть великую историю.
После этих слов старик заковылял в сторону темной ниши и исчез в ней. Последовав за ним, путники обнаружили, что на самом деле ниша являлась ещё одним выходом из грота. Первым в туннель, не проявляя и капли страха или сомнения, вошёл Родриго, после небольшой заминки за ним последовали Джон, Пьер и Жером. На этот раз их сопровождали только три воина бунси.
Через пару сотню метров туннель привёл их к новому гроту. Когто уверенно обходил грот по периметру и зажигал всё новые факелы. Друзья смело вошли в сокровищницу тайн бунси и только тогда заметили, что двое из сопровождающих их воинов распластались на земле, а третий, уже знакомый им здоровяк, смело вперил взгляд себе под ноги и всем видом показывал, что ничто не сможет отвлечь его от великой миссии разглядывания каменного пола.
Но поведение бунси отвлекло их только на пару секунд, потому что с каждым зажженным факелом их взору представали всё новые и новые вырезанные на стенах грота изображения.
– Чёрт подери, тут изображены какие-то люди, явно не относящиеся к бунси.
– А у меня тут похоже изображен морж. Откуда дикари с экватора могут знать, как выглядит морж?
– А у меня тут явно что-то похожее на летательный аппарат.
– Мать моя женщина, тут изображена война.
Только Жером не проявлял к наскальному искусству никакого интереса. Всё его действия были направлены на попытку вывести из равновесия сопровождавших их воинов.
Вероятно, хаотичные перебежки продолжались бы и дальше, но Когто откашлялся и начал свой рассказ, чем моментально восстановил порядок в потерявшей стройность мыслей компании. Он направил свой посох на первую картину.
– Когда-то давным-давно бунси владели всеми землями насколько простирался взор птиц. Все боялись их и несли им дары. Воистину, это было счастливое время. Но однажды всё изменилось. С севера пришли полулюди, и оружие их летело дальше, чем мог кинуть копьё самый сильный бунси. Они выучили местные языки и собрали вокруг себя всех подлых трусов, мечтавших вонзить свои копья в последнего младенца крови бунси. Сезон за сезоном они отбирали то, что принадлежало бунси по праву. Когда казалось, что не осталось надежды на победу, случилось то, что изменило ход войны. Бунси удалось захватить живым одного из пришельцев.
Посох устремился к другой картине и начал по ней стучать будто бы старик хотел причинить вред изображенному на нём человеку.
– Господи Иисусе, это же вылитый неандерталец. Неандертальцы в Африке, это просто ядерная бомба. Ну почему эти идиоты не могли использовать органические краски, гадай сейчас, сколько лет этим изображениям.
Когто устремил свой суровый взгляд на Пьера. Он, а также подзатыльник от Моргана, заставил аквитанца усмирить свои эмоции.
– Он долго молчал, но боль взяла свою плату, и он заговорил. Он рассказал, что раньше они жили в белой стране. Еды им хватало и были они спокойны. Но однажды с солнцем пришли другие люди, и они начали теснить его предков. В конце концов у них не осталось выбора, как только броситься с последней скалы и плыть. На их счастье и к горю бунси часть мужчин и женщин добрались до другой скалы. Скалы, где не было людей, пришедших с солнцем. Но страх перед прошлым погнал их дальше и шли они пока не достигли земель бунси.
Морган, стараясь не заглушать речь Когто, быстро зашептал:
– Похоже пришлый неандерталец рассказал тому Когто о пришествии кроманьонцев, которые их вытеснили. Бунси неправильно поняли выражение «пришедшие с солнцем». Очевидно, что тот имел ввиду пришельцев с востока.
Родриго кивнул и в тон Джону ответил:
– Да. Также очевидно, что предки бедного страдальца были с Пиренейского полуострова.
Тем временем Когто продолжал:
– Тот, кто был тогда Когто. Тот, кем я был тогда. Он был уже достаточно мудр и понял, что только посланцы солнца могут нас спасти от этих зверей. Долго и неистово молился народ бунси. Мы не жалели никого: ни своих врагов, ни своих рабов, ни своих жен, ни своих детей. Когда не хватало тел для великого подношения детям солнца, даже сами воины резали себе горло. Но посланники солнца всё не отзывались на наши молитвы. Любое другое племя оставило бы свои попытки спасти себя и мир вокруг, и сдалось бы на волю судьбы, но бунси в каждой битве бьются до последнего воина. И вот, когда земля стала красной от наших жертв, посланники солнца услышали нас. В тот день по преданью, которое стареющий Когто передаёт своей новой оболочке, солнце вспыхнуло и послало свою часть нам. Все наблюдали, как падает послание солнца, и все бунси ликовали, потому что знали: война кончилась в тот день.
Когто проковылял пару шагов к следующей сцене, изображенной на стене.
