И дам вам сердце новое - читать онлайн

– Продажной нужно родиться. Да-да. Это ген, однозначно. Для женщины этот ген так же важен, как и ум и сексуальность. Иногда даже важнее ума. К сожалению, если его нет, то женщина так и будет всю жизнь неудачницей. Из тех, кто верит в вечную любовь и влачит жалкое существование на дне. Их не тянет на поверхность. Поэтому они никогда не попадаются на денежный крючок, поджидающий где-то там, ближе к солнцу. Но стоит один раз его заглотить, как ты в ловушке. И если добрый рыбак решит тебя отпустить, то ты просто сдохнешь, снова очутившись на своем дне, – такую теорию вчера выдвинула Наталья, перекрикивая вопли от караоке.

Они с Женей долго сидели в новом баре, открывшемся на перекрестке двух основных городских артерий – проспектов Мира и Труда.

Наталья – мерцающая пудра, фарфоровая кожа, глянцевые губы и «Императрица» с надрывом – поведала Жене о своем новом приобретении – «рыбаке» по фамилии Сохатый. Владелец нескольких страховых компаний. Женат, естественно, но Наталью такие мелочи не волновали – она прожигала жизнь, как кубинские сигары – дорого и со вкусом.

– Тебе повезло, – разглагольствовала подруга, – твой «рыбак» довольно симпатичный, и ты даже делаешь вид, что это настоящая любовь!

– Наталья, я не делаю…

– Подожди, дай договорить. – Больше всего на свете Наталья любила слушать себя.

Но Жене нравилась ее компания. Наталья являлась единственной, кого можно было с большой натяжкой назвать «подругой». Они познакомились несколько лет тому назад на одном мероприятии, организованном Женей. Наталья тогда закатила феерический скандал. Скандал был ее профессией, как она с гордостью рассказала Жене в тот же вечер за бокалом вина, после которого и начались их странные отношения.

Женя значилась для Натальи кем-то вроде губки, впитывающей ее истории, а Наталья для Жени иллюзией нормальной жизни. Той, где девушки время от времени встречаются за кофе, чтобы поделиться сплетнями, переживаниями, чувствами и эмоциями.

Расстались подруги за полночь, но сегодня Женя все равно проснулась в пять утра.

Тихонько выскользнула из кровати, выпорхнула на традиционную пробежку, в этот раз интервальную. Возвращаясь, поднялась на тридцать третий этаж пешком, перепрыгивая через ступеньки. Осторожно открыла дверь и прокралась в ванную. Станислав ни в коем случае не должен видеть ее «а-ля натюрель». Безусловно, она хороша собой, но укладка и легкий макияж еще никому не повредили. Пусть думает, что она всегда так выглядит. Словно героиня неизгладимого «Великолепного века» – среди ночи разбуди, а у нее и локоны идеальные и глаза подкрашены там, где надо.

После душа и марафета Женя снова тихонько скользнула под одеяло и прислушалась. Станислав (с ударением на второй слог) все еще спал – ровное дыхание, немного вздрагивает во сне, наверное, опять видит, как на машине гоняет. Женя посмотрела на любимого с нежностью, хотела поцеловать, но побоялась разбудить. Неужели ей наконец-то повезло и мужчина всей ее жизни рядом с ней, в этой постели и, судя по небольшой коробочке, которую она мельком увидела у него в спортивной сумке, он собирается задержаться всерьез и надолго? И нет здесь никакой продажности – только любовь.

Залилась канарейка, Станислав заворочался, Женя моментально закрыла глаза и прикинулась спящей. Надо было все-таки задернуть светонепроницаемые шторы на ночь, чтобы не разбудить глупую птицу. Та уже вовсю щебетала и могла потревожить Станислава.

Окна их спальни в пентхаусе нового элитного дома выходили на восток. Именно Станислав настоял на том, чтобы обустроить в этой комнате спальню. Сама Женя хотела превратить помещение в кабинет – она обожала пустые светлые комнаты, но Станислав решил, что спальня, в которой можно встречать рассвет с любимой, гораздо важнее какого-то там кабинета. Похоже, он был уверен в том, что Жене кабинет совершенно ни к чему. Он все равно не мог до конца понять, чем она занимается. Еще в такой спальне можно было делать красивые селфи и выкладывать их в Интернет, собирая кучу «лайков» и липко-сладкие комментарии поклонников. Точнее, поклонниц.

Женя не спешила его переубеждать и возражать против спальни в «ее кабинете». Устроит перестановку после ЗАГСа. Единственное, на чем настояла, это тяжелые светомаскировочные шторы, делавшие утро менее беспощадным. И забыла их вчера задернуть.

Женя почувствовала, как Станислав откинул одеяло и, стараясь не разбудить ее, тихонько встал. Интересно, он что, тоже решил сделать макияж? Женя едва не хихикнула, представив себе эту картину. Хватит с него тщательной укладки волос каждое утро. С трудом удержав серьезную мину на лице, она прикинулась Белоснежкой в ожидании принца.

Из кухни раздался звук недовольно бурчащей кофемашины. Серьезно? Станислав сам себе решил сделать кофе? Нет, не так – Станислав знает, как включается кофемашина? Человек, за которого всю жизнь все делала мама, домработницы, а теперь она, Женя? Что-то происходит. Действительно серьезное.

Женя почувствовала аромат кофе, услышала, как Станислав, гремя чашкой и блюдцем, зашел в комнату. Кофе в постель? Да быть этого не может! Притворяться спящей становилось все сложнее, любопытство одолевало.

Станислав пристроил поднос с кофе на тумбочку рядом с Женей, вышел из комнаты и снова вернулся. Потянулся к девушке и поцеловал ее. Та медленно разлепила глаза, даже потянулась для приличия и промурлыкала.

– Доброе утро, любимый.

– Ты такая красивая, – восхитился Станислав. – Как тебе это удается?

Женя небрежно пожала плечами.

– Генетика хорошая.

– Ты самая красивая женщина в мире!

– Ну раз ты так настаиваешь, – она легко рассмеялась. – А ты почему не спишь?

– Кофе тебе решил сделать, – Станислав протянул ей чашку и с наслаждением почесал безволосую грудь.

– Кофе, мне? – Женя сделала глоток. Кофе был отвратительно сладким, похоже, Станислав бухнул туда три ложки стевии. – М-м-м, божественно! – Женя заставила себя проглотить мерзкую жижу. – А в честь чего?

Станислав скорчил предельно серьезную мину. Поднялся с кровати и вдруг бухнулся на одно колено. Схватил с тумбочки коробочку, ту самую, которую Женя видела в сумке, и протянул ее девушке.

– Женя… – Станислав запнулся и закатил глаза, пытаясь где-то там, на подвесном потолке, отыскать нужные слова. Решил не заморачиваться и изрек сакраментальное и классическое: – Ты выйдешь за меня замуж?

Женя осторожно поставила чашку с кофе и взяла коробочку. Графф. Открыла. В бриллианте в форме сердца, минимум три карата. Руки задрожали, и она чуть не выронила украшение на кровать. На глазах выступили слезы. Впервые за долгое время это оказались слезы радости. И счастья. Надо же, она ведь была уверена, что больше никогда не сможет их почувствовать.

– Тебе не нравится? – обеспокоенно спросил Станислав, увидев, как увлажнились глаза возлюбленной.

– Не нравится? – голос Жени дрогнул. – Да это самое красивое кольцо, которое я видела в своей жизни!

– Это значит «да»? – спросил сбитый с толку Станислав. Конечно, он не ожидал, что Женя сразу бросится ему на шею. Она казалась не такой. Какой не такой, сложно было сформулировать, но он был уверен, что Женя разительно отличалась от всех девушек, которые встречались на его пути.

Задержавшись буквально на долю секунды, Женя кивнула. Она никак не могла осознать, точнее, боялась поверить, что после всего пережитого ее жизнь вдруг стала похожей на сказку. Так не бывает.

Станислав, не обращая внимания на ее задумчивый вид, уже извлек откуда-то телефон, подтянул Женю к себе и щелкнул на кнопку.

– Селфи с невестой! – радостно объявил он и погрузился в Интернет.

Раздался звонок в дверь.

Женя, смахнув слезы и издав истерический смешок, подняла глаза на Станислава.

– Еще сюрприз?

По выражению лица любимого поняла, что на сегодня от него сюрпризы закончились. Станислав бросил взгляд на часы, которые специальный проектор выводил на белую стену.

– Кто это? – в голосе пронзительно зазвучали нотки подозрения. Это был уже куда более родной Станислав – ревнивый, иногда немного истеричный.

– Никуда не уходи, я мигом, – прощебетала Женя, набрасывая на себя тщательно отглаженную белую хлопковую мужскую рубашку, которую она носила дома вместо халата. Распашонка прикрывала тело и одновременно являла миру километровые ноги. Женя знала, что один ее вид в этой рубашке заставлял мысли Станислава поворачивать в другом направлении.

Выскользнув из спальни, она очутилась в коридоре. Быстрым шагом пересекла его, чуть поскользнувшись на белом мраморе пола. Подошла к внушительной бронированной двери, обитой черным деревом, и распахнула ее, не посмотрев в глазок. О безопасности Женя не беспокоилась, дом охраняли не субтильные бабушки, а парни с солидным размахом в плечах.

На пороге стоял пацан. Лет восьми на вид. Светловолосый и весь какой-то призрачный. Если бы сзади на него падал солнечный свет, он бы непременно прошел сквозь мальчонку. Серые глаза, неважная стрижка и одежда «на вырост».

– Бедным не подаю, – Женя попыталась захлопнуть двери.

– Вы Женя? – мальчик использовал классический прием, вставив ногу в дверной косяк.

– Ну кому Женя, а кому Евгения Александровна. Ты кто такой? – сурово поинтересовалась девушка.

– Я Лева, – пояснил мальчик и вдруг закашлялся.

– Ты что, заразный, Лева? – Женя бросила быстрый взгляд назад – не идет ли Станислав?

– Мне нужно с вами поговорить. – Пацан насупил брови и попытался войти в квартиру, Женя преградила ему путь.

– Некогда мне разговаривать. – Она снова попыталась захлопнуть дверь, но пацан на удивление шустро проскользнул у нее под рукой, очутился в прихожей и замер.

Прихожая действительно впечатляла. Светло-кремовые стены украшала современная живопись, шкафы-купе ручной работы, которые тащили из самой Италии, органично вписывались в интерьер. Но пацан, конечно, был не в состоянии это оценить. Ни живопись, ни мебель. Его потрясли размеры помещения. Одна прихожая, казалось, превосходила площадью всю квартиру, в которой он жил с матерью.

– Ты обалдел, что ли? – Женя схватила Леву за плечо и приготовилась выгнать наглого пацана взашей, отвесив ему хорошенький подзатыльник, чтобы неповадно было по чужим квартирам шастать.

– Вы меня не узнали? – Мальчик оглянулся, высвободился из Жениной хватки и пытливо посмотрел на стоящую перед ним девушку. На какой-то момент оробел. Все происходило вовсе не так, как он представлял. И она была не такой, как он себе вообразил.

– Нет, конечно, с чего бы, – фыркнула Женя. – Может, ты ошибся адресом, мальчик?

– Нет, не ошибся. Но странно, что вы меня не узнали. И даже ничего не почувствовали? – бормотал Лева и Жене вдруг показалось, что перед ней маленький взрослый. Уж слишком серьезными глазами он смотрел на нее.

Внезапно ей стало холодно. Женя встряхнулась, как собака после купания, пытаясь отогнать неприятное чувство.

– Не морочь мне голову… – Женя снова протянула руку, чтобы схватить мальчика, но тот сделал шаг назад и, преодолевая внутреннюю робость, прошептал:

– Я ваш сын.

На какую-то долю секунды Жене показалось, что она ослышалась. Девушка хотела переспросить, открыла рот, чтобы задать вопрос, но не успела.

– Женя, кто там? – раздался голос Станислава.

– ЖЭК, – моментально сориентировалась Женя и крепко ухватила пацана за плечо, с силой сжав. Мальчик сморщился от боли. А Женя, побледнев от ярости, приблизила лицо к Леве и прошипела:

– Ты чего, пацан, обалдел? Какой еще сын? Кто тебя прислал?

– Никто, мама не знает, что я здесь. – Лева был готов разреветься от отчаяния.

Женя легонько встряхнула пацана.

– Ага, значит, у тебя все-таки еще какая-то мама имеется.

– Нет, все не так. – Лева снова попытался освободиться, но Женя держала его крепко.

– Кто тебя прислал? Олеська? А, нет, дай угадаю, Анька! Точно, она, стерва. Передай этой дуре, что не видать ей Станислава, как своих ушей. У меня уже и колечко есть! – Женя потрясла перед носом Левы каратами, надетыми на руку женихом.

– Какое колечко? – Лева казался сбитым с толку.

– Она поймет. Все, вали отсюда.

Женя открыла дверь и выпихнула пацана. Затем протянула руку и схватила сумочку с маленькой полки возле двери, куда они складывали ключи, почту и всякие мелочи. Достав кошелек и вытащив крупную купюру, протянула мальчику.

– Женя-я-я, – капризно позвал Станислав. – Что там такое? Помощь нужна?

– Нет, котик, все в порядке, я сейчас, – бросила она в глубину квартиры и снова вернулась к Леве. – Сколько она тебе заплатила? Я дам больше, только скажи, кто она?

– Кто она? – бестолково переспросил Лева и снова закашлялся. Женя поморщилась. Разносчиков бацилл она не любила.

– Кто прислал тебя? – уточнила она и на всякий случай отодвинулась подальше.

– Никто, я сам! – горячо заверил Лева.

– Так, пацан, не гони, не смешно уже.

– Женя, что случилось-то? – Станислав вышел в коридор и с удивлением смотрел на полуголую невесту, пытающуюся всунуть деньги какому-то мальчику.

Женя подскочила, как ужаленная, бросив предостерегающий взгляд на пацана. В нем тот должен был прочитать обещание скорой смерти, если он только попробует открыть рот.

– Это работник ЖЭКа? – искренне поразился Станислав.

– А… нет… это… это соседский мальчик, да. Пришлось со школы срочно вернуться – рюкзак забыл, а теперь вот просит, чтобы его назад в школу подвезли.

– У него родителей, что ли, нету? – Станиславу с утра пораньше не всегда удавалось выстраивать четкие логические цепочки.

– Есть, – Женя опередила Леву, – но очень строгие. Если узнают, что рюкзак забыл и из школы сбежал – убьют на месте.

