Рита нашла икону. Она стояла недалеко от мусорных баков, на земле, прислонённая к заборчику. Само по себе безобразие неслыханное!… А если учесть, что Рита живёт в Израиле, то и вовсе беспредел какой – то… Если и есть в их районе православные христиане, то они иконы не выбрасывают… А если нет – то откуда она здесь взялась? Об этом Рита как – то даже и не подумала…
… Хотела было пройти мимо – устала, еле тащится, жара, за спиной здоровенный зелёный армейский баул, автомат по коленкам бьёт… Но не смогла. Пожалела икону, словно маленького беспомощного котёнка… Поняла, что если оставит её тут – случится что – то страшное. Заплюют, камнями закидают, или вовсе сожгут. Хотя район у них светский, настоящих верующих иудеев почти что и нет, а светское население фанатизмом не страдает… Но мало ли… Тяжело вздохнула, подняла икону, прижала к груди лицевой стороной, чтоб снаружи было видно только чистую доску, и пошла домой.
*****
В Израиль Рита приехала за романтикой… Очень хотелось послужить в Армии Обороны Израиля. Закончила в Петербурге школу, моментально оформила документы (по маминой линии – все евреи, так что обошлось без всяких проволочек), фамилию менять не стала – оставила папину – Волкова, чтоб не обижать отца, и рванула на Святую Землю.
Папа ехать отказался – во – первых, он русский, во – вторых, работа у него хорошая, а в третьих – и чего он там, в вашей Израиловке, не видел? Мама привела те же самые аргументы – папа русский, работа у него хорошая, а в гости и так всегда можно приехать. Так что езжай, доченька, там бабушка Бэла тебя уже ждёт.
*****
Напросилась Рита в боевые войска, куда обычно девушек не берут, только если уж сами ну очень сильно захотят… Романтики в армии не было никакой. Были жара, пыль, песок на зубах и в волосах, многокилометровые марш – броски в полном обмундировании при температуре плюс сорок, или наоборот, под проливным дождём… Рейды по поиску и задержанию террористов, закиданные булыжниками армейские внедорожники, бессонные ночи в патрулях… Ну, всё, как и положено в армии. Кроме романтики. Хотя и в таких условиях случалась любовь, иногда – на пару недель, иногда – на всю жизнь…
Мальчишки – сослуживцы старались помогать, брали на себя всё самое тяжёлое, но от них мало что зависело…
А командиры снисхождения к девушкам – солдаткам не проявляли – напросилась – служи! Зато язык Рита выучила очень быстро. Хотя вокруг было полным – полно русскоговорящих ребят, старалась говорить только на иврите. Коверкая всё, что можно исковеркать, путаясь в падежах, временах, окончаниях… Если уж совсем слов не находилось – помогала себе руками, словно обезьяна. Но не сдавалась. Самое приятное было то, что никто над ней не смеялся, наоборот – помогали, с улыбками поправляли… А если вдруг было совсем непонятно – то и переводили… И затараторила Ритка на иврите, как на родном, и полугода не прошло…
Раза два в месяц (на субботы) их отпускали по домам… Если, конечно, обстановка в стране позволяла… Страна – с чайную ложку величиной, и по пятницам междугородний общественный транспорт забит здоровенными баулами, рюкзаками, спящими солдатиками с зажатыми в руках автоматами, едущими домой в самых разных направлениях… Рядовые граждане солдат любят – все как свои, родные детки. И если вдруг солдатик во сне завалится на бок и устроится спать на твоём плече, попутно заехав тебе автоматом по зубам, – терпят, молчат, еще и пошевелиться боятся, чтоб не потревожить защитника…
Баулы были набиты по принципу "всё своё ношу с собой". Вся страна – горячая точка… Поэтому из увольнительной могли выдернуть в любой момент, и неизвестно, куда заслать… Вот и таскали за собой всё – начиная от запасных комплектов формы, белья, и заканчивая подушкой и одеялом… Такая вот армия… Всё продумано и серьёзно.