– Лучшие из мужей бунси отправились встречать посланников солнца. Уже первый их шаг на земле заставил всех содрогнуться, и самые старые деревья склонились перед теми, кого послало ради нашего спасения светило.
– Мы были правы! Мы были правы! – радостно сжав кулаки зашептал Родриго. – Даже самому себе я порой не верил и думал, что просто схожу с ума, если могу верить в это, но теперь мы точно знаем, что здесь разбился инопланетный корабль, и теперь нас ничто не остановит, и мы найдём место его падения. Пусть ради этого мне своими руками придётся расчистить всю территорию Африки.
Для Пьера столь эмоциональная реакция их невероятно хладнокровного товарища была не меньшим потрясением, чем рассказ старца. Всё-таки что-то подобное присутствию пришельцев в далёком прошлом на Чёрном континенте они предполагали, но такое поведение испанского аристократа он видел впервые. В свою очередь Джон не мог позволить себе отвлечься, так как руки его были заняты конспектированием слов Когто, а в голове крутилась только одна мысль, что лежащий в кармане диктофон уловит все до единого слова этого невероятного рассказа в переводе Жерома.
– После долгого пути к месту сошествия посланников солнца избранные достигли своей цели и нашли тех, кто был послан для нашего спасения. Все до единого бунси из тех, кому выпала честь первыми встретить детей неба, рассказывали, что нет таких слов, чтобы описать, как могучи были посланники. Даже земля светилась от радости, что на ней стоят великие. Бунси слезно молили принять их дары и почтить Когто. И посланники, едва услышав это, отправились к Великой пещере.
Когто продолжал свой неспешный путь вдоль стен грота, и друзьям казалось, что при его приближении картины прошлого сами по себе начинают оживать. Старик рассказывал, что пришедшие с солнцем заверили вождя бунси – они пришли, чтобы покарать всех глупцов, воюющих с бунси. Далее он в красках описал, как уничтожались враги бунси. Троице слушателей только и оставалось гадать, какое оружие описывал Когто в своих историях, но ясно было, что оно было безумно мощное и разнообразное.
– И вот война была закончена, не осталось ни одного большелобого захватчика. После последней битвы вождь бунси и Когто пригласили к себе посланников солнца, и спросили, покинут ли они земли бунси или и дальше будут заботиться о верных слугах солнца. На это голос посланников ответил, что нет большей радости для них, чем смотреть на жизнь могучих бунси, но солнце запрещает им быть слишком долго в этом мире, и им надо возвращаться. Однако, сами посланники столкнулись с большой бедой. Они так спешили на помощь бунси, что птица, которая несла их, заболела и умерла. Теперь путь домой для сынов солнца стал сложнее в сотни раз, и они требуют, чтобы бунси расплатились за своё спасение. Вождь, вскочив, сказал, что утром отправит всех до единого своих воинов и, если посланникам это нужно, они переловят всех птиц, живущих под этим небом. Голос ему ответил, что нет в этом мире птицы, которая могла бы их отвезти. Это удивило вождя: неужели так тяжелы посланники, что пусть даже тысяча птиц не поднимет их и не отнесёт к солнцу. Тогда Голос сказал им, что солнце, которое услышало их молитвы не то, что видят они днём, а то, что проявляется в ночи.
Когто умолк, обвёл взглядом своих слушателей и, словно делясь великим знанием, сказал:
– Знайте, глупцы! То, что вы считаете маленькими искрами звёзд, на самом деле те же солнца, что освещает наш день. Но место, предписанное им порядком, находится намного дальше, чем наше солнце. И сказал Когто, расскажите нам о нём, чтоб знали мы, куда направлять наши молитвы. И поведали они о своём великом отце. Назвали они его мерцающим, так как по-разному смотрит он на миры. Он окружен семенем своим, из которого может по воле своей создавать новые миры. И для сынов своих создал он из семени своего мир, где постигают они мудрость им дарованную, где растут самые могучие птицы, которые могут путешествовать между мирами. Также сказали они, что раз в много лет, во время которых успевают народиться и погибнуть сотни сотен воинов, их отец встает над вершиной этого мира и смотрит на нас, и решает, кто, из живущих здесь, будет наделён его милостью. Сейчас защита и благословение его даровано бунси.
Теперь уже Джон не мог сдержать свои чувства:
– Информация о Веге была верной на тысячу процентов. И то, что бунси знают о том, что это переменная звезда. Только мерцанием пришельцы с Веги и могли объяснить суть своего дома дикарям-бунси. И то, что она исполняет роль полярной звезды. Ну и вдобавок, мы получили кое-что новое. Установлено, что вокруг Веги вращается диск из звёздной пыли, и в этом диске находится минимум одна планета. И бунси знают об этом.