Она выразительно посмотрела на пацана, тот на секунду замешкался, но потом с энтузиазмом кивнул.

– Да, мама вообще зверь, неделю компа не видать, если узнает. Тетенька, отвезите меня, пожалуйста, а то я совсем опоздаю! – Он не понимал, что здесь происходит, но на всякий случай решил подыграть. Получилось неплохо, мальчик не без таланта. Наверное, поэтому его и выбрали на такую гнусную роль.

– Я подвезу, мне в офис надо заскочить, материалы взять, – засуетилась Женя.

От пацана надо было избавиться как можно скорее.

– Ты же в отпуске? – снова удивился Станислав.

– Да, но я вспомнила, что кое-что забыла. Ты меня на часик отпустишь?

Она подошла к Станиславу, крепко прижалась к нему, посмотрела в затуманившиеся светлые глаза и тихо прошептала на ухо:

– Когда я вернусь, ты сможешь меня наказать за плохое поведение.

Станислав хихикнул.

– Круассанов купи. – Он снова почесал грудь. – И не забудь, сегодня вечером мы к маме!

– Как сегодня? – как она могла упустить это из виду. – Ты ничего не путаешь? Мы же…

– Хочу ей все рассказать. Ну про нас. Ну и папе, конечно. Или ты против? – озабоченно нахмурился Станислав.

– Что ты, конечно, нет, любимый, – Женя навесила на лицо самую сладкую улыбку из всех возможных.

Повернулась и, бросив взгляд на пацана, снова распахнула дверь квартиры, жестом приглашая войти. Лучше было держать его в пределах досягаемости, чтобы не удрал. Жене крайне необходимо было разобраться в этой истории, ставившей под угрозу достижение цели всей ее жизни.

– Жди здесь, я сейчас оденусь, и поедем, – и, понизив голос, предупредила: – И даже не думай что-нибудь спереть.

Она бросилась назад в спальню и заскочила в гардеробную (при отделке квартиры она специально оговорила с дизайнером наличие небольшой комнатки для своих нарядов и туфель, чтобы все было так, как положено в богатой и красивой жизни, которую показывали по телевизору).

Вся одежда была строго ранжирована и развешена в маниакальном порядке – справа белая, слева черная. Других цветов Женя не признавала. Считала дихроматическую гамму своей фишкой, изюминкой, прихотью, придурью – чем угодно. Даже джинсы и те покупала или черные, или белые. Она достала леггинсы из второго ящика снизу, где она держала брюки. Заправила в них рубашку, сверху набросила белый свитер популярного нынче фасона over-size. Быстро скрутила белокурые локоны в модный пучок и надела в уши маленькие бриллианты. Неважно, что моветон с утра пораньше. Ее бриллианты не должны тухнуть в коробочке.

Женя принадлежала к той счастливой категории женщин, которые одним взмахом руки могут превратить едва проснувшееся чучело в фотомодель. Абсолютно симметричное лицо, лишенное яркой красоты, но пленяющее совершенством линий, полнокровными губами, тонким носом и внимательными серыми глазами, смотрящими слишком цепко и взросло. Взгляд единственный выдавал в ней настоящий возраст. Все остальное могло бы принадлежать подростку.

Подмигнув собственному отражению в зеркале – тощему, бледному и очень привлекательному, Женя, схватив огромную сумку, вернулась в спальню.

Станислав в призывной позе лежал на кровати. Он откинул тонкое одеяло, жестом приглашая Женю присоединиться к нему.

– Может, ну его, пацана? – улыбнулся он, и у Жени захватило дух. Неужели она все-таки сорвала джек-пот?

Она поколебалась, изобразив на лице муки выбора. Тяжело и выразительно вздохнув, покачала головой.

– Не могу, но сбереги это (выразительно кивнула на то, что демонстрировало во всей красе откинутое одеяло) до моего прихода.

Станислав перевел взгляд вниз и нахмурился.

– Круассаны не покупай, так и знал, что наберу в Гермашке.

Женя пропустила реплику мимо ушей. Иногда Станислав был обеспокоен своим весом, больше, чем балерины Большого театра. Послав ему воздушный поцелуй, она рванула в коридор.

Мальчишка разглядывал одну из картин – пастель молодого грузинского художника, – изображающую смешного диспропорционального человечка. Он так засмотрелся, что не услышал, как Женя открыла встроенный шкаф и достала пару кроссовок. Надела и с удовольствием оглядела себя в зеркале – звезда, как есть! Подошла к пацану и подтолкнула его к выходу.

– Поехали!

– Куда? – Лева не сразу понял, что происходит.

– На кудыкину гору, расскажешь мне, какая милая женщина тебя ко мне отправила.

– Да никто меня не отправлял, – снова слабо запротестовал Лева, но Женя пинком отправила его на лестничную площадку и захлопнула за собой дверь. Только после этого смогла перевести дух.

Нажав на кнопку вызова лифта, она присела перед пацаном и посмотрела ему в глаза. Серые, почти призрачные.

– Послушай, дружок. Нет у меня никаких детей, понял? Не-ту. А еще одна такая шутка, так их и не будет, – она кинула быстрый взгляд на дверь. Станислав не стал бы подслушивать, но лучше всегда соблюдать осторожность, это Женя хорошо усвоила. – Поэтому поехали, откуда ты приехал, я хочу поговорить с тем, у кого ума хватило так меня подставлять.

Не слушая слабые Левины протесты, она втолкнула его в огромный хромированный лифт – еще раз с удовольствием окинула взглядом свое отражение в зеркале. За последние пару лет по просьбе Станислава ей удалось похудеть почти до пятидесяти пяти килограмм, при росте в сто семьдесят пять сантиметров смотрелась она просто сногсшибательно. Любимый был прав. Ведь даже свитер, на четыре размера больше необходимого, ее ничуть не полнил, а наоборот, создавал тот самый эффект хрупкости и призрачности, который одежда over-size придает только моделям в рекламе. Все остальные в таких свитерах напоминают бабу на чайнике.

– Ты где живешь? – поинтересовалась Женя, доставая из сумки ключи от машины и нажимая кнопку первого этажа.

– На Радужной, – насупился Лева. – Не везите меня домой, я же школу прогулял, соседки увидят, матери скажут.

– Ты у нас, видимо, чудо природы с двумя матерями сразу, – издевательски произнесла Женя.

Лифт остановился на первом этаже. Женя вышла в огромный холл – белое пространство разрезанное широкими полосами оранжевой и синей плитки. Неестественно зеленые пальмы в углах. Живые, Женя проверяла.

Она приветливо помахала охраннику возле дверей, тот открыл вход в парадное.

Женя и Лева вышли на улицу, она крепко держала пацана за руку, чтобы не сбежал. Пока он не выдаст ей, чьих грязных рук дело эта грандиозная подстава, отпускать она его не собиралась.

– Это ненастоящая мама! Точнее, она мне тоже мама, но моя мама это вы, – попытался внести ясность Лева. Похоже, он решил придерживаться заданной линии поведения.

– Снова здорово. Свой мексиканский сериал будешь кому-нибудь другому рассказывать, – фыркнула Женя.

Для середины апреля на улице было жарко. И хотя в их городе тепло всегда приходило неожиданно, плюс двадцать пять в это время года являлось скорее природной аномалией. Женя надела солнечные очки (Шанель, как у Анны Винтур) и протянула сумку пацану:

– Подержи.

Лева послушно взял сумку. Женя стянула свитер через голову, оставшись в одной рубашке, подошла к низкой спортивной белой «БМВ» и щелкнула сигнализацией. Забрала сумку у пацана.

– Это твоя машина? – Лева разинул рот от удивления.

– Ну, допустим, не твоя, а ваша, и да, она действительно моя.

Она обошла машину и распахнула дверь пассажирского сиденья.

– Садись, только ничего мне тут не испачкай.

Лева с благоговейным трепетом потрогал молочно-белую поверхность болида. Ему стало немного страшно садиться внутрь – за всю жизнь он лишь пару раз ездил на такси, когда его, больного, нужно было отвезти к доктору. О собственной машине они с мамой даже не мечтали.

Женя села за руль, нажала на кнопку завода двигателя, увидела, что пацан так и не сел в машину.

– Ты там уснул, что ли? Даже не думай бежать, я быстро езжу. – Она перегнулась через сиденье и шире распахнула боковую дверь, приглашая мальчика сесть.

Лева принял ее приглашение, неловко плюхнулся в салон, немного поерзал на кресле, устраиваясь, и сложил руки на коленях.

– Это он вам подарил? – он неопределенно мотнул головой в сторону шикарного дома, из которого они только что вышли.

Женя фыркнула.

– Я что, не похожа на человека, который сам себе может купить машину?

– Вы что, олигарх?

– Никакой я не олигарх, но и цену себе знаю. Пристегнись, и поехали.

Лева неловко завозился с ремнем безопасности. Женя закатила глаза.

– Элементарных вещей не знаешь? Чему тебя только учат?

Она перегнулась через пацана и пристегнула его, почувствовав легкий запах кондиционера для белья, отметила потертость клетчатой рубашки и свалявшийся пух на скромном сером свитере. Бедненько, но чистенько. Странно, обычно такие дети не склонны к авантюрам. Хотя что она знает о детях?

Плавно начав движение, Женя подъехала к шлагбауму, преграждавшему допуск простым смертным в элитный жилой комплекс. Кстати, надо разобраться, как мальчик вообще попал в ее дом? Наверняка подвезла та гадина, которая решила устроить ей неприятности. Неужели кто-то из тех, кто часто бывает у них в гостях? Илона?

Женя дождалась, пока охранник поднимет шлагбаум, кивнула ему и выехала на улицу. Включила громче Эннио Морриконе. «Золотой экстаз» – то, что требуется. Дорогу к Радужной она знала.

Решив не выезжать на центральную улицу, Женя ловко повернула в ближайший переулок и, немного пропетляв по крошечным улочкам, большинство из которых с односторонним движением, повернула на Радужную.

Улица располагалась за старым авиационным заводом и, казалось, выпала из параллельной реальности. Небольшая, застроенная двух- и трехэтажными домами довоенной постройки, между которыми извивалась первая городская трамвайная линия, ныне давно заброшенная. Дома на Радужной, казалось, разваливались на части, потеряв свой вид, осанку и красоту в безуспешной погоне за временем. Во дворах на громоздких растяжках все так же сушили белье, на покосившихся лавочках сидели старушки-сплетницы. Женя вздохнула – интересно, кому из соперниц могла прийти в голову мысль искать в этом районе себе помощников? Местные отбросы общества соврут и недорого возьмут.

– Какой номер? – она бросила взгляд на притихшего Леву, по-прежнему державшего руки на коленях.

– Высадите меня здесь, я дойду, – тихо прошептал мальчик.

– Размечтался, – насмешливо протянула Женя. – Вначале я поговорю с твоей матерью. В каком доме ты живешь?

Лева замолчал и низко наклонил голову, на глазах показались слезы. Все ясно, мать не в курсе его художеств. Ну что ж, тем хуже, в следующий раз неповадно будет ввязываться в сомнительные мероприятия.

– Молчать решил?

В ответ ни звука.

– Ну ладно, дорогой, не на ту напал.

Женя тормознула иномарку возле второго дома (единственного, сохранившего на потертом боку еще более истрепанный указатель с названием улицы и нумерацией). В этом болоте наверняка все друг друга знают.

Бодрым шагом Женя направилась к двум бабулькам, сидевшим возле первого подъезда. Та, что выглядела крупнее, была одета в побитую молью светло-коричневую мутоновую шубу, и это несмотря на жаркую погоду. Лицо раскраснелось, из-под цветастого платка стекали капли пота, но бабке и в голову не приходило облегчить свою участь и снять его. Ее собеседница на контрасте с товаркой смотрелась совсем мелкой и куталась в огромную шерстяную кофту, завистливо поглядывая на шубу более зажиточной подруги. Женщины были заняты обсуждением концерта, который показывали по телевизору восьмого марта.

– Нет, ну ты видела Филиппа? Какой красивый мужчина, с годами только краше становится! И не женатый, ну надо же, где мои тридцать лет! – сокрушалась счастливая обладательница мутона.

– Ой, не знаю, я слышала, что он вообще не по этой части, – с легким уколом ответила ее собеседница.

– Да не может быть! – возмутилась шуба. – Все врут! Просто таланту завидуют.

– Да уж поверь мне, не врут, – со знанием дела закивала кофта.

– Извините, – Женя бесцеремонно прервала их увлекательную беседу, которая, без сомнения, шла уже по семидесятому кругу. Времени на экивоки не имелось. С досадным происшествием необходимо было покончить как можно скорее.

Вечер с будущей свекровью нарисовался неожиданно, к нему требовалось тщательно подготовиться. Ей всегда импонировала мать Станислава, иногда даже больше самого жениха. Ирена Григорьевна была учительницей, и, несмотря на мужа, успешного банкира, работу она не бросила и всю жизнь посвятила воспитанию единственного сына и десятка чужих детей. Жене хотелось купить Ирене Григорьевне красивый букет цветов и какой-нибудь вкусный торт. Или набор пирожных, или модных макарун. А время приходилось тратить на мелкие подставы. Женя встряхнулась и посмотрела на бабулек, выжидающе глазеющих на нее.

– У вас тут где-нибудь живет мальчик по имени Лев?

– Левушка? Конечно. А что с ним? – настороженно поинтересовалась крупная дама.

– Все с ним в порядке, мне бы маму его, – как можно более вежливо попросила Женя.

– Верушку? А что случилось-то? – дама не собиралась так просто сдавать свои позиции и выкладывать информацию. Очевидно, в этой паре именно она значилась тяговым локомотивом.

Женщина даже шубу расстегнула, окончательно вспотев от желания услышать пикантные новости. А в том, что они будут именно такими, она даже не сомневалось – достаточно было глянуть на девицу, стоящую перед ней. Ходячая проблема.

Бабуля сгорала от любопытства, ведь самым значимым событием в ее жизни за последние полгода являлась лопнувшая труба в восьмом доме. И то досадное происшествие как-то слишком быстро ликвидировали.

– Что случилось-то с Левушкой? – настойчиво повторила она свой вопрос.

– Где мне найти его мать? – Женя прошла множество различных тренингов по коммуникации и четко знала – главное не ответ на вопрос, который тебе задают. Основная задача – это четко донести свой собственный «месседж». – В каком доме она живет? – Женя посмотрела в глаза той, что поменьше. Та была значительно более робкой и слабой.