*****
Вот в одну из таких пятниц Рита и притащила домой икону. Икона была "настоящая", большая, писаная вручную на толстой доске. Не просто бумажка, наклеенная на картонку… Красивая…
Зайдя в квартиру, Рита положила икону на высокую полочку возле двери и с облегчением сбросила с себя баул. Крикнула – ба, я дома!
Из кухни появилась Бэла Самуиловна, обняла внучку, поцеловала в потную щёку, велела идти в душ и потом сразу кушать, всё готово уже. Икону не заметила.
Рита разобрала автомат на несколько частей, попрятала по разным углам квартиры – всё по инструкции. Бабушка Бэла поначалу очень пугалась, наткнувшись на кусок автомата в шкафу среди чистого постельного белья, или протирая верхнюю книжную полку, например… Потом как – то попривыкла, и перестала обращать внимания. Что ж поделаешь, в такой стране живём, вздыхала она…
В общем, распихала Рита автоматные части по квартире и пошла в душ. Найденная икона из памяти выветрилась…
Бабушка Бэла выволокла на середину комнаты внучкин баул, всё из него вытряхнула, вывернула его наизнанку и повесила на балкон – проветриваться. Стала разбирать вещи – что в стирку, что в глажку, в этом пакете чистая форма… Привычная работа, Ритка в армии уже больше двух лет… Осталось совсем чуть – чуть…
Какое отношение всё это имеет к Риткиной находке? Ровным счётом – никакого. Просто короткий рассказ из жизни девы – воительницы, которая и стала виновницей всего того, что произошло дальше…
*****
Всей любовью жизни Бэлы Самуиловны были музыка и живопись. Преподавала в консерватории, ходила на все концерты и выставки (культурная столица!)… А потом вдруг что – то в голову ударило, и, на фоне массовой эмиграции, тоже решила ехать.
В первую же неделю пребывания на исторической родине их, новых репатриантов – пенсионеров, организованно загрузили в микроавтобус и повезли в мемориальный комплекс "ЯдВашем" – музей памяти жертв Холокоста. Там Бэла Самуиловна в полной мере ощутила свою причастность к еврейскому народу. Больше всего поразили две вещи – большая застеклённая яма в полу, в которой кучей была навалена обувь, снятая с убитых, сожжённых, расстрелянных евреев… Долго стояла над этой ямой… Потом заметила среди взрослых мужских ботинок и кокетливых женских туфелек крохотный, с ладонь величиной, детский кожаный ботиночек… И заплакала… Впрочем, плакали все…
Затем прошли в зал памяти. Там, высеченный в скале, вверх, в небеса, уходил конус с фотографиями погибших евреев. Под конусом, в полу, был колодец с чёрной, страшной водой, в которой, словно звёздочки, отражались фотографии… Вдоль стен этого зала были расставлены стеллажи с папками, в которых можно было найти имя каждого еврея, пострадавшего в катастрофе… Каждого… Чёрный дым печей заволок Бэле Самуиловне глаза, и больше она ничего не видела и не запомнила…
*****
А в целом, с переездом в Израиль, в её жизни почти ничего и не поменялось. Её не раздавила в лепёшку, как некоторых, жизнь в новой стране. Быстро нашлись русскоязычные подружки, так же, как и раньше, ходила на выставки и концерты…
По вечерам сама себе наигрывала что – то на пианино, слушала записи любимых произведений… А тут вот ещё и внучка приехала. В общем, Бэла Самуиловна Коган была вполне счастлива и довольна жизнью.
В отношении религий Бэла Самуиловна была чиста и невинна, как незабудка. В том смысле, что она в них нисколько не разбиралась, да они её ни капельки и не интересовали. Ни иудаизм, ни христианство, ни всякие Будды – Кришны – Шивы… Из иудаизма в памяти зацепился только запрет на изображения, да ещё "не вари козлёнка в молоке его матери". Никаких козлят Бэла Самуиловна, разумеется, не варила, мясное и молочное не разделяла… С удовольствием поедала нежную свиную пастрамку, запивала ряженкой… Все это продавалось в многочисленных "русских" магазинах. В общем, ела так, как ей нравится.