Морган выпалил это с таким пылом, что даже Когто стал прислушиваться к его речи. Заметив это, Джон смутился и всем своим видом постарался показать, что больше прерывать Великого старца он не будет. После небольшой паузы Когто продолжил свой рассказ:
– Услышав эти слова упал вождь в ноги посланников и спросил, как тогда могут им служить бунси. На это Голос ответил, что, хоть принёсшая их сюда птица погибла, но её смерть пережило яйцо птицы, из которого может проклюнуться птенец и которого потом можно вырастить в новую птицу. Для того чтобы посланники смогли бы правильно заботиться о яйце, необходимо перенести его в земли бунси. Вождь тут же пообещал, что для каждого из его воинов будет честью отправиться в поход за яйцом, и что сам вождь возглавит его.
На этот раз ценой неимоверных усилий Джону всё же удалось сдержать себя и вслух не выразить своих догадок, что яйцом явно был небольшой челнок либо спасательная капсула, которую пришельцы хотели переоборудовать для дальнего полёта. Но, посмотрев на лица товарищей, он понял вряд, ли бы он получил приз самому догадливому, и они сами подозревают нечто подобное, а вот тумак за то, что постоянно прерывает Когто и проверяет границы его терпения, он бы получил неизбежно. Всё это заставило его сконцентрироваться на ведении записей.
Тем временем Когто прошаркал к следующей картине и продолжил свой рассказ о посланниках солнца.
– Ни один бунси, способный держать копьё, не отказал вождю, когда он сказал, что настало время вернуть долг крови детям солнца. Ни один бунси не убоялся опасностей, о которых предупредили их, ибо воистину нет смелее народа чем бунси, и сам страх бежит от них, когда выступают они в поход. Посланники солнца отобрали себе тридцать самых сильных воинов, и старший сын вождя Бекро, прозванный потом огненесущим, возглавил их отряд. На следующий же день они выступили к месту падения небесной птицы. Во время их путешествия посланники открыли Бекро тайну своего имени, их народ называл себя Аткх‘ра. После долгого спокойного путешествия воины достигли места, где упала и стала пеплом Великая небесная птица.
Когто медленно прошаркал к следующему изображению. Было вполне очевидно, что древний художник пытался изобразить безжизненный пейзаж. Пока старец неторопливо продвигался к своей цели, Джон успел сделать пометку в своих записях: «Воздействие радиации?». Клеменсо, заглянувший через плечо друга, кивнул и постарался всем своим видом показать, что он согласен с этой догадкой. По крайней мере Джон решил, что ему такая трактовка поведения Родриго наиболее приятна.
– Увидев, что стало с местом упокоения Небесной птицы, бунси пришли в трепет. Сама земля оплакивала великую потерю. Ничто не могло расти на тысячи шагов вокруг могилы. Горе было видно даже на странных лицах Аткх‘ра. Они взялись за руки и пошли к месту упокоения их питомца. Бунси поняли, что посланникам надо дать помолиться богам и отдать последний долг Небесной птице, поэтому они почтительно ждали, когда обряд будет закончен. Вскоре Голос Аткх‘ра позвал их. Подойдя к посланникам, бунси увидели, что в земле блестит нечто. Это было яйцо Небесной птицы. С великим почтением бунси откопали его и положили перед своими покровителями. Опять же посланники вознесли молитву богам, прося их чтобы птенец оказался жив. После этого Аткх‘ра потребовали, чтобы яйцо как можно быстрее было бы доставлено в деревню бунси. Несмотря на вес яйца Небесной птицы днём и ночью воины несли яйцо. Не все вернулись в свои хижины, но Аткх‘ра заверили, что души павших уже нашли пристанище в их мире. Наконец яйцо было доставлено в деревню. На долгие дни заперлись в доме вождя посланники солнца и строго запретили кому бы то ни было приближаться к ним, потому что во время рождения птенец может их убить. Все бунси приняли этот запрет, кроме самого младшего сына вождя. Глупая зависть из-за того, что он не был избран нести яйцо, гиеной грызла его. Одной ночью он решил пробраться в дом отца и подсмотреть за рождением Небесной птицы, чтобы потом быть единственным сыном нашей земли, увидевшим это чудо. На его беду в это время проклюнулся птенец. И был он голоден как все львы мира, но Великие Аткх‘ра знали слова, которые должны были усыпить его голод. Но глупому сыну вождя эти слова не были ведомы, и рождающийся птенец утолил свою жажду, забрав всю кровь глупца. В конце концов птенец родился, и был он прекрасен, как бегство врага, и был он так велик, что самый большой слон должен был взобраться на другого слона, чтоб сравняться с птенцом.