– Так в шестом, только, наверное, на работе она, – залопотала бабка, сразу же подтвердив Женину догадку. – Вера в ЖЭКе работает, тут, неподалеку. ЖЭК в восьмом номере.

– А что случилось-то? – Казалось, еще несколько секунд, и поклонница Филиппа просто вцепится в худосочную девицу в белой рубашке и начнет ее трясти, чтобы вытряхнуть хоть капельку информации.

– Да ничего, в лотерею они выиграли, – криво улыбнулась Женя и, не попрощавшись, направилась к машине.

Кофта всплеснула рукавами.

– Ой, ну надо же, неужели Верушке повезло?

И бабульки тут же принялись обсуждать, что незнакомой Верушке надо сделать с неожиданно свалившимся ей на голову счастьем, уедет ли она из родного района или же положит деньжищи в банк под огромные проценты. Во мнениях не сошлись, и Женя была готова поклясться, что сейчас произойдет грандиозная ссора. Но ее это мало волновало.

– Значит, живешь ты в шестом доме, а мама твоя работает в восьмом, – констатировала Женя, садясь в машину. – Вот к маме сейчас и поедем.

Она завела двигатель.

– Не надо, пожалуйста, – Лева вдруг разрыдался. – Она ничего не знает, не говорите ей!

– Ну, я, конечно, могу промолчать, но только при одном условии. Ты скажешь, кто тебя прислал.

– Да никто меня не присылал, я сам, сам! – Лева вдруг распахнул дверцу автомобиля и кинулся бежать. Женя растерялась буквально на секунду, затем выпрыгнула из машины и бросилась за ним.

– Стой, засранец! Куда? Я все равно знаю, где ты живешь!

У Левы было несравненное преимущество в виде отличного знания родного района. Под удивленными взглядами сплетниц он кинулся ко второму дому, свернул за гаражи и словно испарился. Но Женя могла дать ему фору в физической подготовке. Бегала она явно быстрее (спасибо ежедневным тренировкам при любой погоде).

Она обогнула гараж и увидела, как пацан бежит по направлению к дому, стоящему по диагонали от второго. Автоматически отметила на нем шестой номер. Прибавила скорость. Когда она схватила пацана за рукав легкой курточки, она даже не запыхалась.

– Далеко собрался?

У пацана пот катился градом по лицу, он тяжело дышал, посинел, казалось, еще немного и он задохнется. Женя на секунду удивилась – они пробежали всего ничего, откуда такая реакция у маленького мальчика?

– Где твоя мать? – Женя отбросила ласковый тон и почти прикрикнула на пацана. – А ну, пойдем, восьмой номер должен быть где-то рядом. – Она поволокла упирающегося Леву за собой. Несмотря на внешнюю хрупкость, Женя обладала огромной силой, и маленький мальчик вряд ли смог бы с нею тягаться.

– А, вот же он! – она заметила мрачное двухэтажное кирпичное здание, практически слившееся с землей, на которой оно стояло. С правой стороны дом был облицован кирпичами, большая часть из которых раскрошилась и утратила первоначальный вид. А вот слева здание выкрасили серой казенной краской. Наверняка там и расположен ЖЭК.

– Отпустите его немедленно! – раздался взволнованный женский голос откуда-то сзади.

Женя обернулась. К ним со всех ног бежала женщина. Одетая в цветастое платье, туфли на низком каблуке и легкое весеннее пальто, на шее старомодная косынка в цветочек. Женщине на вид было около сорока, не накрашена и совершенно не следит за собой. Волосы растрепались, лицо раскраснелось, но даже эта горячность не возвращала ей краски, заложенные природой, а придавала чахоточный вид. Ожившая картина Мане, только не пастельно-зефирная, а мрачно-депрессивная.

Женщина подбежала к Леве и буквально вырвала его из рук Жени. Она принялась яростно целовать мальчонку и вдруг разрыдалась.

– Левушка, сыночек, где ты был? Я с ног сбилась! Мне из школы позвонили, что ты не пришел на занятия. Я домой кинулась, тебя нет, тетя Маша сказала, что ты уехал на автобусе, куда ты ездил? Я чуть с ума не сошла! – зачастила женщина.

– Он ездил ко мне, – холодно прервала этот поток любви Женя. Время поджимало. Надо бы еще на укладку заскочить и маникюр освежить.

– Кто вы такая? – Вера испуганно посмотрела на Женю, а потом перевела взгляд на Леву.

– Скорее, кто вы такая? Ведь это ваш сын, насколько я понимаю, сегодня заявился ко мне домой, – холодно ответила Женя.

– Зачем? Вы что, знакомы? – Вера не могла понять, что происходит.

– Ну вот сегодня и познакомились, – пожала плечами Женя. – Очевидно, кто-то заплатил ему, чтобы он сделал небольшую гадость. Опорочил меня перед женихом.

У Веры от возмущения пропали все слова и даже рот приоткрылся. Она посмотрела на сына и потом снова на Женю. По одному взгляду было понятно, что если бы она могла разделить наглую девицу на атомы прямо здесь и прямо сейчас, она бы непременно это сделала.

– Да что вы такое говорите! – наконец-то нашлась женщина. – Этого просто не может быть! – Она снова посмотрела на сына и сразу же прочитала правду у него на лице. Настоящая мать. – Лева, зачем ты к ней ездил? Ты что, с ума сошел?

Мальчик опустил глаза, открыл рот, чтобы ответить, и снова зашелся в приступе кашля. Женя брезгливо поморщилась и сделала два шага назад.

– Зачем вы больного ребенка в школу отпустили, у него что, температура? – с тревогой поинтересовалась она.

– Нет у него температуры, – торопливо отмахнулась Вера. – Лева, Левушка, сыночек, что такое, опять? – Вера беспомощно кудахтала вокруг сына, сложившегося пополам и надрывающегося в приступе кашля.

– Откуда вы знаете? Вы что, взглядом ее измеряете? Может, у него туберкулез? – Женя на всякий случай сделала еще один шаг назад.

– Глупости не говорите! – домашняя курица рассердилась и сурово посмотрела на Женю. «Типичная неудачница, одежда из секонда, кольца на руке нет, сынуля свет в окне, а он об маманю ноги вытирает. Вот и рожай после этого», – за несколько секунд отсканировала информацию Женя.

– Ничего не глупости, смотрите, как кашляет! – уверенно возразила девушка. – Впрочем, лечите чем хотите, но мне нужно знать, кто его нанял. Иначе придется разговаривать с ним в комнате полиции. Кажется, там есть специальная, для несовершеннолетних, – стараясь перекричать надрывающегося пацана вещала Женя.

Кашель бесил, пацан раздражал, а беспомощная маманя так и вовсе сводила с ума, вся эта ситуация здорово действовала на нервы. Женя бы с удовольствием убралась из этого театра абсурда как можно скорее, но она привыкла доводить до конца начатое. А ей во что бы то ни стало надо было узнать, какая мерзавка придумала дурацкий план с чахоточным пацаном.

– Слушайте, – вдруг ее осенило. – Он у вас, случайно, в театр юного зрителя или какую-нибудь актерскую студию не ходит? Вон как кашляет, чтобы в полицию не идти.

Лева вдруг перестал кашлять, посмотрел на Женю, сделал глубокий вдох, чтобы ответить, и потерял сознание. Вера упала на колени рядом с сыном.

– Лева, Левушка, ты что, Лева! – она принялась тормошить пацана.

Женя, сбитая с толку происходящим, сделала шаг ближе. Когда-то она целенаправленно ходила на курсы оказания первой помощи, наивно мечтая стать врачом, и слушала там очень внимательно.

– Что с ним? – вдруг беспомощно обратилась к ней Вера.

– Я не знаю, что с ним, дайте мне посмотреть. – Женя отодвинула бестолковую мать в сторону и подошла к пацану, положила палец на сонную артерию и принялась считать пульс: – Раз, два, три… – она осекалась. – Что это?

Женя заметила большое пятно на ладони у мальчика, с которого кровь тягуче переливалась на потертые края дешевого свитера. Кажется, мальчик кашлял кровью и, прикрыв рот рукой, выплеснул часть мокроты на нее.

Женя поднялась и снова отступила на пацана.

– Вызывайте «Скорую», – быстро приказала она.

– Сейчас, сейчас, – бестолково засуетилась Вера. – Мне надо домой, телефон там.

Она поднялась, намереваясь броситься к дому, сделала два шага в его направлении и тоже свалилась на землю без сознания.

Женя в неверии смотрела на открывшуюся ей картину. Пацан в крови и рядом его мать. Оба без сознания. Она растерянно огляделась вокруг – пара любопытных соседей выглядывала из окон.

– Ну что вы смотрите? «Скорую» вызывайте! – крикнула им Женя. Лица любопытствующих сразу же скрылись за старыми выцветшими занавесками.

– Сволочи, – в сердцах выругалась Женя, достала мобильный телефон и набрала номер.

– Да, здравствуйте. Радужная, шесть. Без сознания мать и ребенок, мальчик, не знаю сколько лет, восемь или девять где-то. Он кашлял кровью. Пожалуйста, побыстрее приезжайте. Через сколько? Да вы что, издеваетесь? Они на улице лежат, нет, я не могу их перенести в помещение, я вообще не здесь живу. Обалдели вы что ли, приедете через час? Пожар, ну, а я при чем… Эй, женщина, подождите!

С той стороны понеслись гудки. Женя беспомощно огляделась вокруг. На улице ни души. Две трусливые соседские рожи, спрятавшиеся за занавесками, явно не спешат прийти на помощь. Рабочий день в разгаре, большинство обитателей местных трущоб на работе. Первой мыслью было броситься к бабкам и попросить их присмотреть за пацаном и его матерью до приезда «Скорой помощи». Женя даже сделала шаг в сторону соседнего двора, но потом остановилась.

Нет, она не сможет оставить их здесь лежащими на земле просто так. Черт, черт! Прикусив губу, чтобы не закричать от злости, Женя подошла к лежащей на земле без чувств Вере и со всей силы (даже с неким плохо скрываемым удовольствием) закатила ей пощечину. Нарожают детей, а дать им толку не могут!

– Эй, а ну давай вставай, – жестко потребовала она.

Оплеуха помогла. Вера открыла глаза и затрясла головой, стараясь рассеять пелену перед глазами, смахивающую на густой кислородный коктейль. Попыталась встать и обхватила руками голову – та кружилась немилосердно.

– Вставай, давай, – Женя потянула ее за руку, плавно переходя на «ты». – Я в «Скорую» позвонила, она через час приедет, пожар какой-то приключился, все машины на вызове. Неси пацана домой и жди там. Перезвони им, скажи точный адрес.

С помощью Жени Вера поднялась. Но стоило той убрать руку, как женщина снова начала оседать на землю, потеряв равновесие. Женя подхватила ее. Вера была ниже ее ростом и весила, кажется, в разы меньше. Где в этом мире справедливость? Зачуханная тетка вряд ли знала, что такое спортзал и интервальные кардиотренировки.

– До дома сможешь пацана донести? – с сомнением поинтересовалась Женя. Вера посмотрела на нее и вдруг бухнулась на колени и заголосила.

– Помогите, пожалуйста, его надо к доктору срочно.

Занавески снова приоткрылись. Разворачивающаяся во дворе трагедия не могла оставить местных жителей равнодушными. Женя с ненавистью посмотрела на грязные окна. Да что же они, совсем человеческий облик потеряли? Сейчас умрут эти два неудачника, а милые соседи с удовольствием все запишут на камеру да в Интернет выложат, вместо того чтобы выйти во двор и помочь.

– Я не доктор, – Женя попыталась отцепить Веру от своих коленей. Но женщина, еще пару мгновений тому назад валявшаяся без сознания, вцепилась в нее намертво.

– Помогите, он же сейчас умрет! – заголосила Вера.

Женя бросила взгляд на часы – почти двенадцать, а у нее еще конь не валялся. Она закатила глаза.

– Хорошо, хорошо! Далеко у вас больница?

– Нет, буквально пять минут езды, районная.

Вера встала. Женя искоса поглядела на тетку – та даже не заметила, что все колени разбиты, колготки порвались и туфли испачкались. Похоже, она не из тех, кого тревожит внешний вид. Недаром говорят, что дети – это цветы на могиле родителей.

Женщины подошли к Леве, мальчик по-прежнему лежал без сознания. Женя наклонилась, чтобы пощупать его пульс. Он был тонким, нитевидным. Она взглянула на Веру, снова готовую разрыдаться.

– Нужно донести его до машины, я стою в паре дворов отсюда. Довезу вас до больницы.

– Спасибо вам большое, – забормотала Вера. Она наклонилась над Левой и попыталась поднять его. В какой-то момент ей это удалось, но уже буквально через минуту она чуть не упала рядом с ним. Груз оказался слишком неподъемный для матери. Женя глубоко выдохнула, чтобы не раскричаться. Что за день-то такой? Где они взялись на ее голову? Она решительно отодвинула Веру в сторону.

– Отойдите.

Женя легко подхватила мальчика на руки. Казалось, он весил совсем немного, гораздо меньше, чем она предполагала. Прижав живой груз к себе, Женя решительно двинулась к гаражам, через которые они с Левой попали во двор. Старалась не дышать – мало ли чем он болен? Вера засеменила рядом.

– Вы его что, совсем не кормите? – с раздражением поинтересовалась Женя. Мальчик весил меньше пса, живущего у родителей Станислава.

– Кормлю, только он в последнее время ничего не ест! – посетовала Вера, на щеках снова запылала лихорадочная краска, женщина начинала немного приходить в себя.

– Так заставьте, вы же мать, – сердито буркнула Женя.

– Не могу я заставлять. Потому что я мать.

Женя хмыкнула. Под взглядами сочившихся любопытством бабок они пересекли соседний двор.

– Верушка, что случилось-то? – заголосила худенькая старушка.

– Все в порядке, Марья Петровна, я потом расскажу.

– Левушке плохо, да? – полная бабушка даже приподнялась, с целью подробнее рассмотреть происходящее.

– Ему лучше всех, – огрызнулась Женя и ускорила шаг. Бабки тоже действовали на нервы. Не дай Бог дожить до обсуждения концертов и Филиппа. – Достаньте у меня из кармана ключи, – попросила девушка Веру, когда они подошли к машине. Та вытянула брелок из заднего кармана Жениных леггинсов и бестолково протянула ей.

– Откройте же, – едва сдерживая раздражение попросила Женя. Ну что за курица?

Вера нажала на кнопку «закрыть».