Поначалу, только приехав в страну, как и многие соотечественники, она пыталась "подстроиться" под иудейские традиции, праздники, обычаи… Но её чистокровное еврейское сердце никак на это не отзывалось… Наверное, что – то с ней было не так… А может, – нормально. "Потерянное поколение", как говорят раввины про советских евреев… Короче говоря, махнула Бэла Самуиловна на всё это рукой, да и зажила обычной, привычной жизнью. По субботам включала музыку, свечей не зажигала, и свой светский образ жизни ни от кого не скрывала.
Своё посмертное существование она представляла как провал в небытие, и никаких вариантов. Разве что лопух на могиле, в силу местного климата, пришлось заменить на кактус…
*****
Икона обнаружилась рано утром в воскресенье.
Рита собиралась на базу, носилась по квартире… Наконец обулась, завязала шнурки высоких рыжих ботинок, продела руки в лямки баула… Бабушка стояла рядом – она всегда поправляла внучке воротничок, расправляла ремень от автомата, чтоб не натирал нежную девичью шею… и вдруг взгляд её упал на полочку…
– Маргарита! Что? Это? – страшным голосом произнесла Бэла Самуиловна.
– Икона, бабуля. Всё, я побежала! – и поскорее удрала, подальше от разборок.
А Бэла Самуиловна впала в ступор. Постояла, подумала…
Потом взяла грязную, запылённую икону в руки и некоторое время с недоумением её рассматривала. Наконец пришла в себя, и решила икону вымыть. Но как? Бэла Самуиловна не знала, можно ли мыть её под водой, не пострадает ли красочный слой. Поэтому взяла влажные детские салфетки, не содержащие спирта, и протёрла икону. Раз, другой… И подивилась – надо же, как новая! Как заиграли краски, какая она красивая! В иконах Бэла Самуиловна не разбиралась совершенно. Ну то есть абсолютно не разбиралась. Знала только "Владимирскую", и то только благодаря Третьяковке, и "Троицу" Андрея Рублёва. Это был, конечно, серьёзный пробел, но, учитывая её национальность, вполне простительный …
Зато с компьютером Бэла Самуиловна была на "ты", не хуже молодёжи. И для начала решила выяснить, что за икона появилась в её доме. Выбросить её даже мысли не возникало.
*****
Почти целый день провела Бэла Самуиловна за компьютером. Для начала ввела в поиск просто "иконы"… Компьютер с готовностью предоставил ей на выбор миллион изображений. Нет, так дело не пойдёт, поняла Бэла Самуиловна, надо как – то конкретизировать поиск. Только вот как? Икона Девы Марии? Но Дева Мария – это, вроде, что – то католическое, а то, что к ним в дом "пришла" православная икона, в этом Бэла Самуиловна была, почему – то, совершенно уверена. Тогда как? Наверное, "Богородица"?… Но тут воспротивился здравый, как казалось, смысл. Как это – Богородица? Разве можно родить Бога?… Но всё – таки в строке поиска ввела именно "иконы Богородицы".
Господи!, – закричал ошарашенный внутренний атеист, – как, оказывается, их много! И названия все какие красивые… "Неувядаемый цвет", "Всех скорбящих радость", "Взыскание погибших"… Бэла Самуиловна долго – долго рассматривала иконы, переходя с одной странички на другую. Иконы были одна красивее другой. Но вот той, что стояла рядом с ней – не было!
Бэла Самуиловна взяла свою икону в руки и принялась её рассматривать, внимательно, со всех сторон. Названия нигде не было. На иконе была изображена Богородица в красном одеянии, сверху, по бокам, парили два ангела. А Младенец Иисус, сидящий на коленях у Матери, был "настоящим" еврейским ребёнком. Бэла Самуиловна с умилением смотрела на Него, и не могла оторваться… Смуглый, черноволосый, кудрявенький… И сидел Он не просто у Матери на коленях, а на подушечке.
Взгляд у Богородицы был ласковым, зовущим. А у Младенца – не по – детски серьёзным, внимательным. И Бэла Самуиловна вдруг поняла, что влюбилась в эту икону. Что ей хочется смотреть и смотреть на неё. А может быть, даже и попросить чего – нибудь…
Поймав себя на этой мысли, немножко испугалась. Ведь она еврейка, это раз! Неверующая – это два! При желании можно было найти и три, и четыре, и пять… Но расставаться с иконой Бэла Самуиловна решительно и категорически не хотела.