Свои слова Когто сопровождал ударами посоха по другой картинке. Ни Джон, ни Родриго не были впечатлены изображением птенца Небесной птицы. Более всего он напоминал четырёхногого страуса, который просунул свою голову себе же между ног. Более бурной реакции они ожидали от Пьера, чьё чувство прекрасного должно было быть растоптано таким глупым изображением должно быть прекрасного космического корабля. Но к удивлению друзей, возможно впервые в жизни, Лапурель без понуканий и по собственной воле принялся за работу. Пока Когто вёл свой рассказ, Пьер старательно перерисовывал в свой блокнот изображения со стен священной пещеры. После Родриго и Джон признали, что это зрелище заставило их усомниться в реальности происходящего. Тем временем Когто продолжал свой исторический тур по пещере.
– Возрадовались бунси рождению птенца и провозгласил вождь пир в честь этого великого дня. Во время пира Когто спросил посланников солнца: «Вернёт ли птенец Небесной птицы домой Аткх‘ра?». Печален был ответ Голоса посланников. Птенец был слаб, он мог взлететь в небо, но он не смог бы донести посланников до их дома. Рождённая Небесная птица была слаба и должна была окрепнуть прежде, чем начать свой полёт к своей родной звезде. Печаль разлилась в душах бунси. Аткх'ра многим помогли им, но казалось, что боги не благоволят к их возвращению в родную деревню. И встал могучий вождь, и сказал, что пока есть у бунси стрелы, пока у воинов бунси будут силы бежать за добычей, пока дети бунси могут ловить рыбу, а женщины собирать дань лесов, пока бьётся хоть одно сердце, наполненное кровью бунси, пока есть на земле пища, которую можно добыть и преподнести в дар птенцу Небесной птицы, не будет покоя людям бури. И поклялся вождь, что он увидит ещё, как окрепший птенец унесёт посланников солнца к великому солнцу. Могучим рёвом поддержали слова своего вождя все до единого бунси и повторили вслед за вождём клятву помощи людям Аткх'ра. Но не развеялась печаль сошедших с небес. Голос посланников сказал, что их благодарность бунси безгранична, и что бунси ещё раз доказали правильность их решения помочь великому народу, но нет на всей земле антилопы, которая утолила бы голод птенца, нет в земле корня, а на дереве плода, который придал бы сил ему. Другая пища нужна птенцу, и нет её в землях бунси. Аткх'ра могут только молить богов и надеяться, что в других землях найдётся то, что утолит голод птенца. И сказал голос посланников, что, если искренне предлагал вождь бунси помощь своего народа, то пусть отберёт он семерых бунси, которые будут сопровождать Аткх'ра в их путешествиях. Но сразу же голос предупредил бунси, что далек будет их путь и много опасностей будет поджидать путников. Им доведётся переступить через горизонт и увидеть земли, где не было ещё никого, и будут они первыми, ступившими на них, много лишений придётся им пережить, и не все вернутся в свою деревню, так что пусть только те, кто осознают опасность их пути встают плечом к плечу с ними. Но нет места страху в душах бунси, только смех рождается в отважных войнах, когда узнают они об опасности, поэтому вновь все воины бунси подняли свои копья и начали кричать свои имена, призывая вождя, одарить их честью сопровождать посланников солнца. Из всех отобрал вождь семерых достойнейших. Был среди них старший сын вождя, который за время, проведённое с Аткх'ра, проникся любовью к ним и завоевал их уважение. Также Когто пополнил отряд путешественников, потому что как бы велика ни была отвага воинов бунси, также этой силе нужна и мудрость, чтобы направлять её. Ещё пять самых отважных воинов присоединились к отряду путешественников. И отправились они в великое странствие, и пережили множество приключений, о которых до сих пор матери рассказывают своим детям.
Когто тяжело вздохнул и умолк, оглядывая ещё множество картин, о которых он не рассказал. В этот момент казалось, что действительно Когто из услышанной истории и стоящий перед ними старец один и тот же человек. Но Пьер, обогнав рассказчика, продолжал перерисовывать картины со стен пещеры. Родриго был погружён в свои мысли и можно было предположить, что он уже оценивает, какую пользу принесут ему обнаруженные знания и как высоко над остальным миром вознесут его. Джон же просто радовался возможности перевести дух и дать отдохнуть своей руке. И только Жером всё также улыбался своей глупой улыбкой, как будто не понимая значения творившейся вокруг него истории.
После долгой паузы Когто развернулся и, медленно продолжив свой рассказ, направился через пещеру к противоположной стене. Вновь два голоса раздались в пещере.