– Другая, там, где замочек открывается, – закатила глаза Женя.

– Простите, простите, ради Бога, – забормотала Вера, попыталась нажать на нужную кнопку и уронила брелок в пыль.

– У нас нет машины, – начала слабо оправдываться Вера, поднимая брелок и с третьей попытки нажимая на верную кнопку.

– Это я уже поняла, – пропыхтела Женя, укладывая Леву на заднее сиденье. Пацан побледнел до синевы, и Женя впервые испугалась – а если она не успеет его довезти до больницы? Нужно было ждать «Скорую» и не ввязываться в это. Вечно ей доброта мешает, а ведь была уверена, что почти изжила ее.

– Я сяду рядом с ним, – засуетилась Вера.

– Не стоит, садитесь рядом со мной, ему там нормально, – приказала Женя. Похоже, этой клуше надо отдавать четкие команды, чтобы она хоть как-то разумно действовала.

С трудом пристегнув лежащего Леву и собственноручно пристегнув Веру (у той тоже возникли проблемы с ремнем), Женя тронулась в путь. Вера развернулась и не сводила глаз с Левы.

– Он, он не дышит, – Вера поднесла кулак ко рту и укусила его, чтобы не разреветься.

Женя волновалась, но старалась ничем не выказать свое волнение. Стоит ей дать слабину, и в машине начнется фирменный дурдом.

– Глупости. Просто дыхание слабое, – уверенным тоном заявила она. – Сейчас врачи им займутся, не переживайте.

– У вас есть дети? – Вера медленно перевела взгляд на Женю. Та вздрогнула.

– Нет. У меня нет детей.

– Тогда вы не поймете…

– Уж объясните мне, непонятливой, – Женя вдруг начала заводиться. Еще не хватало, чтобы эта неудачница учила ее жизни.

– Я не могу перестать волноваться, это сильнее меня. Лева это все, что у меня есть, – выдала она банальную фразу.

– Единственный ребенок? – девушка привычным жестом откинула челку, выбившуюся из идеального пучка.

– Да.

– А ваш муж, где он? Может, позвоните ему, чтобы тоже приехал в больницу?

– У меня нет мужа, – тихо прошептала Вера и отвернулась к окну.

Женя с трудом подавила вздох.

Через две минуты она затормозила возле приемного отделения районной больницы. Бросив машину возле входа, она взбежала по ступенькам. В приемном сидели два человека, пожилая медсестра неторопливо делала запись в журнале.

– Здравствуйте! У меня в машине мальчик без сознания, – зачастила Женя, переводя дыхание.

– Несите сюда, я врача вызову, – не отрываясь от писанины приказала медсестра.

– Как несите? – Женя была немного шокирована. Последний раз, когда она попала в больницу с растяжением связок, ее возле входа встречал санитар с креслом-каталкой. Правда, клиника была частной, но все равно, нельзя же вот так просто «несите».

– Мне нужны носилки, – безапелляционно заявила Женя. Медсестра подняла на нее усталый взгляд.

– Девушка, вы или несите мальчика сюда сами, или ждите час-полтора, пока кто-нибудь освободиться.

– А если он умирает? Он уже посинел весь!

– Тогда вы просто зря тратите время, – медсестра вернулась к записям в журнале.

Кипя от возмущения, Женя бросилась назад к машине. Заглушив двигатель и достав Леву, она понесла его в приемное отделение. Машину так и бросила прямо возле входа. Из чувства внутреннего протеста. Вера семенила рядом.

Медсестра, оставив писанину, уже встречала их в приемном. За короткое время отсутствия Жени она умудрилась где-то раздобыть каталку и выкатила ее прямо к дверям. Женя, войдя в больницу, чуть не споткнулась об нее.

– Вот сюда кладите, – медсестра расправила посеревшую простынь на каталке. Женя обратила внимание на ее руки. Без маникюра, рано состарившиеся. И хотя сама женщина выглядела не старше сорока, руки выдавали с потрохами, что она уже отпраздновала пятидесятилетний юбилей.

– Вот так, сынок, – медсестра взяла Леву за руку и послушала пульс. Бросила встревоженный взгляд на Женю. – А давайте мы вашего сына сразу к доктору поднимем. Наверх, в реанимацию, – предложила она и толкнула каталку в направлении лифта.

– Это не мой сын, – огрызнулась Женя и обратилась к Вере: – Ну что, я пойду? Всего доброго, не болейте.

Лева неожиданно разразился новым приступом кашля. Кровь брызнула фонтаном. Женя увидела, что Вера снова закатывает глаза, и тут же подхватила ее.

– Соберись, тряпка! Хватит валиться, ты сыну нужна! – уже не сдерживая эмоции, затрясла она Веру.

Медсестра не обращала на них внимание. Ускорившись, она направила каталку с Левой к лифту.

– Потерпи, милый, сейчас тебе помогут, – бормотала она, игнорируя слабые протесты оставшихся в приемном покое граждан. Более чем тридцатилетний опыт работы подсказывал ей, что этому мальчику помощь сейчас нужнее всех.

Лифт открылся. В нем стояла бабушка божий одуванчик лет ста на вид. Одетая в белый халат и косынку. При виде окровавленного Левы не высказала никаких эмоций. Взглянула на медсестру.

– Куда его?

– На пятый. – Та обернулась к Жене, поддерживающей Веру: – Вы идете?

Женя посмотрела на Веру, та была в полуобморочном состоянии. Крепко сжав ее руку, Женя потащила Веру к лифту. Похоже, этих двоих нельзя оставить ни на секунду.

Через две минуты они с Верой остались вдвоем в небольшом предбаннике возле входа в реанимацию. Устроились на неудобных пластиковых сиденьях. Сердобольная медсестра притащила ватку с нашатырем и стакан с водой, в которую бухнула несколько ложек сахара. Почти силой влила приторную жидкость в Веру.

Женя с тоской оглядывала помещение – предбанник два на три метра, темно-бордовая плитка на полу, в которую намертво въелся запах хлорки, стены выкрашены в убогий темно-зеленой цвет. Удивительно, что в такой атмосфере кто-то выживает. Вот уж воистину, если человек хочет жить, медицина здесь бессильна.

Туда-сюда сновал персонал, лифт часто останавливался на их этаже. Молоденькие медсестрички, импозантные доктора, кидающие заинтересованные взгляды на Женю. Но ту сейчас мужское внимание скорее раздражало. Время утекало сквозь пальцы, а она, непонятно почему, не могла оставить эту бестолковую тетку и просто так развернуться и уйти. Немного придя в себя, Вера вдруг начала сбивчиво говорить:

– Понимаете, Лева это все, что у меня есть. Муж ушел к другой, та забеременела, ужасно все это, Левушка еще маленький. Я все пытаюсь ему дать, но что я могу? Я днем в ЖЭКе работаю, а по вечерам еще там же полы мою.

Женя не перебивала. Она понимала, что женщине надо дать высказаться. То, о чем рассказывала Вера, было ее визуализацией ада. Пожалуй, так может выглядеть ее жизнь на том свете, с учетом всех грехов, которые она совершила. Что ни говори, а раскаленные сковороды куда привлекательнее.

– Мне сорок пять, кому я нужна? – продолжала изливаться Вера. – Кроме Левы никому, я не могу его потерять, не могу. – Вера потерла распухший нос, Женя достала из сумочки бумажные платочки и протянула ей. Женщина высморкалась. Дешевая тушь растеклась, карандаш для глаз размазался. Вера выглядела хуже некуда – посеревшая, скукожившаяся, постаревшая и никому не нужная. Жене даже стало ее жаль. Но всему миру не поможешь, она снова взглянула на часы – половина второго. Пора бы и честь знать.

– Послушайте, – вздохнула Женя. – Так и быть, не буду я тащить вашего пацана в полицию, ему и так плохо. Но и вы меня тоже поймите. Мне сегодня утром сделал предложение любимый мужчина, – Женя потрясла кольцом у Веры под носом. Ту Графф просто заворожил.

– Красивое, – прошептала женщина. – Наверное, дорогое?

Женя криво усмехнулась.

– Очень. И я долго к нему шла, понимаете? – она многозначительно посмотрела на Веру. – Кроме меня желающих имелось много, конкуренция высокая. И что я должна была подумать, когда ваш пацан появился у меня на пороге и начал нести чушь про то, что он мой сын?

Вера открыла рот, да так и застыла, в неверии уставившись на Женю.

– Что? – прошептала женщина.

– То! А теперь представьте мою реакцию? Хорошо, что мой жених этого не услышал, попробуй потом доказать, что ты не верблюд. Вот я и думаю, кто ему заплатил, чтобы он такую пакость сделал? На то, что он на это пошел, я не обижаюсь. Я так понимаю, что вы нуждаетесь в деньгах.

– Мы не бедные! Мой сын и я ни в чем не нуждаемся! – Вера тут же распрямила плечи и вытерла слезы. – Мы не голодаем, – и добавила с вызовом: – У моего сына все есть!

– Это понятно, – кивнула Женя. – Но пацану зачем-то нужны были деньги, поэтому он на это и повелся. Ему как легче станет, вы у него узнайте, кто его нанял. Я оставлю вам свой номер телефона. Перезвоните, пожалуйста.

Женя достала из сумочки визитную карточку и протянула Вере. Та покачала головой и не взяла визитку.

– Никто его не нанимал, – она уверенно отвергла подобную возможность.

– Откуда вы знаете? Говорю же вам, он заявился ко мне сегодня утром…

– Нет, – Вера подняла руку, жестом останавливая поток слов Жени. – Лева… Лева он усыновленный, понимаете?

Теперь настала очередь Жени замереть с открытым ртом.

– И он почему-то решил, что вы его мать.

Женя инстинктивно отпрянула от Веры. Похоже, безумие это заразно. Она собиралась как следует дать отповедь, но в этот момент дверь распахнулась и на пороге появился один из импозантных докторов, ранее кидавших на Женю заинтересованные взгляды.

– Родственники Льва Томазина? – обратился он к Жене.

– Это я, – Вера подскочила и кинулась к доктору. Тот проигнорировал заплаканную тетку с красным носом и взглянул поверх ее головы на Женю. Та инстинктивно отбросила выбившуюся прядь и пожала плечами.

– Я группа поддержки, – пояснила девушка.

– Ясно, – разочарованно кивнул доктор и обратился к Вере, сфокусировавшись на ней. Голос его сразу смягчился, и взгляд стал добрее, он придержал Веру за локоть. – У вашего сына кровохарканье и небольшое легочное кровотечение. Ничего страшного.

– Слава Богу, – Вера буквально обмякла в руках у доктора.

– Мы сделали укол кровоостанавливающего, мальчик пришел в себя, до вечера пусть побудет под наблюдением, а затем переведем его в обычную палату.

– Спасибо вам, доктор! Я так ужасно испугалась, – Вера принялась горячо благодарить медика, но тот остановил ее излияния.

– Но нужны дополнительные обследования. Необходимо понять, что именно вызвало кровотечение. Вы показывали сына врачам?

– Нет, не показывала, – залопотала Вера. – Он жаловался, что устает, но я списывала это на нагрузки в школе.

Доктор помрачнел.

– В восемь лет мальчишки не устают от нагрузок в школе. У вашего сына порядочный недобор веса, вы что, не обращали на это внимание?

– Обращала, но у него плохой аппетит, – принялась оправдываться Вера.

– У восьмилетнего пацана? – в голосе доктора послышались раздраженные нотки, и Жене вдруг стало искренне жаль Веру. Она подошла к женщине и ответила доктору вместо нее:

– Послушайте, она пашет с утра до вечера, помочь некому, работы две. У самой скоро истощение будет. Не добивайте ее, и так человеку плохо. Вы же доктор, не видите, что ли?

Мужчина сразу же смягчился и улыбнулся Жене.

– Да, простите, нервы ни к черту с такой работой. Лежит у нас девчонка сейчас, месяц сидела закрытой в комнате, мама ее так воспитывала.

Вера и Женя синхронно кивнули.

– Я могу его увидеть? – попросила Вера.

Доктор покачал головой:

– Только когда переведут в палату. Оставьте свой телефон в приемном, привезите завтра мальчику фруктов каких-нибудь, желательно с витамином С. Одежду и игрушки. Он у нас полежит какое-то время, обследуем его.

Вера покорно кивнула, больше говорить было не о чем. Доктор скрылся за дверью в отделение. Потерянная Вера стояла, опустив плечи и борясь со слезами. Женя не знала, что ей сказать. Она вообще не понимала, зачем влезла во всю эту авантюру, но пришло время ее заканчивать.

– Ну, удачи вам, – неуверенно начала девушка. – И все-таки, если будет возможность и Лева что-то скажет…

Вера молча покачала головой. Женя, все-таки засунув визитку Вере в сумочку, вошла в лифт и выдохнула. Закрыла глаза. Никаких дурных мыслей. Никогда, ни при каких обстоятельствах. Сегодня у нее званый ужин, любимый мужчина и счастливое событие в жизни.

Спустившись вниз, она буквально вылетела во двор и вдохнула полной грудью. Вид больницы и этот специфический запах болезни и хлорки угнетали ее. Где-то в сумке должны валяться духи от Марка Джейкобса, срочно нужно вдохнуть этот аромат.

Возле Жениной машины топтался пожилой охранник. Он обходил ее по периметру, словно надеясь, что от этих обходов машина сама перенесется на парковку. Женя подошла к «БМВ» и щелкнула замком.

– Девушка, это ваша машина? Кто же так паркуется, «Скорые» проехать не могут! – упрекнул ее дедок и выразительно обвел рукой огромный серый двор с молодыми деревьями, которые только начинали пускать первые побеги.

– А что я могла сделать? У меня ребенок без сознания в машине лежал, никто с носилками за ним не пришел, сама несла, или мне надо было вначале припарковаться, а потом его в больницу тащить? – спросила Женя с вызовом. Если бы дед попытался ей возразить, она бы разорвала его в клочья. Где-то в глубине души ей жутко этого хотелось.

– Вот так вот все, милая, – неожиданно махнул рукой дедок и пошел к воротам.

Женя села в машину, пристегнулась, на какую-то долю секунды задумалась и завела двигатель. Порулила к выходу. Вопреки обыкновению не стала газовать, чтобы не обдать пожилого охранника водой из лужи, непонятно откуда взявшейся посреди двора в теплый апрельский день. Тихонько выехала за ворота и только после этого надавила на газ.