*****
Вся следующая неделя, до внучкиного приезда, прошла в поисках названия иконы. Почему – то это было очень важно для Бэлы Самуиловны. Но названия не находилось, и это очень её огорчало.
Общаясь по телефону, ни внучка, ни бабушка, про икону не говорили. Ритка просто забыла, у неё были дела поважнее, а Бэла Самуиловна решила оставить важный разговор до приезда Риты.
*****
В пятницу, как обычно, Рита приехала домой и привычно крикнула – ба, я дома! Бэла Самуиловна вышла из кухни, где готовила любимые внучкины пирожки с капустой, и очень удивилась. Усталое Риткино лицо сияло и переливалось от счастья.
– Бабуля! Мне за отличную службу дали отпуск почти на месяц (такое бывает), а потом сразу на дембель! Так что, считай, с армией покончено! – и Рита пнула ногой свой многострадальный баул. – Я дома! Дома!
– Ну наконец – то! Слава Богу! – произнесла Бэла Самуиловна, и сама поразилась, с какой лёгкостью и непринуждённостью поблагодарила она Того, в Кого никогда не верила.
Все вопросы она решила оставить на потом. Ритка приняла душ, переоделась, и села к столу. Бабушка налила ей чай, бросила туда ломтик лимона, поставила перед внучкой блюдо с пирожками.
Ритка с удовольствием уплетала бабулины пирожки. Все жиры съедала армия, поэтому количество калорий Риту никогда не волновало. А Бэла Самуиловна откровенно любовалась внучкой – ну какая красавица – стройненькая, яркие рыжие волосы после душа струились по плечам, как золотая река, а глаза!… Ох уж эти зелёные русалочьи глаза! В кого только удалась такая? Родители обыкновенные, да и сама Бэла Самуиловна красотой никогда не блистала. Невысокая, полноватая… Обычная.
И как только они там не перестрелялись все, в этой армии, за её красавицу Ритку?…
А Рита доела пирожок, допила чай, и блаженно откинулась на спинку стула.
– Представляешь, ба, всё! Считай, дембель!
– Да, солнышко моё, наконец – то, дождались! Ты не представляешь, чего мне стоили эти годы… Эти твои автоматы, террористы, война… Слава Богу!
Рита внимательно взглянула на бабушку. Опять "слава Богу"… Что это с ней?
А Бэла Самуиловна решила – пора! Принесла из комнаты икону, поставила её перед Ритой на стол, прислонив к двухлитровой бутылке минеральной воды.
– Ну вот. Теперь давай, рассказывай.
– Что, бабуля? – честно говоря, Рита немножко испугалась…
– Во – первых – где ты её взяла?
– Там, – Рита неопределённо махнула рукой куда – то в сторону окна.
– На улице? – уточнила бабушка.
– Да. Возле… ну, недалеко от детской площадки стояла,… – сказала Рита не совсем правду. Про мусорные баки упоминать не хотелось.
– Хорошо… А зачем ты её в дом принесла?
– Ну… Мне её жалко стало…
– Икону? – удивилась Бэла Самуиловна.
– Ну да… Её бы… как это сказать… осквернили бы, наверное. А что, ба, тебе не нравится? Я могу унести её… куда – нибудь.
– И куда же? – заинтересовалась Бэла Самуиловна.
– Ну хотя бы в церковь. Хочешь, прямо сегодня унесу?
– Ну уж нет! – твёрдо сказала бабушка. – Не отдам!
Рита опешила, и даже не нашла, что сказать. Только хлопала длинными ресницами, молча уставившись на бабушку. Вот это поворот!
– Мне эта икона нравится, – продолжала Бэла Самуиловна, – И никому я её не отдам. Только найди мне, как она называется. У меня не получается.
Рита уселась за компьютер в полной уверенности, что бабушка ничего не понимает, а уж она – то, она найдёт название в два счёта! И не нашла, чем была не просто очень удивлена, а, можно сказать, просто раздавлена… Что за икона такая?!