– Много я могу рассказать о тех путешествиях, что ваши скудные умы не смогут принять и от чего, как пугливые улитки, будут прятаться в раковине вашей глупости. Бунси видели белые земли, где жили живые белые горы, жаждущие человеческой крови, а глупец, вышедший из чрева Небесной птицы без благословения Аткх'ра, был обречён на страшную смерть. Это место назвали посланники вершиной мира, откуда видно их солнце. Посетили они желтые земли, которых боялась даже вода. Птенец переносил их через великую воду в земли странных животных, каждый из которых стремился убить их. Бесчисленные другие земли увидели глаза Когто. Везде Аткх'ра искали в земле пищу для Небесной птицы и везде склонялись люди перед величием посланников солнца, прилетевших на упавшей Небесной птице и силой воинов бунси. В конце концов посетили Аткх'ра землю, которая стремится достичь неба, где нашли они пищу для птенца. Был накормлен там птенец, и издал он громогласный рёв, возглашая, что уже может он вернуться к родному солнцу. После этого Аткх'ра с оставшимися бунси вернулись в эти земли. Много слов благодарности сказал вождю бунси и Когто голос посланников, но также была у него и последняя просьба к бунси. После того, как птенец с посланниками отправится домой, всё, что останется после него будет проклято. Не желая нанести вред бунси Аткх'ра наказали отнести как можно в более далёкие края и там похоронить оставшуюся плоть птенца и его яйца. Получив обещание вождя исполнить это указание, Аткх'ра оседлали Небесную птицу и, пообещав вернуться, когда их солнце снова встанет над вершиной нашей земли, поднялись в небо. Печаль поселилась в сердцах бунси из-за того, что покинули их посланники солнца, но также поселилась там и до сих пор живёт счастье от того, что ещё вернутся великие Аткх'ра в земли бунси.
Так осталось бунси исполнить последний завет посланников и похоронить скорлупу яйца Небесной птицы и то, что оставили Аткх'ра от самого птенца. Вновь вождю бунси пришлось собирать отряд воинов, и вновь старший сын его вызвался вести людей в их пути. И сказал он, что нет более достойного этой чести чем он, тот, который всегда сопровождал посланников солнца в их странствиях, и что поразит он своим копьём всякого, кто возжелает отнять у него честь последнего странствиях во славу Аткх'ра. Так велика была его гордыня и никто, даже отец его, не посмел перечить ему. Так отобрал он дюжину воинов. Взвалили на себя свою ношу и отправились в своё последнее путешествие, так как слишком велика стала гордыня сыны вождя, и перестал он слушать голос мудрости.
Тщеславный сын вождя решил, что оставшееся от птенца Небесной птицы должно быть захоронено в земле, которая также, как и та земля, где была найдена пища для птенца, стремилась бы к небу. Хоть никто и не знал, как найти такую землю, но гордый сын вождя поклялся найти её. После того, как была принесена эта клятва, отряд бунси отправился в своё последнее странствие.
Сын вождя с двадцатью сильнейшими воинами отправился в путь. Они шли сквозь непроходимые леса, переправлялись через необузданные реки. Много диких животных пришлось им убить, сам сын вождя уничтожил семью льва. Воистину были могучи воины бунси, и весь мир пал бы к их ногам, но их гордыня вела их к погибели. Хотя они унесли то, что осталось от птенца достаточно далеко от земли бунси, но сын вождя всё ещё был не доволен. Он не мог отступить от своей клятвы и продолжал искать землю, которая стремится к небу. Тут начало действовать проклятие, о котором предупреждали посланники солнца. Силы стали покидать их. Те, кто раньше мог весь день гнаться за антилопой, загнать её и всю ночь со своими собратьями танцевать у костра танец смерти, еле передвигали ноги и вечером видели пепелища кострищ, разведённых прошлой ночью. В конце концов наступали дни, когда отряд не мог сдвинуться с места и даже обидные слова сына вождя не могли заставить воинов подняться и продолжить путь. Он бранился на них и называл мягкими женщинами, которые даже вошь не смогли бы выносить, но и эти обидные слова не приносили результата. В конце концов настал день, когда один из воинов не очнулся ото сна.
Сын вождя понял, что настало время трудных решений. Взяв с собой пятерых наименее обессиленных бунси, он направился на охоту, только не дикого зверя хотел он заманить в западню. Целью его были люди, жившие в тех краях. Ночью они нашли одинокую хижину на окраине леса и тут же, подобно змеям, пробрались в неё. Всех мужчин, женщин и детей они связали. Сын вождя каждому из них задавал только один и тот же вопрос: «Где им искать землю, стремящуюся к небу?» Никто из них не отвечал ему. Но хитрый сын вождя придумал способ добиться нужного ему ответа. Он угрозами и обещаниями проявить милость заставил рассказать ему о том, что к югу от этих мест есть священная белая земля, в которой по легендам живёт дымный демон. Чтобы демон не мог своим дымом навредить живущим рядом племенам, боги подняли дом демона над землёй. Это, наверное, и есть искомая ими земля. Но также пленники бунси умоляли их не идти к этой земле, так как поход бунси может разозлить демона, и будет кара его ужасна. Только рассмеялся сын вождя в ответ на эти слова и, потрясая своим копьём, сказал, что тот, кто путешествовал с Аткх'ра, видел достаточно чудес, и какой-то зловонный дух его не испугает. После этого бунси собрали вещи и, перебив хозяев хижины, вернулись к своим товарищам. Зная, куда им надо держать путь, воины бунси, собрав последние силы, отправились в путь. Несмотря на боль. Несмотря на то, что кровь лилась из них. Несмотря на то, что кожа их стала цвета пепла. Несмотря на то, что падали замертво их товарищи. Не было у них сил таиться, открыто они шли тропами и убивали всё, что встречалось им, даже глядя в глаза смерти, бунси оставались великими воинами. Племена, по землям которых шли бунси, презирали этот караван и плевали им в след, но на большее у этих гиен духа не хватало.