Ужин прошел безукоризненно. Для матери Станислава Женя выбрала особую цветочную композицию – бутоны нарциссов, которые должны были распуститься через несколько месяцев. Их обрамлял бархатный мох пронзительно зеленого цвета, затейливо облагороженный камнями. Ирена Григорьевна пришла в восторг – в ее понимании, разумеется. Она улыбнулась Жене и кивнула. Будущая свекровь напоминала экспонат из музея мадам Тюссо. То же совершенство, отточенная элегантность, красота, словно слеза янтаря застывшая во времени, и извечная приятная прохлада, остужающая любые эмоции. Невысокая, элегантная, стройная, с идеальной прической, обрамляющей голову нимбом. Даже дома Ирена Григорьевна не позволяла себе ходить в уродливых халатах или плюшевых костюмах. Юбка карандаш ниже колена и блузка приталенного кроя. Она была единственным знакомым Жене человеком, которому удавалось провести день на кухне в таком наряде и выглядеть как Марта Стюарт на обложке книги. Ни одного пятнышка. Ни единой складочки. Лишь тонкое мерцание небольших бриллиантов, время от времени тенью мелькающих сквозь безупречную укладку. С этим нужно родиться.

Отец Станислава – Мирослав Богданович – больше походил на брата своей супруги, чем на мужа. Такой же худощавый, подтянутый, с элегантной сединой, всегда безупречно одетый. Женя могла поспорить, что в его гардеробе совершенно точно не водятся растянутые тренировочные штаны с пузырями на коленях и старые футболки. Даже дома в брендовой одежде и тапочках, пошитых на заказ. Тонкий горьковатый аромат туалетной воды, тщательно уложенные волосы – любовь и внимание к собственной внешности Станислав унаследовал от отца, потомка польского рода шляхтичей. Происхождением Мирослав Богданович гордился чрезвычайно. Что-то в его облике, тягучей манере разговора, страстном внимании к внешнему виду окружающих и безупречном маникюре настораживало Женю, но она гнала от себя мысли. Тридцать лет безоблачного брака. Просто эти двое были хорошо законспирированными снобами и педантами. Чего только стоили строгие двадцать минут на чтение прессы, которые ежевечерне отводил себе Мирослав Богданович. И не приведи Господь кому-то нарушить этот священный ритуал.

Познакомившись с родителями Станислава, Женя была уверена, что оба станут активно возражать против их романа. Еще бы – молодой шляхтич из квартиры, увешанной подлинниками русской живописи, и девочка из детского дома. Но Ирена и Мирослав оказались образцом толерантности и интеллигентности. Ни слова, ни полслова. Женя все боялась, что это самое пресловутое «слово» маячило впереди. Ведь одно дело жить с кем-то, совершенно другое – жениться. Ну что же, сегодняшний вечер должен был окончательно сорвать покровы и проверить благородную породу на стрессоустойчивость.

Для обеда с будущими родственниками Женя выбрала скромное черное платье свободного кроя, ниже колен. Украсила себя ниткой жемчуга и аккуратными перламутровыми серьгами. На руках только кольцо, подаренное Станиславом. В последний момент не удержалась и надела любимые туфли от Диор на невысоком каблуке. Даже в угоду родителям Станислава Женя была не готова нарушить собственное правило – хотя бы одна вещь в ансамбле должна быть вызывающе дорогой. Не ради кого-то, а для самой себя. Она это заслужила.

Кудри она заплела в простую косу (не сама, конечно, а любимый парикмахер Филипп постарался). Он умудрялся даже из обычного конского хвоста соорудить чудо парикмахерского искусства, а уж коса давала огромный простор воображению. Нейтральный макияж (тоже из салона). И вуаля, просто русская красавица.

Мирослав осчастливил ее растяжением тонких губ, делавшим его удивительно похожим на Мону Лизу. Женя даже не знала, как выглядят его зубы, будущий свекор никогда широко не улыбался. Ирена посмотрела одобряюще и кивнула – Женя ей нравилась намного больше остальных спутниц сына. Девушка была жесткой, хваткой, с мужским характером. Будет хорошо держать Станислава в узде. К тому же… К тому же у таких просто нет выбора. Ради реноме и светлого образа они будут молчать годами и падать на дно, теряя собственное достоинство. Имидж это их все.

Станислав торжественно объявил родителям о помолвке. Тонкие все понимающие улыбки, быстрый обмен взглядами. Настолько молниеносный, что Жене даже показалось, будто это оптический обман. Одинаковое «поздравляем» и «обсудим детали торжества позже». Ну что же, когда-нибудь она, Женя, тоже научится проявлять собственные эмоции в стиле Джекки Кеннеди. С этой тонкой ускользающей улыбкой, которую умеют демонстрировать только настоящие леди и аристократы.

Чуть позже, когда ужин закончился и Ирена незаметным движением дала знак домработнице, чтобы та убрала посуду, она все-таки решила поднять волновавшую ее тему. Возможно, к Джекки с такими вопросами и не подходят, но Женя решила рискнуть.

Оглядевшись по сторонам и удостоверившись, что Станислав с отцом слишком заняты обсуждением вложения его последнего призового гонорара (отец вел жесткой рукой все денежные дела звездного сына, выдавая тому лишь ежемесячную сумму на развлечения. Благодаря удачным отцовским вложениям Станислав уже был более чем обеспечен до конца жизни), Женя предложила Ирене выпить по бокалу вина. Той не требовалось объяснять, что это всего лишь предлог. Она слегка кивнула Жене, приглашая ее последовать за собой.

Они дошли до небольшой комнатки, именуемой кабинетом, Женя приоткрыла дверь и вошла в помещение, отделанное в английском стиле. Темная мебель ар-деко, тонкий, истертый бежевый ковер, стоящий больше чем весь Женин гардероб. Паркет из мореного дуба. Черные мраморные пантеры на полу и, классика жанра, два ярких пятна – вазы, купленные на английском аукционе. Запах больших денег сочился изо всех щелей.

– Ирена Григорьевна, мне нужны совет и помощь, – горячо зашептала Женя.

– Да? – холеная бровь метнулась вверх. – Что-то случилось?

– Нет, к счастью, но могло.

– Женя, не пугайте меня, – Ирена все еще была на «вы» с девушкой. И подчеркивала это в общении.

– Мне нужно знать, кто имеет на Станислава настолько серьезные виды, что готов пойти на любую подлость, только чтобы помешать нашим отношениям?

Снова бровь взметнулась вверх.

– Что случилось?

– Кто? – Женя проигнорировала ее вопрос.

Будущая свекровь задумалась. Женя внимательно наблюдала за ней. Она была так увлечена Иреной Григорьевной, что иногда шутила – если Станислав не женится на ней, ей придется жениться на его матери. Наверное, так и должна выглядеть настоящая мать – как принцесса Грейс. Достоинство, грация и ум. Женя очень надеялась, что Ирена сможет занять пустующее место в ее жизни.

– Алина, – после небольшой паузы сказала Ирена.

– Козицкая? – Женя была удивлена. Станислав никогда особо о ней не говорил, а на тех немногих мероприятиях, где они с девушкой пересекались, он ее в упор не замечал, здоровался и шел дальше.

– Да, она.

– Но почему? Станислав упоминал, что она просто дочь ваших друзей.

– Она не просто дочь. Мы как-то всегда думали, что вот Станислав вырастет и женится на Алечке, – Ирена посмотрела Жене прямо в глаза. – Вы не подумайте, мы счастливы, что он женится на вас и по любви, но просто девочка с детства другого мужа не видела. А она такая…

– Фея из страны розовых пони, – фыркнула Женя. Ирена едва сдержала улыбку. Вот дуреха!

– Я бы с вами согласилась, если бы не котенок, – промолвила она.

– Котенок?

– Да. У нас был маленький котенок, на даче, приблудился. Хорошенький такой, я его в дом взяла, прикормила. Аля хотела с ним поиграть – она в детстве много времени у нас на даче проводила. У ее родителей дача рядом с нами.

– Да? – пришел черед Жени удивиться. Эту интересную подробность Станислав от нее утаил.

– Да. Так вот, котенок ее поцарапал или укусил, я уже не помню точно. Она так горько заплакала, я ей все раны обработала, а потом он пропал.

– Она его зажарила и съела? – усмехнулась Женя.

– Нет. Она его утопила, – вздохнула Ирена и внимательно посмотрела на Женю.

Ожидаемо, ту передернуло. Да, Алина выглядела настоящей Серой Шейкой, напрочь лишенной харизмы. Маленькая, невзрачная, на первый взгляд на фоне эффектной Жени она здорово проигрывала. Но Ирена давно научилась зреть в корень. Серая Шейка закончила Оксфорд с впечатляющими академическими результатами, а Евгения являлась счастливой обладательницей диплома никому неизвестного вуза. И если первая была умной и жестокой, то вторая даже улитку обходила, чтобы случайно не раздавить. Такая ее мальчика никогда не обидит. И из нее получится прекрасная ширма.

Ирена с интересом наблюдала за ходом мыслей, отражающихся на Женином лице. Вот сейчас она наверняка думает, что никогда не замечала женского интереса Алины к Станиславу, несмотря на то, что эти двое росли вместе, а отец Алины тренер юниорской команды по футболу. Но откуда там взяться интересу? Алина всегда была на голову умнее.

Дурочка обняла будущую свекровь.

– Спасибо за откровенность, это многое для меня значит.

– Не связывайтесь с ней. Ходили слухи… – Ирена Григорьевна взглянула на дверь, словно боясь, что кто-нибудь ее услышит.

– Какие слухи? – поторопила ее Женя.

– Ходили слухи, – снова начала женщина, – Только это между нами?

– Разумеется.

– Говорили, что мама Алечки ее от двоюродного брата родила. – Ирена пристально посмотрела Жене в глаза, придавая достоверности своему рассказу.

– Ну что же, это многое объясняет, – протянула Женя.

– Только вы никому, пожалуйста.

– Конечно, – Женя кивнула.

– Я не знаю, что произошло, но надеюсь, вы не будете выяснять с ней отношения?

– Ну что вы. Я никогда так низко не опускаюсь, – Женя широко улыбнулась будущей свекрови.

Та улыбнулась в ответ. Ну что же, судя по настроению девицы, разборки не миновать. Ирене даже не нужно было вмешиваться в отношения Станислава с этой приблудой. Она сама себя погубит, ничья помощь ей в этом не нужна. Очевидно же, что никакой свадьбы не будет. Кольцо только жаль.

На следующее утро Женя припарковалась возле небольшого салона красоты, в который Алина Козицкая направилась для рутинных процедур (в ее мире они занимали около четырех часов). Время и адрес Женя узнала у помощницы светской львицы. Женя представилась пиар-менеджером дорогого мультибрендового бутика и сказала, что просто умирает от желания подарить ее работодательнице несколько шмоток из коллекции нового сезона. Та немедленно и выболтала, где и когда будет Алина.

И хотя Женя до конца не была уверена в своей правоте, она все равно собиралась совершить задуманное.

Прихватив маленькую стеклянную бутылочку, наполненную прозрачной жидкостью, она вышла из машины и решительно открыла дверь в салон, обставленный по последнему модному веянию, – белая лакированная мебель, оттененная угольно-черными полами.

Администратор засуетилась при ее виде.

– Здравствуйте, чего желаете? – выдала она заученную фразу.

– Мне нужен полный комплекс – стрижка, краска, укладка, маникюр-педикюр, косметолог, визажист. Все прямо сейчас, – капризным тоном потребовала Женя.

– Да-да, конечно. – Девушка засуетилась и начала усиленно листать каталог услуг, который она никак не могла запомнить, несмотря на то, что продержалась на этом месте уже целых полгода.

Худенькая брюнетка, непомерно увлеченная татуажем – брови, губы, стрелки. Длинные ногти, вылепленные при помощи геля, украшены стразами. Диагноз. Женя подошла к стойке и, прислонившись к ней грудью, в упор уставилась на администратора. Из собственного опыта она знала, что такое грубое нарушение личного пространства людей жутко нервирует и сбивает с толку. Именно этого она и добивалась. Не прошло и нескольких секунд, как пальцы у девушки задрожали, она не смогла перевернуть страницу, запуталась в том, что делают мастера и кто из них свободен. Наконец, не выдержав давления, подняла глаза на клиентку.

– У нас там слева есть комната ожидания, присядьте, пожалуйста, пока я все организую. Кофе, чай, что-нибудь желаете?

– Нет, – Женя широко улыбнулась девушке и покачала головой, – где у вас туалет?

– Третья дверь направо, – с облегчением выдохнула девушка.

– Спасибо, – Женя кивнула и перед тем, как отправиться в нужное ей место, решила окончательно добить администратора.

– И еще я желаю эпиляцию всего тела, – ласково попросила она и внимательным взглядом окинула девушку. Кажется, она ее нейтрализовала на полчаса минимум. У человека с такими ногтями логистика вряд ли числится среди талантов.

Женя прошла мимо комнаты отдыха, по пути заглянула в парикмахерский зал, отделанный белым мрамором. Столешницы из черного дерева, запах масла для волос и невесомая пелена лака в воздухе. Девушки и молодые люди работали бойко и на посетительницу не обратили никакого внимания. Алины здесь не было. Не обнаружилась она и в зале для маникюра и педикюра, куда Женя тоже заглянула. Комната для депиляции оказалась закрыта, но судя по тишине за дверью, там тоже никого не было.

Свою жертву Женя отыскала в самой дальней комнате – кабинете косметолога. Этакая имитация азиатского спа. Алина возлежала на полу на черном мате, косметолог, одетая в кимоно, больше напоминающее халат, склонилась над ней и легкими, порхающими движениями наносила на лицо маску. Музыка для медитации, свет приглушен, в углах комнаты зажжены толстые свечи и палочки с благовониями.

Алина, похоже, уснула во время косметических манипуляций. По крайней мере, на открытую дверь она никак не отреагировала. Женя понизила голос – не нужно ей выдавать себя раньше времени – и обратилась к косметологу:

– Вас на рецепцию вызывают.

– А где Даша? – косметолог удивилась, обычно клиенты по салону не разгуливали.

– Понятия не имею. Идите, там что-то срочное, – горячо зашептала Женя. – Вроде бы у клиентки началась аллергия и она попала в больницу.

Женщина не на шутку испугалась. За сорок, но выглядит моложе, судя по неподдельному страху, модным процедурам училась по описаниям в глянцевых журналах и о такой вещи, как диплом дерматолога, она никогда не слыхала.

– Тише, пожалуйста, клиентка отдыхает! – мастер кинула умоляющий взгляд на Женю, быстро поднялась и направилась к выходу. С вопросом посмотрела на девушку, замершую в дверях. Женя широко улыбнулась.

