Когда это случилось? И как это вообще могло с ней произойти? Нет, мама, конечно, говорила ей в детстве: «Флави, вечно тебя тянет на какую-то экзотику», но сама себе она в этом признаться никак не могла. И зачем ей кто-либо другой, когда рядом главный красавец труппы и первая ее звезда – Эмиль? Ответов на эти вопросы Флави не находила, как ни пыталась. Но одно девушка знала точно: от Эмиля она никуда уходить не собирается. Все будет как всегда – так же, как было в ее детстве, когда она украшала свою комнату цветами: походит вокруг какого-нибудь необычного видом заморского растения, полюбуется на него, но, привыкнув к его причудливым лепесткам и окрасу, вернется к прилавку с орхидеями и купит себе одну из них, после чего та навсегда останется на ее подоконнике.
Неудивительно, что Динкель ее заинтересовал. Он был необычайно, всесторонне талантливым человеком и с первого дня, как появился в «Цюрильоне», покорил этим всех других артистов: безупречный жонглер на сцене, вне ее он был еще и безупречной душой компании, когда волновал сердца своими напевами или под остроумные шутки оставлял без штанов всякого, кто рискнет сесть с ним за карточный стол. Кроме того, те артисты, которые знали Динкеля лучше других, говорили, что когда-то у себя на родине он был великим матадором. Но Флави никогда не верила этой смешной «утке».
А еще наблюдательная Флави знала: хромой жонглер был красив. Но далеко не той ухоженной, чистой и смазливой красотой, которой славился Эмиль. То была суровая и понятная немногим красота побывавшего в дюжине штормов и выстоявшего в каждом из них судна: паруса его местами изорваны, корпус исцарапан, а краска поблекла, но построенный однажды искусным корабелом из какой-то особенно прочной древесины он продолжает свое путешествие к закату, полный достоинства и гордый былым изяществом.
Кроме того, Динкель ее любил, и она это чувствовала. Настоящей, отзывчивой любовью, во имя которой готов был пойти, казалось, на все.
Флави проснулась рано, когда Эмиль еще спал. Ее мучала бессонница. Она лежала на боку и сверлила глазами свою любимую заколку в виде бабочки, которая лежала рядом.
«Я должна была поблагодарить его тогда. Теперь мне этого уже не сделать, иначе это даст ему надежду. Жаль».
Флави развернулась и посмотрела на Эмиля, который спал как младенец, с умиротворенным и блаженным видом. Дыхание его было абсолютно чистым, никакого намека на храп.
«Я все еще с ним. Я всегда буду с ним. Хоть он и не прыгнул ради меня за борт».
***
Старый пастух Гремио говорил своему хозяину, что нельзя оставлять быка на пастбище вместе с коровами. Но тот был непреклонен.