В конце концов сын вождя с семерыми спутниками достиг земли пыльного демона. Находился он на белой земле, которую уже видел в своих странствиях сын вождя. Много сил отнял у бунси подъём к нему, но добрались они до своей цели и кинули скорлупу яйца в пещеру демона, а вслед ей отправили и всё остальное, что осталось от птенца Небесной птицы. Радостно воздел руки к небу сын вождя и прокричал: «Нет никого более великого чем я. Только я сдержал все клятвы посланникам солнца». С этими словами рухнул он замертво. Так велика была его глупость, что смогла уничтожить могучий дух бунси.
Оставшиеся воины отправились в путь домой, но проклятье продолжало собирать свой урожай, и только один воин добрался до родной деревни. Судьба вернула его домой, где он успел рассказать историю их путешествия и вскоре проклятье настигло и его. Так глупость и гордыня показали, что у всего, даже у силы воинов бунси, есть свои границы.
Когто замолчал и усталым взглядом смотрел на последнюю картину в пещере. На ней были изображены люди, несущие прочь от своих домов, завёрнутое в шкуры тело. Каждый из друзей догадался, что бунси решили не рисковать и тело вернувшегося воина захоронили как можно дальше от деревни. Неожиданно Когто затянул какой-то мотив и начал медленно раскачиваться. Джонни снова взял наизготовку ручку, чтобы продолжить записывать слова старца, но вместо этого воин бунси встал перед путешественниками.
– Когто одарил вас своей мудростью, а теперь идите прочь и не тревожьте мудрейшего из живущих.
С этими словами воины бунси вытолкали Родриго с Джоном из священной пещеры. Жером и, что удивительно, Пьер проявили более высокий уровень прогнозирования действий дикарей и успели выскользнуть из пещеры до того, как получили болезненный тычок копьём.
***
Несмотря на столь бесцеремонное отношение, на обратном пути к своей хижине вся троица пребывала в приподнятом настроении. Даже Родриго улыбался так широко, что отчасти стал похож на Жерома, и не обращал внимания на отсутствие манер у их эскорта. Им всем не терпелось вернуться в их пристанище и обсудить всё увиденное и услышанное за этот долгий день.
Как только Жером закрыл дверь их временного пристанища, все три друга одновременно начали делиться всеми эмоциями, которые у них скопились за время пребывания в священной пещере.
– Летательный аппарат, предки этих бунси путешествовали на чёртовом летательном аппарате пришельцев. Черт побери, они бы могли там получить столько информации! Будь их ум хоть чуть-чуть больше устрицы, осознавай, какое богатство находится в их руках …
– Неандертальцы, похоже, что часть этого вида наших дальних родственников прожила немного дольше, чем считается официальной наукой …
– Ну почему, почему бунси такие бездарные художники. Посланники солнца в их изобразительной интерпретации похожи на каких-то гибридов лягушек и хорьков…
– … к тому же кроме поразительного физического путешествия, какое невероятное духовное перерождение случилось с ними. Ведь считается, что неандертальцы были более миролюбивыми, чем кроманьонцы, а значит …
– … позволяет предположить, что всё-таки источник энергии корабля не был основан на использовании радиоактивных материалов. Их смерти я бы связал с космической радиацией, которой подвергся …
– … и они выбросили мой фотоаппарат, мой прекрасный цифровой фотоаппарат, мой прекрасный цифровой фотоаппарат, который я теперь не смогу вернуть моему кузену Жан-Полю.
Последнее замечание Пьера сбило Родриго и Джона с гребня волны их эмоций, и они молча уставились на своего товарища, а затем разразились громким радостным смехом. Через мгновение к ним присоединился и сам Пьер. Только эмоции Жерома оставались неизменными, и он с улыбкой переводил свой взгляд с одного смеющегося на другого.
После того как к одному за другим к ним стало возвращаться более спокойное состояние духа, Родриго ещё раз посмотрел на Джона и Пьера.