– Где здесь у вас туалет?

– Пойдемте, я вам покажу.

Косметолог довела Женю до туалета и бросилась на рецепцию. Ну что же, у нее в запасе минута-две, не больше. Именно столько понадобится гелевой богине, чтобы объяснить коллеге, что никто ее не вызывал. Женя бросилась обратно в косметологический кабинет и закрыла дверь на ключ изнутри.

– Мне холодно, – капризно протянула проснувшаяся Алина, которая была не в состоянии отличить косметолога от заклятой подруги, – глаза прикрыты специальной маской.

– Ничего, сейчас согреешься, – злорадно пообещала Женя. Достав из маленькой сумочки бутылочку с жидкостью, она подошла к Алине. Та заерзала, словно почувствовав неладное.

– Таня, это ты? – уточнила она на всякий случай.

– Нет, любимая, это не Таня. – Женя содрала один патч с глаза девушки и дала ей возможность оценить масштаб катастрофы. Та взвизгнула и попыталась вскочить, но Женя тут же припечатала ее к мату, толкнув в грудную клетку рукой. Кивнула на бутылочку.

– Это кислота. Лежи и не рыпайся, а то будет хуже, – прошипела девушка.

– Обалдела? Женька, что за шутки? – Алина выглядела напуганной, но продолжала хорохориться. Типичная славянская внешность, круглые глаза, курносый нос. – Убери это, ты знаешь, кто моя мама? Да она тебя посадит!

– Напугала, – фыркнула Женя. – Ну посадит, а ты будешь уродиной, что хуже?

Алина замолчала, Оксфорд молниеносно просчитал возможные варианты.

– Станислав позвал меня замуж, – Женя выразительно покрутила перед глазом Алины кольцом.

– Пьяже? – моментально позавидовала та.

– Графф, – потупив глаза, поправила ее Женя. – И платье у меня будет от Веры Вонг, и петь у нас на свадьбе будет Дженнифер Лопес, тебе понятно? И никакие мелкие пакостники этому не помешают.

– Какие еще пакостники? – не поняла Алина.

– Пацан, которого ты подослала вчера со своими тупыми шутками. Поумнее ничего не могла придумать? – Легким движением Женя заправила челку за ухо и закусила губу. Голубой глаз соперницы смотрел удивленно.

– Никого я не посылала, – запротестовала Алина, но Женя не дала ей договорить.

– Заткнись и слушай, это последнее китайское предупреждение. Собирай шмотки и вали куда-нибудь в Непал, там спа, кстати, приличные имеются. Посидишь пару месяцев, вернешься после нашей свадьбы. Йогой займешься, голову от дурных мыслей очистишь. А останешься здесь, в следующий раз это действительно будет кислота.

Женя вылила содержимое бутылочки на голову Алине, та завизжала. Одновременно с ее криком в дверь начала ломиться косметолог.

– Алиночка, у вас все в порядке?

Женя спокойно подошла к двери и повернула ключ в замке. Растрепанная работница ворвалась в комнату и с ходу обрушилась на Женю:

– Что здесь происходит?

– Старая подруга была до смерти рада меня видеть.

Игнорируя растерянного косметолога и ошалевшую Алину, Женя вышла из кабинета и решительным шагом направилась на рецепцию.

– Еще минуточку, я пытаюсь с эпиляцией все решить, – заверила ее администратор, которой наконец-то удалось состыковать во времени парикмахера и мастера маникюра.

– Мне уже неактуально, – заверила ее Женя. – Все само отвалилось.

Она вышла на залитую ярким солнечным светом улицу. Настроение было отличное.

Женя никогда не любила глянцевые журналы, но те, которые она листала несколько часов спустя, приводили ее в священный восторг. Поймав и посадив обратно в клетку ошалевшую от свободы канарейку, Женя забралась с ногами на белый кожаный диван в ультрамодной гостиной, которую она обставила по своему вкусу (скандинавский минимализм, ничего лишнего), и не могла оторваться от журналов, повествующих о новых тенденциях в свадебных церемониях. Похоже, платье от Веры Вонг, которое она пообещала незадачливой сопернице, уже не было мечтой номер один. Ей на смену пришли совершенно волшебные наряды от Мурада. В таком платье она будет просто Золушкой.

Да, «Золушка» будет лейтмотивом ее свадьбы. И еще нужен замок. Пожалуй, что-нибудь во французской долине Луары вполне подойдет. Они арендуют замок, но не просто отель, а тот, в котором по-прежнему живет какая-нибудь древняя, именитая, но бедная семья. Пригласят туда гостей. Хорошо бы нанять чартер, который вместил бы всех желающих. С ее стороны гостей не будет – родственников нет, подругами она не обзавелась, разве что Наталью пригласит, а вот у Станислава будут многочисленные родные, «нужные» люди и обязательно журналисты. Эта свадьба должна стать главным светским событием года, обязательно. Она слишком долго к этому шла. Пожалуй, права на публикацию фотографий нужно продать какому-нибудь глянцевому журналу, тот даже возьмет на себя часть расходов.

Женя принялась разглядывать модель «Мали». Облегающее платье из полупрозрачной ткани, украшенной кружевом ручной работы, создавало иллюзию обнаженной кожи. Объемный шлейф, длинные рукава, стыдливо прикрытая кипенно-белым кружевом спина. Двухметровая фата. Все на редкость целомудренно и в то же время дико сексуально. Да, пожалуй, это то, что нужно.

Женя сделала пометку в блокноте, чтобы запросить платье на примерку. Так, теперь торт. Он должен быть минимум в четыре яруса, нет, лучше в пять. Жуткий китч, конечно, но это непременный атрибут, поэтому пусть будет.

Женя поискала в кипе журналов нужный и открыла на первой странице. Ей, тщательно блюдущей фигуру и употребляющей углеводы только в первой половине дня, ужасно захотелось кусочек этого торта. Хотя по собственному опыту она знала, что торты, щедро украшенные мастикой и сказочно выглядящие издалека, при ближайшем рассмотрении и дегустации оказываются жутким банальным бисквитом со сливочным кремом. Такие ей давали в детском доме по большим праздникам (когда приезжал какой-нибудь добрый дядя спонсор). Эти торты не шли ни в какое сравнение с наполеоном, что пекла Ирена Григорьевна, но не может же она на собственной свадьбе кормить гостей домашним тортом? А на наполеон в промышленных масштабах мастику не натянешь. На какой-то краткий миг мелькнула мысль, что Бог с ним, с тем красивым тортом, может, пусть на ее свадьбе все будет по-настоящему вкусно, но Женя тут же ее прогнала.

Торт будет из фотогеничной мастики и точка.

От размышлений ее оторвал звонок в дверь. Женя бросила взгляд на часы – начало одиннадцатого. Кто бы это мог быть? Станислав ночевал сегодня у матери, они обсуждали подготовку к мальчишнику. Его потрясающая мать взяла всю организацию на себя. Больше никому и в голову не могла прийти мысль тревожить ее в такое время. Даже канарейка в золотой клетке, и та уже спала!

Легко поднявшись с дивана, она танцующим шагом направилась в прихожую. Наверняка Станислав, соскучился или еще какая ерунда. По пути Женя глянула на себя в зеркало и распустила волосы – они тут же рассыпались каскадом по плечам. То, что нужно. Женя подмигнула себе в зеркале, подошла к входной двери и, не посмотрев в глазок, распахнула ее.

На пороге стояла Вера. На какую-то долю секунды Женя растерялась.

– Вы?

– Здравствуйте, я могу войти? – Вера выглядела еще более растерянной и потрясенной, чем в их первую встречу. На ней было уже другое, легкое весеннее пальто, которое казалось на пару размеров больше необходимого и выглядело словно с чужого плеча. В руках сумка из дерматина, туфли на низком ходу. Единственное, чего не хватало, это надписи «неудачница» на лбу.

– Входите, – вздохнула Женя, с трудом вернувшаяся в реальность из долины Луары. Она распахнула дверь и посторонилась, пропуская Веру. Та вошла и робко огляделась. С порога начала снимать обувь.

– Можете не разуваться, проходите на кухню, – холодно сказала Женя.

– Нет-нет, что вы, в дом, в обуви. – Вера разулась, и Женя увидела аккуратно заштопанные капроновые гольфы. Она отвела глаза, чтобы не смущать женщину еще больше, и махнула в сторону кухни.

Вера вошла в огромное, почти тридцатиметровое помещение, которое освещали огромные окна, выходившие на реку. В кухне все сверкало – белая мебель, хромированные поверхности, идеальная чистота. Женя не готовила, не умела и никакого желания торчать возле плиты не испытывала. Питались они в основном в ресторанах, время от времени домработница могла что-то изобразить, но ее стряпней они со Станиславом кормили друзей. Сами придерживались раздельного питания и модного нынче clean eating. Максимум, что Женя умела, – красиво порезать овощи. Точными движениями. Еда была второстепенна в этом храме чистоты, к которой у Жени имелись особые требования. Станислав панически боялся микробов. Любое пятно вызывало у него панику, поэтому их квартира больше смахивала на шоу-рум мебельного салона, чем на место, где живут люди.

Вера не смогла сдержать восторженный вскрик.

– Как красиво! Только как же вы все это убираете?

– Я не мусорю, – пожала плечами Женя и включила чайник. – Выпьете что-нибудь?

– Чай, пожалуйста. – Вера облокотилась на белый барный стул, не решаясь на него взгромоздиться.

– Пуэр, дарджилинг, оранж, мятный? – Женя рассматривала содержимое специального ящика для чая, который недавно привезла из Китая. Ящик ей очень нравился – ручная роспись и четкое разделение внутри.

– Мне обычный, в пакетике.

Женя поколебалась буквально секунду и решила не смущать незваную гостью. Взяла с полки заварной чайник, плеснула туда кипяток, подождала минуту и щедро засыпала даржилинг из Лондона. Обычно она пила его утром, а на ночь предпочитала зеленый, но одного взгляда на Веру ей хватило, чтобы понять – пуэр она не оценит.

– Как ваш сын? – решила она нарушить неловкую паузу.

– Плохо, – едва слышно прошептала Вера.

Женя вздрогнула, почему-то она была уверена – женщина скажет, что все уже хорошо, извинится и подтвердит подозрения по поводу Алины.

– Но врачи же сказали, что все не так страшно. – Женя поставила чайник на стол, открыла другой шкафчик, где лежали сладости и поняла, что ей предложить гостье особо нечего.

Швейцарский шоколад с 90 % содержанием какао. Женя ела его, когда хотелось сладкого. Немного кураги, цельно-зерновое печенье Дюкана. Закрыла шкафчик и полезла в холодильник, кажется, там было вишневое варенье от домработницы. Самая вкусная вещь в мире. Женя относилась к варенью очень трепетно и берегла на черный день. Ну что же, похоже, в жизни Веры он как раз наступил.

Женя взяла с полки хрустальные розеточки (смешное слово, но Станислав на нем настаивал, говорил, что именно так называла их бабушка, от которой они ему достались). Женя находила это милым и ввела слово в свой лексикон. Наполнила розеточку гостьи до краев, себе положила одну ложечку варенья, села на высокий барный стул и уставилась на гостью.

– Лева рассказал вам про Алину? Я уже с ней поговорила, она почти призналась, – она перешла прямо к делу.

– В чем призналась? – Вера испуганно посмотрела на хозяйку роскошной квартиры, которая сама словно сошла с экрана телевизора. Она напоминала одну молодую высокооплачиваемую актрису. Она, Вера, так не выглядела и в двадцать лет. Да и не поступала. Наверно, поэтому она сидит сейчас по другую сторону барной стойки.

– В том, что наняла вашего сына, чтобы мне подгадить, – вернул ее к действительности мелодичный голос девушки.

– Никто Леву не нанимал! – Вера впервые повысила голос, рассеянно схватила чашку и сделала большой глоток. Женя поморщилась – чай был очень горячим. На глазах у Веры выступили слезы. Она посмотрела в сторону и попыталась незаметно их смахнуть. Женя потянулась за салфетками, стоявшими в белом перламутровом ящичке, и протянула их женщине.

– Врет все эта ваша Алина, – выдавила из себя Вера и вдруг разрыдалась.

Женя растерялась. Дело близится к полночи, она устала, у нее на кухне малознакомая тетка, которая вдруг начинает рыдать. Ей хотелось выставить незваную гостью за дверь и навсегда о ней забыть. Словно что-то подсказывало, что через несколько мгновений ее жизнь изменится навсегда. Где-то в глубине, на подкорке, здравый смысл шептал ей: «Беги». Но Женя, всегда прислушивающаяся и уделяющая огромное внимание внутренним ощущениям и собственной интуиции, в этот раз все знаки бездарно проигнорировала. Не придумав ничего лучше, она подошла к Вере и обняла ее. Легонько похлопала по спине.

– Ну перестаньте, бывает. Раз оступился, но это будет ему хорошим уроком…

– Лева умирает. – Вера, почувствовав теплоту и поддержку, которых не ощущала с того момента, как Лева появился в ее жизни, окончательно разрыдалась и вцепилась в хрупкую девушку, словно в последнюю лодку, отплывающую от тонущего корабля. Она понимала, что ее жизнь давно сломана и она идет ко дну, пробоину уже не заделать ни на какой верфи. Но Лева, ее счастье, ее сыночек, ее солнышко – у него же вся жизнь впереди. И ради того, чтобы его спасти она была готова решительно на все. Ни при каких других обстоятельствах она бы не пришла к этой гламурной фифе.

Женя сделала шаг в сторону.

– Как умирает? – Она взяла Веру за плечи и тихонько встряхнула, чтобы привести в себя и добиться от нее членораздельного рассказа. Это, как ни странно, подействовало. Рыдания утихли, Вера размазала остатки косметики по лицу, судорожно вздохнула и пояснила:

– Так. Его легочное кровотечение оказалось симптомом другого заболевания.

– Какого?

– Сейчас, подождите. – Она с трудом открыла дерматиновую сумку (замок заело), достала из бокового кармана мятую бумажку, на которой было что-то коряво написано, и прочитала:

– Митральный стеноз.

– Митральный стеноз? – тупо переспросила Женя. – Это что-то с сердцем?

Вера кивнула.

– Да, с клапаном сердечным, бывает очень редко у детей, в основном у женщин средних лет. А вот у Левы вдруг обнаружилось.