– Похоже нам предстоит ещё многим поделиться друг с другом, а потом и со всем миром, даже если он не захочет слушать нас. Но всё-таки нам надо научиться более чётко и связанно делиться приобретённой информацией. В нашем нынешнем состоянии нам для завершения образа не хватало только картинок в руках, на которых было бы написано «Конец близок – покайтесь» и «Йети съел мою собаку». Всё-таки нам предстоит преодолевать упрямство скептиков. Так что советую вам на обратном пути посвятить как можно больше времени созданию чётких и последовательных докладов.
– Ну значит я буду главной звездой в нашей рок-группе, так как я обладаю большей информацией, чем вы.
– Ты успел перерисовать ещё картин, о которых нам не рассказал Когто?
– Ещё картин, Родриго? Да я перерисовал самую интересную часть приключений пришельцев. У меня определённо травмировано запястье и всё ради благой цели. А эта старая задница похоже только и хотела рассказывать только о тех моментах, где фигурирует его предшественник.
– Ну это как раз неудивительно. Вполне очевидно, что отчасти Когто переделали предания, чтобы укрепить свою власть среди бунси. Они явно используют авторитет Аткх’ра, чтобы удерживаться на вершине власти. Наличие превосходящих знаний это одно из главных условий стабильного положения рациональной власти.
– Родриго, мы всё поняли, Когто держит бунси за яйца их разума. Может позволим Пьеру рассказать, что он увидел на стенах пещеры?
Родриго явно не был доволен тем, что Джон посмел прервать его лекцию, но сдержался и кивнул Пьеру.
– Приношу прощение. Пьер, будь добр, продолжай.
– Отряд этих засранцев бунси, похоже, побывал чуть ли не во всех уголках нашего мира. Очевидно, что они побывали в местах вечной мерзлоты (белая земля) и пустынях (жёлтые земли). Также из того, что рассказала старая задница, очевидно, что их предки посетили Австралию и какой-то горный хребет. Так вот кроме Арктики они побывали и в Антарктиде. Ну или в другом холодном месте, где жили существа удивительно похожие на пингвинов. Пустыня тоже была не одна. Я насчитал не меньше пяти и на одной было изображено, как пришельцы в каком-то шатре общались с местными жителями. Я рискну утверждать, что это подтверждает нашу теорию о происхождении названия звезды Веги. Если пришельцев всюду представляли, как прибывших на упавшей птице, то очевидно, что в сознании наших предков место, откуда прибыли их гости, и способ их прибытия слились воедино. К тому же понятно, почему и древние египтяне, и индусы созвездие Лиры, которому принадлежит Вега, ассоциировали с птицами. Но, простите, я отвлёкся. Горы тоже были далеко не одни, я насчитал с десяток и потом бросил их перерисовывать, так как бунси не заморачивались тем, чтобы передавать уникальные их особенности. Так что, где удалось им найти «корм для птенца», сказать сложно. Может, это Гималаи и это объясняет почему двинутые мистики так ими увлекаются, а может это что-нибудь более интересное.
– Эм, «двинутые мистики» не совсем то слово, которое мы сможем употреблять, когда вернёмся в цивилизованный мир, так что постарайся отцензурировать свою речь.
– Замечаний о политкорректности я ожидал от Джонни, но хорошо, постараюсь обойтись без лишних эмоций. В общем, там у них изображено ещё много интересных мест и о них мы ещё поговорим, но сейчас я хотел бы показать одну очень занятную картинку.
Пьер начал рыться в ворохе своих бумаг.
– На одной картинке изображена интересная сценка. Похоже, что не все из путешествия с посланниками солнца вернувшиеся бунси погибли. Подозреваю, что тебя, Джонни, это обрадует, всё-таки это твой родной континент.
Джон внутренне сжался и начал про себя повторять одно слово: «Навахо, Навахо». Наконец, Лапурель нашёл нужный рисунок и протянул его друзьям. В первый момент Морган почувствовал укол разочарования. Изображение не было никак не связано с рисунками пустыни Навахо. Но спустя это мгновение, Джон осознал, что изображённое на листке бумаги является даже более феноменальным. Родриго Клеменсо в свою очередь, глядя на рисунок, начал вслух перечислять изображённое на нём, как будто только так он мог убедиться, что это не плод его воображения.
– Судя по всему, в верхней части картины шаттл «Птенец небесной птицы» на нём пришельцы и воины бунси. Внизу на земле ещё два воина бунси. Они протягивают руки к небу, а у их ног стоит нечто пирамидальной формы. На заднем плане изображены стоящие на коленях люди, украшенные птичьими перьями.
Джон проглотил комок в горле.
– Пьер, ты думаешь, что это как-то связано с цивилизацией ольмеков?