Женя опустила руки и, вернувшись на свое место, взяла чашку с чаем. Она была растеряна. Что можно сказать незнакомой женщине, чей ребенок умирает? Держитесь? Медицина творит чудеса? Может быть – за границу? Хотя какая там заграница, тетка еле концы с концами сводит. Женя погрузилась в собственные мысли, а Вера и не замечала ее состояния, собралась со своими и, наконец, решилась.

– Спасите его!

Женя подавилась чаем и закашлялась.

– Я?

– Вы!

– Как? Я же не врач, и связей у меня нет среди медиков, да я вообще в больнице раз в жизни была.

– Не знаю, как. У вас есть деньги, вы можете оплатить его операцию.

Женя смотрела на Веру широко открытыми глазами. В ней боролись два чувства – жалость к матери умирающего ребенка и возмущение беспрецедентной наглостью. Она поставила чашку на барную стойку, с досадой заметила, что немного жидкости пролилось на идеально чистую мраморную столешницу. Схватила салфетку, сразу же все вытерла насухо. Досчитала до пяти и мягко начала:

– Послушайте, Вера, или как вас там. Возможно, вы неправильно все поняли. Да, я живу в престижном месте и езжу на дорогой машине, но это квартира моего жениха, а на машину я собирала два года. Я работаю в небольшом агентстве и, совершенно точно, не располагаю такими средствами, чтобы оплатить операцию вашему мальчику.

– Это не мой мальчик!

– Что значит, не ваш? – Женя с подозрением посмотрела на Веру и снова пожалела, что впустила ее в дом. Женщина выглядела безумной. Глаза горели, руки тряслись. Может, это у них семейное?

– То есть мой, я неправильно выразилась, конечно, мой, я никому его не отдам, – вдруг горячо заявила Вера.

– И не надо. – Женя окинула кухню взглядом – куда же она положила мобильный? Надо было не слушать доводы Станислава, что стационарные телефоны это вчерашний день, мол, все нынче мобильными пользуются. Так бы имелась трубка под рукой. Вот уж, действительно, послушай мужчину и сделай наоборот. А если эта сумасшедшая сейчас нападет на нее? Женя прикинула шансы. Пожалуй, она сильнее, но, говорят, у сумасшедших откуда-то неожиданно берутся нечеловеческие силы. Главное, не спорить и попытаться не злить ее.

Вера вдруг полезла в сумку и начала что-то там искать. Женя напряглась – а если она принесла с собой нож или, не дай бог, кислоту? Она мысленно чертыхнулась – доигралась! Накликала на себя беду! Женя попятилась, чтобы оказаться как можно ближе к стойке с ножами. Если что, она будет драться до последнего.

Но вместо ножа Вера извлекла из сумки какой-то старый документ, аккуратно сложенный и завернутый в прозрачную пленку. Какое-то время она просто сидела, держа документ в руках и словно что-то решая для себя. Женя ее не беспокоила. Лишь заняла оборонительную позицию возле ножей, один из которых ей удалось незаметно вытащить из деревянной подставки и сжать в руке за спиной. Наконец, Вера что-то для себя решила и подняла глаза на Женю. Взгляд застилали слезы, они катились по щекам, круглые, как горошины, но женщина их не замечала.

– Лева вам не соврал. Не подкупала его никакая Алина. Видимо… видимо, он сам это нашел, хотя я хорошо прятала, – начала оправдываться женщина.

Женя теряла терпение. Ей хотелось выставить эту женщину за дверь вместе со всеми ее бедами и проблемами, почему она ее этим грузит? Девушка уже открыла рот, чтобы попросить Веру уйти из ее квартиры, но та не дала ей шанса.

– Лева ваш сын.

Нож вывалился из рук. Звук падения был просто оглушающим. Пауза. Как в плохом кинофильме. Женя в один момент оказалась в глухом тумане, откуда до нее доносились слова, произнесенные каким-то чужим голосом. В самом деле, не могла же она говорить так глухо и хрипло.

– Что? – спросил этот чужой голос.

– Вот, возьмите, – женщина протягивала ей потрепанный документ. – Вы ведь Лисицына Евгения Александровна?

– Допустим, – Женя с трудом ответила на простой вопрос. О том, чтобы протянуть руку и взять бумажку, и речи быть не могло. Силы все разом ее покинули.

– 18 мая 2007 года в восемь часов двадцать две минуты вы родили здорового мальчика, от которого сразу же отказались. Ребенка отдали в дом малютки. Его директором была родная сестра моего мужа. Бывшего мужа. На тот момент мы уже десять лет как пытались завести ребенка и у нас ничего не получалось. Она предложила усыновить здорового младенца. Знаете, я ведь об этом даже и не думала. Просто оказалась в тот день у нее на работе, отвозила какую-то вещь, а она меня позвала и протягивает кулечек этот. Я на руки как-то его схватила, автоматически, а потом посмотрела в глаза. А они такие серьезные, серые. Совсем как у вас. И все, поняла, что пропала, – Вера неожиданно улыбнулась сквозь слезы. – Мы его домой и забрали через несколько месяцев. А муж ушел, спустя год, от него какая-то другая женщина забеременела, и мы с Левушкой остались одни. Но я не жалела, он лучший сын в мире, мой ангел и мое счастье…

Женя подскочила к Вере. С неизвестно откуда взявшейся силой схватила ее за руку и, не обращая внимания на недопитый чай, потянула к выходу.

– Убирайтесь, убирайтесь немедленно и больше никогда сюда не приходите, – Женя повысила голос, чего с ней не происходило очень давно, и почувствовала, что сейчас сама разревется. Прошлое нахлынуло и угрожало затопить с головой.

– Послушайте, я не вру, вот же документ, – Вера неловко пыталась сунуть Жене в руки потрепанную бумажку, но та избегала даже соприкосновения с ней, словно та могла передать ей неизлечимую болезнь.

– Убирайтесь вместе со своим чертовым документом! Я не знаю, кто все это устроил, но он за это заплатит, – Женя уже не сдерживала эмоций и громко кричала. Благо, звукоизоляция в доме была выше всяких похвал. Она дотащила Веру до двери. Не давая ей возможности обуться и держа за руку, открыла замки и вытолкнула женщину на лестничную клетку.

– Убирайтесь, – еще раз прошипела Женя.

В отличие от растрепанной и совершенно потерявшей самообладание Жени, Вера вдруг стала спокойной и собранной. Она положила бумагу в сумочку и посмотрела Жене прямо в глаза.

– Ваш сын умирает, – спокойно сказала Вера.

– У меня нет сына, – отрезала Женя и прислонилась к косяку.

– Есть. Он сейчас лежит в больнице, и жить ему осталось полгода. Если вы его не спасете.

Женя закрыла глаза. Собралась с силами и сказала то, чего никогда не произносила с той самой кошмарной ночи:

– Нет у меня никакого сына. Девять лет тому назад, восемнадцатого мая, в восемь утра двадцать две минуты я родила дочь.

Спустя полчаса Вера и Женя сидели на белом кожаном диване в холодном стерильном пространстве. Женя говорила без умолку все эти тридцать минут, боялась замолчать, словно если она хотя бы на минуту сделает паузу в горячечной речи, случится что-то страшное и непоправимое.

Женя просмотрела документ от и до. Все совпадало вплоть до времени рождения. Но этого не могло быть просто потому, что быть не могло.

– Я родила ее в семнадцать лет… – взволнованно вспоминала Женя, и жуткие события той ночи оживали перед глазами.

– Его, – автоматически поправила Вера.

– Его, впрочем, нет, я уверена, что у меня дочь. Даже не сомневалась… Мне только-только исполнилось семнадцать, ночью начались схватки, чувствовала я себя плохо, та женщина в больнице все время на меня кричала, казалось, что я просто ее отвлекаю. Роды были стремительными, ребенка сразу же забрали, она пробормотала, что у меня дочь.

– Возможно, женщина обманула? Вы помните, как звали врача? В каком роддоме вы рожали? Вероятно, можно поднять архивы.

Женя бросила на нее настороженный взгляд.

– Не надо поднимать архивы. Какая у Левы группа крови?

– Вторая, резус-положительный.

Женя даже рассмеялась, несмотря на всю трагичность ситуации.

– У меня тоже.

– Вот видите!

Женя встала и начала нервно мерять шагами пространство, она так побледнела, что почти сливалась с окружающей ее белизной стен и мебели. Чуть повысила голос.

– Да ничего я не вижу! У половины земного шара точно такая же группа и такой же резус. Да, есть мальчик, который родился в то же время и в том же месте, что и моя дочь, но это еще ничего не значит! Я не знаю, почему в документе мое имя. Возможно, это какая-то ошибка.

– Кто еще знает про ребенка? – вдруг прервала поток ее излияний Вера.

Женя остановилась, словно наткнулась на невидимую преграду, бросила взгляд на Веру.

– Никто.

– Как никто? А ваши родители, а отец ребенка, в конце концов!

– Нет у меня родителей, а у ребенка отца, – отрезала Женя и снова села, подтянула под себя ноги и обхватила их руками. Несмотря на теплую весеннюю ночь, ее начало знобить. Нужно было выставлять гостью и немедленно ложиться спать.

– А где ваши родители? – робкая хрупкая Вера проявила удивительную настойчивость. У Жени не нашлось сил ей сопротивляться. Ей казалось, что все произошедшее уже давно забыто, в какой-то момент ей даже удалось все вытеснить из памяти и убедить себя, что все это произошло в другой жизни с другим человеком, но не с ней. А сейчас все вернулось вновь и так сильно кровоточило, что Женя оказалась к этому не готовой. У нее дрожали руки, голос, и она боялась, что сейчас просто расплачется. Пора было заканчивать всю эту историю. Что прошло, то прошло. В этом ее убедил психолог. Уговаривал долгие семь лет.

– Я выросла в детдоме, забеременела случайно, отца ребенка больше никогда не видела, младенца отдала, – скороговоркой ответила она заученную версию. – В семнадцать лет я была не в состоянии о себе позаботиться, что я могла дать ребенку? – Она бросила взгляд на Веру и поняла, что все это вовсе не аргумент для этой женщины. Такие, как она, умрут, но родное дитя никому не отдадут. Возможно, поэтому они всегда с таким трудом рожают. Или не рожают вовсе. Она опустила ноги, выпрямила плечи и посмотрела Вере прямо в глаза.

– Я не оправдываюсь. Просто рассказываю, как все было. Я родила дочь, написала от нее отказ, надеюсь, что она попала в любящую семью и ей там хорошо. А сейчас извините, я очень сочувствую вашему горю и могу дать немного денег, если это как-то поможет. Но больше я ничего сделать не могу. У меня был тяжелый день, и я очень устала. Так что, если вы не возражаете…

Она встала, красноречиво давая гостье понять, что прием окончен. Вера тоже встала и заколебалась на какую-то долю секунды.

– Вы ведь не одна тут живете?

– Что? – На какую-то секунду ей снова удалось выбить Женю из равновесия. – Нет, я живу со своим любимым человеком.

– И он не знает, что у вас есть ребенок, не так ли?

Женя промолчала и тяжело посмотрела на Веру. Та могла не продолжать, Женя прекрасно поняла, к чему она клонит.

– Даже не думайте, – предупредила девушка.

– Вы не оставляете мне выбора. Я мать и буду бороться за своего ребенка до последнего. Если вы не хотите, чтобы ваш любимый человек узнал про ребенка, вы поможете мне с операцией Левы.

Женя попыталась вспомнить все, что когда-либо слышала или читала о шантажистах. Главное, не поддаваться.

– Он в курсе и все мне простил, – она широко улыбнулась.

– Ну что же, тогда, возможно, он сумеет помочь, – Вера пожала плечами и, прихватив свою жалкую дерматиновую сумку, направилась к выходу. – Я обязательно узнаю, кто прописан в этой квартире, большого труда это не составит. А уж с нынешними социальными сетями так тем более. Вы ведь наверняка повсюду выкладываете фотографии своей счастливой жизни.

Женя смотрела в спину уходящей незваной гостьи и испытывала целую гамму эмоций. От слепой ярости, когда хотелось схватить Веру и выбросить ее из квартиры, до невольного восхищения – кто бы мог подумать, что у этой колхозницы хватит духа противостоять ей, Жене. Еще так нагло и вызывающе.

– Постойте! – Женя закусила губу.

Вера остановилась, но не оглянулась.

– Я… Я посмотрю, что я смогу сделать. Но мы должны договориться. После того, как я помогу, вы забудете о моем существовании навсегда.

Вера обернулась и с удивлением посмотрела на Женю.

– Еще одна сделка с собственным ребенком?

– Прекратите, – тихо попросила Женя. – Мне просто жаль вашего сына.

Вера молча кивнула и направилась в коридор. Обулась и, не прощаясь, вышла. Женя аккуратно прикрыла за ней двери. Прислонилась к створке и сползла на пол. Обхватила голову руками.

Этот мальчик чужой. Чужой. Это не ее ребенок. Группа крови, даты, документы – все это просто совпадения. Но что если вдруг? Нет, она даже думать об этом «вдруг» не будет. Она точно знает, что родила дочь. Она в этом уверена. Всегда знала, что у нее девочка – форма живота, тяга к сладкому, да и та тетка сказала.

Да, она поступила мерзко, отдав дочь чужим людям. Но прошлое должно оставаться прошлым. Хотя, возможно, появление этого больного мальчика – это та самая пресловутая плата за содеянное? И ее надо воздать? Она сейчас поможет этому мальчику, а кто-нибудь когда-нибудь протянет руку помощи ее дочери. Бред. Бред, как есть.

Неоновые лампы тихо гудели. Медсестры завершили процедуры, пациенты готовились ко сну. В больнице оставался лишь дежурный персонал да Вадим Владимирович. Все как обычно. Теплые кремовые стены, дорогие плазмы, роскошные растения в кадках. Рай для людей, заботящихся о здоровье.

Вечернюю идиллию нарушил звонок. Галина Кирилловна вздрогнула и подплыла лебедушкой к рецепции. Мягкой белой рукой подняла хромированную трубку.

– Клиника «Сафрония», слушаю… Нет, извините, Вадим Владимирович уже уехал, у него рабочий день в 18.00 заканчивается. Конечно, я могу записать вас на прием, но это будет не раньше ноября. Да, я понимаю, что сейчас середина апреля. У нас очень много пациентов, которые нуждаются в срочной операции. Миленькая, я вас понимаю, но действительно не могу ничего сделать, у Вадима Владимировича расписана буквально каждая минута… Так я вас записываю? Уже завтра этого времени может просто не быть. И вам всего доброго, – задумчиво пробормотала Галина Кирилловна трубке, издававшей глухие гудки.

«Ко всему можно привыкнуть. Даже к людскому горю и отчаянию», – философски подумала медсестра. Потушив верхний свет, женщина накинула невесомый тренч, взяла сумку и не спеша направилась к выходу. Босса она решила не беспокоить.

На улице мягко падал дождь. Галина Кирилловна зажмурилась, постояла несколько секунд, подставляя лицо весенним слезам, и заторопилась к поджидавшему ее такси.

Женя задумчиво смотрела на телефон. Ей сказали «нет». Единственным местом в стране, где маленькому Леве могли сделать операцию за более или менее вменяемые деньги была клиника «Сафрония», которой владел Вадим Владимирович Сафронов. Один из самых завидных женихов города, мачо и плейбой, мальчик, родившийся с серебряной ложкой во рту. Даже Станиславу было до него далеко. И этот маленький принц, устами своей ассистентки, ответил ей «нет». До чего же она таких ненавидела. Смотрят на мир сквозь кривое зеркало, не замечая ненужные элементы.

Женя окинула взглядом ванную и закусила губу, чтобы не закричать от злости. Шикарная комната в двадцать квадратных метров являлась пределом ее детских мечтаний. Они долго спорили со Станиславом, но в конце концов она настояла на своем – посреди помещения на мраморном постаменте стояла ванная на львиных ножках, стоившая как небольшой самолет. Жене она казалась непременным атрибутом шикарной жизни. По периметру были расставлены толстые свечи с ароматом ванили. Больше всего на свете Женя любила принимать ванну в одиночестве, при зажженных свечах, отгородившись от всего мира и слушая тихую ненавязчивую музыку, – комната была оборудована специальной аудиосистемой.

Отделанная бежевым мрамором, сантехникой Лалик, эта комната являлась самой любимой в квартире. Женя могла проводить в ней часы, размышляя, тихонько напевая и смывая умопомрачительно дорогими средствами стрессы дня.

Вера позвонила ей сегодня утром и сказала, что Леву положили в больницу на какие-то процедуры, которые могли бы временно его поддержать. Жене необходимо было устроить пацана в клинику, как можно быстрее. Счет шел на дни. Черт.

Стук в дверь вывел ее из задумчивости.

– Женя, ты в порядке? – Станислав. Она совсем забыла про него. Женя кинулась к умывальнику, открыла кран, быстро намочила голову и лицо.

– Женя?

– Секунду.

Она сбросила одежду на пол и схватила огромное банное полотенце – они купили его в Блюмингдейлс во время последней поездки в Нью-Йорк, – обмотала вокруг тела.

Ручка двери задергалась.

– Женя, что случилось? Почему ты там закрылась? У нас огромный паук в спальне! Сделай что-нибудь!

Черт бы побрал Станислава с его дурацкой ревностью и боязнью пауков. Наверняка решил, что она разговаривает с любовником по телефону и придумал нелепый повод выманить ее наружу. Был лишь один способ отвлечь его от глупых мыслей. Женя навесила на лицо широкую улыбку и распахнула дверь.

Станислав влетел в ванную и огляделся вокруг.

– С кем ты разговаривала?

– Ни с кем, – промурлыкала Женя и подошла близко к жениху.

– Я слышал. Зачем ты врешь? Это опять тебе Иван названивает?

Женя закатила глаза.

– Ваня просто коллега.

– Знаю я этих коллег, это он звонил? Где твой телефон? – немного визгливо потребовал Станислав, в голосе послышались истерические нотки. Женя кинула быстрый взгляд на парня – рифленое тело, полностью эпиллировано, легкая небритость, свежая стрижка. Она скривилась.

– Ты же не собираешься проверять мой мобильный? – Женя добавила немного стали в голос и выразительно посмотрела на Станислава, намекая, что все хорошо в меру. Просто удивительно, насколько этот парень был раним и уязвим. Стройный, даже в простых джинсах похожий на ангела. Он был моложе Жени на полгода, а ей казалось, что он вполне мог бы быть ее сыном. Станислава отличала патологическая ревность. Этот феномен Женя не могла объяснить. Материнским вниманием он не был обделен, отец тоже уделял сыну достаточно времени и сил. Откуда такая подозрительность и неуверенность в своих силах? Страсть к дешевым мелодраматическим эффектам и истерикам? Иногда это здорово действовало Жене на нервы, но она старалась найти оправдание любимому.

– Я не беру мобильник с собой в ванную, – пожала плечами Женя, искренне надеясь, что Станиславу не придет в голову рыскать по полкам. Телефон она спрятала за духами. Станислав рванул к настенному шкафчику, но Женя его опередила. Схватила за руку и притянула к себе. Когда слова до Станислава не доходили, у нее был испытанный способ, старый, как мир. Женя запрыгнула на Станислава и начала его целовать. Парень замер на секунду.

– Я думала о тебе, – промурлыкала она ему в самое ухо. – Мне тебя очень не хватало.

– А паук?

– С пауком я потом разберусь.

Через минуту они оказались в ванне. Включив воду на полную мощность, Женя щедро плеснула пены. И пока Станислав, закрыв глаза, полностью отдался ее рукам, она не прекращала думать. Что делать с Левой, с клиникой и как бы было хорошо, если бы все в этом мире решалось так же просто, как проблемы с мужчинами.

В клинику «Сафрония» Женя приехала на следующее утро. Выбрала черный брючный костюм от Армани, туфли Версаче на невысокой шпильке, элегантный клатч из змеиной кожи – подарок самой себе на двадцатипятилетие. Под костюм ничего не надела – только черное кружевное белье.

Если верить информации из Интернета, Вадим Владимирович Сафронов любил девушек без комплексов. Волосы она забрала в хвост, умеренный макияж. На глазах очки в половину лица.

Женя уверенным шагом вошла в клинику. Не глядя на ожидающих консультации посетителей, разместившихся на мягких кожаных диванах, стоящих возле самого входа, Женя подошла к рецепции и начала с места в карьер, не обращая внимания на то, что девушка-администратор разговаривает по телефону. Проверенный прием. Вести себя, как будто все тебе должны, и у людей не возникнет ни малейшего сомнения в этом.

– Я к Сафронову, – потребовала она безапелляционным тоном.

– Секундочку, – вежливо попросила девушка и улыбнулась Жене.

– Я не могу ждать, – властным тоном заявила та.

Галина Кирилловна, искавшая что-то в высоком металлическом шкафу неподалеку от рецепции, подошла к Жене. За годы работы она научилась чувствовать проблемы. И одна из них стояла сейчас перед ней.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

Женя кивнула.

– Я к Вадиму Владимировичу, – проронила она тоном кинодивы, которой причиняют мучительные неудобства дремучие люди, никогда не видевшие фильмов с ее участием.

– У вас назначено?

– Нет, – пожала плечами Женя и решила действовать ва-банк. – Но он будет рад меня видеть, – чуть понизив голос, многозначительно сообщила она Галине Кирилловне.

– Боюсь, сегодня Вадим Владимирович очень занят, – та попыталась мягко возразить, но Женя не дала ей такой возможности.

– Где его кабинет? – бесцеремонно перебила девушка.

– Послушайте, Вадим Владимирович принимает только по записи.

Но Женя не стала ее слушать, она решительно направилась мимо рецепции вглубь клиники. Сразу за стойкой регистратуры начинался длинный коридор. Наверняка владелец обитает где-то там. Женя ждала, что тетка с рецепции кинется за ней с воплями, но та слишком много повидала на своем веку. Галина Кирилловна подняла трубку внутреннего телефона.

– Гоша, у нас проблема, – тихонько сообщила она, кидая настороженные взгляды в сторону посетителей – не заметили ли чего? Но нет, бизнес-леди погружена в смартфон, знаменитый актер, пытающийся стать неузнаваемым при помощи очков и кепки, читал книгу (недаром он ей всегда нравился!), депутат, которому костюм был явно мал на два размера, продолжал ворковать по трубке с некой Машенькой, убеждая ее не дуться. Вот уже двадцать минут подряд.

Через секунду в помещение спокойно вошел парень в темном костюме. Женя не обратила на него внимания, входя в клинику. Парень курил на крыльце, и она приняла его за одного из пациентов. Он кинул вопросительный взгляд на Галину Кирилловну, а та лишь кивнула в сторону коридора.

Гоша без слов понял, что речь шла об очередной отчаявшейся родительнице. За год с лишним, что он пробыл в клинике, он уже насмотрелся на человеческое горе и знал, что мать больного ребенка пойдет на все что угодно, лишь бы попытаться спасти маленькую жизнь. Последняя из проблемных клиенток умудрилась притащить в клинику пакет с зажигательной смесью и пообещала сжечь себя, если дочь не возьмут на операцию. Пришлось действовать жестко – женщине вызвали психиатрическую «Скорую помощь». Ребенка Вадим Владимирович обследовал, но ничем помочь не смог – было слишком поздно. Сафронов тоже не бог, как это ни горько признавать.

Гоша ускорил шаг, предварительно убедившись, что на него никто не обращает внимания, и быстро настиг высокую эффектную блондинку, которая уже взялась за ручку двери кабинета Вадима Владимировича. Он на секунду растерялся – посетительница была меньше всего похожа на отчаявшуюся мать. Скорее на модель с обложки журнала. Может быть, Галина Кирилловна перепутала? Нет, совершенно невозможно. Эта женщина являлась чем-то вроде суперкомпьютера. Но, тем не менее, сразу заламывать руки и выводить девушку силой Гоша не решился. Лучше вначале предупредить.

– Извините, туда нельзя.

Девушка повернулась, подняла холеные брови. И ничего не ответила. Решительно потянула дверь на себя. Гоша положил тяжелую руку на ладонь девушки. Вадим Владимирович платил большие деньги за собственное спокойствие.

Он заломил девушке руку за спину и прижал ее к стене. Посетительница взвилась:

– Ты что, обалдел? Отпусти немедленно!

– Извините, вы должны покинуть помещение клиники, – вежливо, но с напором предложил Гоша.

– У меня встреча назначена! – продолжала гнуть свою линию Женя.

– Нет у вас никакой встречи. – Гоша легонько встряхнул девушку, та оказалась совсем легкой, наверняка, ничего не ест, чтобы оставаться в такой форме.

На глазах у Жени вспыхнули злые слезы. Ее давно уже так не унижали, применяя к ней грубую силу. С того момента, как ей исполнилось четырнадцать и в детской дом пришел Андрей. Он всегда был рядом и не разрешал никому прикасаться к ней даже пальцем.

– Отпусти меня, сволочь. – Гоша уже волок девушку к выходу. Та подвернула ногу и чуть не упала на светлый пол, выложенный таким же мрамором, что и ее ванная.

– Извините, я предупредил, – вежливо извинился Гоша.

Под неодобрительным взглядом Галины Кирилловны Гоша вывел Женю на улицу. Та держала голову высоко вверх – она не отпускала ее ни при каких обстоятельствах. В мыслях пульсировала ненависть, придававшая окружающему миру багряный оттенок.

– Ты за это заплатишь, – прошипела Женя.

– Конечно, – согласно кивнул Гоша. – А пока уходите, не создавайте лишних проблем.

Выйдя на крыльцо, он отпустил руку Жени. Та, успевшая привыкнуть к непрошеной опоре, потеряла равновесие, покачнулась и все-таки упала, приземлившись на четвереньки. На глазах выступили слезы ярости, злости и бессилия. Она так много отдала, чтобы ее больше никогда не унижали, и это снова произошло. Она поднялась и посмотрела на небо. Безоблачное, безмятежное. Слезы отступили.

Женя направилась к машине. Гоша с удивлением увидел, как незваная гостья щелкнула сигнализацией роскошного нового «БМВ», скользнула внутрь и, не снимая шпилек, так газанула, что чуть не снесла шлагбаум, преграждавший въезд в клинику.

Женя с яростью кусала губы и смотрела прямо перед собой, пульс потихоньку замедлялся, дыхание выравнивалась.

– Ну что же, Вадим Владимирович, не хотите по-хорошему, будет по-плохому.

Она достала телефон и набрала знакомый номер.

– Наталья, привет. Какие планы на вечер?

Светская львица собиралась вечером в СПА. Женя решила к ней присоединиться – почему бы не совместить приятное с полезным? Час массажа, и у нее будет полное досье на Вадима Сафронова.

Вадим любил ночь. Мягкие огни скрывали убожество индустриальных улиц. Серый цвет размывала яркая радуга неона. Сегодня снова шел небольшой дождь, теплый, неназойливый, умывающий запылившийся за день город.

Вадим потряс головой, сбрасывая с себя капли, налипшие на густые волосы. Они посеребрили его темную шевелюру, плавно сливаясь с первой сединой. Пожалуй, сегодня он действительно переработал. Не стоило ему после смены тащить Эмилию в тир. Надо было ехать самому. Вначале она просила, чтобы он выиграл плюшевого зайца, а потом выразила желание научиться стрелять и так откровенно прижималась к нему при каждой отдаче, что становилось ясно – ее придется пригласить домой. Спас звонок из клиники – одному из пациентов, которого он оперировал, стало плохо.

Веки слипались, но он уже привык к этой усталости, сроднился с нею и не смог бы без нее жить.

Щелкнув брелоком, он нырнул в промозглый салон внушительного черного внедорожника. Плавно заведя мотор, Вадим негромко включил любимую джазовую радиостанцию и принялся постукивать пальцами в такт замысловатой мелодии. Спешить некуда, можно подарить себе пятнадцать минут покоя и приятных мыслей. Он медленно тронулся с места.

Нет, все-таки открытие клиники было правильным решением. Несмотря на то, что вначале эту идею он воспринял в штыки, как и все замечательные идеи своей матери, в этот раз она действительно оказалась права. Собственная клиника дала ему возможность перейти на иной уровень. И не только в финансовом плане. Наконец-то он смог позволить себе проводить поистине уникальные операции на сердце, которые ему бы не разрешили делать в обычной городской больнице. Результаты были фантастические. Ему удавалось вытаскивать с того света самых тяжелых больных. Один из них сегодня лично пришел поблагодарить Вадима, долго тряс ему руку, совал визитку и просил обращаться, «если вдруг что»… Вадим даже знал, что он, поступаясь собственными правилами, обратится. Клинику нужно расширять, чтобы вместить всех желающих, к тому же он хотел сделать бесплатное отделение, где смог бы оперировать тех, кто не в силах заплатить за собственную жизнь высокую…