– Нет, Джонни, я думаю, что это как-то связано с распродажами в Чёрную пятницу. Конечно, это явный намёк на ольмеков. Сам смотри. Найденные скульптурные головы имеют явные черты негроидной расы, а значит они как-то связаны с рождённым на Чёрном континенте – это раз. Считается, что традицию строить пирамиды майя переняли именно у ольмеков – это два. Все мы помним изображение индейского «астронавта» – это три.
Родриго перебирал зарисовки Пьера и задумчиво дёргал себя за губу.
– Что ж, похоже кроличья нора оказывается глубже, чем казалось на первый взгляд. Возможно, после возвращения в Европу нам предстоит дополнительная работа, и наши открытия придётся временно хранить в секрете. У меня также есть некоторые идеи о том, где было захоронено то, что осталось от ремонтных работ космического корабля.
– Ты намекаешь на Килиманджаро?
– Не только, Джон. В Африке есть одно место, с которым связаны некоторые странности физического характера. Но мне нужно уточнить некоторые детали, когда мы вернёмся. Возможно, нам предстоит осуществить ещё одну познавательную прогулку по африканской земле.
– Ещё одну «познавательную прогулку»? Ты серьёзно, Клеменсо? Нас чуть не убили эти чокнутые бунси. Кому ещё ты хочешь предоставить возможность трагически завершить наше бренное существование?
Последние слова вызвали оживлённую реакцию у Жерома, который до этого не проявлял подобающего историческому моменту великого открытия внимания.
– Месье Пьер прав. Неизвестно, сколько ещё продержится ваша подаренная лампа. Не примите мои слова за дерзость, но я бы хотел оказаться как можно дальше от земель бунси, когда кончится её заряд. Так что советую юным господам отправляться спать и утром, как можно раньше, выступать в обратный путь.
Во второй раз за вечер на лице Родриго проскочила гримаса неприязни, и во второй раз после неё не последовала жёсткой отповеди о манерах.
– Жером прав, нам придётся сильно спешить в ближайшие пару дней, так что нам нужно воспользоваться по полной имеющейся возможностью отдохнуть. Предлагаю отправиться к нашим ложам.
– С вашего позволения я займусь подготовкой нашего отбытия. Мы же не хотим оскорбить чувства бунси? По крайней мере не так быстро.
С этими словами Жером выскользнул из их хижины. Оставшаяся компания занялась подготовкой ко сну, но было очевидно, что заснуть сразу им не удастся. Родриго бормотал что-то о значении знаний и их правильном использовании. Пьер снова вспомнил свою «песню» дня и начал тихо стенать о том, что его рука ноет из-за усердного труда по перерисовке дикарских картинок. Джон в свою очередь вслух не проявлял своих эмоций, но внутри него тоже бурлили страсти. Когда он лёг на свою кровать, то мысли его скакали, порождая воспоминания о том, как он начал этот путь и что его привело в сердце Африки4. Он вспомнил Габриэлу, которую казалось любил и ради которой он посещал все эти пафосные и, на его взгляд, дурацкие тусовки спиритуалистов, охотников на призраков и прочих одарённых силой5 индивидуумов. Видно, Гэбби чувствовала настроения Джона и поэтому решила бросить его. Она только сказала, что неверие Джона отрицательно сказывается на её ментально-психическом поле. На том же конвенте, посвящённом палеоконтактам, Джон в последний раз напился и также познакомился со своими нынешними спутниками. Его радовало только одно, что это произошло не одновременно.
Эти мысли не давали ему уснуть, и он решил выскользнуть из хижины и подышать свежим воздухом. Выходя, Джон заметил, что Родриго и Пьер тоже никак не перейдут во власть сна. Глядя на деревню бунси, Джон вспоминал, как вначале им двигало желание доказать Гэбби, с какими идиотами она связалась. Он надеялся, что с помощью своих нынешних компаньонов покажет несостоятельность всех, ну или хотя бы части, астральных теорий. Позже, когда у него появились сомнения в обоснованности своего скептицизма, он надеялся, что ему удастся принять участие в великом открытии, разгадать тайну Стоунхенджа или найти Атлантиду, и что это вернёт её любовь. Но теперь он стоял и с глупой и счастливой улыбкой смотрел на звёздное небо, потому что знал – этот путь он проделал на самом деле только ради себя и ради своей жажды знаний. Почему-то он вспомнил тот мотив, который напевал Когто, когда они покидали его. Мелодия показалась Джону соответствующей моменту, и он начал его насвистывать. И казалось, что эта простая мелодия является олицетворением достижения успеха, конечной точкой восхождения к вершине.
С последней мыслью к Джону пришло осознание того, что он знает эту мелодию и знал её ещё до того, как его нога вступила на африканский континент. И, что хуже всего, никакой мудрец дикого изолированного африканского племени не мог знать эту мелодию. Вечер перестал быть таким радостным и огни костров деревни бунси всё больше наводили на неприятные мысли.
– Вот чёрт…